Светоний о культе императора и борьбе за власть

Гай Светоний Транквилл (ок. 70-160 гг. н.э.) в биографии Божественный Август рассказывает о жестокости императора Августа, который превращался в монарха, сверхчеловека. После смертиАвгуст был причислен к богам, его культ получил еще более широкое распространение. Священной считалась клятва Юпитером и Августом или его гением.

51. Милосердие его и гражданственная умеренность засвидетельствованы многими примечательными случаями. Не буду перечислять, скольким и каким своим противникам он не только даровал прощение и безопасность, но и допустил их к первым постам в государстве... Когда Тиберий в письме жаловался ему... он ответил ему так: Не поддавайся порывам юности, милый Тиберий, и не слишком возмущайся, если кто-то обо мне говорит дурное: довольно и того, что никто не может нам сделать дурного.

52. Храмов в свою честь он не дозволял возводить ни в какой провинции иначе как с двойным посвящением ему и Риму. В столице же он от этой почести отказывался наотрез. Даже серебряные статуи, уже поставленные в его честь, он все же перелил на монеты, и из этих денег посвятил два золотых треножника Аполлону Палатинскому. Диктаторскую власть народ предлагал ему неотступно, но он на коленях, спустив с плеч тогу, обнажив грудь, умолял его от этого избавить.

53. Имени государь он всегда страшился как оскорбления и позора... Он даже собственных детей и внуков не допускал ни в шутку, ни всерьез называть его господином и даже между собой запретил им пользоваться этим лестным обращением... Сенаторов в дни заседаний он приветствовал только в курии на их местах, к каждому обращаясь по имени, без напоминания; даже уходя и прощаясь, он не заставлял их вставать с места. Со многими он был знаком домами и не переставал бывать на семейных праздниках, пока однажды в старости не утомился слишком сильно на чьей-то помолвке...

54....И все-таки за вольные или строптивые речи от него никто не пострадал.

55. Даже подметные письма, разбросанные в курии, его не смутили: он обстоятельно их опроверг и, не разыскивая даже сочинителей, постановил только впредь привлекать к ответу тех, кто распространяет под чужим именем порочащие кого-нибудь стихи или письма.

56. В ответ на задевшие его дерзкие или злобные шутки он также издал эдикт; однако принимать меры против вольных высказываний в завещаниях он запретил...

57. Какой любовью пользовался он за эти достоинства, нетрудно представить... Люди всех сословий по обету ежегодно бросали в Курциево озеро монетку за его здоровье... На эти средства он потом купил и поставил по всем кварталам дорогостоящие статуи богов... При возвращении из провинций его встречали не только добрыми пожеланиями, но и пением песен. Следили даже за тем, чтобы в день его въезда в город никогда не совершалось казней.

58. Имя отца отечества было поднесено ему всем народом, внезапно и единодушно. Первыми это сделали плебеи, отправив к нему посольство в Анций, а после его отказа - приветствуя его вРиме при входе в театр, огромной толпою в лавровых венках; вслед за ними и сенат высказал свою волю...

72....Больших и роскошных домов он не терпел, и даже стоивший немалых денег дворец Юлии младшей приказал разрушить до основания. Собственные виллы, очень скромные, он украшал не статуями и не картинами, а террасами и рощами...

73. В простоте его обстановки и утвари можно убедиться и теперь по сохранившимся столам и ложам, которые вряд ли удовлетворили бы и простого обывателя. Даже спал он, говорят, на постели низкой и жестко постланной. Одежду надевал только домашнего изготовления, сработанную сестрой, женой, дочерью или внучками... Впрочем, нарядную одежду и обувь он всегда держал под рукой в спальне на случай внезапной и неожиданной надобности...

76. Что касается пищи - я и этого не хочу пропустить, - то ел он очень мало и неприхотливо. Любил грубый хлеб, мелкую рыбешку, влажный сыр, отжатый вручную, зеленые фиги второго сбора...

77. Вина по натуре своей он пил очень мало...

79. С виду он был красив и в любом возрасте сохранял привлекательность, хотя и не старался прихорашиваться Лицо его было спокойным и ясным, говорил ли он или молчал Глаза у него были светлые и блестящие; он любил, чтобы них чудилась некая божественная сила, и бывал доволен, когда под пристальным взглядом собеседник опускал глаза, словно от сияния солнца. Впрочем, к старости он стал хуже видеть левым глазом. Зубы у него были редкие, мелкие, неровные, волосы - рыжеватые и чуть вьющиеся, брови - сросшиеся, уши - небольшие, нос - с горбинкой и заостренный, цвет кожи - между смуглым и белым. Росту он был невысокого - впрочем, вольноотпущенник Юлий Марат, который вел его записки, сообщает, что в нем было 5 футов и три четверти, - но это скрывалось соразмерным и стройным сложением и было заметно лишь рядом с более рослыми людьми.

Цит. по изданию: Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М., 1990. С. 47-48, 58-61, 65-68.