Откуда берутся родительские чувства?

Часто приходится слышать такую точку зрения: «Материнская любовь – это инстинкт, она любит своего ребенка просто потому, что это ее ребенок. А у отца такого инстинкта нет. Поэтому отцы меньше любят своих детей, их любовь поверхностная, наносная и вообще ненастоящая». Это глубокое заблуждение. Никаких инстинктов у человека нет. Ни одного. Никакого. И отцовского или материнского инстинкта тоже не существует. Это метафора обыденного сознания. Фигура речи, не более того.

Родительство – приобретаемое явление, а не врожденное. Формируется оно на базе двух главных институтов: семья и социокультурные отношения. К социокультурным отношениям относятся и религиозные, определяющие ценностные установки человека, его правила и нормы поведения.

Родительство – это фундаментальная личностная структура, формирующаяся в течение всего детства, отрочества, юности. У ребенка от рождения нет никакого родительского инстинкта. Это хорошо видно на примере детей, которые выросли в интернатах, в детских домах и в прочих учреждениях подобного типа: у них никакой родительской модели поведения нет. Она может потом возникнуть, ее можно сформировать, ее можно воспитать, но она не заложена изначально. Это относится как к материнству, так и к отцовству. Отцовство – это продолжение сыновства. Тот, кто осознает себя сыном, внуком, имеет ресурс стать отцом. Сыновство – вот главный источник отцовской любви.

Мужское родительство начинается позже, чем женское. И это понятно. Непосредственного, физиологического ощущения своего ребенка у мужчины поначалу просто нет, ведь он не вынашивал, не рожал. В первые месяцы жизни младенца отец может быть помощником матери, но он не самостоятельная фигура. По большей части он ребенку напрямую и не нужен. Но ребенку нужна счастливая мать, нужно ощущение безопасности. И его должен обеспечить отец. Ранний период отцовства – это время, когда мужчина заботится не столько о ребенке, сколько о жене. Он создает для нее среду защищенности и любви, а жена передает эти чувства ребенку. Это не метафора. Мы знаем, что состояние счастья имеет определенную гормональную формулу, и эти гормоны передаются младенцу с молоком матери. Но главное – родившийся ребенок чувствует мать тактильно, на слух, через запах, через интонации. Ребенок эмоционально воспринимает мать, отлично распознавая все ее состояния. Если женщина – в счастье, в радости, в усердии, несмотря на все физические трудности, недосып, усталость и прочее, тогда и ребенок хорошо растет и развивается. Счастье матери – это деятельность и ответственность мужчины. Поэтому, как это ни парадоксально, раннее отцовство – это супружество. Именно супружеская любовь и есть форма заботы отца о младенце.

Новорожденный ребенок отцу непонятен, потому что он еще не имеет своего образа. Но по мере того, как проходит послеродовая краснота и отчетливее проступают черты лица, мужчина все более пристально вглядывается в свое чадо. Для отцов внешность новорожденного очень часто имеет значение, в первую очередь, с точки зрения семейно‑родовых ожиданий: на кого похож? Мужчина всматривается в детское личико, пытаясь увидеть в нем себя, свою жену, своего отца или деда… И в этот момент в его душе зарождается, начинает искать свое место семейно‑родовая привязанность. Для возникновения отцовского чувства очень важно ощущение себя как продолжателя рода: мой дед родил отца, мой отец родил меня, и вот я родил своего ребенка, и он (мой ребенок) будет дальше продолжать наш род. Это, конечно, не чувства, а мысли, но они дают возможность мужчине почувствовать себя созидателем, активным проводником семейно‑родовой силы.

Для многих мужчин именно родовое чувство становится тем самым каналом, через который формируется отцовская любовь. Для многих, но не для всех. Некоторым молодым отцам намного важнее принимать участие в повседневных заботах о младенце – пеленать, купать, гулять, а позже водить на прием к врачу, в детский сад, на занятия в кружки и секции, вместе заниматься чем‑то интересным в выходные.

Третий путь пробуждения отцовской привязанности – через игру, поведение, общение. Ведь ребенок очень рано начинает откликаться на обращение взрослых, и уже через несколько месяцев отец может достаточно эмоционально с ним общаться.

И последнее. Мужчина не может почувствовать физиологически своего ребенка. Но он может почувствовать связь своего семени и своего ребенка. Это связь не очевидная, не прямая, она покрыта тайной. Мужчина отдает свое семя в лоно своей женщины, но дальше не контролирует, что с ним происходит. Никаких способов управлять зачатием ни у мужчины, ни у женщины нет. Но у них есть сила любви. Она таинственна, она духовна. Это не пробирка, в которую лаборант пипеткой переносит семя для того, чтобы произошло экстракорпоральное зачатие. Это естественный телесный процесс. Но для мужчины это очень важно – соединить соитие и рождение ребенка. Юноша не умеет ценить свое семя. И когда мальчики или юноши слышат слова из Псалтири или Ветхого Завета, где говорится о семени, это воспринимается ими как абстрактность, как метафора. А вот в отцовстве для мужчины открывается возможность отнестись к этому уже не как к метафоре, а как к реальности, как к величайшему Божьему дару. Отсюда возникает и ответственное отношение к этому акту, ответственность по отношению к женщине, к себе.