I. Литературы Западной Европы 25 page

Действие «Принцессы Клевской» приурочено к середине XVI столетия, к годам царствования короля Генриха II, и протекает в кругу придворной знати того времени. Внешне роман Лафайет примыкает к тому жанру беллетризированной исторической хроники, повествующей о различных галантных эпизодах из жизни французской аристократии, который получил широкое распространение в 60—90-е годы XVII столетия. Однако глубиной идейного содержания, тонкостью пронизывающего его психологического анализа произведение Лафайет значительно отличается от других образцов этого жанра. Сюжет «Принцессы Клевской» исключительно четок по своему построению и лишен каких-либо элементов внешней занимательности. Основное внимание автор уделяет изображению внутреннего мира трех главных персонажей своего произведения. С подкупающей простотой рассказывает Лафайет о душевных переживаниях героини романа мадемуазель де Шартр, отдавшей свою руку принцу де Клев, к которому она прониклась уважением за его душевное благородство, и встретившей затем на своем пути герцога де Немур, блестящего представителя аристократической молодежи того времени.

Драматический конфликт в «Принцессе Клевской» основан на столкновении чувства и долга (что сближает этот роман с проблематикой классицистической трагедии). Подобно крупнейшим трагедийным произведениям классицизма, изображение этого конфликта в романе Лафайет психологически правдиво, проникновенно и лишено какого-либо налета дидактики. Победа супружеского долга над чувством любви предстает в романе как необходимый исход напряженной душевной борьбы, обусловленный всем внутренним складом героини. Героиня романа Лафайет — человек высокой нравственной ответственности и возвышенных представлений о личном достоинстве и чести. Измена мужу унизила бы ее в собственных глазах, нанесла бы непоправимый удар сознанию внутренней цельности, которое ей так дорого.

Центральные герои романа Лафайет — люди чистых помыслов и благородных чувств, но их судьба оказывается трагичной, и пути к личному счастью для них закрыты. Безупречно точный психологический анализ, проведенный автором «Принцессы Клевской», наталкивает на малоутешительные выводы (близкие по духу идеям янсенистов, которым писательница начиная с 70-х годов открыто выражала свое сочувствие) о пагубности страстей, об их разрушительном действии. В чем же объективные истоки того безрадостного, пронизанного пессимизмом настроения, которым, подобно «Максимам» Ларошфуко и трагедиям, созданным в 70-е годы Расином, овеян роман Лафайет?

Иллюстрация:

Гравюра с титульного листа
романа М. де Лафайет «Принцесса Клевская»

Амстердам, 1695 г.

Творчеству Лафайет чужд историзм в настоящем смысле этого слова. Аристократическая среда изображается в ее романе преимущественно под углом зрения нравственной проблематики. Это не означает, однако, что в «Принцессе Клевской» нет элемента социальной критики. Кульминационный момент в развитии внутреннего действия романа — переживания героини после смерти мужа и принятие ею решения. Рассуждения о верности памяти покойного принца — это скорее довод, к которому она прибегает для обоснования своего поступка, чем истинный мотив поведения. Дело здесь не в

170

велении абстрактного долга, а в причинах более конкретного свойства. Подлинный источник колебаний героини заключается в ее боязни доверить свою судьбу ветреному герцогу Немурскому и в страхе перед придворными кругами. Герцог же Немурский изображается автором и воспринимается героиней как самое блестящее, но и самое типичное порождение светской культуры и придворно-аристократической среды.

Подобные мотивы, хотя бы и ограниченные областью нравственных вопросов, обогащают дополнительными чертами психологический конфликт, лежащий в основе романа, и в еще большей степени сближают произведение Лафайет с такими трагедиями Расина, как, например, «Береника».

«Принцесса Клевская» знаменует начало новой линии развития романа, весьма характерной для французской литературы. Это тот тип романа, в котором глубокие жизненные обобщения достигаются по преимуществу средствами психологического анализа. В дальнейшем традиции «аналитического» или «психологического» романа, восходящие к «Принцессе Клевской», представлены такими произведениями, как «Опасные связи» Шодерло де Лакло, как «Адольф» Б. Констана. Они продолжаются и в творчестве Стендаля, не случайно очень высоко ценившего «Принцессу Клевскую» и считавшего художественную манеру Лафайет созвучной своим собственным эстетическим принципам (статья «Вальтер Скотт и „Принцесса Клевская“»).

Художественные достижения французского романа 60—70-х годов XVII столетия не ограничиваются сферой классицизма. И в годы, когда классицизм как художественный метод достигает своего апогея, мы сталкиваемся, с одной стороны (в творчестве А. Фюретьера), с попытками дальнейшего развития реалистического ви́дения действительности, элементы которого заключены в бытовом романе первой половины XVII в., с другой стороны, с новым взлетом в истории художественного воплощения утопической мысли (Д. Верас). Произведения, созданные Фюретьером и Верасом, стоят особняком во французской литературе второй половины XVII в. (интерес к жанру романа-утопии обостряется на рубеже XVII и XVIII столетий, когда появляются «Приключения Телемака» Фенелона и «История острова Калахава» Жильбера). Это не значит, однако, что они лишены корней, уходящих в гущу общественной жизни. Обе тенденции питаются умонастроениями, имеющими разночинную и плебейски демократическую окраску.

Антуан Фюретьер (1619—1688) родился в Париже, в семье рядового буржуа. Сначала он занимался адвокатурой, затем принял духовное звание и целиком посвятил себя литературному делу. В начале своего творческого пути Фюретьер выступает по преимуществу как продолжатель бурлескной традиции (пародийное переложение IV книги «Энеиды» Вергилия, 1649; написанная прозой «Аллегорическая повесть, или История недавних смут в королевстве Красноречия», 1658, и др.).

Крупнейшее произведение Фюретьера — «Буржуазный роман» (1666) занимает примечательное место в истории французского романа.

Писателя увлекало изучение материальной стороны общественного существования человека. Фюретьеру в одинаковой мере были враждебны и дворяне, бездумно распыляющие в поисках наслаждений целые состояния, принадлежащие им в силу сословных привилегий, и жадные буржуа, сколачивающие свои капиталы посредством темных махинаций и обмана простых людей. Отчетливое понимание писателем важного значения денежных отношений в современном ему обществе помогло ему достичь новых реалистических завоеваний в жанре романа. Эти завоевания особенно очевидны в первой части книги, где сосредоточен основной повествовательный материал. Вторая часть «Буржуазного романа» представляет собой довольно сумбурное сатирическое дополнение к произведению, это памфлет, объединяющий несколько карикатурных зарисовок.

В своем романе Фюретьер рассказывал не о деяниях могущественных государственных деятелей, а о скромном существовании обитателей одного из демократических районов Парижа, населенного мещанами. Добиваясь жизненной правды, он стремился, подобно своим предшественникам, разоблачать искусственность галантно-героических романов. В отличие от Сореля и Скаррона Фюретьер не прибегал, однако, к прямой пародии, не перелицовывал этих романов на бурлескный лад. Полемизируя с их авторами, он сознательно противопоставлял досужим вымыслам свою собственную точку зрения на реальную действительность.

Стараясь не выходить за рамки жизненного правдоподобия, Фюретьер освобождался от тех черт грубого натурализма и гротескной буффонады, которые были присущи авторам ранних бытовых романов. Нет в романе Фюретьера и того хаотического нагромождения лишь внешне объединенных случайных эпизодов и разнородных сюжетных линий, которые мы наблюдаем, например, в романе Сореля. По мнению Фюретьера, в жизни господствует не случай, а объективные закономерности. Этими объективными закономерностями, и прежде всего властью денег,

171

определяются в романе судьбы отдельных его героев.

В своем романе Фюретьер рассказывает о том, как пагубно сказались царящие в буржуазной среде скаредность и погоня за деньгами на судьбе двух молодых девушек, дочери прокурора Воллишона Жавотты и Лукреции, рано потерявшей своих родителей и оставшейся на попечении своей корыстолюбивой тетки. Жавотта, убедившись в грубости и бессердечности своих ближних, позволяет совратить себя распутному маркизу. Лукреция, подчинившись законам купли и продажи, которые управляют в окружающем ее мире, выходит замуж за старого, отвратительного скрягу, крючкотвора Беду.

Фюретьер подчеркивает влияние окружающей среды на формирование человеческой личности. Сатирически едко живописует он нравы завсегдатаев прециозных салонов; особое внимание уделяет изображению судейской буржуазии. Фюретьер подробно рисует поведение французского буржуа XVII в. не только в быту, но и в деловой обстановке, в служебном кабинете.

Роман Фюретьера не лишен, конечно, ощутимых противоречий. Соотношение личности и социальной среды понимается автором «Буржуазного романа» механистически упрощенно: человек в его глазах — пассивный продукт среды, неспособный активно воздействовать на окружение. Писатель занят по преимуществу эмпирическим описанием внешней стороны событий; он не владеет средствами, которые дали бы ему возможность углубленно раскрыть внутренний мир своих персонажей. Впрочем, и в этом плане у него есть определенные достижения. Некоторые из персонажей Фюретьера достаточно индивидуализированы. Жестокий и расчетливый Воллишон, легкомысленный и фатоватый адвокат Никодем, простодушная, постепенно эмансипирующаяся Жавотта, добрая, но ветреная Лукреция, грубый, бездушный скряга Беду — все эти фигуры запоминаются, они типичны для определенной социальной среды и вместе с тем каждый из них обладает индивидуальным обликом. Стиль Фюретьера суховат и рассудочен.

Выпустив в свет «Буржуазный роман» и опубликовав в 1671 г. свои «Моральные басни и новеллы», Фюретьер отходит от художественного творчества и целиком отдается работе над составлением толкового словаря французского языка. Свой «Всеобщий словарь, содержащий все слова французского языка, как древние, так и новые» Фюретьер задумал исключительно широко. Он вводил в него огромное количество слов, отвергнутых пуристами-академиками, профессиональные, научные и технические термины, архаизмы, диалектизмы и разговорные обороты. Объясняя различные философские понятия, Фюретьер не скрывал материалистического характера своих убеждений. В 1684 г. Фюретьеру удалось издать часть своего словаря. Академия увидела в нем опасного конкурента, к тому же независимость воззрений Фюретьера восстановила против него консервативные круги общества. Фюретьера обвинили в плагиате, против него был затеян процесс. На писателя посыпался град памфлетов и пасквилей. В 1685 г. он был исключен из Французской Академии. Затравленный врагами, глубоко уязвленный, Фюретьер заболел и скончался в 1688 г. Его замечательный лексикографический труд, имеющий большое значение для изучения французского языка XVII в., был напечатан целиком лишь в 1690 г. в Амстердаме.

В отличие от автора «Буржуазного романа», обладавшего эмпирическим и скептическим складом ума, творческая мысль Дени Вераса устремлена в будущее: он создатель первого во Франции утопического романа с четко выраженной коммунистической тенденцией. «История севарамбов» Дени Вераса состоит из двух частей. Первоначально это произведение увидело свет в Англии: первая его часть была опубликована в 1675 г., вторая — в 1679 г. на английском языке в Лондоне. Во Франции первая часть книги Вераса была издана в 1677 г., а вторая — в 1678—1679 гг. в Париже. Из двух частей утопического романа Вераса, опубликованных на французском языке, наибольший интерес представляет собой первая, в которой сосредоточены все основные социально-политические идеи автора.

О биографии Вераса сохранилось мало данных. Неизвестны даже даты его рождения и смерти. Неясно, был ли он выходцем из кругов дворянства или буржуазии. Установлено, однако, что Верас происходил из протестантской семьи. В молодости он состоял на военной службе, затем изучал право. В 60-е годы Верас находился в Англии, откуда его выслали, очевидно, по причинам политического порядка. «История севарамбов» свидетельствует о широком кругозоре ее автора. Известное влияние на Вераса оказали, несомненно, и его предшественники Т. Мор и Кампанелла. Однако творчество Вераса остается оригинальным вкладом в историю развития утопического жанра.

Верас выступает как непосредственный предшественник выдающихся представителей социалистической мысли XVIII в. Морелли и Мабли. Знаменательно стремление Вераса не только охарактеризовать идеальный общественный строй, но и описать процесс его становления, указать на исторические истоки его возникновения. Верас хочет доказать, что утверждаемый им коммунистический идеал не выдуман, что

172

для его торжества существуют предпосылки в истории человеческого общества. Изображаемые Верасом народы до основания идеального государства севарамбов ведут образ жизни, которому присущи все характерные черты первобытного коммунизма. Именно в творчестве Вераса впервые во французской литературе получает детальное обоснование теория естественного состояния, которая затем будет пользоваться такой популярностью в просветительской литературе XVIII в. Наиболее полное достижение этого естественного состояния, соответствующего, согласно убеждениям Вераса, природе человека, возможно лишь в высокоразвитом коммунистическом обществе, которое и описывается в последующих частях книги. Предвосхищая Морелли, Верас считает, что переход к коммунистическому обществу легче для народов, не вышедших еще из первобытно-естественного состояния, чем для народов, испорченных, по его мнению, современной цивилизацией и развращенных частнособственническими инстинктами.

Решающий перелом в жизни туземных народов, вступающих на путь создания совершенного общественного устройства, осуществляет мудрый законодатель, просвещенный выходец из Персии, Севарис. Перевоспитанные им народы и получают название севарамбов. Основоположник государства севарамбов много путешествовал, многое видел. Излагая впечатления, накопленные Севарисом во время его путешествий, Верас критикует современную ему цивилизацию. Частнособственническому обществу Верас противопоставляет идеальный коммунистический строй с присущим ему политическим и социальным равенством, строй, при котором господствуют общественная собственность и совместный труд граждан на благо своей страны.

Мировоззрение Вераса, однако, не лишено противоречий. Писатель терпимо относится к рабству, которое сохраняется в изображаемом им государстве севарамбов. Сам по себе Верас был, очевидно, неверующим. Однако он признает необходимость религии в идеальном обществе, считая, что религиозный страх, боязнь божественного возмездия помогут правителям сохранять порядок и удерживать севарамбов от дурных наклонностей.

Новаторство Вераса проявляется и в художественной форме его произведения. Значительно больше внимания, чем его предшественники, он уделяет элементу повествовательному. В отличие от произведений Т. Мора и Кампанеллы роман «История севарамбов» построен не в виде диалога, а как рассказ от первого лица. Верас избрал для своего произведения форму путевых заметок. Некий путешественник-европеец, потерпевший кораблекрушение у берегов далекого южного моря, рассказывает об открытой им стране севарамбов. Традиции утопического романа Верас дополняет чертами романа путешествий, обретающего в его время все большую популярность. Свое повествование он насыщает многими историческими, географическими и этнографическими подробностями, почерпнутыми из записок современных путешественников. Назидательность Верас стремится соединить с занимательностью. Поэтому прежде чем подойти к характеристике страны севарамбов, он рассказывает о разнообразных приключениях путешественников, потерпевших кораблекрушение.

Верас стремится увлечь и покорить воображение читателя красотой и благородством созданного им жизненного идеала. Когда писатель изображает нравы севарамбов, стиль его становится приподнятым, насыщается поэтическими образами. Чтобы подчеркнуть возвышенный полет мыслей строителей нового, идеального общества, Верас вводит в ткань романа самостоятельный поэтический отрывок, написанный ритмической прозой. Это гимн основателя утопического государства Севариса, проникновенная хвалебная песнь природе — матери и кормилице людей. Произведение Вераса не только входит в историю социалистической мысли, оно одновременно представляет собой интересный памятник художественной литературы XVII в.

172

ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
И ОБЩЕСТВЕННЫЙ КРИЗИС
90-х ГОДОВ XVII в.

(Виппер Ю.Б.)

С конца 1680-х годов и по 1715 г. приблизительно длится переходный период от XVII столетия как литературной эпохи к веку Просвещения. В идеологической жизни этих лет выявляются тенденции, предвосхищающие взгляды просветителей. Классицистические традиции еще преобладают, но претерпевают во многом знаменательные изменения. В творчестве целого ряда выдающихся писателей, продолжающих и в эти годы сохранять верность принципам классицистической поэтики, зреют элементы нового качества, проявляются черты, заключающие в себе предвестия эстетических открытий века Просвещения.

Анализируя литературу переходного периода, трудно отграничить четким рубежом стадию завершения XVII столетия как эпохи от момента рождения века Просвещения. Особенно заметными художественные сдвиги становятся, пожалуй, в начале XVIII столетия: такие произведения, как «Хромой бес» (1707) или «Тюркаре» (1709) Лесажа, представляют собой качественный скачок в литературной эволюции,

173

скачок, не только подготовленный предшестствующими достижениями XVII в., но и неразрывно связанный с дальнейшим развитием реализма эпохи Просвещения. В социально-политическом плане примечательной вехой является война за «испанское наследство» (1701—1714), а также восстание камизаров (1702—1705) и последовавшие за ним вскоре острые экономические осложнения. Все эти события в своей совокупности наносят жестокий удар абсолютизму, означая крушение политика Людовика XIV, служат как бы катастрофическим заключением его многолетнего царствования.

Завершая обзор французской литературы XVII столетия, мы ограничимся характеристикой начального этапа той сложной переходной полосы, которая и соединяет, и разделяет две исторические эпохи. Речь идет о серьезных общественных потрясениях во Франции 90-х годов XVII в. и о связанном с этим важном этапе в развитии литературного процесса.

80-е годы XVII столетия были тяжелым периодом для передовой французской литературы. Именно в это время осуществляется резкий поворот в правительственном политическом курсе. Отмена в 1685 г. Нантского эдикта, предоставлявшего относительную свободу вероисповедания гугенотам, которые в конце XVII в. принадлежали по преимуществу к торгово-промышленной буржуазии, означала отказ абсолютной монархии от сотрудничества с буржуазией.

Переход абсолютной монархии к политике открытой диктатуры дворянства и развертыванию религиозных гонений тяжело отразился на судьбах передовой французской литературы. 80-е годы — это прежде всего время засилья эпигонского классицизма, не вдохновленного высокими идеями, неспособного создать оригинальные поэтические образы, а также период нового подъема прециозной литературы. В эти же годы происходит решительная активизация церковных сил, стремившихся посредством разжигания религиозного фанатизма и интенсификации религиозной пропаганды добиться в стране «католического возрождения». Именно в это время создаются основные историко-политические произведения Боссюэ. Бурную деятельность развивают и другие видные католические проповедники — Бурдалу и Флешье, все основные проповеди которого создаются как раз в 1675—1690 гг.

В 90-е годы абсолютистская Франция вступает в полосу острого экономического кризиса. Изгнание гугенотов наносит удар французской торговле и промышленности. Непрерывно возрастающий гнет доводит до крайней нищеты крестьянство и городское население. В 1693 и 1694 гг. во Франции свирепствует голод. Религиозные преследования гугенотов и янсенистов усугубляют недовольство широких демократических кругов.

Иллюстрация:

Ф. де Фенелон. «Приключения Телемака»

Титульный лист брюссельского издания
1699 г.

Если в 80-е годы военно-политическая мощь абсолютистского государства, достигшая в это время своего зенита, была еще способна сдерживать развитие критических тенденций в общественной мысли и художественной литературе, то к 90-м годам это стало уже невозможно: волна недовольства неудержимо и грозно нарастала.

Критика абсолютизма носила различный по своей социально-политической направленности характер. На существующий режим обрушивались идеологи буржуазии, развивая теорию естественного права, народного суверенитета и общественного договора, требуя конституционного

174

ограничения монархической власти, прославляя общественный порядок, установившийся в Англии после переворота 1688 г. (протестантский проповедник и ученый богослов Жюрье, а также анонимный автор памфлета «Вздохи порабощенной Франции», 1689). Свою неудовлетворенность политикой абсолютизма выражали представители аристократических кругов, видя спасение от неминуемой катастрофы в восстановлении пережитков прежних патриархальных порядков (герцог Сен-Симон; как писатель он принадлежит следующему периоду, но к работе над «Мемуарами» он приступил в 1694 г. и начинает свое повествование с 1691 г.). Некоторые дворянские деятели, осмысляя бедственное положение страны, требовали ограничения сословных привилегий и проведения реформ, способных облегчить положение народных масс и ускорить развитие капиталистических отношений (Буагильбер — «Рассмотрение Франции в царствование Людовика XIV», 1697; маршал Вобан — «Проект королевской десятины», 1707). Глубокую критику существующего строя находим мы и в философско-утопическом романе Фенелона «Приключения Телемака» (1699).

Франсуа де Салиньяк де Ламот Фенелон (1651—1715) сыграл значительную роль в духовной жизни Франции конца XVII — начала XVIII столетия. Фенелон происходил из знатного, но обедневшего рода. Свою деятельность он начал в Париже приходским священником, а в 1687 г. выпустил в свет трактат «О воспитании девиц». Этот труд предвосхищал некоторые педагогические идеи, изложенные Руссо в «Эмиле», и был использован впоследствии Екатериной II при организации Смольного института. По рекомендации Боссюэ Фенелон был назначен в 1689 г. воспитателем герцога Бургундского, внука Людовика XIV и наследника престола. Для того чтобы успешнее воздействовать на формирование общественных идеалов своего воспитанника, Фенелон и написал такие произведения, как «Басни» (в прозе), «Диалоги мертвых» (сочинение, в котором мифические и исторические персонажи обсуждают этико-философские и политические проблемы), «Приключения Телемака». В конце 80-х годов под влиянием госпожи Гюйон и ее теологических трудов Фенелон увлекся мистическими идеями и стал наиболее видным представителем религиозного течения, получившего наименование «квиетизм». Распространение квиетизма обеспокоило руководство католической церкви, и Боссюэ обрушился на Фенелона с нападками. В 1699 г. папа публично осудил квиетизм и его вождя. В том же году увидели свет и «Приключения Телемака». Содержание произведения усугубило недовольство короля Фенелоном. Фенелону, возведенному ранее в сан архиепископа, было предложено удалиться от двора в свою епархию, где он и провел остаток жизни.

Жанровая природа крупнейшего литературного произведения Фенелона «Приключения Телемака» сложна. Рассказ о странствиях Телемака и его наставника Ментора, об опасностях и препятствиях, которые герою приходится преодолевать, разыскивая своего отца Улисса (Одиссея), изобилует элементами приключенческого повествования. Однако произведению Фенелона присущи и черты романа философского (они сосредоточены по преимуществу в жизненных уроках, которые Ментор преподносит своему ученику), «романа воспитания» (история духовного возмужания Телемака), романа — социальной утопии (описание идеального государственного устройства в Саленте). Используя временами иносказания, Фенелон в своем романе развертывает критику абсолютной монархии, осуждая деспотизм, настаивая на невмешательстве государства в церковные дела, указывая на лишения народа, намечая систему социально-политических реформ. В идеальном государстве, которое описывает Фенелон, сохраняется сословное деление, но нравственные требования, предъявляемые к подданным, одинаковы. В Саленте не знают роскоши и жажды обогащения: жители самозабвенно трудятся и ведут скромный, умеренный образ жизни. Крестьянский труд, основа благополучия страны, пользуется всеобщим почетом. Салентом управляет монарх, поглощенный заботами об удовлетворении нужд населения, о сохранении мира, о процветании государства.

В «Приключениях Телемака» немало черт художественного новаторства, хотя в целом Фенелон-романист остается в русле классицистических традиций XVII столетия. «Приключения Телемака» Фенелона стоят у истоков того расцвета, который переживает в литературе Просвещения жанр философского романа. В трактовке античности Фенелон предвосхищает А. Шенье. Восприятие античности у автора «Приключений Телемака» (произведения, написанного чрезвычайно благозвучным, музыкальным слогом) утрачивает прежнее монументальное величие и суровый аскетизм, становится более мягким, лиричным и изящным, чем у его предшественников. Привлекают внимание и те черты чувствительности, которые нередко проявляются в романе.

Фенелон пользовался популярностью в эпоху Просвещения. Плодотворны не только художественные поиски создателя «Приключений Телемака». Он был одним из зачинателей теории просвещенного абсолютизма. Его религиозные воззрения расчищали путь философии деизма.

175

Характерное для людей XVIII в. представление о Фенелоне как о поборнике широты взглядов, терпимости было воплощено в годы французской революции Мари Жозефом Шенье в его трагедии «Фенелон» (1793).

Усиление оппозиционного брожения в конце XVII столетия и протест против религиозных гонений способствовали более широкому распространению скептического отношения к религии. В этой связи необходимо упомянуть имя Шарля де Сент-Эвремона (1613—1703), представителя старинного дворянского рода, блестящего и одаренного офицера, вынужденного из-за независимости и смелости суждений провести сорок два года в изгнании, в Англии. В переписке с друзьями Сент-Эвремон, предвосхищая Вольтера и Прево, популяризировал культурные достижения послереволюционной Англии, противопоставляя ее общественный уклад порядкам, которые царят во Франции, стонущей под игом абсолютизма. Творчество Сент-Эвремона — своеобразное звено, соединяющее либертинаж XVII в. с философскими взглядами просветителей. Сент-Эвремон — последователь Гассенди (мировоззрение писателя в своих основных чертах сложилось еще на рубеже 50—60-х годов XVII в.). Однако вольномыслие Сент-Эвремона лишено педантической тяжеловесности, отличавшей труды ученых-вольнодумцев первой половины столетия. Сент-Эвремон последовательнее и острее своих предшественников в критике религии. Исповедуемую им эпикурейскую мораль наслаждения благами жизни он утверждает с изящной иронией и психологической зоркостью, вызывающими в нашей памяти имя Вольтера. Как впоследствии автор «Философских писем» и «Орлеанской девственницы», Сент-Эвремон не доверяет метафизике, отвлеченным философским построениям. Он предпочитает систематическому изложению своих мыслей в виде объемистых трактатов более лапидарную и непринужденную форму писем, эссе, диалогов и стихотворений на случай.

Еще большее значение в процессе подготовки просветительской идеологии имела деятельность протестантского философа Пьера Бейля (1647—1706), поселившегося после объявления Нантского эдикта в Голландии. Самый известный труд Бейля — его многотомный «Исторический и критический словарь» (1695—1697). В нем Бейль подверг детальному рассмотрению самые различные церковные, философские и исторические материалы, имеющие отношение к религии. Как показали Маркс и Энгельс в «Святом семействе», Бейль разрушил метафизику и «возвестил появление атеистического общества». (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 2, с. 141). Он учил, что атеизм не исключает нравственности, в то время как религия порождает предрассудки, а фанатизм несет с собой насилие. Правда, критика Бейлем религии была непоследовательной. Сам он склонялся к скептицизму. Но объективно деятельность Бейля нанесла серьезный удар богословию и расчистила почву для развития материалистических и атеистических учений.

В споре «древних» и «современных» отразилось оживление литературной жизни после мрачного и относительно бесплодного периода в начале и середине 80-х годов. Этот спор представляет собой полемику между двумя различными группировками буржуазной интеллигенции.

К лагерю «древних», выступавших за превосходство античной литературы над современной, примыкали крупнейшие французские писатели этого времени — Расин, Буало, Лафонтен, Лабрюйер. Предводителями «современных» являлись Шарль Перро (1628—1703) и Бернар де Фонтенель (1657—1757).

Ш. Перро был приближенным Кольбера, ответственным королевским чиновником, доверенным лицом правительства в вопросах литературы. Свою литературную деятельность он начал в 50-е годы с сочинения бурлескных пародий. Самое значительное из того, что он создал в литературе, — сборник «Сказки моей матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времен с поучениями», опубликованный в 1697 г. Этот сборник содержал восемь сказок (в том числе «Спящую красавицу», «Красную шапочку», «Синюю бороду», «Кота в сапогах», «Золушку» и «Мальчика с пальчик»). 90-е годы XVII в. были периодом увлечения светского общества сказками. Однако если многочисленные сборники сказок, выходившие в свет в то время, представляли собой салонные по духу, галантные повести с добрыми феями и злыми волшебниками (таковы, скажем, весьма популярные в свое время «Сказки» мадам д’Онуа), то Перро ориентировался на фольклорные традиции. Правда, эта ориентация на народную первооснову соблюдена писателем недостаточно последовательно, не во всех обработанных им сюжетах. Важно, однако, само стремление Перро противопоставить излюбленной классицистами античной мифологии в качестве поэтического источника народное творчество. Осуществляя этот замысел, Перро открывал перед литературой (как в 30-е годы XVII в. Базиле в Италии) совершенно новые творческие перспективы.