Часть вторая: Прощальное слово 2 page

Почему-то никто не упоминает о подобных вещах, когда пишет о героических странствиях и сражениях: ни о том, как сосёт под ложечкой от страха и напряжения, ни о кавардаке в голове, ни о медном вкусе во рту — вкусе ненависти и насилия.

Он слышал вой Тёмного Лорда, и вой становился всё громче по мере того, как Гарри приближался к центру пентаграммы. Вой смешивался с воплями ещё кого-то; Гарри споткнулся и отскочил в ужасе: по пылающему мраморному полу полз Черверхост в дымящейся одежде и с дымящейся — местами красной, а местами уже обуглившейся — кожей.

— Воды… — прохрипел Червехвост, металлической рукой хватая Гарри за полу мантии. — Во имя Господа нашего… умоляю… воды…

Он поднял голову, и Гарри увидел — жар выел ему глаза, оставив пузырящиеся бельма. Юноша вскрикнул от отвращения и ужаса, отпрыгнул, чувствуя подступающую к горлу тошноту. Железная хватка Червехвоста сдёрнула мантию с плеч, оставив Гарри дрожать в куртке и рубашке.

— Хозяин… — хрипел Червехвост, — хозяин, умоляю…

…Он думает, я — Вольдеморт, — с омерзением осознал Гарри.

Тут удушающая завеса густого серого дыма расступилась, пропуская Вольдеморта.

Белоснежная кожа в чёрных разводах. Стискивающая рукоять Кинжала когтистая лапа.

С триумфальным рёвом он рванулся вперёд, погружая клинок Гарри в грудь.

* * *

Драко исчез в темноте дальнего конца коридора, и Джинни поплелась к дверям Церемониального Зала. Сердце отчаянно билось в груди — почувствует ли она входящую в тело Тома сталь? Ощутит ли вытекающую из него жизнь? Или же смерть опустится, будто занавес, аккуратно отделив жизнь от того, что ждёт за ней?

А может, и вовсе ничего не произойдёт.

…А может, Том убьёт Драко… — это было бы ещё ужасней, чем собственная смерть, особенно с учётом того, что она и только она окажется причиной. — Трусиха. Трусливая изменница, трусиха — отпустила его, позволив взять на себя твои обязательства.

— Значит, решила не ходить? — поинтересовался голос за плечом.

Повернувшись, Джинни увидела Рисенн, белое платье которой вилось в дымном сквозняке, а ноги вовсе не касались пола.

— Полагаю, тебе моя защита не нужна.

— Он не разрешил мне пойти за ним, — отрезала Джинни. — Кстати, твоя помощь мне действительно не нужна.

— Уверена, он будет цел и невредим, — рассмеялась дьяволица и крутанулась на носках. Чёрные волосы медленно взлетели шатром, будто ленты вокруг Майского Дерева.

— Кто будет цел и невредим, — с подозрением уточнила Джинни, — Том или Драко?

— Какая разница? Ты же сохнешь по обоим, насколько мне известно, так что как фишка ни ляжет, ты всегда в выигрыше.

— Неправда, — куда более резко, чем ожидала, возразила Джинни, — Том должен умереть. Я бы сама его убила — если… если бы смогла… — скомканно закончила она.

— Ты бы могла разбить его чёрное сердчишко, — жизнерадостно заметила Рисенн, закончив вращаться. Волосы смоляными мазками лизнули белую кожу и платье.

— Ещё никто не умирал от разбитого сердца, — сварливо буркнула Джинни.

— Не скажи, не скажи, — склонила голову демонесса. — А он забавный: временами мне кажется, что от него исходит сама темнота, но иногда будто мерцает нечто человеческое…

…Симус, — подумала Джинни, и что-то трепыхнулось в её подсознании.

— Ты ведь высасываешь души, верно? Ведь тебя именно потому и называют суккубом, верно?

Рисенн заморгала:

— С этимологией у тебя некоторые нелады, однако ход твоих мыслей мне нравится: я действительно вытягиваю из мужчин души и питаюсь их силой…

— Ах-ха, — трудолюбиво призадумалась Джинни, — весьма интересно…

* * *

Удар отбросил Гарри назад. Злобный смех Вольдеморта звенел в ушах. Гарри опустил взгляд, увидел торчащий в груди кинжал и осознал, что его вот-вот вырвет.

Но боли не было.

Да-да, странно: совсем не было боли.

Кинжал проткнул куртку аккурат над сердцем. Он ждал подтёков крови.

Ничего.

Вольдеморт перестал хохотать.

— Ты, — зашипел он, тыча в Гарри паучьим пальцем, — это все из-за тебя! Из-за тебя провалилась церемония! И твоя смерть — ах, какую я заготовил для тебя смерть! Твоя пытка длилась бы вечность!

Он снова поднял руку, махнул в сторону Гарри, зашипел — но ничего не произошло, и тогда он опять завыл, грозя небу кулаками.

— Даже этого меня лишили — шанса раздавить тебя собственной рукой!

…Он утратил силу магида, — понял Гарри. Мысли на удивление прояснились — наверное, от шока. Он сделал шаг назад, обхватил рукоять торчащего из груди кинжала и дёрнул.

Раздался скребущий звук. Кинжал лёг в руку.

— Хозяин!.. — теперь Червехвост, обожжённый и окровавленный, переполз к ногам Вольдеморта. Из его горла вырвался жуткий хрип. — Хозяин, если можете мне помочь — умоляю… помогите!

Перекосившись от отвращения, Тёмный Лорд потянул из его рук свою мантию:

— Пусти! Как смел ты коснуться меня без моего на то дозволения?! Немедленно убери от меня свои грязные лапы!

— Но Хозяин… Хозяин… я ведь умру… — завыл Червехвост, сжимая пальцы ещё крепче. — Воды, Хозяин, умоляю — капельку воды… Вы же обещали мне вечную жизнь, Хозяин!

Гарри смотрел на кинжал в своей руке, на клинке которого не осталось ни следа крови. Потом дотронулся до груди. Боли не было — только дырка на куртке, а под ней — что-то плоское и твёрдое. Внутренний карман. Гарри попятился ещё и вытащил книгу.

Кодекс Поведения Семейства Малфоев.

Теперь — с дырищей посредине, проделанной кинжалом.

— Драко меня прибьёт, — сообщил Гарри аккурат в тот момент, когда Вольдеморт, оскалившись, яростно пнул Червехвоста в голову — тот съёжился и рухнул кулем. Тёмный Лорд тут же снова развернулся к Гарри, и глаза его удивлённо прищурились:

— Что за …?

Гарри отшвырнул кинжал и наподдал ему ногой, усылая подальше.

— Хочешь убить меня — придумай что-нибудь получше.

* * *

Том находился в куда лучшей форме и бегал быстрее, нежели Драко, а потому наверняка сумел бы улизнуть, не знай последний крепость как свои пять пальцев. Так что едва Том сбежал с лестницы и нацелился на огромную двустворчатую дверь, от которой дорога вела прямиком к воротам замка, как Драко со своим Terminus Est в руке выскочил перед ним невесть откуда.

— Уже уходите? — нахально поинтересовался он, помахав рукой.

Из глотки Тома вырвалось рычание: все так тщательно продуманные и аккуратно выстроенные планы рушились буквально на глазах.

Он ещё чувствовал копоть на губах, эхо воплей Вольдеморта по-прежнему отдавалось в ушах; а ведь главная промашка состояла в том, что он доверил детали церемонии своей старшей ипостаси. Он понятия не имел, где тот совершил ошибку, но, похоже, ошибка оказалась не из мелких, коли в результате Церемонии они не взлетели к высотам всевластья, а лишись магии, с трудом уцелев.

Словом, Тому сейчас было не до глупых подростковых игрищ.

— Прочь с дороги, — зашипел он, наступая на Драко.

— Бог мой, да ни за что, — Драко поднял руку, и острие меча теперь указывало прямо на Тома. — Боюсь, пройти будет непросто, — как это обычно сообщает нам Снейп перед экзаменами по Зельям.

— Кончай нести бред и прочь с дороги, а то я…

— А то что? — глумливо передразнивая мимику Тома, поинтересовался Драко. Серые глаза горели расплавленным серебром. Глаза его отца. Хотя Люциус никогда не взирал на Тома с подобной ненавистью. — Коль я не ошибаюсь, ты лишился своего волшебства, да и драться сейчас едва ли способен, — он поднял меч ещё выше, и теперь Том мог разглядеть вытравленный на лезвии рисунок. Чёрные розы. — Ежели собрался мне угрожать, выбирай угрозу получше.

— Я не вооружён — ни палочки, ничего, — заметил Том. — Ты же не будешь…

— Ещё как буду! — рассмеялся Драко. — Ты меня с Гарри не путай.

Он шагнул вперёд настолько быстро, что Том едва ли заметил само движение, лишь услышал шорох разрезанной ткани: одежда соскользнула с плеч, обнажив тело. Том не мог оторвать взгляда от крови, засочившейся из раны на плече.

— Я прирежу тебя, как раньше перерезал всю твою стражу, — бесстрастно сообщил Драко. — Разве что удовольствия от процесса получу значительно больше.

— Но…

Том всплеснул руками, будто в отчаянии, хотя на деле его остро отточенный ум уже просчитывал варианты: Драко вооружён и очень опасен, однако при всём при том очень слаб — едва жив. И наверняка уже практически слеп. Шанс сбежать ещё есть: можно быстро схватить меч одного из павших охранников и, уповая на превосходящие физические возможности и элемент неожиданности, прорваться.

— Убивать безоружного — это подло и трусливо. Твой отец бы…

— Вот только отца моего сюда не приплетай, — рявкнул Драко, чьи глаза сверкнули. Однако он тут же взял себя в руки. — Я полагаю, удушение ничего не подозревающей проститутки — яркое проявление доблести. Я видел, что ты сотворил с той девчонкой в Полночном Клубе.

— Это же всего лишь проститутка, — Том попятился, и нога наткнулась на тело одного из стражников.

— «Но это было в другой стране. К тому же девка умерла», — Драко крутанул меч. — Получше ничего сочинить не мог?

— Ни к чему цитировать Марло, — Том взглянул под ноги. Всё, что теперь осталось — наклониться и схватить короткий кинжал. — Это просто несчастный случай, я не собирался её убивать. Хотел только по-взрослому позабавиться…

— А Пенси Паркинсон? С ней ты тоже позабавился? Странные у тебя забавы: убивать девушек.

— Нечего было стоять у меня на дороге. И потом, она — член семьи отступников. Я убил свою собственную родню, почему должен церемониться с ней? — он ухмыльнулся, склонив голову. — Должен признать, странно слышать из твоих уст обвинения. Если память Симуса Финнигана не врёт, ты когда-то не слишком-то отличался от меня.

— Когда-то, — голос Драко не выказал никаких эмоций, однако кончик меча дрогнул.

— Так что там насчёт иной страны? — хмыкнул Том. — До того, как любовь тебя исцелила? Ах, как трогательно.

Меч задрожал сильнее, и Том почувствовал себя ещё уверенней: если он сможет взбесить Драко, чтобы тот кинулся на него, то как раз успеет сцапать кинжал. А лучший соперник — разгневанный. Его победить куда проще.

— Валяй дальше, — пригласил Драко. — Уж не собрался ли ты мне сказать, что я куда милей, когда расстроен? Или такие банальности ты приберегаешь для Джинни?

Собственные слова с исполнении Драко заставили Тома вытаращить глаза. И запоздало осознать, что меч подрагивал в руке Драко не от гнева, а от смеха.

Он смеялся над ним.

— О, Джинни, — тоненьким голоском проскрипел Драко, — я предпочитаю, когда твои волосы распущены, — он ухмыльнулся. — Да-да, я там был. Играл под кроватью в прятки с домашними тапками. А с Джинни ты прервал меня на самом интересном — прикинь, как не повезло! Мы могли бы чудно провести время, загляни ты чуть попозже. Я как раз развлекался, соединяя веснушки чуть выше её попки: ты в курсе, что если сделать это, получится карта Бирмингема?

Том разинул рот. В нём бушевала разъедающая вены ярость: ничего подобного он прежде не чувствовал. Это душило его. Он не мог вздохнуть.

— Бедняжка, она так беспокоилась, что я могу пораниться, отправляя тебя на тот свет, — Драко поднял руку, демонстрируя Тому ленту на запястье — когда-то белую, теперь же рваную и окровавленную. — Она даже дала мне её в знак любви. Помнишь?

Заревев, Том схватил кинжал и кинулся на Драко. Он бы, конечно, предпочёл распахать им горло врага, однако гнев помешал точно прицелиться, и вместо этого клинок ткнулся Драко в плечо. Слизеринец зашипел, зачертыхался, отшвырнул бессмысленный в бою на такой дистанции меч и, схватив Тома за грудки, толкнул в сторону — тот шлёпнулся на спину, задохнувшись от удара, и вцепился Драко в ремень, пытаясь увлечь противника за собой.

Упершись коленом в грудь Тома, Драко выдернул кинжал из собственного плеча и поморщился при виде лезвия, испачканного серебристой кровью. Кончик кинжала ткнулся врагу в горло. Сопротивление мгновенно исчезло: Том оцепенел. Драко надавил сильнее. Вот лопнула кожа над кадыком, и Том почувствовал стекающую за воротник кровь.

…А он и правда сейчас это сделает, — со смесью удивления и испуганного бешенства осознал он. Серые глаза Драко были совершенно спокойными. — Он перережет мне глотку и с улыбочкой отправится восвояси. А Люциус-то считал своего сына слабаком…

Драко занёс кинжал:

— Усни, о милый принц, спокойной ночи. И чтобы приснились тебе уроды погаже. И пусть они тебя пытают пострашнее. Как жаль, что мне не суждено этим полюбоваться.

Клинок полетел вниз…

— Она умрёт, если ты меня тронешь! — заорал Том.

— Что?! — выдохнул Драко, отдёргивая кинжал, находящийся уже в полудюйме от глотки врага.

— Джинни… — тот задыхался от страха, — мы с ней связаны… Умрёт она — умру я. Умру я… — он растянул губы в усмешке, раскинул руки, — мы, конечно, не знаем наверняка, однако, полагаю, это не улучшит её здоровье. Если, конечно, она вообще выживет.

Драко не шевельнулся. Он растерянно смотрел на Тома, забыв закрыть рот.

— Знаешь, а ты действительно симпатичней, когда расстроен, — сообщил Риддл. — Кто бы мог подумать?..

* * *

В воцарившейся тишине Гарри услышал резкий вздох Вольдеморта.

— Ты… — просипел Тёмный Лорд, — как?..

— Знаешь, мне всегда казалось — уж если ты меня прикончишь, то сделаешь это палочкой. А не вынырнув из тумана за спиной.

— Моя палочка разрушилась вместе с Зеркалом, — холодно сообщил Вольдеморт. — Итак, ты снова уничтожил всё, чем я владел. Ты — глупый недомерок-полукровка, сын трусов и предателей, укравший мою жизнь, мою победу и лишивший меня права даже на месть, — он сделал ещё один шаг к Гарри, и холодный отвратительный свет зажёгся в его взоре. — Ты, кому была отведена участь муравья на моём пути, разрушил всё с такой лёгкостью. Так скажи, что же я совершил, чтобы заслужить это?

— Ух ты! Желаешь списочек? — мысленно извинившись перед Драко, Гарри отшвырнул в сторону семейный кодекс Малфоев и освободившейся правой рукой вытащил из-за пояса палочку. В левой он держал меч — легко и свободно, как научил его Драко: сам он терпеть не мог сражаться левой рукой, однако слизеринец вечно настаивал и всё-таки добился своего.

Гарри поднял палочку.

Вольдеморт замер.

— А теперь ты меня убьёшь, — прорычал он, — беспомощного и безоружного! Вот она — хвалёная храбрость Поттеров! Ты — трус, как и твой отец, Гарри…

Палочка полетела под ноги Тёмному Лорду.

— Подымай, — приказал Гарри. Вольдеморт не двигался, его взгляд не отрывался от гриффиндорца. — Подымай, — повторил юноша, — подымай и сражайся со мной, будь ты проклят! Ты должен знать, как ею пользоваться, — она такая же, как твоя.

— Ты глупец, — Вольдеморт схватил палочку, заставив Гарри впервые в жизни подумать, что, возможно, Тёмный Лорд не так-то и далёк от истины, — и мгновенно взмахнул: — Flammifer sphaera!

Вырвавшийся из кончика палочки огненный шар помчался к Гарри — тот едва успел нагнуться, поднырнуть и перекатиться в сторону, в душе поблагодарив Драко за то, что тот научил его кувыркаться с мечом, не пронзая себя при этом насквозь. Не теряя времени, Гарри выбросил руку в сторону Вольдеморта:

— Incendiaries globus!

Однако выстрелившая шаровая молния выглядела куда менее впечатляюще того, чем метил в него Вольдеморт; Лорд просто со смехом склонился, увернулся и снова поднял волшебную палочку.

— Serpens.

Выскользнувшая из ниоткуда толстенная чёрная змея, обнажив клыки, полетела прямо в Гарри — юноша едва успел махнуть мечом, как она уже оказалась рядом, и сталь рассекла её пополам, забрызгав его с ног до головы ядовитой зеленью. Разрубленной верёвкой змея рухнула на пол, рассыпавшись во прах, и Гарри, захлёбываясь тошнотой, метнулся назад, однако Вольдеморт уже швырял следующее заклятье:

— Crucio!

Рука с мечом взлетела вверх сама собой, проклятье угодило в лезвие. Меч дёрнулся, сталь рассекла тончайшая трещина. Растопырив пальцы, Гарри подняв вверх правую руку. Голос его дрожал, когда он попытался вымолвить:

— Signa…

— Quasso! — заорал Вольдеморт.

Избежать красной вспышки, вырвавшейся из палочки Тёмного Лорда, не удалось: та меняла траекторию — вот метнулась вверх, потом вниз и, наконец, ударила в правую руку, чуть выше локтя. Захрустела ломающаяся кость, и Гарри, слышавший этот звук, — сухой треск лопнувшей ветки — закричал от боли.

Сквозь дым к нему приблизился хохочущий Вольдеморт. Гарри силился поднять руку, но та неподвижно свисала вдоль правого бока.

…Соберись, — отчаянно подумал он, пытаясь рассеять красное марево боли, застилающее его разум. — Соберись, Гарри.

Вольдеморт воззрился на него сверху вниз.

Попытка поднять меч тоже успехом не увенчалась: нетерпеливым проклятьем Тёмный Лорд отшвырнул оружие прочь. На лице расплывалось совершенно жуткое выражение голодного вожделения.

— Умоляй же меня, Гарри… — почти шёпотом заговорил он. — Умоляй, как делали это твои родители, прося сохранить тебе жизнь. Знаешь, так они и умерли — крича, визжа и умоляя. Валяясь у меня в ногах. Твоя мать сдохла не сразу: она все верещала и верещала, прося пощады. Трусы, они такие же трусы, как и ты…

— Она молила не трогать меня! — закричал Гарри, перед глазами которого замельтешили чёрные мушки — следствие то ли нестерпимой боли в руке, то ли вскипевшего в душе бешенства. — Она молила не о собственной, а о моей жизни — это не трусость, это мужество, и я скорее умру, чем попрошу тебя о чём-то!

Вольдеморт расхохотался, будто ждал именно этих слов.

— Ну так умри, — он поднял палочку.

Юноша вскинул руку, осознавая, что всё равно слишком поздно: Вольдеморт уже почти произнёс слово, кончик палочки засветился зелёным… И вдруг Тёмный Лорд заорал, дёрнувшись назад. Проклятье скользнуло над головой Гарри, не причинив ему никакого вреда.

Червехвост.

Отнюдь не покойник, он намертво вцепился Вольдеморту зубами в ногу, под которой сразу же расплылась кровавая лужа.

…Крыса… — оцепенело подумал Гарри, не сводя глаз с жёлтых зубов, сомкнувшихся на икре Вольдеморта. — Как есть крыса…

И снова Гарри попробовал приподнять правую руку, и снова неудачно. Он рухнул наземь и левой потянулся за мечом Гриффиндора — но тот валялся слишком далеко; как вдруг пальцы нащупали острый, как бритва, осколок Зеркала. Ахнув от боли, он оцепенел — с утробным рёвом Тёмный Лорд погрузил в шею Червехвоста кинжал. Петтигрю забулькал и повалился, давясь кровавой пеной. Освободившись, Вольдеморт опять развернулся в сторону Гарри:

— Avada Kedavra!

Зелёный луч летел прямо в него, и Гарри, прекрасно понимая всю бесполезность этого жеста, всё же прикрылся от смертоносного заклинания левой рукой, позабыв про зажатое в ней зеркало, вернее, не просто зеркало, но Зеркало — один из Четырёх Благородных Объектов. Зелёный луч ударил именно в его поверхность, тут же отразился обратно к Вольдеморту, однако уже тысячекратно усиленным, и попал ему прямо в грудь. Всплеск недоверчивого ужаса на лице… от удара Вольдеморта вскинуло вверх, чтобы тут же обрушить на мраморный пол под хруст крошащихся костей, чтобы заставить завыть, завизжать, забиться в судорожной агонии.

Гарри задохнулся, полуослеп от сияния Непростительного Заклятья. С трудом приподнявшись на колени, он отшвырнул в сторону осколок и пополз; добрался до гриффиндорского меча и снова пополз, изнемогая от боли, — на этот раз к Вольдеморту. Сломанная рука болела невыносимо. Вокруг гудел ветер, клубился едкий дым. Лорд всё ревел и ревел.

…Хоть бы помер уже, что ли… — подумал Гарри.

Наложенные на себя защитные чары сделали Тёмного Лорда почти бессмертным, однако сейчас они обратились против него — не убив его мгновенно, Авада Кедавра вгрызалась, уничтожая более чем смертное тело в таких муках, которые Гарри себе и вообразить не мог.

Так он и полз под завывания, и казалось ему, будто покрыл он уже многие тысячи миль — от одного края земли до другого. Наконец он добрался до Вольдеморта, занес левую руку с мечом и снова вспомнил о Драко, научившем его, вопреки нежеланию, сражаться и нелюбимой рукой. И оказавшемся, как и во многом другом, совершенно правым…

Полёт меча — искрящаяся дуга — и голова Тёмного Лорда отделилась от тела. Клинок лязгнул о мраморный пол под его шеей, навеки заставив умолкнуть.

Теперь шумел только ветер.

…Вот и всё.

Гарри ткнулся в пол в похожем на смерть обмороке.

* * *

— Что будем с ним делать? — поинтересовался Рон, стоя над скрючившимся Люциусом. — Прикончим?

— Нет! — Гермиона поднялась. Внезапно побледнела, пошатнулась и приложила руку к голове. — Нет, — повторила она, — а то не узнаем утраченный ингредиент в противоядии Драко.

— Да он ни в жизнь тебе слова не скажет. Разве что ты его будешь пытать.

Лицо Гермионы на миг окаменело.

— Ещё как буду, — она снова пошатнулась и протянула свою палочку Рону. — Ну-ка, подержи. Моя голова…

Люциус взвыл. Рон и Гермиона разом отпрыгнули назад, она споткнулась и, чтобы удержаться на ногах, ухватилась за него. Люциус продолжал орать, выгнувшись дугой на полу и катаясь с боку на бок, будто в приступе боли.

— Какого чёрта? — ошарашенно вопросил Рон.

— Понятия не имею, — шепнула в ответ Гермиона. — Ты это видишь?

Она указала на мерцающее над головой Малфоя-старшего голубоватое облачко. Как раз в этот миг облачко нырнуло вниз, исчезнув в раззявленном криком рту. Люциус затих, снова распластавшись на полу.

Гермиона, так и не выпустившая свою палочку, нагнулась, прижала пальцы к его горлу.

— Он ещё жив.

— А что произошло? Ты напортачила с Оглушающим Заклятьем? Я выполнял его раньше, и никогда… Ну, мне не приходилось видеть ничего подобного.

Гермиона замотала головой и взглянула на него поверх распростёртого тела Люциуса. Глаза её внезапно вспыхнули.

— Видимо, Гарри сделал это. Думаю, он убил Вольдеморта.

* * *

…Она мне об этом не сказала, — тупо размышлял Драко, уставясь на затихшего под ним Тома. — Почему она мне не сказала?

Он подумал о Джинни, с протянутыми руками замершей в коридоре, как если бы она надеялась удержать его от погони за Томом.

«Ничего… — сказала она. — Ничего».

Она позволила ему уйти, понимая, что смерть Тома от его руки может означать её собственную смерть… И всё же — она позволила ему уйти.

«Это должна сделать я. Я в ответе за Тома».

Том рассмеялся.

— Я знал, что ты не сможешь, — прокудахтал он. — Любовь и благородство — две вещи несовместные. Кто там это сказал? Эсхил?

— Овидий, — и Драко с яростью опустил кинжал; лезвие пролетело в нескольких дюймах от лица Тома, тяжёлая рукоять ударила в висок. Лёгкая дрожь — и Том мгновенно обмяк. — Терпеть не могу недоучек, — ни к кому конкретно не обращаясь, сообщил Драко и выронил кинжал, взирая на поверженного врага с некоторым удовлетворением: голубые глаза закатились под лоб, по бледному лицу рассыпались яркие веснушки. — Это за то, что дал мне в голову в музее, Финниган, — добавил Малфой и, перегнувшись через неподвижное тело, потянул к себе свой меч.

Заткнув его за пояс, он призадумался: чтобы доволочь Тома обратно до Церемониального Зала, сил — ни магических сил, ни физических — не имелось, а Гарри сейчас прерывать было едва ли подходящее время. Оставлять тут — тоже не вариант: очухается и сбежит, и тогда все усилия отправятся псу под хвост, не говоря о том, что этот психопат снова вырвется в ничего не подозревающий волшебный мир.

С другой стороны, ничего прикольного в том, чтобы остаток своей утекающей жизни провести в обществе бессознательного Тома Риддла, Драко не видел: в жизни его имелось весьма ограниченное количество людей, с которыми он бы разделил эти часы, и вышеозначенная персона этот список явно не возглавляла.

Тут взгляд Драко опустился к кисти, вернее, к тёмно поблёскивающему на левой руке Тома кольцу — брату-близнецу его собственного, врученного отцом: ониксовый грифон и малфоевская печать на обратной стороне.

…А… — Драко с ухмылкой потянулся и трижды провернул кольцо на безвольном пальце Тома.

* * *

Обморок продлился всего несколько секунд — Гарри очнулся. Он ничком лежал в луже крови Тёмного Лорда. Давясь, юноша перекатился на спину и с трудом принял сидячее положение.

Дым вокруг начинал рассеиваться. Неподалёку лежал труп Червехвоста, пялясь бельмами в небо. Ветер выл всё яростнее, рвал ледяными пальцами рубашку. Вот начала замерзать кровь на руках, а одежда стала от неё негнущейся и жёсткой.

Гарри поднял взгляд ввысь:

— Довольно.

Ветер тут же спал и смягчился, теперь обвивая юношу словно бы любящей рукой, а потом и вовсе исчез. Осталось только небо — ясное, высокое небо, украшенное сияющими звёздами, которые Драко уже не мог видеть, — морозно-белые, льдисто-зеленоватые и озёрно-синие, они сияли во всей своей красе меж раскинутой по небу пуховой сети облаков.

Гарри показалось, будто луну пересекла какая-то тень — тень чего-то большого, вроде дракона или гиппогрифа.

Он смежил веки, а когда открыл глаза, тень уже пропала. Как он устал… Устал настолько, что великолепие неба ровным счётом ничего не значило — он радовался самому факту, что просто жив и может на него смотреть.

Баюкая у груди искалеченную руку, он поднялся, потом потянулся за палочкой и мечом, эфес которого густо покрывала кровь. Взгляд снова обратился к Вольдеморту. Отрубленная голова откатилась в сторону и покоилась лицом вверх, таращась и скалясь в небеса.

Гарри всегда казалось, что в этот миг он непременно испытает триумфальное чувство — высшее торжество, которое буквально вознесёт его над землёй… Ничего подобного — только всеобъемлющая пустота, по которой гуляло эхо, да вот ещё странная печаль.

…Мама… Папа… Это ради вас. Теперь вы отомщены и можете обрести покой.

Тишина стала ему ответом. Дрожа, Гарри медленно обернулся и сквозь редеющий дым увидел неясные очертания фигур — где-то там сейчас ждали Гермиона, и Рон, и Драко. Пришло время вернуться к ним. И — как знать — возможно, никогда более не расставаться.

Медленно, будто дряхлый старик, Гарри поплёлся прочь из пентаграммы.

* * *

Покинув Рисенн, Джинни вернулась в Церемониальный Зал. Чад вокруг уже начал рассеиваться, хотя по-прежнему ел глаза и горчил во рту. Она сморгнула едкие слёзы и огляделась в поисках Гарри, Рона и Гермионы, однако всё, что увидела, — разверстый потолок, сквозь который сочился звёздный свет, да всё так же ходящий клубами посреди зала дым. А ещё — Драко, который вернулся сюда, каким-то образом миновав её. Сейчас он преклонил колени подле неподвижного Тома. Джинни бросилась к ним.

— Ты убил его? — с трудом переводя дух, спросила она.

Драко поднял взгляд, и было в его глазах сейчас нечто удивительно резкое.

— Ты знаешь, что нет.

Он поднялся. Попинал Тома носком ботинка. Тот не шелохнулся.

— Помоги его заковать, — приказал он Джинни.

Сказать было проще, чем сделать. Тело Тома покоилось меж ними, и Драко прикладывал все усилия, чтобы не касаться и не смотреть на неё. Едва защёлкнулся второй наручник — теперь Том качался, будто гроб хрустальный, — как Драко отвернулся:

— Мне нужно найти отца.

— Драко, ты цел?

— Кольцо перебросило меня сюда, значит, он поблизости, — слизеринец не отрывал взгляда от серебристого браслета вокруг запястья Тома. — Ты Гарри видела?

Джинни мотнула головой:

— Нет, но, полагаю, он где-то… где-то там, — она махнула рукой на клубящийся дым, в котором, кажется, покачивались какие-то неясные силуэты. Хотя, возможно, они являлись лишь следствием игры света и тени. — Драко, пожалуйста…

Тонкий как тень, неподвижный, забрызганный высохшей уже дочерна кровью — чужой кровью, — он наконец-то посмотрел на неё.

— Останешься с ним. Призови на помощь все свои инстинкты самосохранения и сторожи.

— Я должна была тебе сказать… Это… это просто…

Он сделал шаг и схватил её за плечи так сильно, что она ахнула от боли. От боли — и ещё от удивления.

— Да. Ты должна была мне сказать. Поставь-ка себя на моё место, представь, что оказалась невольным орудием моей смерти, потому что я вдруг решил тебя обхитрить!

— Я подумала, ты не тронешь его, если я тебе расскажу…

— И ты всерьёз хотела с ним расправиться? — недоверчиво уточнил Драко.

— Нет… — тихо отозвалась Джинни. — Но я боюсь себя — той моей части, что не желает этого. А ещё, Драко… Я хотела, чтобы ты смог сразиться — сразиться, не думая обо мне, не подгоняя себя страхом за мою безопасность…

Он толкнул её прочь так резко, что она споткнулась.

— Я думал, ты перестала быть избалованным ребёнком. Я заблуждался.

— Я не ребенок, — возразила она.

Серые глаза зажглись на его худом лице.

— Тогда впредь не делай ничего подобного.

Драко развернулся и пошёл прочь. Дым свивался вокруг, замутняя очертания, пока вовсе не стёр его фигуру. Тогда Джинни оборотилась к Тому.

* * *

Конечно же, первым его увидела Гермиона: дым, отдаляясь от пентаграммы, редел, и вот, прижимая к груди правую руку, из него вынырнул Гарри. Кровь залила его белую рубашку, кровь была на его руках, кровь забрызгала его лицо, окровавленный меч Гриффиндора висел у него на боку.