Способы определения правового положения личности

Способы юридического закрепления и выражения прав и свобод достаточно разнообразны, однако в большинстве своем главным источником являются конституции. Обычно в тексте основного закона содержится специальная глава, посвященная регламентации правового положения гражданина: в Конституции Испании это гл. II «Права и свободы», в Конституции Итальянской Республики - ч. I «Права и обязанности граждан», в Конституции Индии - ч. III «Основные права», в Конституции Колумбии - ч. II «Жители: колумбийцы и иностранцы» и ч. III «О гражданских правах и социальных гарантиях», в Конституции Мексики - разд. I «О гарантиях прав личности», в Конституции Республики Либерии - гл. III «Основные права» и т.д.

В ряде стран нормы, регламентирующие права и свободы, вынесены за рамки основного текста конституции в самостоятельный раздел, который тем не менее рассматривается как органическая часть основного закона страны. Таковыми являются первые десять поправок к Конституции США (Билль о правах), которые были приняты под давлением общественного мнения.

Конституции освободившихся государств Африки содержат в тексте лишь отдельные положения, касающиеся демократических прав и свобод, но дают отсылки (обычно в преамбуле) к Декларации прав человека и гражданина 1789 г. и Всеобщей декларации прав человека 1948 г.

По поводу такой системы провозглашения и регламентации демократических прав и свобод в государственно-правовой литературе высказываются различные мнения. Прежде всего, не существует единства взглядов по вопросу о том, носит ли преамбула к конституции нормативный характер или ее следует рассматривать лишь как торжественную декларацию. Э. Корвин в своем известном Комментарии к американской Конституции пишет: «Преамбула, строго говоря, не является частью Конституции, но лишь «идет перед ней». Сама по себе она не может дать основания для требования ни со стороны правительственной власти, ни со стороны отдельных лиц». Другие ученые, например исследователь индийской Конституции Дурга Дас Базу, напротив, считают, что преамбула является органической частью Конституции и имеет обязательную силу.

Конституционные гарантии прав личности действительны тогда, когда они закреплены не только (и не столько) в тексте основного закона, сколько в развернутой системе устоявшихся процедурных правил, которые на практике реализуют жизненность этих конституционных гарантий. Так, римское право, заложившее классические правовые основы гражданского общества, предусматривало, например, ограничение продолжительности речи обвинителя шестью часами, в то время как обвиняемому и его адвокатам можно было выступать в свою защиту девять часов. Это правило, описанное античным римским юристом Плинием-младшим[29], лучше, чем любая общая декларация, демонстрирует гарантии права на защиту в суде 2000-летней давности. Вообще страны, впитавшие античные или некоторые религиозные традиции, имеют тысячелетние основы для прав человека. Как отмечал в 1869 г. известный русский мыслитель Владимир Соловьев, «христианство за много веков до принятия во Франции Декларации прав человека и гражданина даровало людям большинство из известных и наиболее значимых прав и свобод»[30].

Директор Института Принстонского университета (США) Эфраим Исаак подчеркивает ту же мысль по отношению к идеям Ветхого Завета и современным концепциям прав человека[31].

Конституционное самообразование современного российского общества, попытки переосмыслить роль государства в современном мире тесно связаны со стремлением осознать проблему эффективности конституционной системы с точки зрения ее достаточности для удовлетворения прав и свобод граждан. Самое прямое отношение к этой проблеме имеют слова нобелевского лауреата Иосифа Бродского, прозвучавшие в его нобелевской лекции: «Политическая система, форма общественного устройства, как всякая система вообще, есть по определению форма прошедшего времени, пытающаяся навязать себя настоящему (а зачастую и будущему)... Философия государства, его этика, не говоря о его эстетике, - всегда вчера».

Это, конечно, художественное, но довольно точное определение того бесспорного факта, что даже самая лучшая для условий своего времени конституционная система может начать сдерживать прогресс и мешать развитию общества, если в ней не заложена возможность для изменения и приспособления к новым экономическим, политическим и иным условиям. И дело здесь не только в поправках к тексту самой конституции либо принятии новой конституции. Конституция США 1787 г. с небольшим числом поправок сумела обеспечить за прошедшие два века преодоление многочисленных конституционных, политических и экономических кризисов во многом потому, что изначально была основана на общечеловеческих правовых ценностях, в том числе на идее свободы личности.

Вообще, нравственный уровень общества решающим образом сказывается на морали, этике и эстетике конституционного строя, а значит, с неизбежностью и на судьбе государства и его граждан.

Конституционная декларация прав личности присутствовала практически во всех социалистических конституциях, но не имела в действительности механизма, который обеспечивал бы реальность декларативных положений основного закона. Т.к. для оценки реальности обеспечения прав человека конституционно-правовая практика значительно важнее чистой конституционной теории, закрепленной в тексте соответствующего раздела основного закона, важно усвоить конституционные уроки тех стран, где конституционно-правовые гарантии прав личности реально, а не декларативно обеспечивались в течение веков или по крайней мере многих последних десятилетий.

Известный английский политический деятель XVIII столетия Э. Берк справедливо писал: «Старые государственные устройства оценивались по результатам деятельности. Если народ был счастлив, сплочен, богат и силен, то остальное можно считать доказанным. Мы считаем, что все хорошо, если хорошее преобладает. Результаты деятельности старых государств, конечно, были различны по степени целесообразности; разные коррективы вносились в теорию, подчас вообще обходились без теории, уповая на практику»[32].

Достижение такой гармонии конституционного строя, при которой возможен максимальный для конкретного исторического периода уровень счастья и благополучия его граждан, зачастую относят к области идеальных, утопических, а потому недостижимых идей. Действительно, многие идеи Платона, Т. Мора и Т. Кампанеллы остались только на бумаге. То же случилось с утопическими конституциями декабристов, но за них, как известно, уже была пролита кровь.

Однако в теории конституционализма нередко упускается из виду, что история человечества знает и примеры осуществленных утопий, когда утопические конституционные идеи приводили к созданию и порой успешному функционированию в течение определенного времени реальных государственных систем, основанных на этих идеях.

Французский мыслитель Ш. Монтескье, который знаменит формулированием современной доктрины разделения властей, сравнивал авторов законодательства Республики Гуарани с Ликургом и Платоном. Он писал о том, что иезуиты управляли людьми с целью сделать их счастливыми и что эта модель республики реализовала мечты об Утопии. Энциклопедист французского Просвещения Д. Дидро также с уважением писал о трудах иезуитов в Южной Америке.

В последние годы возрождается интерес к правовым идеям, пришедшим к нам из религии. Например, в США в ответ на усиление насилия в средних школах законодательно закреплено вывешивание в школах десяти заповедей Моисея: не убий; не укради; не прелюбодействуй; не лжесвидетельствуй и т.д. 29 марта 2000 г. Законодательное собрание штата Кентукки приняло Закон о вывешивании десяти заповедей не только в школах, но и в общественных местах. Надлежащее соблюдение этих норм в настоящее время выглядит достаточно утопическим, как, вероятно, и 3000 лет назад. Однако в XVIII в. десять заповедей вошли в Конституцию штата Массачусетс, где преобладали протестанты-пуритане.

В любом государстве правовое положение личности во многом определяется экономической основой соответствующего государства. Буржуазные революции, уничтожившие феодальные привилегии и сословное неравенство, предоставили формально каждому индивидууму равный правовой статус, материальным содержанием которого является частная собственность. Предоставление равных возможностей всем гражданам предполагает в соответствии с принципами конституционализма самостоятельную реализацию их в действительности. Эффективность подобной реализации находится в прямой и непосредственной зависимости от материального статуса гражданина, т.е. от характера и размера находящейся в его обладании частной собственности. Таким образом, личности предоставляется полная свобода самостоятельно реализовать свои возможности в сфере как экономической, так и политической. Государство вмешивается в этот процесс лишь постольку, поскольку оно силой своего принудительного аппарата обеспечивает внешние юридические условия, в рамках которых действует личность. Подобное положение создает иллюзию беспристрастности государства по отношению к любой личности вне зависимости от ее социального положения. Эта иллюзия культивируется и поддерживается всеми средствами идеологического воздействия.

Согласно классическим концепциям либерализма личность рассматривалась как автономная по отношению к государству, если она выполняла перед ним все свои обязанности (уплата налогов, воинская повинность, соблюдение законов). В индустриальном обществе положение в значительной степени изменяется, т.к. государство, с одной стороны, регулирует определенные сферы деятельности гражданского общества, а с другой стороны, оно начинает осуществлять отдельные социальные функции (страхование по безработице, бесплатное начальное образование, пенсионное обеспечение, бесплатное медицинское обслуживание), что создает для личности возможность добиться осуществления своих отдельных интересов через государство.

Общество атомистично по своему характеру, каждая составляющая его личность считается независимой по отношению к другой личности. Это, в свою очередь, определяет индивидуализм общества, в основе которого лежит свобода владения и распоряжения собственностью. К. Маркс указывал: «...право человека на свободу основывается не на соединении человека с человеком, а, наоборот, на обособлении человека от человека. Оно - право этого обособления, право ограниченного, замкнутого в себе индивида.

Практическое применение права человека на свободу есть право человека на частную собственность...

Эта индивидуальная свобода, как и это использование ее, образует основу гражданского общества. Она ставит всякого человека в такое положение, при котором он рассматривает другого человека не как осуществление своей свободы, а, наоборот, как ее предел»[33].

[29] Письма Плиния младшего. М., 1984. С. 65.

[30] Соловьев Владимир. О христианском единстве. М., 1993. С. 183.

[31] Библия и Конституция. М.: Белые Альвы, 1998. С. 125.

[32] Берк Э. Размышления о революции во Франции. М., 1993. С. 121.

[33] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 400 - 401.

Date: 2016-07-25; view: 289; Нарушение авторских прав