Позднейшие исследования депрессии

Я считаю, что последние несколько лет были лучшим [?most exciting] временем в контексте разработке новых методов лечения депрессии. Некоторые вещи, появившиеся за пятнадцать лет, кардинально изменили пути изучения депрессии. Одним из значительных изменений стала наша готовность принять то, что мы, возможно, воспринимали депрессию не тем образом, который бы способствовал разработке новых видов лечения. Мы привыкли думать о депрессии как об отдельном расстройстве, охватывающем широкий круг симптомов из области как мышления, так и движения и поведения. На протяжении многих лет мы пытались понять биологию этого столь широко определяемого расстройства.

Используя результаты этих доклинических исследований, мы можем теперь начать разработку новых методов лечения, основанных на том, что мы знает о нейроциркуляции в мозге, и проверить, эффективны ли они в лечении по крайней мере отдельных компонентов депрессии. Например, мы понимаем, какую критическую роль исполняют определённые участки мозга в создании сигнала вознаграждения в мозге. Используя эту информацию, мы можем начать проверку новых лекарств, затрагивающих эту цепочку вознаграждения[?reward circuitry], и понаблюдать, способствуют ли проявляющиеся эффекты лечению пациентов с ангедонией или неспособностью управлять чувствительностью к вознаграждению.

Сейчас, вместо представления о депрессии как об отдельном, частном расстройстве, мы пытаемся понять, как разрабатывать лечение для конкретных поведенческих, мыслительных и эмоциональных аспектов расстройства, выявляемых нейробиологически. Такое направление рассуждений демонстрирует значительный сдвиг парадигмы. Вместо мыслей о депрессии как о едином, цельном заболевании, мы думаем о нейробиологии, лежащей в основе каждого из её компонентов.

Мы также уже ушли от точки зрения, по которой главным "передатчиком" депрессии является система моноаминовых нейромедиаторов. Вплоть до начала 2000-х годов почти все проводившиеся исследования фокусировались на моноаминергической системе: эпинефрине или серотонине и в какой-то степени также допамине. С тех пор наши знания об основах нейробиологии значительно выросли. Теперь мы осознаём, что другие системы, такие как глутаматергическая нейротрансмиттерная система или система гамма-аминомасляных нейротрансмиттеров (GABAэргическая), играют критическую роль в передаче эмоций, мышления и поведения.

Много усилий вкладывается в попытки исследовать патофизиологические процессы, наблюдаемые в мозге пациентов с депрессией или в животных моделях. Животные модели хронического стресса - удобные модели, моделирующие в нечеловеческих модельных существах депрессию насколько возможно хорошо - дают возможность предположить, что глутаматергическая и GABAэргическая системы критически участвуют в патогенезе депрессии.

Использовав эту информацию, мы разработали новые методы лечения, которые в настоящее время тестируются в клинических испытаниях. Возможно, наиболее интересным здесь является поиск медикаментов, регулирующих нейропередачу глутамата и, конкретнее, тех, которые управляют NMDA-рецептором глутамата. Мы знаем, что кетамин модулирует глутамат в течение очень коротких промежутков времени. Но у нас также есть очень хорошие доклинические данные, предполагающие, что после немедленно проявляющегося воздействия на нейропередачу глутамата происходят значительные изменения в нейропластичности. Это означает, что мы можем видеть изменения во взаимодействии клеток мозга друг с другом. И похоже, что некоторые из этих изменений могут быть критичным для быстрого достижения антидепрессивного эффекта таких медикаментов как кетамин.