XVI. Четвертый сон Веры Павловны 7 page

заметил, кроме одного из ее молодых спутников; он отошел к окну и стал

всматриваться в арабески, слегка набросанные морозом на стекле.

- Mesdames, ваши истории очень любопытны, но я ничего хорошенько не

слышала, знаю только, что они и трогательны, и забавны, и кончаются

счастливо, я люблю это. А где же старикашка?

- Он хозяйничает, приготовляет закуску; это его всегда занимает, -

сказала Катерина Васильевна.

- Ну, бог с ним в таком случае. Расскажите же, пожалуйста. Только

коротко; я люблю, чтобы рассказывали коротко.

- Я буду рассказывать очень коротко, - сказала Вера Павловна: -

начинается с меня; когда дойдет очередь до других, пусть они рассказывают.

Но я предупреждаю вас, в конце моей истории есть секреты.

- Что ж, тогда мы прогоним этих господ. Или не прогнать ли их теперь

же?

- Нет, теперь они могут слушать.

Вера Павловна начала свою историю.

....................................

- Ха, ха, ха! Эта милая Жюли! Я ее очень люблю! И бросается на колена,

и бранится, и держит себя без всякого приличия! Милая!

....................................

- Браво, Вера Павловна! "брошусь в окно!" браво, господа! - дама в

трауре захлопала в ладоши. По этой команде молодежь оглушительно

зааплодировала и закричала "браво" и "ура".

- Что с вами? Что с вами? - с испугом сказала Катерина Васильевна через

две-три минуты.

- Нет, ничего, это так; дайте воды, не беспокойтесь, Мосолов {172} уже

несет. Благодарю, Мосолов; - она взяла воду, принесенную тем молодым ее

спутником, который прежде отходил к окну, - видите, как я его выучила, все

вперед знает. Теперь совершенно прошло. Продолжайте, пожалуйста; я слушаю.

- Нет, я устала, - сказала она минут через пять, спокойно вставая с

дивана. - Мне надобно отдохнуть, уснуть час-полтора. Видите, я без

церемонии, ухожу. Пойдем же, Мосолов, искать старикашку, он нас уложит.

- Позвольте, отчего ж мне не заняться этим? - сказала Катерина

Васильевна.

- Стоит ли беспокоиться?

- Вы нас покидаете? - сказал один из молодежи, принимая трагическую

позу: - если бы мы предвидели это, мы взяли бы с собою кинжалы. А теперь нам

нечем заколоться.

- Подадут закуску, заколемся вилками! - с восторгом неожиданного

спасения произнес другой.

- О, нет, я не хочу, чтобы преждевременно погибала надежда отечества, -

с такою же торжественностью произнесла дама в трауре: - утешьтесь, дети мои.

Мосолов, подушку, которая поменьше, на стол!

Мосолов положил подушку на стол. Дама в трауре стала у стола в

величественной позе и медленно опустила руку на подушку.

Молодежь приложилась к руке.

Катерина Васильевна пошла укладывать уставшую гостью.

- Бедная! - проговорили в один голос, когда они ушли из зала, все трое

остальные, бывшие в небуйных санях.

- Молодец она! - проговорили трое молодых людей.

- То-то ж! - самодовольно сказал Мосолов.

- Ты давно с нею знаком?

- Года три.

- А его хорошо знаешь?

- Хорошо. Вы не беспокойтесь, пожалуйста, - прибавил он, обращаясь к

ехавшим на небуйных санях: - это только оттого, что она устала.

Вера Павловна сомнительно переглянулась с мужем и Бьюмонтом и покачала

головной.

- Рассказывайте! устала! - сказал Кирсанов.

- Уверяю вас. Устала, только. Уснет, и все пройдет, -

равнодушно-успокоительным тоном повторил Мосолов.

Минут через десять Катерина Васильевна возвратилась.

- Что? - спросили шесть голосов. Мосолов не спрашивал.

- Легла спать и уж задремала, теперь, вероятно, уже спит.

- Ведь я ж вам говорил, - сказал Мосолов. - Пустяки.

- Все-таки бедная! - сказала Катерина Васильевна. - Будем при ней

врознь. Мы с тобою, Верочка, а Чарли с Сашею.

- Но все-таки это нисколько не должно стеснять нас, - сказал Мосолов: -

мы можем петь, танцовать, кричать; она спит очень крепко.

-----

Если спит, если пустяки, то что ж, в самом деле? Расстраивающее

впечатление, на четверть часа произведенное дамою в трауре, прошло, исчезло,

забылось, - не совсем, но почти. Вечер без нее понемножку направлялся,

направлялся на путь всех прежних вечеров в этом роде, и вовсе направился,

пошел весело.

Весело, но не вполне. По крайней мере, дамы раз пять-шесть

переглядывались между собою с тяжелою встревоженностью. Раза два Вера

Павловна украдкою шепнула мужу: "Саша, что если это случится со мною?"

Кирсанов в первый раз не нашелся, что сказать; во второй нашелся: "нет,

Верочка, с тобою этого не может случиться". - "Не может? Ты уверен?" - "Да".

И Катерина Васильевна раза два шепнула украдкою мужу: "со мною этого не

может быть Чарли? В первый раз Бьюмонт только улыбнулся, не весело и не

успокоительно; во второй тоже нашелся: "по всей вероятности, не может; по

всей вероятности".

-----

Но это были только мимолетные отголоски, да и то лишь сначала. А

вообще, вечер шел весело, через полчаса уж и вовсе весело. Болтали, играли,

пели. Она спит крепко, уверяет Мосолов, и подает пример. Да и нельзя

помешать, в самом деле: комната, в которой она улеглась, очень далеко от

зала, через три комнаты, коридор, лестницу и потом опять комнату, на

совершенно другой половине квартиры.

-----

Итак, вечер совершенно поправился. Молодежь, по обыкновению, то

присоединялась к остальным, то отделялась, то вся, то не вся; раза два

отделялся к ней Бьюмонт; раза два отбивала ее всю от него и от серьезного

разговора Вера Павловна.

Болтали много, очень много; и рассуждали всей компаниею, но не очень

много.

-----

Сидели все вместе.

- Ну, что ж, однако, в результате: хорошо или дурно? - спросил тот из

молодежи, который принимал трагическую позу.

- Более дурно, чем хорошо, - сказала Вера Павловна.

- Почему ж, Верочка? - сказала Катерина Васильевна.

- Во всяком случае, без этого жизнь не обходится, - сказал Бьюмонт.

- Вещь неизбежная, - подтвердил Кирсанов.

- Отлично дурно, следовательно, отлично, - решил спрашивавший.

Остальные трое его товарищей кивнули головами и сказали: "браво,

Никитин".

-----

Молодежь сидела в стороне.

- Я его не знал {173}, Никитин; а ты, кажется, знал? - спросил Мосолов.

- Я тогда был мальчишкою. Видал.

- А как теперь тебе кажется, по воспоминанью, правду они говорят? не

прикрашивают по дружбе?

- Нет.

- И после того, его не видели?

- Нет. Впрочем, ведь Бьюмонт тогда был в Америке.

- В самом деле! Карл Яковлевич, пожалуйста, на минуту. Вы не

встречались в Америке с тем русским, о котором они говорили?

- Нет.

- Пора бы ему вернуться.

- Да.

- Какая фантазия пришла мне в голову, - сказал Никитин: - вот бы пара с

нею.

- Господа, идите кто-нибудь петь со мною, - сказала Вера Павловна: -

даже двое охотников? Тем лучше.

Остались Мосолов и Никитин.

- Я тебе могу показать любопытную вещь, Никитин, - сказал Мосолов. -

Как ты думаешь, она спит?

- Нет.

- Только не говори. Ей можешь потом сказать, когда познакомишься

побольше. Другим - никому. Она не любит.

-----

Окна квартиры были низко.

- Вот, конечно, это окно, где огонь? - Мосолов посмотрел. - Оно.

Видишь?

Дама в трауре сидела, пододвинув кресла к столу. Левою рукою она

облокотилась на стол; кисть руки поддерживала несколько наклоненную голову,

закрывая висок и часть волос. Правая рука лежала на столе, и пальцы ее

приподымались и опускались машинально, будто наигрывая какой-то мотив. Лицо

дамы имело неподвижное выражение задумчивости, печальной, но больше суровой.

Брови слегка сдвигались и раздвигались, сдвигались и раздвигались.

- И все время так, Мосолов?

- Видишь. Однако иди, а то простудимся. И то уж четверть часа стоим.

- Какой ты бесчувственный! - сказал Никитин, пристально посмотрев на

глаза товарища, когда проходили мимо ревербера {174} через переднюю.

- Причувствовался, братец. Это тебе впервой.

Подавали закуску.

- А славная должна быть водка, - сказал Никитин; - да какая же крепкая!

Дух захватывает!

- Эх, девчонка! и глаза покраснели! - сказал Мосолов.

Все принялись стыдить Никитина. "Это только оттого, что я поперхнулся,

а то я могу пить", - оправдывался он. Стали справляться, сколько часов.

Только еще одиннадцать, с полчаса можно еще поболтать, успеем.

Через полчаса Катерина Васильевна пошла будить даму в трауре. Дама

встретила ее на пороге, потягиваясь после сна.

- Хорошо вздремнули?

- Отлично.

- И как чувствуете себя?

- Превосходно. Я ж вам говорила, что пустяки: устала, потому что много

дурачилась. Теперь буду солиднее.

Но нет, не удалось ей быть солидною. Через пять минут она уж

очаровывала Полозова и командовала молодежью, и барабанила марш или что-то в

этом роде черенками двух вилок по столу. Но торопила ехать, а другие,

которым уж стало вовсе весело от ее возобновляющегося буйства, не спешили.

- Готовы лошади? - спросила она, вставая из-за закуски.

- Нет еще, только велели запрягать.

- Несносные! Но если так. Вера Павловна, спойте мне что-нибудь: мне

говорили, у вас хороший голос.

Вера Павловна пропела что-то.

- Я вас буду часто просить петь, - сказала дама в трауре.

- Теперь вы, теперь вы! - пристали к ней все.

Но не успели пристать, как она уже села за рояль.

- Пожалуй, только ведь я не умею петь, но это мне не остановка, мне

ничто не остановка! Но mesdames и messieurs, я пою вовсе не для вас, я пою

только для детей. Дети мои, не смейтесь над матерью! - а сама брала аккорды,

подбирая аккомпанемент: - дети, не сметь смеяться, потому что я буду петь с

чувством. И стараясь выводить ноты как можно визгливее, она запела:

Стонет сизый...

Молодежь фыркнула при такой неожиданности, и остальная компания

засмеялась, и сама певица не удержалась от взрыва смеха но, подавив его, с

удвоенною визгливостью продолжала:

...голубочек,

Стонет он и день и ночь:

Его миленький дружо... {175}

но на этом слове голос ее в самом деле задрожал и оборвался. "Не выходит - и

прекрасно, что не выходит, это не должно выходить - выйдет другое, получше;

слушайте, дети мои, наставление матери: не влюбляйтесь и знайте, что вы не

должны жениться". Она запела сильным, полным контральто:

Много красавиц в аулах у нас,

Звезды сияют во мраке их глаз;

Сладко любить их - завидная доля!

Но, -

это "но", глупо, дети, -

Но веселей молодецкая воля,

не в том возражение, - это возражение глупо, - но вы знаете, почему:

Не женися, молодец!

Слушайся меня! {176}

Дальше, дети, глупость; и это, пожалуй, глупость; можно, дети, и влюбляться

можно, и жениться можно, только с разбором, и без обмана, без обмана, дети.

Я вам спою про себя, как я выходила замуж, романс старый, но ведь и я

старуха. Я сижу на балконе, в нашем замке Дальтоне, ведь я шотландка, такая

беленькая, белокурая; подле лес и река Брингал; к балкону, конечно, тайком,

подходит мой жених; он бедный, а я богатая, дочь барона, лорда; но я его

очень люблю, и я ему пою:

Красив Брингала брег крутой

И зелен лес кругом;

Мне с другом там приют дневной

потому что я знаю, днем он прячется, и каждый день меняет свой приют, -

Милей, чем отчий дом;

впрочем, отчий-то дом был не слишком мил и в самом деле. Так я пою ему: я

уйду с тобою. Как вы думаете, что он мне отвечает?

Ты хочешь, дева, быть моей,

Забыть свой род и сан,

потому что ведь я знатная, -

Но прежде отгадать сумей,

Какой мне жребий дан.

"Ты охотник?" говорю я. - "Нет". - "Ты браконьер?" - "Почти угадала",

говорит он, -

Как мы сберемся, дети тьмы, -

потому что ведь мы с вами, дети, mesdames и messieurs, очень дурные люди, -

То должно нам, поверь,

Забыть, кто прежде были мы.

Забыть, кто мы теперь.

поет он. - "Давно отгадала, - говорю я: - ты разбойник"; что ж, это правда,

он разбойник - да? он разбойник. Что ж отвечает он, господа? "видишь,

говорит, я плохой жених тебе":

О, дева, друг недобрый я;

Глухих лесов жилец;

совершенная правда, глухих лесов, потому, говорит, не ходи со мною,

Опасна будет жизнь моя,

потому что ведь в глухих лесах звери, -

Печален мой конец, -

это неправда, дети, не будет печален, но тогда я думала и он думал; но

все-таки я отвечаю свое:

Красив Брингала брег крутой

И зелен лес кругом;

Мне с другом там приют дневной

Милей, чем отчий дом. {177}

- В самом деле, так было. Значит, мне и нельзя жалеть: мне было

сказано, на что я иду. _Так_ можно жениться и любить, дети: без обмана; и

умейте выбирать.

Месяц встает

И тих и спокоен;

А юноша-воин

На битву идет.

Ружье заряжает джигит,

И дева ему говорит:

"Мой милый, смелее

Вверяйся ты року!" {178}

в таких можно влюбляться, на таких можно жениться

(- "Забудь, что я тебе говорила, Саша, слушай ее!" - шепчет одна

и жмет руку. - "Зачем я не говорила тебе этого? Теперь буду говорить",

- шепчет другая.)

- Таких любить разрешаю и благословляю, дети: Мой милый, смелее

Вверяйся ты року!

совсем развеселилась я с вами, - а где веселье, там надобно пить,

Гей, шинкарочка моя,

Насипь меду й вина, -

мед только потому, что из песни слова не выкинешь, - шампанское осталось?

да? - отлично! откупоривайте.

Гей, шинкарочка моя,

Насипь меду й вина,

Та щоб моя головонька

Веселонька була!

кто шинкарка? я шинкарка:

А у шинкарки чорнi брiвки,

Кiвани пiдкiвки - {179}

она вскочила, провела рукой по бровям и притопнула каблуками.

- Налила, готово! - mesdames и messieurs, и старикашка, и дети, -

берите, щоб головоньки веселоньки були!

- За шинкарку! За шинкарку!

- Благодарю! Пью свое здоровье, - и она опять была за роялем и пела:

Да разлетится горе в прах!

и разлетится, -

И в обновленные сердца

Да снидет радость без конца, - {180}

так и будет, - это видно:

Черный страх бежит как тень

От лучей, несущих день;

Свет, тепло и аромат

Быстро гонят тьму и хлад;

Запах тленья все слабей,

Запах розы все слышней... {181}

* ГЛАВА ШЕСТАЯ. Перемена декораций *

- В Пассаж! - сказала дама в трауре, только теперь она была уже не в

трауре: яркое розовое платье, розовая шляпа, белая мантилья, в руке букет.

Ехала она не одна с Мосоловым; Мосолов с Никитиным сидели на передней

лавочке коляски, на козлах торчал еще третий юноша; а рядом с дамою сидел

мужчина лет тридцати. Сколько лет было даме? Неужели 25, как она говорила, а

не 20? Но это дело ее совести, если прибавляет.

- Да, мой милый, я два года ждала этого дня, больше двух лет; в то

время, как познакомилась вот с ним (она указала глазами на Никитина), я еще

только предчувствовала, но нельзя сказать, чтоб ждала; тогда была еще только

надежда, но скоро явилась и уверенность.

- Позвольте, позвольте! - говорит читатель, - и не один проницательный,

а всякий читатель, приходя в остолбенение по мере того, как соображает, - с

лишком через два года после того, как познакомилась с Никитиным?

- Так, - отвечаю я.

- Да ведь она познакомилась с Никитиным тогда же, как с Кирсановыми и

Бьюмонтами, на этом пикнике, бывшем в конце нынешней зимы?

- Совершенная правда, - отвечаю я.

- Так что ж такое? вы начиняете рассказывать о 1865 годе?

- Так.

- Да можно ли это, помилуйте!

- Почему ж нельзя, если я знаю?

- Полноте, кто же станет вас слушать!

- Неужели вам не угодно?

- За кого вы меня принимаете? - Конечно, нет.

- Если вам теперь не угодно слушать, я, разумеется, должен отложить

продолжение моего рассказа до того времени, когда вам угодно будет его

слушать. Надеюсь дождаться этого довольно скоро.

4 апреля 1863.

ПРИМЕЧАНИЯ

(Составил С.А. Рейсер)

Источники текста

Что делать? Из рассказов о новых людях. - Современник, 1863, э 3, стр.

5-142 (ценз. разр. 15 февраля и 14 марта, вып. в свет 19 марта); э 4, стр.

373-526 (ценз. разр. 20 апреля, вып. в свет 28 апреля); э 5, стр. 55-197

(ценз. разр. 27 апреля и 18 мая, вып. в свет 30 мая). Подпись в каждом

номере: "Н. Чернышевский".

Что делать? Из рассказов о новых людях. Черновая редакция. 59 листов.

ЦГАЛИ, ф. 1, ед. хр. 234.

Что делать? Из рассказов о новых людях. Копия М. II. Чернышевского

части утраченной рукописи главы V. Там же, ед. хр. 652.

Печатается по тексту "Современника", сверенному с черновой редакцией и

копией М. Н. Чернышевского. Устранены (без оговорок) более ста опечаток или

очевидных описок, путаница в нумерации глав и параграфов (так условно

названы разделы внутри глав; см. также стр. 810-812 наст. изд., статью С. А.

Рейсера).

Кроме того, введены следующие исправления.

Стр. 21, строка 17 сн.: нельзя не быть злой вместо нельзя быть злой.

"Не" восстанавливается по смыслу и по черновой редакции, где написано:

"нельзя мне не быть злой". Возможно, что "мне" выпало при переписке рукописи

или при наборе. Однако не исключено, что Чернышевский хотел придать всей

фразе более общий смысл - "нельзя в этом мире не быть злой".

Стр. 22, строка 8 сн. и в нескольких других местах текста: "СторешнИк"

вместо "Сторешник" - исправлено по черновой редакции.

Стр. 29, строка 1 сн.: "шутки" вместо "штуки" - исправлено по смыслу и

по черновой редакции.

Стр. 75, строка 8 сн.: "Но - ничего" вместо "Но" - исправлено по

черновой редакции.

Стр. 77, строка 8 сн.: "судей" вместо "людей" - исправлено по смыслу и

по черновой редакции.

Стр. 77, строка 3 сн.: "выражением" вместо "движением" - исправлено по

смыслу.

Стр. 92, строка 24 св. В "Современнике" слона "Милый мой! Ты видел, я

плакала, когда ты вошел. - это от радости" повторены дважды. После первого

раза следует: "Он взял и поцеловал ее руку". После второго: "Лопухов

поцеловал ее руку, и много раз поцеловал ее руку". В черновой редакции слова

"Милый мой, ты видел, я плакала, когда ты вошел, - это от счастья"

продолжаются: "Дайте Вашу руку, - он взял и целовал ее руку. - Нам не нужно

было говорить, что мы любим друг друга? Да и говорили. - И все целовал ее

руку". Предположение, что Вера Павловна дважды обратилась к Лопухову с

одними и теми же словами, маловероятно; их, очевидно, следует оставить

только один раз - и притом в более распространенной версии. Вероятно,

написав первую фразу ("Милый мой! Ты видел, я плакала, когда ты вошел, - это

от радости. Он взял и поцеловал ее руку"): Чернышевский зачеркнул ее (или

забыл зачеркнуть?) и написал следующую - то же, но с добавлением: "И много

раз поцеловал ее руку". Наборщик не разобрался и наорал обе фразы дважды.

Стр. 96, строка 8 сн.: "понятно" вместо "конечно" - исправлено по

смыслу и по черновой редакции.

Стр. 104, строка 12 сн.: "повенчаться" вместо "посоветоваться" -

исправлено по черновой редакции.

Стр. 125, строка 2 св.: "о-е-a-a-dum, как говорится по-латыни". Формула

"Quod erat demonstrandum" нередко употреблялась в сокращенной форме

"Quodum", или "Q. Е. D.", или иногда "Queadum" - скорее всего, именно это и

было написано в рукописи.

Стр. 127, строка 11 св.: "оборванная" вместо "образованная" -

исправлено по черновой редакции.

Стр. 143, строка 19 сн.: "и бороться то" вставлено по смыслу и по

черновой редакции.

Стр. 143, строка 7 сн.: "оказались" вместо "отличились" - исправлено по

смыслу и по черновой редакции.

Стр. 154, строка 11 сн.: "приобрел ее сердце" вместо "приобрел сердце"

- исправлено по смыслу.

Стр. 199, строка 21 сн.: "как увидишь лучше, так и сделаешь" вместо

"как увидишь, так и сделаешь" - исправлено но смыслу.

Стр. 200, строки 4-6 св. Текст черновой редакции несколько более

распространенный; возможно, что в "Современнике" при наборе выпали некоторые

слова, но не исключено, что перед нами обычная для Чернышевского правка при

неребеливании рукописи.

Стр. 225, строка 24 сн.: "не замечал" вместо "замечал" - исправлено по

смыслу и по черновой редакции: это исправление было введено в текст романа

раньше, см.: Чернышевский, т. XI, стр. 220.

Стр. 241, строка 20 сн.: "стеснительно" вместо "действительно" -

исправлено по смыслу и по черновой редакции.

Стр. 263, строка 11 сн.: "Лопухова" вместо "Кирсанова" - та же описка в

черновой редакции; исправлено по смыслу.

Стр. 280, строка 12 св.: "Он ценил в ней только красоту" вместо "Он

ценил только в ней красоту" - исправлено по смыслу.

Стр. 288, строка 13 св.: "дурно" вместо "трудно" - исправлено по

смыслу.,

Стр. 290, строка 16 сн.: "успеете" вместо "умеете" - исправлено по

смыслу и по черновой редакции.

Стр. 298, строка 6 св.: "лет 40" вместо "лет 50" - исправлено по смыслу

и по черновой редакции.

Стр. 310, строка 10 св.: "Наставление" вместо "Направление" -

исправлено по смыслу.

Стр. 322, строка 2 сн.: "по его же словам" вместо "по словам" -

исправлено по смыслу.

Стр. 328, строка 2 св.: "погибли бы" вместо "погибали" - исправлено по

смыслу и по черновой редакции.

Стр. 342, строка 6 сн.: "но тогда я так думала, и он так думал" вместо

"но тогда я думала, и он думал" - исправлено по смыслу.

Учитывая совершенно особые условия печатания романа, в издании

унифицированы формы "волосы" и "волоса" в пользу первой, "госпиталь" и

"гопшиталь" в пользу второй. Разнобой в употреблении этих слов отражает

колебания, в языке того времени и не позволяет определить, где текст

рукописи и где чтение наборщика.

Пунктуация и орфография даны по современным нормам, но с учетом

некоторых особенностей письма Чернышевского: по возможности сохранены

случаи, в которых слышится интонация автора или его героев. Сохранены

отточия с разным числом точек, явно имевшие для Чернышевского особое

значение; сюда, же следует отнести вопросительный и восклицательный знаки в

середине фразы, продолжающейся строчной буквой, тире, иногда заменяющее

абзац, и пр.