Журналистика как «четвертая власть».

Одним из важнейших инструментов непосредственной демократии является журналистика, потенциально обладающая огромными властными возможностями, поскольку где есть информация, там присутствует управление, проявляющееся в характерных для СМИ как специфического социального института «властных полномочиях» и формах их реализации. Журналистику поэтому не случайно называют «четвертой властью».

Для максимально точного развертывания представлений о сущности «четвертой власти» теоретически важно (кстати, и для последующей разработки практических вопросов действенности и эффективности) выяснить, каковы характер и пределы «властных полномочий» СМИ.

Если речь о народной журналистике, действующей от имени и в интересах народа с его активным участием в целях реализации народного суверенитета, то «пространство» ее активности, «вмешательства» СМИ в дела общества широко и многообразно.

Власть - это доминирование (человека, группы, организации) в отношениях с другими, возможность проводить свою волю, воздействуя на «контрагентов» в своих интересах, добиваясь реализации поставленных целей. Суть власти - способность прямым или косвенным путем добиться подчинения людей для реализации поставленных задач. Для этого необходимо обладать неким «могуществом», «силой», использование которой приводит к реализации потенциальной возможности оказывать эффективное воздействие на поведение «подвластных» объектов, в результате чего они меняют свое состояние и деятельность. Формы осуществления власти - господство, насилие, принуждение, подчинение, влияние, побуждение, убеждение, обольщение, манипуляция и пр. Эти формы используются ради руководства, организации, контроля.

Власть как возможность подчинять своей воле, управлять, распоряжаться, побуждать, организовывать, контролировать проявляется в трех различных сферах. Одна сфера - государственно-административная власть (опирающаяся на законодательство и подзаконные акты, правовую систему, контролирующие и карающие органы). Другая сфера - экономическая власть, которая осуществляется через денежное могущество, материальное стимулирование и санкционирование. Третья сфера - духовно-идеологическая власть, которая осуществляется через формирование сознания, настроений, ценностных ориентации, стремлений, намерений, волевых импульсов, установок поведения и т.д.

Основу «пирамиды» власти составляют государственные институты, образующие в демократическом обществе три ветви власти - парламентски-президентскую представительную («первую»), исполнительную («вторую»), судебную («третью»). Государственная власть всеобща, ее решения обязательны для исполнения и подкрепляются возможностью принуждения. Власть негосударственных институтов более широкая и менее формализованная. Эта сфера руководства и контроля, во-первых, имеет ограниченную область действия (внутрипартийная, внутриорганизационная - власть лидера, руководителя, дирижера, главы семьи и т.д.) и, во-вторых, «слабее» - требует подкрепления доверием, авторитетом, убеждением, доказательствами т.д. И еще более широко «разлита» власть, предстающая как неформальное влияние - неинституциональная власть - «авторитет знания», «сила слова» и «сила примера», власть общественного мнения (вообще духовная власть). Можно говорить и о внутриличностной власти («учитесь властвовать собою»).

Таким образом, властей в обществе оказывается много больше, чем три или четыре. И при этом власть весьма разнообразна по характеру, способам осуществления и результатам. Будучи органически связанной с политикой (как politics, так и policy) и формой ее реализации на самых разных уровнях, власть пронизывает все структуры и подструктуры общества. Власть все больше децентрализуется и приобретает вид «полиархии».

Эти представления о сути, характере и сферах проявления власти в обществе во всей их полноте дают возможность поставить вопрос и о «властных полномочиях» журналистики как инструмента непосредственной демократии, учитывая, что в современном обществе возрастает роль информации, которая становится все более важным фактором социально-экономического развития. Поэтому в эпоху становления «информационного общества» происходит гигантский рост «власти информации». И журналистика представляет в этой полиархической структуре один из важнейших компонентов.

СМИ не обладают ни силой государственного принуждения, ни возможностями экономического давления. Их «властные полномочия» лежат в сфере духовно-идеологической, в сфере влияния (причем степень реального влияния может быть очень разной в зависимости от множества обстоятельств). Будучи неофициальной, эта власть осуществляет проникающее давление на все области жизни, притом не менее сильное, чем давление экономической и политической власти. Стоит добавить - в наше время особенно.

Поскольку в силу информационных нужд общества журналистика обращается к «освещению» явлений и проблем всего социума, то «власть влияния» - массово-информационного воздействия СМИ - распространяется на все структуры и подструктуры общества. Журналистика присущими ей идеологическими средствами вмешивается и в различные области управления государственными делами (государственного «тела» общества), и в жизнь экономического «тела» общества, и в деятельность институтов гражданского «тела» общества во всем богатстве институционализированных и неинституционализированных форм функционирования общества. Вроде бы к суждениям, приговорам и рекомендациям СМИ никто прямо не обязан прислушиваться, но таков характер духовного влияния, что он скрыто или явно проявляется в сознании и поведении людей.

Если это так (а это очевидно) и если «диффузное давление» СМИ равно, а порой и превосходит воздействие политической и экономической власти (а это тоже очевидно), то возникает необходимость ответить на существенно важный вопрос: кто же предоставил журналистике столь широкие и мощные «властные полномочия»? Или иначе: чью волю реализуют СМИ? чья это власть?

Исходя из концепции суверенитета народа и постепенного в исторической перспективе формирования на этой основе народной демократии (если это действительно «власть народа»), неизбежен теоретический вывод, что вся совокупность СМИ (независимо от того, кто является учредителем и владельцем каждого конкретного СМИ) - это народная журналистика. Соответственно ее призвание - реализовать волю и власть народа. В этой связи очевидно, что в демократическом обществе здоровой является журналистика, опирающаяся на народ и потому обязанная действовать в соответствии с потребностями и интересами народа при учете своеобразия различных социальных групп, занимая позицию «от частного к общему» или «от общего к частному» на основе гуманистических представлений. И потому СМИ, занимающие даже сугубо «частные» позиции на стороне той или иной социальной группы или общественной силы, обязаны видеть «частные» интересы в связи с «общими». А потому призваны публиковать материалы, которые объединяют, а не разъединяют людей, должны быть консолидирующей силой, действующей в интересах всего народа, его экономических, политических, социальных, культурных нужд.

При этом, разумеется, возникает вопрос о легитимности СМИ, законности полунения и использования журналистикой ее властных полномочий.

Если представительная власть приобретает в демократическом обществе легитимный характер через выборы, СМИ-власть такой формой легитимности не обладает. Легитимные основания для нее создаются в рамках государственной информационной политики через законодательство, на основании которого действует журналистика. Но если в государстве действительно осуществляется народная демократия, то и политика всех трех ветвей власти в сфере СМ И не может быть основана ни на чем ином, кроме как на предоставлении народной журналистике всех необходимых прав и свобод при определении необходимых форм ответственности. И при этом соблюдался принцип равенства представительной власти и властных возможностей журналистики как института непосредственной демократии.

Отсюда и характеристика СМИ как четвертой власти. Но поскольку она не располагается «на древе государственности», ибо реально не обладает такой же легитимностью (ведь три государственные ветви власти формируются в результате выборов, почему и называют представительной) и потому не является официальной, то и неизбежно заключение этой характеристики в кавычки - «четвертая власть». Кавычки эти не содержат иронической или условной коннотации, а точно, хотя и метафорически, фиксируют специфическое содержание ее сути как института непосредственной демократии. «Четвертая» - потому что располагается «рядом» с тремя государственными (при наличии многих других, так сказать, «пятых», «шестых» и т.д.), но с особой формой легитимации.

В рамках «правового государства» СМИ - один из институтов непосредственной демократии, и потому ее легитимность, с одной стороны, определяется законодательством, касающимся СМИ. Но с другой - и это не менее, если не более важно - мера легитимности журналистики зависит от степени доверия к ней аудитории, проявляющейся в поддержке ее суждений, приговоров, предложений. Притом журналистам надо добиваться доверия к СМИ именно как к народной журналистике, отстаивающей подлинные нужды своей аудитории, служащей ее действительным потребностям в политической, экономической, социальной, культурной и других сферах (а не «услужающей» неразвитым запросам аудитории и тем более не манипулирующей ею в скрытых интересах владельцев СМИ).

Как бы хорошо ни был теоретически разработан вопрос об обязанностях, возможностях, правах и границах «четвертой власти», необходимы также и юридически выверенные и законодательно закрепленные характеристики как института непосредственной демократии в ее служении народу.

Необходимо ли такое закрепление? Речь не о правах, обязанностях и ответственности журналистов (что так или иначе зафиксировано в законодательстве), а именно о правовых рамках деятельности журналистики как «четвертой власти» и рамках ее «властных полномочий» в обществе в отношениях с государственными и негосударственными институтами, неинституционализированными структурами и многообразными подсистемами общества, простыми гражданами.

Крайне актуальна проблема характера понимания и меры использования «властных полномочий».

Первый вариант - подчинение властным (политическим и экономическим структурам), стремление политической и экономической власти ограничить правомочия и стеснить деятельность «четвертой власти», запугать, подмять и подчинить ее, заставить через нормативные акты или скрытым давлением действовать в соответствии с «видами» власти, «в унисон» с ее политикой в тех или иных сферах. Когда «политической номенклатурой» рекомендуется, притом настоятельно, «не сметь свое суждение иметь», предопределенная внутренними закономерностями журналистики роль умаляется, а то и практически сводится на нет. Отсюда - серьезная опасность для осуществления демократических норм. Стремление ограничить роль СМИ разрушает действие принципа дополнительности властей, и журналистика перестает исполнять свои обязанности института демократии, насильственно превращается в исполнителя воли официальных властей, их «служанки» или, если вспомнить не столь давнюю историю, «подручного», «инструмента». А это представляет серьезную опасность для демократических основ жизни общества вообще, поскольку свидетельствует о движении в сторону «управляемой демократии», нарастании авторитарных тенденций в государстве и об угрозе тоталитаризма. СМИ в таком случае, естественно, перестают быть «четвертой властью», становясь орудием первых трех. Это как бы quasimediademokratia.

Не лучше и сознательная позиция журналистов, проявляющаяся как нежелание считать себя «властью» в каком бы то ни было виде. Эта позиция связана с представлением журналистов о том, что роль СМИ - «чистое» информирование, передача стерильно нейтральных фактологических сведений. Однако, если это все-таки информация, воздействие на аудиторию и власти неизбежно оказывается. Но, разумеется, в фактологическом варианте это влияние - своего рода «недовласть». Если СМИ не хотят или опасаются использовать свои «властные полномочия», об этом стоит пожалеть. Случается и так, что журналисты, натолкнувшись на препятствия и отчаявшись добиться очевидного результата, отказываются признавать реальность своих «властных полномочий» (часто понимая их к тому же ограниченно и неточно) и необходимость их реализации, вступают в противоречие как с сущностью журналистики («внешнее»), так и с самими собой («внутреннее»). И это тоже проявление «недовласти».

Второй вариант - крайне опасное преувеличение «четвертой властью» своей роли, выход за пределы закономерностей mediademokratia и стремление превратиться в mediakratia. стать выше первой власти посредством усилий «медиатической номенклатуры». Не случайно в США вышли книги под характерными названиями «Артиллерия прессы» и «Другое правительство». И хотя в них содержатся оговорки и критические замечания, само их появление свидетельствует, что уже давно проявились и часто активно реализуются тенденции к mediakratia, формированию параллельной или даже «сверхвласти» СМИ, когда мнится, что они все лучше всех знают, вернее понимают, точнее всех судят, лучше всех видят решение проблем и готовы применять любые средства для достижения поставленных ими целей.

Крайний взгляд на возможные негативные тенденции «сверхвласти» в информационном обществе рисует сценарий «информационной рефеодализации», даже «нового рабства» - полной зависимости от СМИ. Говорят и о «информационном тоталитаризме». Реально это вряд ли возможно, но даже попытки медиатической номенклатуры и стоящих за нею сил превратить «четвертую власть» в «свехвласть» (даже в «мягких» проявлениях) теоретически несостоятельны и практически опасны.

Для нормальных демократических порядков это недопустимо. Поэтому знание законов оптимальной деятельности журналистики как «четвертой власти» охраняет от абсолютизации роли прессы как непременного и постоянного оппонента властей, в частности, как «противника правительства», что ведет к возникновению «гиперактивной и вздорной» журналистики. Действующие без оглядки на свою действительную роль, возможности и средства СМИ известный публицист М. Соколов остроумно и едко назвал «четвертовальной властью».

Мнить себя «сверхвластью» - это не просто отсутствие чувства меры и такта в осознании и реализации свойственному журналистике «бремени власти», очевидное проявление недостатка общей, политической и информационной культуры, явная юридическая некомпетентность. Тут прослеживается не только пренебрежение нормами «полиархии» в обществе партиципарной делиберативной диалогической демократии, но и отрицание их. А это - грозная опасность для демократии вообще.

И только в одном случае «четвертая власть» может и должна, несмотря ни на какие опасности и угрозы, встать «над» государственными - тогда, когда возникает необходимость реализовать, в соответствии с «теорией сопротивления» (как это названо у английских просветителей), право на борьбу с тиранией, тенденцией к авторитаризму и уж тем более тоталитаризму.

Третий вариант - оптимальный характер «четвертой власти» - ее деятельность как «mediademokratia». При нормальном функционировании общественного организма отношения трех государственных властей и «четвертой» взаимодополнительны. И они не могут быть иными, нежели партнерскими, поскольку представительная и непосредственная демократии равны в своих правах. Это значит, что СМИ, анализируя действия различных структур общества, обязаны от имени народа в одних случаях поддерживать и укреплять своим авторитетом положительные тенденции и явления, а в других критиковать и требовать изменить политику тех или иных ветвей власти и/или других общественных структур. А те в свою очередь обладают как правом, так и обязанностью откликаться на критику - соглашаясь полностью или частично, а в иных случаях и аргументированно опровергая и отвергая несправедливые замечания и требования. И государственные власти, если они действуют как институты народной демократии, вправе, исполняя имеющиеся законодательные нормы, контролировать действия журналистики. Таковы проявления принципа дополнительности в сфере отношений между четырьмя властями, что называют обычно системой «сдержек и противовесов» в системе демократии. Оптимально организованные взаимопомощь и взаимоконтроль - норма демократического общества.

«Властные отношения» (верные и неверные) можно представить так:

Таким образом, кажется очевидным, что журналистика располагает в соответствии со своей природой системой многообразных и специфических «властных полномочий», что само по себе и дает основания говорить о ней действительно как «четвертой власти». При этом ясно, что нельзя ни преуменьшать, ни преувеличивать властные возможности «четвертой власти». И от характера теоретического знания норм ее деятельности, их закрепления в нормативных документах, а затем и от продвижения этих норм в осознанную «рабочую» практику СМИ зависит успех деятельности «четвертой власти» в условиях постепенного развертывания партиципарной, делиберативной, диалоговой демократии XXI века. Притом сама журналистика является также важным фактором становления и развития норм демократии и их реализации в социальной практике.

«Властные полномочия» журналистики как «четвертой власти осуществляются по ряду направлений.

Во-первых, журналистика по природе своей ведет всесторонний мониторинг всех сфер жизни и через эту органичную для себя роль наблюдателя и обозревателя определяет, как принято говорить, «повестку дня» - представляет общественности совокупность тем, проблем, суждений, т.е. создает всестороннюю информационную картину всего актуально значимого в действительности - современности как момента перехода из прошлого в будущее. Без знания того, что происходит в жизни, притом в разных вариантах осмысления в различных слоях общества и отражающих их позиции СМИ, нет базы для демократических решений.

Во-вторых, журналистика оказывается трибуной разнообразных мнений по широкому кругу вопросов, поставленных жизнью. Это разнообразие связано прочными узами с особенностями положения, а потому потребностей и интересов разных социальных групп и представляющих их общественных объединений (партий, ассоциаций, профсоюзов и т.д.). Ведь демократизм требует представленности в СМИ всего спектра позиций и взглядов.

В-третьих, широкая и многовариантная картина жизни реализует право знать - «естественное право», без обеспечения и защиты которого граждане не могут быть хорошими хозяевами страны. «Право знать» основано на потребности граждан в информации, служащей ответственному исполнению гражданского долга. Мониторинг необходим для определения того, к чему во имя обеспечения нужд народа надо привлечь внимание и добиваться необходимых изменений в обществе.

В-четвертых, пассивное «право знать» в народной журналистике не может не дополняться активным правом высказаться для граждан - заявить свое мнение и о том, с чем сталкивается гражданин в жизни, и о том, что сообщают СМИ, обнародовать свою позицию по актуальным вопросам, поставить волнующие проблемы. Тем самым журналистика аккумулирует и делает гласным жизнь массового сознания, СМИ тем самым выступают как vox populi (глас народа)- во всем богатстве и разнообразии суждений общественного мнения. Но поскольку нация - не монолит, а структурно сложное сообщество множества групп, каждая из 190 которых занимает свою социальную «нишу» и, соответственно своему положению в обществе, отличается от других интересами, запросами, стремлениями, то СМИ должны «докладывать» информацию об этом разнообразии.

Впрочем, реализация права высказаться сталкивается с немалыми трудностями. Если высказывания резонируют с позицией СМИ, направлены на ее поддержку, проблем чаще всего не бывает. Когда же говорят «несогласные», велик соблазн оставить их мнения без внимания. Это недемократично, и требуются меры по обеспечению права на высказывание. Кто и каким образом гарантирует гражданам это их право? Ответ требуется искать в ясно определенных нормах деятельности «четвертой власти».

В-пятых, ясно, что «право высказаться» бессодержательно без обеспечения права быть услышанными. Обеспечивается это право и представлением результатов опросов общественного мнения в разных его секторах, и публикацией писем, обращений, реплик, предложений и других материалов «из аудитории» и от граждан. Притом с непременной реакцией СМИ на услышанное - согласием и несогласием, ответным вопросом, репликой, замечанием, альтернативной постановкой вопроса и приглашением обсудить его в СМИ с участием разных «сторон». Причем высказанное мнение должно быть учтено в ходе дискуссии (что вовсе не значит принятия к исполнению). Тем самым СМИ оказываются организаторами социального диалога, существенно важного для создания демократического информационного климата в обществе.

В-шестых, аккумулируя и обсуждая разные подходы и предложения, представляя общественности результаты анализа различных мнений о явлениях жизни, журналисты - явно или латентно - выступают в роли общественного эксперта, формируют отношение, представления, мнения, взгляды, стремления. «Хождение во власть» для СМИ проявляется в связи с этим и как роль общественного консультанта для всех социальных субъектов. Как врач, журналистика держит руку на пульсе жизни, ставит свой диагноз, предлагает, если считает необходимым, стратегию и тактику «лечения» тех или иных «органов» общества (вплоть до хирургического вмешательства), необходимого для поддержания и/или восстановления общественного «здоровья». А прислушиваются ли к этим советам, зависит от верности диагноза и доверия к суждениям и предложениям журналистики.

В-седьмых, СМИ в результате всех этих акций участвуют в создании духовной атмосферы в обществе через формирование массового сознания во всех его сторонах и формах. Тем самым журналистика реализует свой гражданский долг, заботясь об «общем благе», реализуя свои возможности организатора сотрудничества во имя становления духа согласия и определения вектора движения по пути устойчивого развития всего общества во всем разнообразии составляющих его групп.

Итогом всех этих взаимосвязанных направлений деятельности СМИ оказывается информационное (а потому властное) воздействие на массовое сознание граждан, определение направленности и стимулирование их социальной активности. При этом из двух направлений активации поведения различных групп - интегрирующего и дезинтегрирующего - не просто предпочтительным, но органичным для народной журналистики оказывается организация социального взаимодействия на основе «переговоров» и «консультаций» во имя снятия напряженности в общественных отношениях, достижение социальной стабильности. Так при рассмотрении СМИ как «четвертой власти» развертывается все многообразие проявлений ее идеологических функций.

А непосредственно-организаторские функции СМИ при исполнении ими роли «четвертой власти» проявляются через различные формы реализации органичной для народной журналистики роли социального контролера деятельности социальных институтов (государственных и негосударственных), официальных лиц самых разных сфер жизни общества. Чаще всего средством для этого являются журналистские расследования. Разумеется, от имени народа и во имя его интересов.

Пресс-службы соответствующих институтов должны аккумулировать касающиеся их материалы СМИ, а призванные к тому структуры институтов выступать с разъяснениями, оценками и ответами, отмечая все конструктивно полезное и пригодное для использования на практике. И гласно оповещать о результатах, отчитываясь перед общественностью и ее представителем - журналистикой. Это и демократично, и вместе с тем повышает авторитет институтов и доверие к журналистике как «четвертой власти». Наоборот, «молчание» в ответ на выступления СМИ и представляемые ими суждения общественности губительно для авторитета «затронутых» институтов, лишает их общественной поддержки и неизбежно сказывается, в частности, на судьбе партий или на результатах выборов, по итогам которых может произойти замена сил, стоящих у власти. Такова сила общественного мнения, аккумулированного и оглашенного через СМИ как институты «четвертой власти». Действие по принципу «СМИ свободны писать, а мы свободны не читать» политически небезопасно и вместе с тем свидетельствует о нормативных лакунах. Между тем нормативное закрепление правил реакции на выступления СМИ кажется необходимым в соответствии с демократическими правами и свободами, провозглашенными Конституцией. Того требуют суверенные права народа.

Благодаря всем этим объективным возможностям, предоставляемым журналистике ее собственной природой (о характере направленности и мере реализации этих властных возможностей речь впереди), ее издавна называют «цепным псом демократии», несколько мягче - «глазами

и ушами демократии», инструментом, гарантом, стражем демократии. Одни их этих характеристик слишком резки и односторонни («цепной пес»), другие преувеличенны («гарант»), третьи недостаточны («глаза и уши»)- Но в совокупности, если найти общий знаменатель, они дают представление о властных полномочиях СМИ как «четвертой власти». И очень немалых. Народная журналистика - эксперт, защитник и двигатель демократического прогресса, его «общественный страж», по определению Европейского суда по правам человека.

Однако реализация «чистой» теоретической схемы наталкивается на ряд проблем.

Первая - концептуально-теоретически очевидно, что представляемый журналистикой «народ» - вовсе не монолитен, а состоит из множества групп самого разного (классового, национального, конфессионального, регионального, профессионального, возрастного, культурно-образовательного и т.д. и т.п.) характера. Отсюда и множественность социальных интересов, так или иначе представляемых различными социально-политическими объединениями (партиями, профсоюзами, фронтами, другими общественными структурами). Соответственно и журналистика осуществляет свои властные возможности как представитель частных интересов и позиций, обычно провозглашаемых как народные. Отсюда - несогласия и даже разногласия разных СМИ. И это неустранимо и необходимо.

По этой причине концепции «коммунитаризма» с ее направленностью на «общее благо» неизбежно противостоит концепция «либертаризма», в основе которой лежит идея представительства и защиты индивидуальных прав и свобод частных лиц, групп, объединений, их интересов, позиций и стремлений.

Так что «четвертая власть» оказывается как бы раздробленной на различные отряды в соответствии со своими позициями на стороне тех или иных сил. И чаще всего эти отряды действуют не в расчете на консолидацию и единство, а на победу и закрепление превосходства своей позиции. Отсюда и серьезное ослабление возможностей «четвертой власти», ибо разобщенность и, более того, борьба внутри нее силе воздействия от имени и во имя народа не служит.

Впрочем, проблема разобщенности существует и в структурах государственной власти. Борьба фракций в парламенте, противоречия между законодательной и исполнительной властью, несогласованность действий федеральных и региональных органов власти, непоследовательность в подходах к применению закона судебными властями также ослабляют действенность государственной власти. Поэтому возникает и требует решения как проблема достижения большего единства всех трех ветвей государственных институтов народной демократии, так и проблема консолидации институтов «четвертой власти» как народной журналистики на базе гуманистически ориентированных представлений об «общем благе».

Однако демократия - это развертывающийся во времени процесс, и потенциал «четвертой власти» как инструмента непосредственной демократии еще осознан и реализован далеко не полностью. Более того существует опасность, часто проявляющаяся на практике, узурпации «четвертой власти» теми или иными могущественными силами через ограничение или полное игнорирование народного суверенитета в сфере журналистики. То она была инструментом в руках государства, то экономически господствующих сил. Считается, что на какие-то краткие отрезки времени она оказывалась независимой от тех и других и только тогда была истинной «четвертой властью». Таким временем для современной истории России называют начало 90-х годов, когда журналистские коллективы по новому Закону о СМИ получили право действовать «на основе профессиональной самостоятельности», причем даже учредители не имели возможности вмешиваться в разработку и осуществление информационной политики СМИ. Однако возникает вопрос: а была ли эта информационная политика подлинным осуществлением народного суверенитета и была ли журналистика подлинно народной? Доказательных свидетельств этому нет, если не считать широковещательных деклараций.

Взаимодополнительность, а потому диалогический подход к осуществлению демократических акций различными отрядами государственных и «четвертой власти», единственно плодотворна. Добиваться этого необходимо. Иначе «четвертая власть» не сможет реально осуществлять передаваемую ей долю народного суверенитета и действовать на равных с тремя государственными властями, которые (реально или формально, но легитимно) представляют все общество и потому считаются «всеобщим представителем». Таким же «всеобщим представителем» по природе своей является и «четвертая власть» в своей роли одного из важнейших средств осуществления непосредственной демократии.

Вторая проблема. При этом ситуация усугубляется еще и тем, что различные частные группы и силы со своими взглядами и требованиями не представлены обществу через «свои» СМИ и потому не обладают возможностями пользоваться средствами «четвертой власти» на равных основаниях. Дело тут в неодинаковых экономических возможностях, различной степени организованности, недостаточной способности реализовать даже закрепленные в законодательстве права и свободы, а порой и в сознательном ограничении со стороны могущественных общественных группировок, в том числе и властей. Решение проблемы следует искать в двух направлениях. Первое, если процитировать подзаголовок одной из статей о демократии в «Известиях», «на смену Власти-отца должна прийти Власть-партнер», т.е. подлинная и всесторонняя демократизация управления на основе социального контракта между управляющими и управляемыми как равноправными партнерами. Второе - нахождение способов уравнивания возможностей различных отрядов журналистики на основе «доктрины справедливости», предоставления слабым экономически и организационно группам и силам достаточных возможностей «хождения в четвертую власть».

Максимально точное понимание сущности журналистики как «четвертой власти» прямо подводит к задаче определения такого порядка деятельности СМИ, реализация которого позволяет журналистике полнокровно выполнять свои задачи.

ВОПРОС 6.

Журналистская деятельность осуществляется в определенных общественно-политических условиях при определенном характере и взаимоотношениях различных социальных сил (классов, партий, профсоюзов, ассоциаций предпринимателей, творческих объединений и т.д.). При этом жизнедеятельность общества протекает как функционирование большого количества разнообразных социальных институтов (лат. institution - «установление, учреждение»).

Жизнедеятельность людей в той или иной сфере (семья, собственность, воспитание и т.д.) основывается на совокупности принятых в этой сфере функционально-нормативных основ, которые затем обретают законодательные рамки и организационные формы социального института. Так, институт права, возникший как совокупность «обычных», общепринятых норм, определился как система «писаных» законов, сводимых в различные кодексы (Римское право, Русская Правда, Кодекс Наполеона и др.) и обеспечиваемых системой правотворческих и правоохранительных учреждений - органов юстиции, прокуратуры, следствия, суда, охраны порядка и т.д. Существуют экономические, политические, культурно-образовательные и другие социальные институты, и каждый из этих институтов должен действовать на основе четких установлений - конституции, законов, кодексов, уставов, положений, регламентов, правил и т.п.

Журналистика является одним из важнейших социальных институтов, без которого немыслимо нормальное функционирование общества, независимо от того, на каких основах оно создано и действует.

При тоталитарной системе, характеризующейся прежде всего подчиненностью личности государству, господствует единственная массовая политическая партия с жесткими рамками моноидеологии, которая интенсивно индоктринируется в массы монополизированными партийно-государственными структурами через средства массовой информации. Политическое лидерство при такой системе принадлежит узкой группе лиц или диктатору (хотя при этом могут существовать служащие прикрытием демократические институты); оно распространяется на армию, органы безопасности, судебную систему. Конституционные и законодательные акты действуют (или не действуют) в соответствии с волей власти, обычными являются нарушения прав человека, широкомасштабный полицейский контроль, преследование инакомыслящих. При тоталитаризме провозглашаются высокие национально-государственные цели, прокламируется борьба за интересы народа, которым якобы и служит режим, на самом деле осуществляющий волю узкого слоя «избранных» при видимости защиты требований масс.

Демократическое общество функционирует иначе. В демократическом обществе в отличие от тоталитарного население страны - не «подданные», а «граждане», и именно им принадлежит суверенитет - верховенство в общественно-политической жизни и, соответственно, право на формирование через регулярные выборы институтов власти и контроля за их деятельностью. Всякого рода цензы (по имущественному и социальному положению, образованию, этнической принадлежности, полу, оседлости и др.) постепенно отменялись, выборы стали прямыми и всеобщими (сохранилась только возрастная граница - избирают только совершеннолетние). Тем самым реализуется идея res publico (лат. - «общее дело») - всеобщее участие народа в осуществлении власти.

Конституция Российской Федерации провозглашает: «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления».

Тем самым конституционно закреплено равенство представительной демократии и демократии непосредственной. Представительная демократия осуществляется избираемыми на определенный срок государственными институтами, которым народ через выборы делегирует на соответствующий срок часть своего суверенитета. Непосредственная демократия - осуществление суверенитета народа, реализуемого каждодневно как прямое гражданское участие в делах общества и проявляющегося повседневно в письмах, петициях и обращениях к властям, на митингах, собраниях, демонстрациях, в организации пикетов, забастовок и других акций протеста или поддержки официальных властей.

В демократическом обществе определяющими являются три подструктуры: гражданская, государственная, экономическая.

При этом основа - именно гражданское «тело» (подструктура) общества. Ведь именно граждане, единственные обладатели суверенитета, через выборы создают государственное «тело» (подструктуру), разными средствами способны влиять на экономическое «тело» (подструктуру). А государственные институты (в меру своей демократичности) создают благоприятные условия для функционирования и развития гражданского «тела» общества, устанавливают «правила игры» для бизнес-структур. Эта принципиальная характеристика, разумеется, в реальной жизни приобретает дополнительные, иногда причудливые и даже антидемократические черты. Бывает, в частности, что бизнес захватывает «командные высоты» в обществе. Или государственное управление становится авторитарным, подчиняет себе и институты гражданского «тела», и бизнес-структуры. Но это отступления от демократии, и требуется противодействовать им. И главный деятель - граждане и их организации («гражданское общество»).

Гражданское общество (гражданское «тело» общества) в силу суверенитета народа как совокупности граждан - основа и фундамент социальной жизни. Ведь от гражданина - в меру его сознательности и активности - зависит устройство общественной жизни. Гражданское общество - это область «самостояния» человека как гражданина (а не подданного), обладающего широким «набором» политических, экономических, социальных, культурных и иных прав, закрепленных в Конституции РФ и множестве международных актов. Вопрос только в том, насколько эти права и свободы осознаны и последовательно реализуются, как ими «распоряжаются» граждане как носители суверенитета.

Развитое гражданское «тело» - основа общества. Для гражданского общества характерны возможность и, более того, необходимость свободного объединения граждан в различные организации, выражающие и отстаивающие их интересы в самых разных областях - политической, экономической, социальной, культурной, творческой и т.д. Это политические партии, профессиональные союзы, творческие ассоциации, различные общества (ветеранов, инвалидов, молодежные, женские, детские и т.д.), кооперативы (производственные, жилищные, сбытовые и др.), органы общественного самоуправления (муниципалитеты) и контроля, спортивные, культурные, благотворительные, церковные, правозащитные и другие организации, организации типа Красного и Зеленого Креста и т.д. вплоть до обществ потребителей, защитников животных, любительских объединений и пр.

Независимые от государства (но действующие по закону), все эти самодеятельные организации составляют структуру гражданского общества, и чем более она развита, тем значимее его роль. От развитости и активности различных составляющих гражданского общества зависит уровень демократичности организации всего общества.

Современная демократия - это демократия партиципарная (предполагающая самое широкое участие большинства граждан во всех процессах жизни общества), делиберативная (основанная на широкой информированности граждан, предопределяющей обдуманные и рационально обоснованные решения) и диалоговая (обеспечивающая выработку мнений и решений в условиях широкой дискуссии при движении к согласию). Полное развитие этих свойств демократии ведет в открытое общество, где защищены права человека на информацию, а журналистики - на полнокровную реализацию своих функций в целях утверждения гуманистических ценностей.

Журналистика, функционирующая на развитых демократических началах, является мощным фактором формирования, поддержания, укрепления и развития демократии (а иногда и спасения ее). Притом своими специфическими средствами.

ВОПРОС 7.