А. А. Фет основные темы и идеи 65 page

В поэме «Сон», посвященной также Марии Лазич, эти мотивы ощущаются особенно четко. Поэма есть автобиографическая основа, в поручике Лосеве легко распознается сам Фет, а средневековый дом, где он остановился, также имеет свой прототип в Дерпте. Комическое описание «клуба чертей» сменяется неким морализаторским аспектом: поручик колеблется в своем выборе, и ему вспоминается совсем иной образ — образ его давно умершей любимой. К ней он обращается за советом: «О, что б сказала ты, кого назвать при этих грешных помыслах не смею».

В критике отмечалось соответствие этих строк словам Вергилия к Данте о том, что «как язычник, он не может сопровождать его в рай, и в спутники ему дается Беатриче». Образ Марии Лазич (а это, несомненно, она) для Фета является нравственным идеалом, вся жизнь поэта — это стремление к идеалу и надежда на воссоединение с любимой.

Но любовная лирика Фета наполнена не только чувством надежды и упования. Она глубоко трагична. Ведь чувство любви очень противоречиво и чаще всего несет не только счастье, но и муки. В стихах Фета часто' встречаются такие сочетания, как «радость — страдание»: «блаженство страданий», «сладость тайных мук». Стихотворение «На заре ты ее не буди» все наполнено таким двояким смыслом. На первый взгляд перед нами безмятежная картина утреннего сна девушки. Но уже второе четверостишие сообщает какое-то напряжение и разрушает эту безмятежность: «И подушка ее горяча, и горяч утомительный с он».

Появление «странных» эпитетов, таких, как «утомительный сон», указывает уже не на безмятежность, а на какое-то болезненное состояние, близкое к бреду. Далее объясняется причина этого состояния, стихотворение доходит до кульминации: «Все бледней становилась она, сердце билось больней и больней». Напряжение нарастает, и вдруг последнее четверостишие совершенно меняет

картину, оставляя читателя в недоумении: «Не буди ж ты ее, не буди, на заре она сладко так спит». Эти строки представляют контраст с серединой стихотворения и возвращают нас к гармонии первых строк, но уже на новом витке. Призыв «не буди ж ты ее» звучит уже как крик души.

Такой же порыв страсти чувствуется и в стихотворении «Сияла ночь, луной был полон сад...», посвященном Татьяне Берс, Напряжение подчеркивается рефреном: «Тебя любить, обнять и плакать над тобой». В этом стихотворении тихая картина ночного сада сменяется и контрастирует с бурей в душе поэта: «Рояль был весь раскрыт и струны в нем дрожали, как и сердца у нас за песнею твоей».

«Томительная и скучная» жизнь противопоставлена «сердца жгучей муке», цель жизни сосредоточена в едином порыве души, пусть даже в нем она сгорает дотла. Для Фета любовь — костер, как и поэзия — пламя, в котором сгорает душа. «Ужель ничто тебе в то время не шепнуло: там человек сгорел!» — восклицает Фет в стихотворении «Когда читала ты мучительные строки...». Похоже, что так же Фет мог сказать о собственных муках любовных переживаний. Но один раз «сгорев», то есть пережив настоящую любовь, Фет тем не менее не опустошен, он на всю свою жизнь сохранил в памяти свежесть этих чувств и образ любимой.

Как-то Фета спросили, как может он в его годы так по-юношески писать о любви. Он ответил: «По памяти». Литературовед Благой говорит, что Фет отличается исключительно прочной поэтической памятью, и приводит в пример стихотворение «На качелях», толчком для написания которого явилось воспоминание 40-летней давности (стихотворение написано в 1890 году). Фет в письме к Полонскому вспоминал, как «сорок лет тому назад я качался на качелях с девушкой, стоя на доске, а платье ее трещало от ветра». Такая *«звуковая деталь», как платье, которое «трещало от ветра», наиболее памятна для поэта-музыканта. Вся поэзия Фета построена на звуках, переливах и звуковых образах.

И. В. Тургенев говорил о Фете, что ждет от поэта стихотворения, последние строки которого надо будет передавать лишь без-

молвным шевелением губ. Ярким примером может служить стихотворение «Шепот, робкое дыханье...», которое построено на одних существительных и прилагательных, без единого глагола.

Свет ночной, ночные тени,

Тени без конца,

Ряд волшебных изменений

Милого лица.

В дымных тучках пурпур розы,

Отблеск янтаря,

И лобзания, и слезы, и заря, заря!.. Запятые и восклицательный знак также передают великолепие и напряжение момента с реалистической конкретностью. Это стихотворение создает точный образ, который при близком рассмотрении являет хаос, «ряд волшебных», неуловимых для человеческого глаза «изменений», а в отдалении — точную картину.

Фет, как импрессионист, основывает свою поэзию, в частности — описание любовных переживаний и воспоминаний, на непосредственной фиксации своих субъективных наблюдений и впечатлений. Сгущение, но не смешение красочных мазков, как на картинах Моне, придает описанию любовных переживаний кульминационность и предельную четкость образу любимой. Какова же она? Еще А. Григорьев отметил у Фета страсть к волосам, имея в виду рассказ «Кактус». Эта страсть не раз проявляется в фетовских стихах: «люблю на локон твой засматриваться длинный», «кудрей руно златое», «тяжким узлом набежавшие косы», «прядь пушистая волос» и «косы лентой с обеих сторон». Хотя эти описания и носят несколько общий характер, тем не менее создается довольно четкий образ прекрасной девушки.

По-другому Фет описывает ее глаза. То это «лучистый взор», то «недвижные очи, безумные очи» (аналогично стихотворению Ф. Тютчева «Я очи знал, о эти очи»). «Твой взор открытой и бесстрашней», — пишет Ф<ет, и в этом же стихотворении он говорит о «тонких линиях идеала». Возлюбленная для Фета — нравственный судия и идеал. Она имеет большую власть над поэтом на протяжении всей его жизни, хотя уже в 1850 году, вскоре после смерти Лазич, Фет пишет, что идеальный мир для него разрушен давно.

Влияние любимой женщины на поэта ощутимо и в стихотворении «Долго снились мне вопли рыданий твоих». Поэт называет себя «несчастным палачом», он остро чувствует свою вину за гибель любимой, и наказанием за это явились «две капельки слез» и «холодная дрожь», которые он в «бессонные ночи навек перенес». Это стихотворение окрашено в тютчевские тона и вбирает в себя и тютчевский драматизм.

Биографии этих двух поэтов во многом сходны — оба пережили смерть любимой женщины, и безмерная тоска по утерянному давала пищу для создания прекрасных любовных стихотворений. В случае с Фетом этот факт кажется наиболее странным — как можно сначала «губить» девушку, а затем всю жизнь писать о ней возвышенные стихи? Видимо, потеря произвела на Фета столь глубокое впечатление, что поэт пережил некий катарсис, и результатом этого страдания явился гений Фета — он был допущен в высокую сферу поэзии, все его описание любовных переживаний и ощущение трагизма любви так сильно действует на читателя потому, что Фет сам пережил их, а его творческий гений облек эти переживания в стихотворную форму. Только могущество поэзии смогло передать их, следуя тютчевскому изречению: мысль изреченная есть ложь, Фет сам неоднократно говорит о могуществе поэзии: «Как богат я в безумных стихах».

Любовная лирика Фета дает возможность глубже проникнуть в его общефилософские, а соответственно и в эстетические взгляды; это касается и решения им вопроса об отношении искусства и действительности. Любовь, как и поэзия, по Фету, относится к другому, потустороннему миру, который дорог и близок автору. В своих стихах о любви Фет выступал «не как воинствующий проповедник чистого искусства в противовес шестидесятникам создавал свой собственный и самоценный мир» (по словам Благого). И мир этот наполнен истинными переживаниями, духовными стремлениями и глубоким чувством надежды, отраженными в любовной лирике поэта.

И. С.ТУРГЕНЕВ

МЕСТО И. С. ТУРГЕНЕВА

В РУССКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА УМЫ СОВРЕМЕННИКОВ

И. С. Тургенев был характерным представителем классической русской литературной школы, которая всегда ставила перед собой социальные задачи и играла важную роль в общественной жизни. Писатель по праву гордился своими «Записками охотника», издание которых способствовало отмене крепостного права. Его социально-психологические романы оказывали большое влияние на российскую общественную мысль, ибо писатель, по словам Добролюбова, «быстро угадывал новые потребности, новые идеи... и в своих произведениях обращал внимание на вопрос, стоявший на очереди и уже смутно начинавший волновать общество». Когда начинающие литераторы обращались к Тургеневу за советом, он никогда не открывал профессиональных секретов своего мастерства, а абсолютно серьезно говорил: «Вы должны себя делать, человека из себя делать».

Творчеству Тургенева свойственны глубокий психологизм, изящество и музыкальность языка и стиля; особенно очаровательны его женские образы, подкупающие своим обаянием. Его лиризм, вера в личность, человеческий разум обусловлены тем, что он был особенно тесно связан с наследием русского и западного романтизма и сложился как писатель в эпоху позднего романтизма 40-х годов XIX века. В то время преобладал особый тип «идеалиста», блестяще образованного и талантливого, активность которого в условиях невозможности практической и общественной деятельности ограничивалась пылкими речами и страстной полемикой в действовавших тогда кружках.

Ранние произведения Тургенева «Гамлет Щигровского уезда» и «Дневник лишнего человека» стали блестящей сатирой на это по-

коление и на всю эпоху 40-х годов XIX века. Однако повести по характеру являлись памфлетами и не содержали художественной оценки эпохи. Этот недостаток Тургенев преодолел позже, в романах «Рудин» и «Отцы и дети», в которых он не только показал развитие исторических эпох и смену типа русского общественного деятеля, но и засвиде^-тельствовал перед читателем свое несомненное художественное дарование.

Роман «Отцы и дети» получил признание во всех слоях общества — от революционно настроенной молодежи до правительственной верхушки и крайних реакционеров. «Отцы и дети» оказались в центре литературной и общественной жизни 60—80-х годов XIX века. Ожесточенные споры вокруг романа вели не только критики. В романе Чернышевского «Что делать?» и романе Достоевского «Бесы» много скрытой и явной полемики с Тургеневым. Чернышевский никак не мог согласиться с Тургеневым в оценке «нового человека», трагическую противоречивость которого так убедительно показал Тургенев. Парадокс образа Базарова в том, что революционность его взглядов и жажда преобразования мира уживаются с позитивистским миросозерцанием буржуазного ученого-просветителя.

Зная об отрицательном отношении к роману Тургенева революционной молодежи (возраст ее не превышал 20—25 лет), Чернышевский воспел «детей», вопреки лозунгу, перефразировавшему название романа Тургенева — «Ни отцы, ни дети». Достоевский дал злую карикатуру на Тургенева, который в «Бесах» фигурирует под фамилией Кармазинов и заискивает перед радикально настроенной революционной молодежью. Степан Трофимович говорит о романе: «У него Базаров — это какое-то фиктивное лицо, не существующее вовсе».

Сам факт, что «Отцы и дети» вызвали такие противоречивые оценки, говорит о том, что Тургенев, в романе которого совершенно отсутствуют элементы социальной сатиры и памфлета, сумел всех задеть за живое, пользуясь лишь методом художественного воспроизведения. Суть этого метода Тургенев выразил так: «Художественное воспроизведение — если оно удалось — злее самой злой сатиры».

Тип социально-психологического романа, созданный Тургеневым, оказал огромное влияние на общественную и литературную жизнь. Его «художественные воспроизведения» были настолько точными, что им не только верили, но и подражали. Писатель по праву говорил о своем герое Базарове: «Образ вышел до того определенный, что немедленно вступил в жизнь и пошел действовать». Журналист Алексей Суворин так отозвался о влиянии Тургенева на современное общество: «Он создавал образы мужчин и женщин, которые оставались образцами... Он придумывал покрой, он придумывал душу, и по этим образцам многие россияне одевались». Однако здесь перед нами явная недооценка творческой силы писателя, ибо невозможно подражать тому, что надуманно и искусственно. Образам Тургенева подражали в силу их внутренней убедительности. Именно поэтому романы И. С. Тургенева продолжают интересовать не только исследователей литературы прошлого, но и занимают достойное место на книжных полках современных русских читателей.

САТИРИЧЕСКИЕ МОТИВЫ

И ИХ РОЛЬ В РОМАНЕ И. С. ТУРГЕНЕВА «ОТЦЫ И ДЕТИ»

Проблема и идея романа И. С. Тургенева «Отцы и дети» заключены в самом его названии. Неизбежное и вечное противостояние старшего и младшего поколений, обусловленное изменяющимся духом времени, можно рассматривать как в трагическом ключе (как сделал это, например, Ф. М. Достоевский в романе «Бесы»), так и в сатирическом и даже юмористическом. Можно сказать, что юмора в романе больше, чем сатиры. Сатира только обличает (сатира может быть едкая, злая, острая), тогда как юмор не только смешит, но при этом еще вызывает сожаление и даже сочувствие (юмор — мягкий, добрый и т. п.).

В самом деле, встает вопрос, кого же обличает Тургенев — «отцов» или «детей»? По возрасту, характеру, образу жизни автор во время написания романа был «отцом». И он

не мог не видеть, что за нигилизмом и эгоцентризмом молодежи стоит желание заменить веру знанием, а пассивную надежду — активными действиями, хотя сам Тургенев и не принимал максималистского подхода к жизни. Из неприятия и непонимания родился замысел романа «Отцы и дети». Но это не категорическое отрицание, а желание разобраться. В этом Тургеневу помогают юмор и сатира.

Такой подход Тургенев применяет к каждому своему персонажу, исключая, пожалуй, одну лишь Одинцову. Роман начинается со сцены приезда Аркадия и Базарова в Марьино, имение Кирсановых. Достаточно вспомнить, как Аркадий по поводу и без повода употребляет слово «отец» вместо «папа», разговаривает нарочито низким голосом, пытается вести себя развязно, явно подражая при этом Базарову. Но у него ничего не получается, все выглядит неестественно, потому что в душе Аркадий так и остался тем же мальчиком, каким уехал из родного гнезда.

Сама усадьба, построенная на открытом месте (результат беспочвенных мечтаний Николая Петровича), и ее хозяева, Николай Петрович и Павел Петрович Кирсановы, вызывают улыбку, но другого рода: грустную, ностальгическую. Это грусть по уходящей в прошлое эпохе старосветских помещиков и аристократов.

С точки зрения Базарова они — чудаки, их жизнь бесполезна для общества. Гуманистически настроенный Николай Петрович дал крестьянам волю и этим оказал им медвежью услугу. Его игра на виолончели, как и начищенные до зеркального блеска полусапожки Павла Петровича не способны улучшить жизнь народа, и уж тем более не в состоянии повысить его культурный уровень.

Все это так, как бы говорит Тургенев, но без этих чудаков не было бы поэзии, искусства, музыки. Братья, внешне такие разные, схожи своей душевной целостностью. Кирсановы любят Пушкина, Базаров не понимает этого поэта и поэзию вообще, потому что. не принимает поэтических идеалов.

Над Базаровым автор шутит редко. Красные руки, взлохмаченные волосы, неуклюжие, но уверенные движения придают внешности Базарова что-то звериное. У зверя есть

воля к действию, есть физическая сила, есть инстинкт, но у него нет «полноты разума». Ведь называть человека разумным, если тот отрицает опыт прошлых поколений («мы не признаем авторитетов»), все-таки неверно.

Жизнь сыграла с Базаровым злую шутку. Он, не веривший в любовь, вдруг полюбил, но его любовь была отвергнута. Примечательно, что умер Базаров не в бою и не в дороге, как и подобало, казалось бы, яркому представителю молодого бунтующего поколения, а в родном доме, на руках у тех же «старосветских помещиков», каковыми являлись его родители.

Во всем романе, в целом грустном и добром, как и все, что написал Тургенев, есть только два персонажа, достойных острых сатирических уколов: Кукшина и Ситников. Первую Тургенев спрашивает: «Что ты пру-жишься?» Чего не хватает этому существу с маленьким, красненьким носиком, почему Кукшина для поддержания внимания и уважения к себе не делает ровным счетом ничего? Бессмысленно пылятся журналы, которые никогда никто не прочтет, бессмысленно само ее существование. Неслучайно рядом с ней Тургенев ставит такого пустейшего человека, как Ситников; он и места в романе занимает меньше всех. Сын трактирщика мечтает сделать народ счастливым, пользуясь при этом прибылью с заведений своего отца. Подобные персонажи могут рассматриваться только как пародийные. Ситников при Базарове, как Грушницкий при Печорине (то же самое можно сказать о Кукшиной и Одинцовой). Но если для Лермонтова образ Груш-ницкого служил средством раскрытия образа Печорина, то Тургенев использует отрицательное для придания большего веса положительному.

С помощью юмористических и сатирических приемов автор выражает свое отношение к персонажам. В сцене спора и дуэли Базарова и Павла Петровича Кирсанова юмор переходит в фарс, потому что «дети» не должны убивать «отцов», а «отцы» заставлять «детей» думать так же, как думают они. Проблема «отцов и детей» вечна, и относиться к ней лучше с юмором, как это и делал Тургенев.

АФОРИСТИЧНОСТЬ ФРАЗ

ИЗ РОМАНА И. С. ТУРГЕНЕВА

«ОТЦЫ И ДЕТИ»

Известно, что половина стихотворных строк «Горя от ума» А. С. Грибоедова стала пословицами, как и предсказывал А. С. Пушкин. О баснях И. А. Крылова нечего и говорить. Но в русской литературе существует еще один источник афоризмов — роман И. С. Тургенева «Отцы и дети». Может быть, это не такой богатый источник, как произведения Грибоедова и Крылова, может быть, афористичность высказываний Базарова и других героев романа не так широко вошла в наш речевой обиход, но и жанр философского романа Тургенева — это не жанр комедии или басни. И все-таки афоризмы Базарова известны. «Природа не храм, а мастерская». Авторская позиция, да и весь строй романа отрицают эту базаровскую философскую концепцию. Да и сам Базаров к концу романа приходит к осознанию своей ошибки. Но фраза осталась, а вторая половина ее («человек в ней работник») не раз выдавалась некоторыми литературоведами чуть ли не за аналог горьковского высказывания: «Человек — это звучит гордо». Хотя, разумеется, эти девизы отнюдь не тождественны.

Хорошо, конечно, что другое высказывание Базарова — всем известные слова о «порядочном химике» («Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта») — не стало руководством к действию для более поздних «деятелей прогресса». Хотя ныне забытая дискуссия о «физиках» и «лириках» в пору научно-технической революции, лет тридцать — сорок назад, проходила практически под этим же девизом.

Достаточно точно сформулировал Тургенев устами своего героя кредо физиологов (И. Павлова и других). «Мы с тобой те же лягушки», — объяснял Базаров дворовым мальчишкам физиологию человека. Зловещий смысл этой фразы, вложенный в нее Тургеневым, раскрылся в первой половине XX века, когда «Роковые яйца» и «Собачье сердце» М. Булгакова показали весь ужас такого упрощенного подхода к природе и человеку.

Афоризмы Базарова о воспитании человека, о психологии и сложной душевной жизни, которую он в начале своего поприща склонен был отрицать, тоже несут в себе пугающе-пророческий смысл, неясный, конечно, для героя, но предчувствуемый автором. «Люди что деревья в лесу»... Отсюда один шаг до знаменитого: «Лес рубят — щепки летят»,

Если древний человек видел в дереве дриаду, в' ручье — наяду, то есть душу, то от физиолога Базарова, не желавшего видеть душу в самом человеке, один шаг до какого-нибудь киборга. И вполне в духе этой логит ки отношение Базарова к любви. У лягушек разве есть любовь? А людей он уподоблял лягушкам. Значит, нет таинственных отношений между мужчиной и женщиной. В тоталитарном государстве герой Тургенева сделал бы карьеру Благодетеля из романа Замятина. Личность отменяется, любовь отменяется. Свобода мысли тоже ни к чему. Свободно не мыслят уже ни женщины, ни мужчины. Впрочем, для себя Базаров оставляет некоторую недосягаемую для других высоту. Известно его высказывание: «Когда я встречу человека, который не спасовал бы передо мной, тогда я изменю свое мнение о самом себе». Значит, все окружающие лягушки, «твари дрожащие», а Базаров, оказывается, «право имеет», говоря словами другого «сверхчеловека», который уже не лягушек «распластал», а человека убил. И для Раскольникова человек тоже был лягушкой, «вошью». Впрочем, некоторые интересные в анатомическом отношении экземпляры таким сверхчеловекам очень нравятся.

«Этакое богатое тело! Хоть сейчас в анатомический театр» — так оценивает Базаров прекрасный экземпляр «той же лягушки» — Одинцову.

Герой Тургенева сообразил довольно поздно, что он «атом», «математическая точка». Раньше он готов был отказаться даже от неба («Я гляжу в небо только тогда, когда хочу чихнуть»), а теперь увидел, что «может быть, всякий человек — загадка». Последний афоризм в жизни Базарова — его поэтичные слова, обращенные к Одинцовой: «Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет». И слова эти сказал уже не тот Базаров, кото-

рый гордо провозглашал: «Рафаэль гроша медного не стоит». И не тот Базаров, который рекомендовал или даже требовал «не говорить красиво». Страшное, гибельное ослепление, за которое Базаров поплатился жизнью, которое он осознал (недаром последние его слова — перифраз из «Гамлета» — «теперь темнота»), — удел тех, кто посягает на загадку жизни, предсказанный автором ве-ликогоромана.

Но есть в романе герой, которому принадлежит ключевой афоризм. Он высказан Павлом Петровичем: «Материализм, который вы проповедуете, был уже не раз в ходу и всегда оказывался несостоятельным». Об этом и написан роман Тургенева. В романе показано, как потерпела крах «передовая» теория, выраженная в афоризмах, потому что никакие умники и сверхчеловеки, никакие Базаровы, самые «передовые и умные», не смогут понять «живую жизнь», а тем паче сформулировать ее сущность эффектными и броскими словами.

Итак, средства выражения авторской позиции в тургеневском романе многообразны. Это и композиция произведения, и авторские характеристики, и комментарии, и деталь (зачастую символическая), и пейзаж. Мотивы и образы предшествующих произведений (реминисценции из пушкинской поэзии, «Героя нашего времени» Лермонтова, баллад Жуковского, даже греческой мифологии) создают своеобразный литературный и мифологический контекст романа, помогающий выявить авторскую позицию. По-разному можно интерпретировать такое, казалось бы, точное, ясное, напоминающее формулу название.

И все-таки этот роман всегда останется одним из самых загадочных произведений мировой литературы наряду с «Горем от ума» А. С. Грибоедова. В обеих этих книгах отражены извечные противоречия человеческой жизни — максимализм юности и житейская умудренность, бескомпромиссность и умение прощать, дерзание и философская созерцательность... Что лучше? Ответ на этот вопрос — в вечности, в спокойствии «равнодушной природы», в последних, примиряющих строках романа «Отцы и дети».

ОБРАЗ БАЗАРОВА В РОМАНЕ

И. С. ТУРГЕНЕВА «ОТЦЫ И ДЕТИ»

(вариант 1)

Роман И. С. Тургенева отразил борьбу двух социально-политических лагерей, сложившихся в России к 60-м годам XIX века. Писатель передал в романе типичный конфликт эпохи и поставил ряд актуальных проблем, в частности вопрос о характере и роли «нового человека», деятеля в период революционной ситуации в Европе 60-х годов.

Выразителем идей революционной демократии стал Евгений Базаров, герой, который противопоставлен в романе либеральному дворянству. Образ Базарова занимает центральное место в композиции романа. Из 28 глав лишь в двух не появляется Базаров, в остальных он главное действующее лицо. Все основные образы романа группируются вокруг него, раскрываются во взаимоотношениях с ним, резче и ярче оттеняют те или иные черты его личности, подчеркивают его превосходство или недостатки, ум, душевную силу, свидетельствуют о его одиночестве в среде уездных аристократов.

Напомним, что герой эпохи 60-х годов — разночинец-демократ, убежденный противник дворянско-крепостнического строя, материалист по мировоззрению, прошедший школу труда и лишений, самостоятельно мыслящий и независимый. Именно таков Базаров в изображении автора.

Сюжет романа строится на столкновении Базарова с миром аристократов. Тургенев сразу же показывает, что Базаров — демократ, разночинец, человек труда — чужд аристократическому этикету и условностям. В столкновении с «барчуками проклятыми» его облик раскрывается полностью. В романе широко используется прием контраста: Базаров противопоставлен Павлу Петровичу, аристократизм одного — демократизму другого. Последовательность, убежденность, воля и целеустремленность Базарова контрастируют с раздвоенностью Аркадия, с его случайными убеждениями, мягкотелостью и отсутствием осознанной цели.

Именно в столкновении с различными персонажами, противопоставленными ему, рас-

крываются замечательные черты Базарова: в спорах с Павлом Петровичем — зрелость ума, глубина суждений и непримиримая ненависть к режиму; во взаимоотношениях с Аркадием — способность привлекать на свою сторону молодежь, быть учителем, воспитателем, честность и бескомпромиссность в дружбе; в отношении с Одинцовой — умение глубоко и по-настоящему любить, цельность натуры, сила воли и чувство собственного достоинства. Главное место в романе занимают сцены споров. Герои Тургенева раскрывают свое мировоззрение в прямых высказываниях, в столкновениях со своими идейными противниками. Базаров — натура независимая, не склоняющаяся ни перед какими авторитетами, а подвергающая все сомнению. Типичен для шестидесятников и интерес Базарова к естественным наукам, хотя ни карьера ученого, ни карьера врача не стали бы его уделом.

Тургенев проводит своего героя через ряд испытаний (а это вообще типично для романов этого автора). Он испытывает Базарова и дружбой, и любовью, и смертью. Тургенев как бы со стороны наблюдает за тем, как ведет себя его герой в этих ситуациях. И если любовь к Одинцовой, женщине умной, гордой, сильной, под стать самому Базарову, побеждает принципы нигилизма (ведь Базаров называл любовь «белибердой», презрительно относился к идеальным, романтическим чувствам, признавал любовь только физиологическую: «Нравится тебе женщина, так возьми ее!» Сам же, влюбившись, вдруг почувствовал романтика в самом себе), то в предсмертной сцене Базаров верен своим идеалам до конца, он не сломлен, гордо смотрит смерти в глаза. Многие критики считают эту сцену самой сильной, живой и трогательной. Потому что именно здесь раскрывается до конца это «грешное, бунтующее сердце».

Смерть Базарова по-своему оправданна. Как в любви нельзя было доводить Базарова до «тишины блаженства», так и в его предполагаемом деле он должен бьш остаться на уровне еще не реализуемых, вынашиваемых и потому безграничных стремлений. Базаров должен был умереть, чтобы остаться Базаровым.

Сколько бы ни было критических статей по поводу героя «Отцов и детей», как бы ни трактовался образ Базарова, лучше всего сказал о своем «самом любимом детище» сам автор: «Я хотел сделать из него лицо трагическое... Мне мечталась фигура сумрачная, дикая, большая, наполовину выросшая из почвы, сильная, злобная, честная — и все-таки обреченная на погибель, потому что она все-таки стоит еще в преддверии будущего».

ОБРАЗ БАЗАРОВА В РОМАНЕ

И. С ТУРГЕНЕВА «ОТЦЫ И ДЕТИ»

(вариант 2)

Написанный в переломный момент исторического развития России роман «Отцы и дети» показал острые проблемы современности, которые еще долго после появления этого произведения волновали российское общество. Этот роман И. С. Тургенева — отражение общественного конфликта 60-х годов XIX века, глубина которого показана на примере вечного конфликта отцов и детей. В романе мы видим типичного представителя разночинцев, для которых при всех их различиях в общественно-политических взглядах был характерен глубокий демократизм. Основной конфликт романа держится на противопоставлении и столкновении демократизма и аристократизма и состоит в проблеме отцов и детей.

Базаров — демократ-разночинец. Эти люди, чаще недворянского происхождения, трудом пробивали себе дорогу в жизни и не признавали сословного деления общества. Стремясь к знанию, они ценили человека не по знатности и богатству, а по его делам, пользе для окружающих людей. «Мой дед землю пахал», — говорит Базаров о своем происхождении. При этом он умалчивает о предке со стороны матери, показывая тем самым отсутствие всякого интереса к деду-дворянину.

Демократизм свойствен не только убеждениям Базарова, но и его внешности. Появление героя романа в дворянской среде в «балахоне» уже само по себе вызов условностям, умышленное пренебрежение ими. Мы

обращаем внимание и на «обнаженную красную руку» Базарова — это рука человека, для которого не чужд физический труд. Она слишком отличается от холеной руки дворянина, чтобы ее можно было не заметить. В целом во внешности Базарова Тургенев подчеркивает его интеллектуальное начало: ум и самоуважение.

Мы видим, что жизнь праздного аристократического общества проходит в безделье, чего нельзя сказать о Базарове. Непрерывный труд является содержанием его жизни. «Базаров привез с собой микроскоп и по целым часам с ним возился», он проводит «физические и химические опыты», то есть продолжает и в Марьине свои естественнонаучные занятия.