Ода как явление окказионального искусства.

«В культуре верхов новая историософия дала своеобразные и несколько неожиданные плоды. Она породила так называемое окказиональное искусство. <…> Это было искусство, рассчитанное на короткую жизнь. Символом окказионального искусства можно считать фейерверки, столь любимые в Петровское время. Искусство стало фейерверком, ослепительной и красивой, но мгновенной вспышкой, которая тут же гасла.»^[ii] Продуктом окказионального искусства можно считать и торжественную оду.

Панегирическая ода как жанр окказиональный создавалась по внешнему поводу, в её основе лежали реальные события – восшествие на престол, военный триумф, дни рождений и тезоименитств, бракосочетания и похороны, прибытие и отбытие высокопоставленных лиц, выражение признательности и т. д. В придворно-панегирической поэзии наглядно выступает эстетическая природа русского барокко. Придворно-панегирическую оду отличает торжественная репрезентативность, создаваемая сочетанием искусства слова и изображения, синтезом лирического и драматургического компонентов, использованием элогиарного стиля, допускающего двойное или даже тройное прочтение текста, введением многообразных форм курьёзной поэзии (эхо, макаронические стихи, акростихи). Триумфальная поэзия русского барокко отмечена абсолютистской целеустремлённостью. В разных произведениях этого жанра обнаруживается сходство тем и мотивов, одна и та же символика и топика, одинаковые сюжетные линии и поэтические приёмы, заранее заданное резюме. В панегирической поэзии отложилась своеобразная «грамматика идей», а вместе с ней – целый комплекс готовых формул и общих мест. Похвальная поэзия барокко и преемственно связанная с ней ода классицизма выразили пафос формирования русской нации и Российской империи нового типа, становления и утверждения русской национальной культуры.

Один полюс официальной культуры петровской эпохи представляет похвальное слово. Именно проповедник получает в это время право обращаться от имени сограждан к монарху и к Всевышнему. Возбуждаемая церковной проповедью эмоция – обязательная и искренняя радость от повторного переживания события, которому посвящена проповедь.

На другом полюсе оказался гражданский панегирик – явление совершенно новое в русской культуре. Наиболее значительной формой здесь был триумф. В петровское царствование панегирическая литература переносится из дворца на площадь и становится элементом идеологического перевоспитания общества. Монарх возвеличивается за счёт религиозных моментов: его возносят и тем самым ставят рядом с Богом. Панегирические торжества не должны поэтому иметь никакого сходства с церковными обрядами, для которых чужда игра смыслами и которые предполагают прямое, а не метафорическое понимание. Создаётся особый гражданский культ монарха, вписывающийся в барочную культуру. Гражданское торжество отграничено от религиозного культа, что зафиксировано даже пространственно (храм – площадь), и по способу осмысления (прямой смысл религиозной церемонии и условно-метафорический характер триумфа). Триумф должен быть выражением радости и его идеологически важным компонентом является пушечная стрельба. Стрельба противостояла молчанию и адресовалась чествуемым и Богу. Пётр видел в торжестве спектакль, зритель которого находился за пределами зримого пространства. Триумфальные ворота – знак, членящий пространство и веха, организующая ритм придворной жизни: чередование «поста», «трудов» и «мзды». Гражданское торжество той эпохи было сложным сплавом элементов светской культуры и привычных религиозных форм переживания праздника. Важной его чертой была обязательная и искренняя вовлечённость подданного в ритуализованный политический быт.

У публичных торжеств были, по мнению Петра, совершенно определённые функции:

· чествование победителей (триумф прославлял “труды” и “подвиги” участников осады);

· разъяснение хода событий и их международного значения (для этого были необходимы эмблемы на триумфальных воротах, инсценировки взятия крепостей, темы фейерверков).

Переписка Петра показывает, какие моменты в организации торжеств представлялись ему особенно важными. Сюда можно отнести сооружение триумфальных ворот, в котором он хотел видеть инициативу подданных: ворота возводились от имени “корпораций” (учителей академии, купечества, духовенства) или частных лиц; для ворот выбирались сюжеты рисунков, сочинялись надписи и вирши. Хотя устройством триумфальных ворот занимались жители столичных городов, украшения триумфальных сооружений должны были пройти царскую цензуру: описание ворот составляли и публиковали заранее, и царь иногда собственноручно их правил.

Пётр лично занимался организацией шествий: выбором полков и командиров для участия в нём, доставкой пленных, трофейного оружия и знамён, подбором лошадей и подготовкой амуниции для участников, приглашением иностранных посланников, путешественников и мастеров в качестве зрителей.

В письме от 20 августа 1696 года, после взятия Азова (19 июля), Пётр, возвращаясь из похода в Москву, Пишет Андрею Виниусу: «Ещё о некотором деле предлагаю. Понеже писано есть: достоин делетель мзды своея, того для мню, яко удобно к восприятию господина генералисима и протчих господ <…> триумфальными портами почтити; месту же мню к сему удобнее на мосту чрез Москву реку устроенном, или где лучше. Сие же пишу, не яко уча»^[iii]. Виниус принял слова из письма царя к исполнению, и вот что получилось, если судить по описаниям (графических изображений ворот не сохранилось). «Ворота были построены на Каменном мосту через Москву-реку. На фронтоне помещалось изображение двуглавого орла с державой и скипетром в лапах. Фронтон был украшен военными трофеями и фигурой Славы, под ними были помещены две надписи: «Достоин делетель мзды своея» и «Бог с нами, никто же на ны, никогда же бываемое». Правая стороны ворот (по ходу процессии) была посвящена победам на море. Фронтон поддерживала статуя Геркулеса с надписью «Геркулеслвою крепостью». Перед ней располагалась пирамида, на которой было написано: «В похвалу прехрабрых воев морских». От Геркулеса к перилам моста было протянуто полотно, на нём был изображён «боё морской с галер»; надпись гласила: «На море турки поражены, оставя Москве добычу, корабли их сожжены». Слева была поставлена статуя Марса с подписью «Марсовою храбростью». Надпись на пирамиде перед ней гласила: «Москва агарян побеждает, на многие версты прехрабро прогоняет». На полотне, помещённом между воротами и перилами моста, был изображён «Воинских людей бой с татары и приступ к Азову». По своду арки было написано: «Приидох, Видех, Победих». От неё в обе стороны спускались шпалеры «Победа царя Константина над нечестивым царём Максентием римским» и «Возврат с победы царя Константина»^[iv].

Торжественные шествия сопровождались пушечной стрельбой. Особое место в торжествах отводилось фейерверкам («огненным потехам»). Каждый фейерверк имел основную тему и был тщательно «расписан» в соответствии с ней: он представлял собой систему, состоящую из «фигур» (картин), расположенных в строго предписанном порядке. Вот, например, описание фейерверка, сожжённого в январе 1701 года в честь победы у мызы Эрестфер. Основной темой фейерверка был перелом в ходе военных действий: после поражения под Нарвой последовала, наконец, победа. На центральном щите были изображены Фортуна и Сатурн, а между ними в венке помещена надпись «Богу благодарение»: волей Всевышнего по прошествии времени переменилась фортуна, и русские, после первого поражения, побеждают шведов. Два другие щита варьировали ту же идею. На одном был изображён дуб с прорастающей ветвью, надпись над рисунком гласила: «Обновляет надежду» (Бог обновляет надежду Россиян на победу). На втором щите был помещён бобёр, подгрызающий ствол дерева, и над ним значилось: «Исторгнет его, егда продолжати будет» (Россия, нанося Швеции пусть мелкие, но регулярные поражения, со временем сможет её победить)^[v]. Огни фейерверка всегда знаменуют чувства подданных к монарху и в то же время обращены к Всевышнему. Как правило, в надписях на фейерверки (особый панегирический жанр, который стал развиваться в творчестве Ломоносова) обозначено три действующих лица: монарх («ты»), подданные, народ («мы») и «Он» – Бог, «промысел». Их взаимные отношения и составляют каркас надписи. Бог «насаждает» власть монарха и «покрывает» его, но объектом его действий является народ. Монарх – только орудие, форма Божественного покровительства.

Новый тип торжества – гражданское торжество – формировался в петровскую эпоху в борьбе с неискренностью эмоции, которая рождалась в отрыве от переживания религиозного. 1730-е годы в России – время, когда придворная культура получила тот вид и статус, в котором она существовала затем вплоть до эпохи Великих реформ 1860-х годов. Постепенно складывался годовой цикл придворных торжеств, каноны панегирика, выделялись институты, которые в условиях новой придворной культуры получают привилегию преподносить такие панегирики монарху. Главными конкурирующими корпорациями, от имени которых было написано большинство панегириков (от частного лица панегирики с 1734 по 1740 гг. не печатались^[vi]), стали Академия наук и Сухопутный шляхетный корпус.

Постепенно панегирик становится относительно регулярным атрибутом придворного быта.

Date: 2016-07-20; view: 904; Нарушение авторских прав