Виктимология аддиктивного поведения

представляется формальным, банальным, устарелым, скучным и серым.

После 60-ти лет наступает следующая стадия жизненного цикла, представляющая наибольшую опасность вовлечения в секту, что непосредственно связано с возрастным кризисом — кризисом пожилого возраста (Малкина-Пых, 2004 б).

К ситуационным факторам относятся все неустойчивые состояния перехода, связанного со сменой социального статуса и групповой роли. Это может быть окончание средней школы, первый год жизни вне семьи, тюремное заключение, первый или последний год обучения в вузе, потеря или смена работы, развод, путешествия, переезды, болезнь, смерть близкого, смена образа жизни, эмиграция.

Изучение биографий членов секты показывает, что дети из семей с высоким и низким доходом по-разному реагируют на действия вербовщиков. Дети из более обеспеченных семей, как более инфантильные, склонны больше доверять красивым речам. Выходцы же из бедных семей, прошедшие дворовую школу выживания, имеют иммунитет против манипуляций, но одновременно эти дети могут искать чистоту, добро и смысл жизни.

Среди психологических факторов, способствующих вовлечению в секту, отмечается застенчивость, доверчивость, терпимость к идеологической и смысловой неопределенности, тревожность. Потенциальной жертвой сектантов является каждый человек в состоянии разочарования, наивности, безнадежности, хотя бы кратковременной дезадаптации или даже в состоянии авитаминоза. Люди, которые испытывают чувство зависимости и страха, находят в секте спасение, четкие, ясные отношения, пропитанные любовью, подчинением старшим, избавление от чувства ответственности и вины, что, в свою очередь, воспринимается как проявления благодати и духовная гармония.

Большинство будущих сектантов страдают от сильного чувства одиночества. Для многих людей, попавших в секту, характерны серьезные неудачи в семейной жизни. Такие люди стремятся к поддержке, защите и отношениям, которые напоминают семейные. Уязвимость таких людей определяется их эмоциональной ранимостью. С другой стороны, участие в секте разрушает уже созданные семьи. Человек уходит в секту с неразрешенными проблемами, комплексами, нереализован-

Глава 5

ными мотивами, но так и не начинают их решать во внешнем, реальном мире.

Следующие характерологические типы людей менее устойчивы относительно индоктринации: истероиды, люди с паранойяльными тенденциями, психастеники, зависимый тип личности, дети из семей с гиперопекой, из неполных или асоциальных семей, люди с ограниченными физическими возможностями, люди, пережившие тяжелые психотравмы, люди с развитым эйдетическим восприятием (галлюцинация наяву), люди, склонные к конфабуляциям (разновидность «ложных воспоминаний», «галлюцинации-воспоминания»), дети, внуки и родственники культистов.

МакГовек (1991) замечает, что интрапсихическая динамика личности может способствовать вовлечению в культ. Жертвы культа имеют когнитивные потребности, такие как чувство цели и направленности в жизни. Это мнение подтверждают выводы, сделанные ранее Ашем (1985), о том, что есть определенные факторы, которые делают человека особенно уязвимым к культовым манипуляциям: высокий уровень текущих переживаний, разочарование в поисках, отсутствие религиозной веры либо собственной устойчивой системы ценностей и склонность к персональной зависимости как показатель отсутствия внутренней направленности, адекватного самоконтроля (неуверенность в себе, неумение защитить себя), низкая толерантность к двусмысленности (неясности) и восприимчивость к трансовым состояниям.

С точки зрения Энроса (1977), главным предрасполагающим фактором для людей, присоединившихся к культам, был недостаток общения между родителями и детьми, с одной стороны, и сильное у молодых людей стремление обрести духовную истину, которое культы с их готовыми ответами сразу удовлетворяют. Другой фактор, на который указывает Эн-рос, — это «эмоциональная недостаточность», это жажда любви, испытываемая молодыми людьми, часто как результат дисфункциональных семейных отношений.

В работе Е. Емельяновой (2004) систематизированы данные о том, какие люди и за счет каких личностных особенностей легче других вовлекаются в секты:

1. Молодые люди, которые не очень хорошо представляют, кто они, какие они, у которых не сформировалась вполне определенная Я-концепция.

2. Молодые люди, не имеющие определенной системы

Виктимология адциктивного поведения

ценностей, не обладающие представлениями о том, чего они хотят, к чему могли бы стремиться, лишенные целей в жизни,. живущие «по воле волн».

3. Люди, по разным причинам испытывающие страх перед ответственностью за свою жизнь.

4. Люди, чувствующие себя ничтожными, незначительными, обесцененными.

5. Люди, бунтующие, противостоящие желанию родителей влиять на них, не принимающие навязываемую систему ценностей своих близких.

Описанные особенности совпадают с причинами склонности к формированию психологии жертвы: смутными представлениями о себе, низкой самооценкой (или компенсаторным высокомерием), отсутствием смысла жизни и т. д. Для того чтобы описание было полным, необходимо добавить еще несколько особенностей людей, которые становятся заложниками секты.

6. Люди, которые стремятся быть максимально «правильными», максимально «совершенными», максимально «духовными», чтобы соответствовать собственному идеальному Я.

7. Люди, разочарованные в своих прежних убеждениях, которые утратили веру в свое прежнее мировоззрение, представлении о себе и окружающих людях.

8. Люди, не имеющие возможности самореализоваться.

Таким образом, в секты уходят в основном два типа людей, имеющих разную мотивацию: амбициозные, ищущие признания, авторитета, власти, и люди психастенического склада, с семейно-бытовыми проблемами, с невротическими расстройствами, одинокие, социально дезадаптированные, личностно незащищенные.

Благодаря массивной манипуляции при вовлечении в культ, это вызывает разнообразные психологические последствия от изменения идентичности до травматических реакций, подобных тем, которые испытывают люди, оказавшиеся заложниками (см. раздел 3.2 главы 3). Психиатрические симптомы, являющиеся следствием вовлечения в культ, часто подходят под критерии посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Согласно МакГовеку (1992), последствиями вовлечения в культ могут быть рассеянная тревожность и расстройства личности. Автор подчеркивает, что диагностические критерии DSM-III-R можно использовать для оценки рас-

Глава 5

стройств, связанных с пребыванием в культе. DSM-III (АРА, 1986) характеризует последствия культового ущерба как «атипичное диссоциативное расстройство», которое включает трансоподобные состояния, снижение понимания, не сопровождаемое деперсонализацией, и те более продолжительные диссоциативные состояния, которые могут встречаться у лиц, бывших объектами периодического или длительного и интенсивного насильственного убеждения (промывание мозгов, реформа мышления, индоктринация).

В DSM-IV (АРА, 1994), вслед за изменением термина, ко-, торый стал звучать так: «диссоциативное расстройство, не специфицированное иначе», эта часть определения была слегка изменена: «Состояния расщепления личности (диссоциации), которые бывают у людей, ставших объектами длительного и интенсивного насильственного убеждения (т.е. промывание мозгов, реформа мышления или индоктринация)».

Некоторые данные (Мартин, 1992) опровергают гипотезу о том, что послекультовые психологические трудности отражают длительно существовавшие докультовые проблемы или черты личности.

Основные проблемы тех, кто оказался под «железной пятой» культов, можно разделить на четыре группы: психические, психосоматические, соматические и социальные (Волков, 1996).

Психические негативные последствия пребывания сознания личности под культовым контролем:

1) выраженное нарушение личностной идентичности (радикальные изменения личности);

2) диссоциирующие («плавающие») состояния, возвращающие по механизму триггера к воспоминаниям о культовой жизни;

3) приступы паники и тревожности;

4) депрессия;

5) расстройства, связанные с посттравматическим стрессом (ПТСР);

6) замедленное психологическое развитие, потеря психологической силы;

7) чувство вины;

8) страх;

9) потеря доверия: боязнь близости и обязательств, что

Виктимология адциктивного поведения

приводит к проблемам в отношениях с окружающими и с трудоустройством;

10) потеря свободной воли и контроля над своей жизнью;

11) развитие зависимости и возвращение к поведению, подобному детскому (регресс в инфантильность);

12) потеря спонтанности, непосредственности, непринужденности и чувства юмора;

13) неспособность образовать близкие дружественные отношения вне культа или наслаждаться гибкими контактами с людьми;

14) потеря автономии, ослабление способности самостоятельно принимать решения и выносить критические суждения;

15) задержка достижения зрелости;

16) психические расстройства: галлюцинации, искаженное восприятие реальности, расщепленная личность, нервные срывы, психопатические эпизоды, паранойя, мания величия, регрессия к детскому поведению, суицидальное мышление (эти симптомы более вероятны для групп, поддерживающих широкое использование методик остановки мышления);

17) ослабленная психологическая интеграция, то есть разобщение с докультовым прошлым: семьей, традициями, друзьями, ценностями, целями;

18) культисты могут стараться.существовать в узком одномерном настоящем, отвергая прошлое и будущее;

19) отчуждение, враждебность, паранойя и апатия в отношении обычного общества.

Психосоматические проблемы:

1) расстройства сна: кошмары;

2) пищеварительные расстройства;

3) сексуальные проблемы;

4) психосоматические симптомы (головные боли, боли в спине, астма, раздражение кожи).

Соматические проблемы:

1) ухудшение физического состояния, возросшая восприимчивость к несчастным случаям, болезням и общему утомлению;

2) неполноценность питания;

3) в культах, где нормой являются беспорядочные половые связи или проституция, увеличивается риск заболеваний, передаваемых половым путем;

Глава 5

4) избиения, в том числе детей;

5) сексуальные злоупотребления, особенно в отношении женщин и детей;

6) преждевременная смерть из-за отсутствия или неадекватного медицинского ухода.

Социальные проблемы:

1) преследование и угрозы со стороны культа;

2) огорчающая потеря друзей, семьи;

3) финансовый ущерб: финансовая зависимость от культа оставляет приверженцев без средств в случае срочной необходимости (например, заболевание). Если они хотят уйти, у культистов часто нет денег, чтобы это сделать. Наконец, если они ухитряются уйти (при помощи со стороны, например), они могут не иметь средств, чтобы содержать себя в некультовом мире. Многие состоятельные адепты передают культам огромные суммы для управления по доверенности.

Кроме того, психологическая травма из-за вовлечения в культ связана не только с психологической манипуляцией и злоупотреблениями, но с тем, как человек покидает культовую группу. Как отметил Хассен (1990), нужно различать людей:

а) ушедших из группы осознанно, по собственной воле и самостоятельно;

б) ушедших из группы после консультирования;

в) исключенных или изгнанных из группы. Добровольный уход часто оставляет мучения на многие

годы, связанные с последствиями культового контроля сознания, так как человек не получает профессиональной помощи. Это трудности адаптации к обществу из-за фобий, которые были индоктринированы, или из-за культовых верований, все еще владеющих человеком. По мнению Хассена, лучший случай — это уход в результате консультирования, хотя и тут сохраняется груз проблем, особенно если человек был «депро-граммирован», то есть подвергся консультированию не по собственному желанию. Наиболее тяжелая ситуации для бывших членов культа — это изгнание. В этом случае человек чувствуют себя отвергнутым не только группой, но и самим богом (Хассен, 1990). В основном из культовой группы изгоняют по двум причинам: либо человек сопротивлялся власти, авторитетам (выступал против, задавал слишком много вопросов), либо в результате злоупотреблений человек уже просто «сгорел» и не является более ценным для группы.

Виктимология аддиктивного поведения

5.3. НАРКОМАНИЯ

Определение «наркотического вещества» опирается на три критерия: медицинский, социальный и юридический. В правовом аспекте средство признается наркотическим только при наличии всех указанных критериев. Медицинский критерий: специфическое действие вещества или лекарственной формы на центральную нервную систему (эйфорическое, стимулирующее, седативное, галлюциногенное и др.), являющееся причиной его немедицинского применения. Социальный критерий: немедицинское применение веществ или лекарственных форм приобретает масштабы социальной значимости. Юридический критерий: исходя из предыдущих двух критериев, уполномоченная инстанция признала данное средство наркотическим и включила его в официальный список наркотических средств (Врублевский, 2000). Концепция привыкания, физической зависимости и «ломки» применима ко всем психоактивным наркотикам.

Различные направления психологии по-разному объясняют феномен возникновения наркотической зависимости (Бе-резин и др., 2001).

Сторонники бихевиоризма отстаивают мысль о непрерывном влиянии социального окружения на человека. Позитивные связи хронического наркомана с обществом ограничиваются контактами с членами наркоманской группы. Наркоман принадлежит к типу людей, которые слабо переносят боль и эмоциональный стресс. Если у него отсутствуют близкие контакты с людьми, похожими на него, он утрачивает чувство уверенности. По причине «ущербности» социального развития, наркоман старается избегать любой формы ответственности, становится недружелюбным и недоверчивым по отношению к тем, кого считает частью угрожающего мира. Поэтому объединение наркоманов в группы является одной из социальных потребностей, присущей наркомании.

Стоит отметить также высокую эффективность поведения наркомана, направленного на приобретение и употребление наркотика: ни закон и милиция, ни контроль со стороны общества и семьи, ни отсутствие денег и материальных средств, ни многое другое, что могло бы быть непреодолимым препятствием для человека, не страдающего наркоманией, не останавливает наркомана. При этом вся такая сложная цепочка поведенческих актов и событий завершается положительным

Глава 5

подкреплением с ярко переживаемым телесным компонентом. Отказ от наркотика означает отказ от сверхэффективного поведения в пользу действий в неструктурированной враждебной среде, к тому же с низкой вероятностью успеха (Березин и др., 1997).

Таким образом, наркоманию можно рассматривать как высокоадаптивный способ поведения, отказ от которого является неадаптивным шагом, сопряженным с риском роста неопределенности и необходимостью отвечать за себя. При этом трезвенническое поведение не гарантирует ни счастья, ни легкости бытия, а употребление наркотика гарантирует «исчезновение» мира с его проблемами. Более того, у наркомана отсутствует ясное представление о возможностях действовать и добиваться успеха.

В рамках когнитивного подхода причины и последствия наркомании объясняют преимущественно с помощью концепции локуса контроля. Так, по мнению Дж. Роттера, одни люди приписывают свой образ действий внутренним причинам, другие объясняют его внешними обстоятельствами. Наркоманы приписывают свой образ действий внешним обстоятельствам. Они убеждены в том, что употребляют наркотические вещества по вине других людей или по вине обстоятельств. Поэтому одной из причин, почему они не могут бросить наркотики, является отсутствие внутреннего контроля. Данный подход помогает понять сложность взаимодействия между человеком и средой. Однако его представители не объясняют, почему один человек склонен видеть причину своего поведения в самом себе, а другой — в окружающих.

Психоаналитические авторы в основном рассматривают наркоманию как результат нарушения психосексуального созревания, ведущего к оральной неудовлетворенности и оральной фиксации (Fenichel, 1946). Согласно другому объяснению наркомании в рамках психоаналитического подхода, это фиксация на анальной стадии, либо на анальной и оральной стадиях развития одновременно (Glover, 1963). Личность регрессирует, возвращается к тому периоду развития, когда жизнь была легче, не было проблем, страха, вины. Этот регресс может означать слабость Я перед болью и фрустрацией (Lesswing, Dougherty, 1993). Интересно, что эти представления почти не подвергались критике или редакции в психоанализе, несмотря даже на тот известный факт, что зависимость прак-

Виктимология аддиктивного поведения

тически невозможно «вылечить» с помощью психоаналитических методов (Cohen, 1984).

Очевидно, что наркомания, или наркозависимость, имеет комплексную природу. В зарубежной и отечественной литературе выделяют около тысячи предикторов инициации употребления наркотических веществ, и практически в любой науке о человеке можно найти свои подходы к анализу этого явления. В частности, в медицинском подходе фокусом является наркомания как обобщенная группа прогредиентных заболеваний, характеризующихся патологическим влечением к различным природным или синтетическим веществам эйфориче-ского, успокаивающего, болеутоляющего, снотворного, одурманивающего или возбуждающего действия. Клиническими признаками заболевания являются: а) регулярное употребление наркотических средств, б) непреодолимое влечение к ним, в) сформированная физическая зависимость, г) отчетливое изменение толерантности (Врублевский, 2000).

В психологических исследованиях акцентируются различные личностные факторы.

1. Фактор преморбиднои личности наркомана. В одном исследовании (Пятницкая, 1994) были выделены такие характеристики преморбиднои личности наркомана, как отсутствие социальных интересов, устойчивых и сформированных индивидуальных интересов, какой-либо увлеченности; обособление от взрослых, агрессивность к обществу, солидарность с возрастной группой, поиск чувственных впечатлений, сексуального опыта.

Говоря о формировании пренаркотической личности, В.Д. Менделевич (Менделевич, 2001) подчеркивает тут особую роль психического инфантилизма, выражающегося в несамостоятельности принятия решений и действий, неспособности противостоять влиянию извне, пониженной критичности к себе, обидчивости, ранимости. Для подростков, употребляющих наркотики, по сравнению с благополучными сверстниками, характерны повышенные показатели толерантности к отклоняющемуся поведению; критицизма по отношению к социальным институтам общества (школа, семья) и отчужденности от них; восприимчивости к новым идеям и впечатлениям; интереса к творчеству, импульсивности. Понижены, по сравнению с благополучными сверстниками, ожидания академических успехов, ценность достижений, уважение к общепринятым нормам поведения, чувство психологического благопо-

Глава 5

лучия, религиозность, конформизм. Характерным является экстернальный локус контроля и сниженная самооценка. Акцентируется противоречие между самооценкой и оценкой социума, приводящее к неудовлетворенности потребности в самоуважении и в итоге к личностному дискомфорту, который переносится подростком с трудом (Реан, 2001).

Наблюдения за наркоманами, а также данные проективных методик показали, что опийные наркоманы склонны к нарциссизму и к пассивному поведению, а также к сильному стремлению получить удовольствие, такие личности не выносят никакого напряжения, не переносят боли, разочарования и ожидания (Березин и др., 2001).

Типичные характеристики наркомана — сниженная способность к рефлексии, самоанализу, анализу. Сочетание противоречивой структуры потребностей, мотивационной неустойчивости с бессознательными механизмами защиты (агрессия, вытеснение, «уход») свидетельствует о невротическом характере. Отношения наркоманов с другими мужчинами, женщинами, матерью имеют конфликтный характер, а их потребности в достижении, автономии и любви фрустированы. Наркоманы не верят в собственные силы и не удовлетворены собой.

Несомненно, большее значение имеет не степень аномалии характера, а ее тип. П. Б. Ганнушкин отметил особую предрасположенность к наркоманиям у эпилептоидов, неустойчивых и циклотимиков, гипертимного и истероидного типов.

Неустойчивый тип акцентуации характера предрасполагает к аддиктивному поведению. Жажда легких развлечений и наслаждения, слабый контроль над импульсом становится неотъемлемой чертой характера. Слабое Эго, низкий интерес к социальной жизни, стремление избегать трудностей, подверженность сторонним влияниям также способствуют развитию аддикции.

Гипертимный подросток обладает пониженной устойчивостью к влиянию компаний, предлагающих ему наркотики. Алкоголь вызывает у них выраженную эйфорию, гашиш привлекателен как средство, способствующее групповой коммуникации. Они в меньшей степени предрасположены к опиатам, «кайф» в одиночестве не столь уж соблазнителен; транквилизаторы также для них малопривлекательны, сонливость им ни к чему. Зато стимуляторы, дающие активность, весьма созвуч-

Виктимология адциктивного поведения

ны гипертимной натуре. Их главная особенность — возможность длительно злоупотреблять наркотиком без развития зависимости (чему препятствует высокий биологический тонус). Зато у них отчетливо выражено желание перепробовать на себе действия различных веществ.

Циклоидные подростки в гипертимной фазе ведут себя подобным образом в отношении наркотика, но когда заканчивается эта фаза, прекращается и злоупотребление. В субдепрессивной фазе они могут пристраститься к транквилизаторам.

Лабильный тип сам по себе мало располагает к аддиктивному поведению. Вовлечение в злоупотребление связано с влиянием сверстников, у которых подросток ищет эмоциональную поддержку. Чаще всего это злоупотребление инга-лянтами в младшем и среднем подростковом возрасте (инга-ляты содействуют фантазированию).

Астеноневротический тип не располагает к аддиктивному поведению, в редких случаях встречается тяготение к транквилизаторам.

Сенстивный и психастенический типы отличается повышенной устойчивостью в отношении злоупотребления наркотиками. Аддиктивное поведение, делинквентность в подростковом возрасте им не присущи. У психастеничного подростка может возникнуть ситуационная зависимость — потребность в транквилизаторе в предвкушении стрессовых ситуаций.

При шизоидной акцентуации встречается склонность к препаратам опия и гашиша. Отличительная черта этого типа — быстрое формирование психической и физической зависимости. В младшем подростковом возрасте они предпочитают ингалянты. Курение гашиша может проходить в одиночку. Алкоголь может играть роль коммуникативного допинга.

Эпилептоидная акцентуация. При данной акцентуации может встречаться гиперсоциальность, порождающая подчеркнуто негативное отношение к наркотикам, но оно часто не распространяется на алкоголь. Такие подростки предпочитают крепкие напитки, напиваются «до отруба». К наркотикам относятся крайне неприязненно, из-за опасения навредить здоровью.

В случаях эпилептоидной акцентуации с наслоением неустойчивых черт никаких преград к аддиктивному поведению нет. Люди данного типа употребляют разные наркотики, но менее всего стимуляторы, которые могут провоцировать дисфорию.

Глава 5

Истероидные подростки обнаруживают особую склонность к стимуляторам, которые не только повышают активность, но и вселяют уверенность в себе, в своих силах, облегчают лидерство, пробуждают бесстрашие. Привлекательны для них также алкоголь, опиаты, транквилизаторы; менее всего — галлюциногены и ингалянты. В компании такой подросток жаждет «всех перепить», склонен в преувеличенном виде описывать свою «наркотическую карьеру».

Можно утверждать, что все наркоманы обладают определенными личностными качествами, такими, как:

1) ранимость, обидчивость. Низкая способность к принятию, осознанию и выражению своих чувств, безуспешные попытки их контролировать и отказ принять себя таким, как есть;

2) неспособность позаботиться о себе;

3) слабое развитие самоконтроля и самодисциплины;

4) эмоциональная незрелость;

5) низкий уровень самооценки, чередующийся с завышенной самооценкой (как правило, во время приема наркотиков или после него);

6) нарушения взаимоотношений, низкая фрустрационная устойчивость, непереносимость отказов, отрицательных ответов, что чаще всего провоцирует либо грубое, либо попустительское отношение со стороны близких людей.

Суммарно это можно охарактеризовать как ощущение собственной ненужности, заброшенности, вины и гипертрофированной ответственности за все, что происходит вокруг.

Н.Ю. Максимова (1996) предполагает, что актуализации психологической готовности подростков к употреблению наркотических веществ способствуют следующие причины:

1) неспособность найти продуктивный выход из ситуации, когда удовлетворение актуальных, жизненно важных потребностей затруднено;

2) несформированность и неэффективность способов психологической защиты подростка, так что она не позволяет хотя бы на время снять эмоциональное напряжение;

3) наличие психотравмирующей ситуации, из которой подросток не находит выхода.

Таким образом, подросток беспомощен перед захлестывающими его негативными переживаниями и стремится изменить свое состояния с помощью психоактивного вещества.

___________________ Виктимология адциктивного повед ения

2. Фактор кризиса идентичности. Л. Хьелл и Д. Зиглер предприняли попытку описать механизмы подростковой наркомании, опираясь на представления Э. Эриксона о кризисе идентичности. С их точки зрения, молодые люди, не знающие, что они собой представляют, могут найти опыт приема алкоголя и наркотиков весьма привлекательным, поскольку он способствует «нащупыванию» внешних границ Я. Подростки предполагают, что, изменяя свое сознание, сумеют обнаружить такое измерение себя, которое ускользает, когда они находятся в трезвом, «правильном» мире (Хьелл, Зиглер, 1998).

Подростковый возраст, как известно, характеризуется как кризисный, а следовательно, уязвимый как со стороны физиологии, так и со стороны социальных факторов, в частности семьи, школы, молодежной субкультуры. Проблемы в общении, нестабильность самооценки, неорганизованность, неоформленность, высокая подверженность стрессам, а также повышенная тяга к различным экспериментам (способу поиска «своего»), стремление быть принятым какой-либо социальной группой — все это является фоном, повышающим вероятность употребления подростком психоактивных веществ.

Основная причина значительной уязвимости подросткового возраста — это неустойчивость Я-концепции. Показано, что некоторые особенности Я-концепции у подростков могут выступать как фактор формирования наркозависимости (Бе-резин и др., 1999). Я-концепция формируется под воздействием социального окружения и предопределяет взаимодействие подростка с ним. Следовательно, чем нестабильнее социальные факторы, тем менее устойчива подростковая Я-концепция. Кроме того, важнейшим аспектом формирования образа Я у подростка является образ тела; а поскольку, тело подростка постоянно развивается и изменяется, то развивается и изменяется его Я-концепция, а следовательно, и способы взаимодействия со средой. Кризисность, конфликтность подростка коренится еще и в том, что он испытывает потребность не только присоединиться к социальной группе, но одновременно и потребность отделить себя от привычной социальной среды, даже противостоять ей в обретении и раскрытии своего Я. Очевидно, что подростковое Я — сущность энергетически мощная, требующая постоянного самовыражения, разрядки, но, одновременно, и неопределенная, очень часто наполненная опытом других людей: родителей, более взрослых друзей, других значимых людей. Противоречие между потенциальной

Глава 5

возможностью и реальным содержанием деятельности порождает внутреннее напряжение подростка, разрешение которого с каждой минутой становится все более острым и жизненно важным вопросом. Очень часто наиболее эффективным способом снижения напряжения, по мнению подростка, является та или иная форма девиантного поведения, в том числе и употребление психоактивных веществ.

3. Фактор неблагоприятного развития ребенка в раннем детстве. Исследования психодинамического направления подчеркивают неблагоприятное развитие ребенка в раннем детстве. Симбиоз мать — младенец рассматривается как биологическая система, в которой для адекватного развития ребенка необходима адекватно проявленная забота. Развитие ребенка нарушается, если мать неспособна удовлетворить его базовые потребности, что приводит к возникновению психологического дефицита, который становится причиной определенной модели поведения, в том числе и зависимого. Роль играет не только адекватная родительская забота о ребенке, но и процесс постепенного отделения ребенка от матери и последующей индивидуализации (Mahler, 1958). Процесс сепарации сопровождается переходным феноменом: попыткой ребенка воплотить фигуру заботливой матери в особых символических объектах (пальцы рук, одеяло и др.). Ребенок использует эти объекты в отсутствие матери, создавая себе, таким образом, иллюзию ее присутствия. Ребенок действует самостоятельно и испытывает при этом теплоту, уверенность и безопасность, как если бы мать была рядом (Winnicott, 1974).

Д.М. Херст назвал такого рода выбираемые объекты артистическими. Именно на них полагается ребенок, а не на людей или переходные объекты, которые могут их напомнить, поскольку аутистические объекты лучше поддаются контролю, они не так часто, как люди, вызывают разочарование и причиняют боль. Аутистический объект — это специфическая защита в ситуации недополученной любви. Аутистический объект является предтечей адциктивного объекта и представляет собой его прототип. Отношения аддиктивной личности с аддиктивным объектом развиваются таким образом, что поглощают ее время и энергию. У аддикта нет веры в себя или других, в нем постоянно живет идея о том, что свой мир можно контролировать с помощью объекта аддикции и это объект снабдит его всем тем, что отсутствует внутри него (Херст, 2000).

Виктимология аддиктивного поведения

Другой исследователь подчеркивает компенсаторную

функцию наркотика, он считает, что наркотик служит не за-

_f менителем любимых и любящих объектов или отношений с

ними, а замещением дефекта в психологической структуре

(Kohut, 1971).

Есть и другой подход, который рассматривает травмирующее, оскорбительное или пренебрежительное поведение родителей как фактор, способствующий развитию аддикции. Такое поведение родителей наносит удар по четырем аспектам психологической жизни ребенка: согласию с самим собой и своими чувствами, способности адекватно выражать эти чувства, способности поддерживать здоровые отношения с другими людьми и заботиться о себе. Психологическая уязвимость сферы саморегуляции усиливается в сочетании с факторами биологической или генетической восприимчивости к объекту аддикции, с определенными нормами среды и социальными условиями. Все это увеличивает вероятность использования психоактивных веществ в качестве кратковременных адаптивных и облегчающих средств (Ханзян, 2000),

Необходимым и достаточным условием для возникновения наркотической зависимости является попытка избавиться от невыносимых страданий при помощи наркотиков и неспособность позаботиться о себе (Ханзян, 2000). Если человек неспособен позаботиться о себе, то крайне мала вероятность, что он сможет заботиться о ком-то другом, а следовательно, учитывать интересы другого при принятии решения. Выбор ребенком наркотика в качестве средства решения какой-либо проблемы всегда наносит удар по родителям. Ребенок отлично понимает, что его поведение не только не получит одобрения родителей, но и причинит им сильную душевную боль. Игнорирование чувств родителей наводит на мысль о такой цели поведения как месть (которая может и не осознаваться ребенком), выделяемой в концепции А. Адлера, ее можно интерпретировать как месть за материнскую или родительскую де-привацию.

4. Стиль семейного воспитания. Клинические данные показывают, что основными причинами подростковой и юношеской наркомании является семья, создающая предпосылки для формирования у подростка генерализованной неудовлетворенности либо неспособная компенсировать факторы наркотической контаминации социальной и биологической природы. Под генерализованной неудовлетворенностью понима-

Глава 5

ется фоновое состояние, возникающее в результате неудовлетворенности первостепенно значимых потребностей. Конкретное содержание неудовлетворенных потребностей, как правило, не осознается, что и является причиной генерализации. Если в результате пробного употребления наркотика подросток переживает снижение уровня неудовлетворенности, у него формируется отношение к наркотику как средству, расширяющему его возможности (Березин и др., 2001).

Когда говорится о наркомании как о семейной проблеме, подчеркиваются следующие моменты (Березин и др., 2001):

1. Известие об употреблении подростком наркотиков является точкой бифуркации в эволюции семейной системы.

2. Реакция семьи на известие об употреблении наркотиков зависит от исходного состояния семейной системы.

3. Момент обнаружения факта наркотизации одного из членов семьи является началом развития семейного кризиса.

4. Развивающийся у родителей синдром родительской реакции на наркотизацию (СРРН) подростка является фактором закрепления аддиктивного поведения.

5. Специфические для наркоманов черты личности являются вторичными нарушениями, тогда как первичными являются нарушения в системе социальных отношений.

Как показывают исследования, опыт работы с семьями алкоголиков невозможно перенести на работу с семьями наркоманов, несмотря на то, что в динамике семейных отношений в семьях алкоголиков и наркоманов существуют общие черты. В семьях подростков, употребляющих наркотики, обнаруживаются специфические особенности внутрисемейных отношений, фиксирующие аддиктивное поведение подростка и формирующие особый тип поведения родителей, в основе которого лежит СРРН.

На стадии латентной наркотизации подростки могут прибегать к наркотикам как к средству ухода от семейных конфликтов, как к средству, снижающему генерализованную неудовлетворенность.

Практически во всех случаях подростковой и юношеской наркомании в период, предшествующий наркотизации, обнаруживаются признаки одного из типов проблемных семей:

1) деструктивная семья (автономия и сепарация отдельных членов семьи, отсутствие взаимности в эмоциональных контактах, хронический супружеский или родительско-детский конфликт);

Виктимология адциктивного поведения

2) неполная семья (один из родителей отсутствует, из чего следуют разнообразные особенности семейных отношений, прежде всего, размытые границы между матерью и ребенком: мальчики — суррогатные «мужья»; девочки — симбиоз);

3,) ригидная, псевдосолидарная семья (наблюдается безоговорочное доминирование одного из членов семьи, жесткая регламентация жизни, подавляющий тип воспитания);

4) распавшаяся семья (т.е. ситуация, когда один из родителей живет отдельно, но сохраняет контакты с прежней семьей и продолжает выполнять в ней какие-либо функции, при этом существует сильная эмоциональная зависимость от него).

Характерными особенностями таких семей являются:

1) чрезвычайно эмоциональное, ранимое и болезненное отношение подростков к родителям и их проблемам (имеются в виду острые, болезненные реакции на семейную ситуацию);

2) конформизм и попустительство родителей, вплоть до готовности идти на поводу у подростка. Чаще всего такое поведение родителей — своеобразный способ избегания эмоционально-близких отношений с подростком: «Я сделаю, как ты хочешь, только отстань...» или «Что еще тебе нужно? У тебя все есть...»;

3) использование ребенка как средства давления и манипуляции супругами («Не кричи на меня: видишь, ребенок от этого страдает!»);

4) непоследовательность в отношениях с ребенком: от максимального принятия до максимального отвержения. Ребенка то приближают к себе, то отдаляют независимо от особенностей его поведения;

5) невовлеченность членов семьи в жизнь и дела друг друга (когда все рядом, но не вместе; когда семейная жизнь низводится до совместного быта);

6) директивный стиль отношений и эмоциональное отвержение;

7) спутанные отношения и размытые (неопределенные) межпоколенные границы. Прародители (дедушки и бабушки) активно вмешиваются в жизнь семьи, продолжая воспитывать уже взрослых детей, при этом по отношению к внукам чаще всего обнаруживается гиперпротекция и попустительство. То, что не позволяют родители, разрешают дедушка и бабушка.

Перечисленные особенности семейной ситуации повышают риск наркотизации, прежде всего потому, что у подростка

Глава 5

не формируется чувство ответственности за себя, свою жизнь и свои поступки. Несформированность чувства ответственности до начала наркотизации является общей чертой всех будущих наркоманов.

В каждом из типов проблемных семей, помимо общих черт, складываются и специфические особенности отношений, которые придадут наркомании подростка особый символический смысл. Так, в деструктивных семьях наркотизация и связанное с ней поведение направлено, прежде всего, на компенсацию деффицитарности эмоциональных контактов в семье либо выступает как средство ухода от давления семейных конфликтов. В неполных семьях наркотизация иногда имеет ярко выраженный демонстративный компонент. Тут факт наркотизации обнаруживается раньше, чем в семьях других типов. В ригидных семьях наркомания подростка может рассматриваться как крайняя форма протеста против системы отношений, игнорирующей его возросшие возможности, интересы и потребности. В распавшихся семьях наркомания может выполнять функцию ослабления и даже преодоления сохранившейся эмоциональной зависимости от родителя, проживающего вне семьи. После того как родитель, с которым живет подросток, узнает о его наркомании, этот факт начинают тщательно скрывать от родителя, живущего вне семьи. Внутренние отношения в родительско-детской паре становятся более тесными, эмоциональными и сплоченными, тогда как внешние отношения с родителем, живущем вне семьи, стано-

|вятся более дистантными, холодными и проблемными. Момент обнаружения у подростка наркомании является принципиально важным с точки зрения изменения семейных отношений, вплоть до изменения исходного типа семьи (Бе-резин и др., 1997; Березин и др., 2001). Выделяют типичные черты родительско-детских взаимоотношений в этот период (Горьковская, 1994): 1) невовлеченность в жизнь подростка или желание «прожить жизнь за него»;

2) гипо- либо гиперконтроль за поведением подростка;

3) разрешение супружеского конфликта с помощью ребенка, когда наркомания ребенка становится условием разрешения конфликта;

4) использование подростка как средства манипуляции и давления супругами, как средства сведения счетов или «психологической» мести;

Date: 2016-07-18; view: 689; Нарушение авторских прав