Заметки по поводу французского патента Кабанелласа № 164995

Время от времени Великий дух изобретательства нисходит на Землю, чтобы раскрыть тайну, которой предназначено способствовать прогрессу человечества. Он тщательно отбирает самого достойного и нашептывает ему на ухо эту тайну. Подобно яркому свету вспыхивает драгоценное знание. Когда счастливчик постигает тайный смысл услышанного, он видит чудесную перемену: его восхищенному взору открывается новый мир. Он с трудом находит сходство со старым. Это не преходящее видение, не игра его живого воображения, не фантом или пелена перед глазами, которая может растаять. Чудные картины, которые он видит, пусть пока еще не четкие, существуют. Он знает это, в его сознании нет и тени сомнения, каждой клеточкой своего тела он ощущает: это — Великая Истина!

С этого времени идея витает в воздухе. Он шепотом сообщает ее другу, этот друг — своему другу, тот еще одному — так передается удивительное слово, которое никто, кроме него, не может понять. Слух разрастается, слух путешествует верхом на лошади, в почтовой карете, на поезде и пароходе, по телеграфу и телефону — неясный, непостижимый шепот на неизвестном языке постепенно овладевает земным шаром. Он слишком слаб, чтобы быть услышанным, слишком необычен, чтобы быть понятым: люди, как и прежде, заняты своими делами. Но вот в каком-то уголке мира обнаруживается человек с поразительно тонким чувственным восприятием и интуитивным мышлением; природа подготовила его к высокому призванию; если бы не было того, другого, избранного, Великий дух сообщил бы тайну ему. Шепот доходит до него — его охватывает необъяснимое волнение. Он и до этого упорно работал, но теперь он не знает отдыха.

День за днем он размышляет над проблемой, из ночи в ночь он мечется в постели без сна, идеи одна за другой проносятся в его голове. Всё более и более нарастает таинственное воздействие — необычное восторженное состояние — наивысшее напряжение, наступает этот великий миг, его слух предельно обострен, чувствительность его ментального тела возрастает — и вот, каким бы неясным ни было слово, его чудесное ухо уловило его; каким бы странным оно ни было, его тонкое сознание проникло в его смысл. Эврика! Нашел! — восклицает он. Увы, слишком поздно. Ибо, возможно, уже завтрашние вести обратят его радость в боль, боль, которая сожмет его душу, словно тисками, боль, которая убивает!

На прошлой неделе мне предложили ознакомиться с представленными документами и высказать свое мнение о них. Ради экономии энергии сразу изложу свои впечатления в деталях.

«Всё еще пишут, — сказали мне, когда я несколько дней тому назад вошел в офис своего поверенного. — Вот еще одна претензия на приоритет в связи с Вашим изобретением».

«Ставят более раннюю дату под открытием Фарадея?»

Это было слишком невероятно, но не невозможно. Я вспомнил, что в 1883 году был в Париже. О моем изобретении знали несколько друзей, вполне определенно происходило какое-то шушуканье, ведь идея «витала в воздухе».

«И кто на этот раз?» — спросил я.

«Тот, от кого Вы не могли бы ожидать такого. Кабанеллас…»

Ничего более странного не могло произойти. Летом 1889 года я опять посетил Париж. Меня хорошо приняли, мое изобретение превозносили. Люди, с которыми общался, были в высшей степени компетентными специалистами. В этой связи Кабанеллас никем не упоминался. Даже теперь ничего не знаю о нем, кроме имени. Тем не менее, я был огорчен. А если это правда? Кабанеллас, рассуждал я, не покушается на плоды моего труда; Кабанеллас не пытается навредить моей работе; Кабанеллас не распространяет в газетах лживых сообщений обо мне, чтобы запятнать мое имя и репутацию. Кабанеллас мертв! И всем сердцем сожалел, что он не получил своей награды, а я не имел удовольствия выразить ему свое сочувствие и признательность за его труд, как это сделал в отношении Феррариса и Шелленбергера.

Мне вручили английский перевод французского оригинала и попросили прочесть отмеченный абзац (63).

Я прочел: «В качестве „дополнения“ и т. д. я предъявляю „интересный“ тип электродвигателей и т. д.».

Я положил бумаги на стол.

В качестве «дополнения» «интересный» тип электродвигателей?

«Я больше ничего не желаю читать, этого достаточно, — сказал я. — Так же несомненно, как стою здесь, этот человек никогда не имел самого отдаленного представления о моем изобретении, Великий дух никогда не говорил с ним, он никогда даже и не подозревал о существовании тончайшего шепота!»

Меня попросили ознакомиться с французским оригиналом, и я сразу остановился на заглавии. «Un système de machines électrigues unipolaires à commutation» — «Система униполярных электрических машин с коммутацией направления тока». За ухищрением «униполярный» скрываются исключительно машины постоянного тока. Право, было бы странным допустить, что под системой униполярных машин постоянного тока с изменением его направления подразумевалась система многополюсных машин переменного тока без изменения направления тока! Еще более странным было бы обнаружить, что чертеж, прилагавшийся к описанию, имеет хоть что-то общее с моей системой распределения переменного тока, ибо основной чертеж очевидно представляет переключающее устройство с явно изолированными секциями. Будь в этом хоть какое-то сомнение, оно было бы развеяно в заглавии. Меня не интересуют переключатели, я ими не пользуюсь, для меня они являются помехой. Я мог бы в любое время набросать такую схему, она не дала бы мне ничего нового, и отбросил бы ее в сторону без раздумий. И я это сделал.

«Мне нужно уйти», — сказал я. На этом дело, вероятно, и закончилось бы, если бы меня специально не попросили проверить правильность английского перевода и изложить в письменном виде экспертное заключение в отношении описанных там устройств, чтобы мои поверенные могли использовать его на законных основаниях при подаче искового заявления в суд. Я внимательно перечитал французский оригинал и английский перевод. В совершенстве владея этими языками, мое сознание воспринимает истинный смысл каждого из них. Перевод — что ж, он сделан «превосходно». Я мог бы выразиться более убедительно, но, возможно, этого достаточно. Французский язык струится непринужденно и гармонично, видна связь, тонкая, но определенная между предложениями, в этом нет никаких сомнений, за исключением двух или трех отрывков. Английское изложение движется неравномерно, абзацы напоминают множество незнакомцев, случайно собравшихся на железнодорожной станции, многие места в тексте вызывают сомнения. Есть ошибки в терминологии, в различных оттенках значения, а некоторые утверждения явно надуманы. Эти размышления приводят к заключению: лучше сказать полную и неприкрашенную правду — это совершенно скверный, отвратительный перевод. Его недостатки проявляются на протяжении всего текста, но в качестве иллюстрации достаточно будет сослаться на упомянутый ранее абзац (63).

Кабанеллас дал описание своего изобретения. Это униполярная машина, производящая постоянные токи. Это иллюзия, такая машина не может работать, но сейчас это не имеет значения. Далее он говорит: «Accessoirement», что означает «побочно, дополнительно», переводчик интерпретирует как «сопутствующее явление». Я полагаю, окажись переводчик среди избиваемых невинных, он бы избежал этой участи. Слово «accessoirement» несет в себе значительно бóльшую степень зависимости или подчиненности, чем выражение «сопутствующее явление». Действительно, одно может «сопровождать» нечто другое, не будучи непременно подчиненным ему. При таком положении вещей можно сказать, что оба явления имеют равное или почти равное значение. Но если явление названо побочным по отношению к другому, это означает, что оно имеет гораздо меньшую значимость. Всё подробное изложение посвящено однополюсной машине. Это замечательная находка Кабанелласа? Ну и находка! В заключение к сказанному он добавляет короткий и довольно туманный абзац — «accessoirement», но не в смысле «сопутствующее явление». Последнее придает высказыванию значение, которого нет в оригинале.

Подобным же образом «interessante variété» — «интересный вариант» переведен как «интересный тип». Это глупость в квадрате! Из языкового генезиса следует, что слово «тип» значительно более весомо, чем «вариант». Первое слово передает идею нового направления, второе — возможность производного от нового.

И еще «entrainant le déplacement» — «вызывание перемещения» «трансмутировано» в «осуществление перемещения». «Осуществить» перемещение означает выполнить это определенным способом, «вызывать» его означает выполнить это любым, бог знает каким, способом.

Вот еще несколько слов из того же абзаца: «défini» — «заданный» переведено как «описанный»; «mouvement-demandé» — «движение вынужденное» как «движение необходимое»; «polarités réceptrices sectionées» — «секционированные приемные полярности» как «разъемные полюсы двигателей»; «segments bobinés induits» — «индуцированные сегменты катушки» как «индуцированные сегменты»; «électros indépendents permanents mobiles» — «независимые постоянные подвижные электромагниты» как «независимые постоянно двигающиеся электромагниты» и т. д. Считаю, будет вполне резонно впредь говорить о переводчике как «авторе английского описания». Сказать «постоянно двигающийся» вместо «постоянный, подвижный» — это, безусловно, более чем поэтическая вольность. В этой связи я позволю себе тем не менее отметить, что я еще не указал на самую серьезную ошибку. Конечно, рассмотренные отдельно, эти ошибки, или «трансмутации», возможно, и не имели бы большого значения, но втиснутые в один абзац, короткий и нечеткий, единственный абзац во всём описании, о котором сказано, что его содержание предвосхищает мою разработку, имеют свойство создавать ошибочное впечатление. Я мог бы с легкостью доказать, что этот лежащий передо мной документ на английском языке является не переводом, а настоящим пасквилем. Нет необходимости распространяться далее на эту тему, но вышеприведенные примеры дают мне право использовать первоисточник на французском языке в качестве своего единственного ориентира.

Складывается мнение, что Кабанеллас был неточен и неуверен в оборотах речи, по крайней мере такой вывод я мог бы сделать из опубликованных комментариев к его работе, на которые на днях было обращено мое внимание. Возможно, это так, но в этом описании, за исключением, как уже было отмечено, нескольких отрывков, он абсолютно понятен и последователен. Один момент, однако, совершенно не вызывает сомнений: он до невероятной степени идеалистичен. Если этот текст написан им, то эта его черта нашла в нем свое отражение. Посмотрите, к примеру, с каким невероятным усердием он описывает в пункте 33 обмотку своего непригодного к применению якоря постоянного тока. Это не то что непонятно, это в высшей степени нереально! Этой полудюжиной слов он мог бы распорядиться и лучшим образом.

Требовательный эксперт, вне всяких сомнений, придаст больший вес принципиальным заблуждениям и неверным толкованиям, в которые впал Кабанеллас, когда, следуя всё той же логике, будет описывать его якобы способное действовать изобретение. В отношении заблуждений я буду великодушен. Едва ли существовал когда-либо изобретатель, который бы не делал публикации с некоторыми ошибочными высказываниями. Кто не слышал об Эдисоне, Пьюпине и Маркони? Мы ежедневно читаем о них в газетах в связи с акциями беспроволочного телеграфа, мы видим их фотографии во всевозможных ракурсах — анфас, профиль, сзади. «Великий изобретатель, вид сзади», — гласит подпись к фотографии в газете. Эти люди чрезвычайно ловки, расчетливы, практичны. Эдисон изворотлив, Маркони еще изворотливее, Пьюпин мог бы превзойти их обоих. Им не подобает делать ошибки, и всё же они выступают с официальными заявлениями о неосуществимых проектах, об устройствах, которые не могут работать, о серьезных планах создания вечных двигателей. Что касается Пьюпина, с научной точки зрения несравнимо более осведомленного из троих, то достаточно будет упомянуть его давнишнюю идею увеличения пропускной способности подводного кабеля путем разделения его на секторы, что принесло ему благородный титул «Великого изобретателя океанского телефона». Это была, конечно, иллюзия, подобная идее Кабанелласа об униполярной машине постоянного тока. Следует, однако, принять во внимание, что рассматриваемый документ относится к 1884 году. Незадолго до того, как мне рассказывают, Эдисон пытался передать запах карболовой кислоты по проводам. «Если звук передается по проводам, почему запах не может?» — рассуждал Эдисон. Чтобы о заблуждениях Кабанелласа судить беспристрастно, мы сами должны мысленно вернуться в то время. «Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними»: помню, как лишь два года тому назад, когда я начал внедрять свою систему всемирного телеграфа без проводов, Эдисон, Пьюпин и Маркони подвергли публичному осмеянию мои пробные передачи, даже осуществленные через Атлантику, а теперь они соревнуются со мной в тех же попытках, над которыми издевались! Кто знает, они могут воспользоваться моими собственными запатентованными методами и устройствами — именно теми, которые они ставили под сомнение, поскольку, как отмечено выше, эти люди чрезвычайно ловки, расчетливы, практичны. Кабанеллас, безусловно, не походил на них. Скорее всего он человек с убеждениями, обманщик — бескорыстный и искренний. У любого, кто внимательно прочтет это описание, сложится такое впечатление. Он гораздо более склонен к самообману. Итак, забудем иллюзорность его замысла и рассмотрим его сообщение только в том отношении, что оно может содержать высказывания, порочащие новизну моей системы передачи [энергии] с помощью переменных токов, которая теперь повсеместно принята. Говорил ли Великий дух с Кабанелласом? Слышал ли он когда-либо шепот? Вот вопрос! Я внимательно просмотрел этот материал и говорю: нет! И еще раз: нет!

Мне будет не трудно доказать свою правоту, ибо в этом отношении и текст, и чертежи совершенно не вызывают сомнений. Нет необходимости вдаваться в подробности описания. После нескольких замечаний общего характера Кабанеллас рассматривает известное явление, суть которого состоит в том, что, когда катушки якоря входят в постоянное поле или выходят из него, токи, генерированные в катушках, меняют свое направление. «Вот почему предусмотрен коллектор», — говорит он. «Но допустим, — рассуждает он по-детски, — что ток в катушках всегда мог бы непрерывно идти в одном и том же постоянном поле». И что же из этого следует? Да, конечно же, генерированные токи и будут идти в одном направлении. И здесь Кабанеллас демонстрирует колоссальное заблуждение в понимании фундаментальных законов индукции. Да разве мог такой человек постичь идею вращающегося магнитного поля? Это не упрек, а лишь констатация факта.

Абсурдное, неосуществимое действо он предлагает произвести с помощью того, что он называет «магнитной коммутацией». Что это означает, можно догадаться из названия. Чтобы осуществить эту коммутацию, он конструирует устройство, которое, вероятно, правильнее назвать магнитным переключателем. Как обычный переключатель состоит из полностью изолированных магнитных пластин, или сегментов, так и этот магнитный переключатель составлен из совершенно изолированных магнитных сегментов, или секций. Он особо подчеркивает, что они изолированы, и таковыми они представлены на чертеже. Эта особенность неоднократно подчеркивается в тексте. Из пункта 18 явствует, что он использует термин «изолированный» в этом смысле. Он говорит: «Les polarités étant segmentes en un nombre convenable d'élements successives indépendants» — «Полюсы поделены на соответствующее количество последовательных изолированных элементов». Любопытно отметить, что «автор английского описания» вместо «полярности» использует слова «возбуждающий магнит». Это невежество в кубе. Термин «возбуждающий магнит» предполагает, что отдельные магниты имеют общий якорь. Но в данном случае это не так, и это немаловажно. Они всегда отделены, или изолированы. В этой связи то обстоятельство, что Кабанеллас неоднократно квалифицирует их как «элементарные», показательно. Французский язык отличается прямотой и точностью, и этот термин, без сомнения, выражает идею изолированных реально существующих элементов.

В пункте 29 он действительно утверждает: «Il est entendu que dans les deux électros couronnes de chaque côté de l'induit, les polarités qui se correspondent, d'un côté а l'autre de l'induit, sont opposées de façon a former de tout l'ensemble, un circuit magnétique fermé» — «Понятно, что два электромагнитных венца расположены на противоположных сторонах индуцированного проводника таким образом, чтобы образовать в совокупности замкнутый магнитный контур». Но это не является единым магнитным контуром; он лишь хотел сказать, что все силовые линии замыкаются через воздушный зазор. Довольно странно, что «автор английского описания» вместо термина «венец электромагнита» использует выражение «электромагниты, образованные венцом». На сознание читателя это производит такое же впечатление, как «трансмутация» термина «полюсы» в «возбуждающий магнит». Признаюсь, роль детектива становится для меня утомительной.

То, что Кабанеллас желает видеть свои магниты всегда обособленными, или изолированными, явствует тем не менее из пункта 48, который гласит: «Еn general, je relie les segments inducteurs magnétiquement deux a deux pour bénéficier de la fermeture magnétique, par example les segments se faisant face reliés par une culasse commune, ou dien j'emploie deux anneaux induits concenriques et j'effectue les fermetures magnétiques de chaque côté de l'induit, entre les electrosegments que se trouvent sur le môme rayon, sur le môme méridien» — «В основном я соединяю наводящие сегменты в пары для создания благоприятных условий путем смыкания магнитных линий, например, сегменты, обращенные друг к другу, с помощью обыкновенной скобы, или же я применяю два концентрических индукционных кольца и таким образом осуществляю магнитные смыкания на каждой стороне наводящих (колец) между электромагнитными сегментами, которые расположены на том же радиусе, на том же меридиане». В этом пункте «автор» иже с ним «трансмутируют» слова «je relie» — «я соединяю» в «я комбинирую», что вызывает возражение по причинам, которые уже упоминались выше. При внимательном прочтении этого отрывка становится совершенно очевидным, что Кабанеллас предполагал изолированность «элементарных» магнитов, если бы он когда-либо думал по-другому, он бы указал на это в данных обстоятельствах, ибо у него, по всей видимости, не вызывало сомнений неудобство соединения их в пары. Необходимо принять к сведению, что в схеме униполярной машины постоянного тока, которую он замышлял, без этого нельзя обойтись. Он постоянно думает об отделении магнитов один от другого, это его идея fix. В пункте 54 он опять вытаскивает ее на свет, высказываясь относительно переключающего устройства: «Je suits maître de la séparation relative a laisser entre les segments successifs» — «Я могу осуществлять необходимое разделение последовательных сегментов». Даже в утверждениях более неопределенного характера, как, например, в пункте 63, он настаивает на этой разделенности, или изолированности, как без труда можно увидеть в предыдущих пояснениях. Но это естественно, по-другому и быть не могло, так как он всё время думает о коммутации, о переключателе, то есть о конструкции, состоящей из абсолютно разделенных секторов. Важно помнить об этом обстоятельстве, бросающем существенный свет на рассматриваемый вопрос.

«Магнитному переключению» он дает определение в пункте 15 как «lе déplacement graduel de la longueur de chaque роlаtité», что означает «поэтапное изменение продолжительности каждой полярности». Я намеренно говорю «поэтапное» вместо «постепенное», потому что он и здесь думает о процессе, аналогичном тому, который имеет место на секторах коллектора. Вот почему он говорит: «par addition successive a cette longueur» и т. д. — «путем последовательного прироста продолжительности».

Такого рода магнитное переключение он предлагает осуществлять тремя разными способами: а) механическим, б) электрическим с применением коллектора, в) электрическим без любого скользящего контакта.

В описании первого способа он обнаруживает поистине удивительное отсутствие чувства реальности. Он уподобляется совершенно неопытному ребенку. Чтение этого пункта представляет наибольший интерес с точки зрения изучения его характера. Кабанеллас производит впечатление человека приятного нрава, абсолютно честного и полностью утратившего связь с реальным миром.

Второй способ описан в пункте 19 следующим образом: «Les moyens électriques en employant un courant continu queleongue, par exemple celui de notre machine elle-meme, distribue par un collecteur usuel et des balais fixes ou mobiles, suivant que les polarités sont fixes ju mobiles, les électro segments élémentaires étant reliés par leurs jonctions aux lames du collecteur selon le mode successif usuel» — «Электрический способ предполагает применение любого постоянного тока, например, тока от нашей машины, распределяемого обычным коллектором и щетками, коллектором на выходе и щетками, закрепленными или подвижными, в соответствии с тем, закреплены или подвижны полюсы, при этом элементарные электромагнитные сегменты присоединены посредством контактов к стойкам коллектора обычным последовательным способом».

Комментируя этот отрывок, хотел бы обратить внимание на одну особенность, которая может легко остаться незамеченной и которой я придаю огромное значение. Слово «distribué» — «распределяемый», которое встречается здесь впервые, используется в связи с коллектором. Он говорит: «distribué par un collecteur» — «распределяемый посредством коллектора». В пункте 60 этот термин появляется вторично, и он опять употреблен в том же смысле: «Un collecteur calé sur l'arbre des segments, leur distribuant la polarité» — «коллектор прикреплен к оси сегментов и распределяет полярность на них». Так вот, важное обстоятельство состоит в том, что в последнем пункте 63, который будет рассмотрен в деталях, он многозначительно утверждает: «l'organe excitateur distributeur» — «возбуждающий распределяющий орган» и «En applicant a distance la distribution» — «применяя распределение на расстоянии», я выделил те слова, на которые хочу обратить внимание. Запомним этот своеобразный взгляд до поры до времени. Это, однако, следует сделать не для того, чтобы доказать очевидность беспочвенности претензий на приоритет. Оставляя без внимания многое другое очевидное в этом плане, Кабанеллас, вне всякого сомнения, доказывает в этом пассаже, что он даже не понимает способ действия вращающегося магнитного поля. Да и мог ли он? Подумайте, что он предлагает. Элементарные электромагнитные сегменты, то есть их обмотки, должны быть соединены с пластиной коллектора обычным способом, а постоянный ток должен подаваться на пластины через щетки, закрепленные или подвижные. Если щетки движутся по кругу, будет происходить постепенное смещение абсолютных полюсов в пространстве, но если щетки установлены стационарно, то — будут элементарные электромагнитные сегменты или нет, — абсолютные полюсы будут находиться в стационарном положении в пространстве. Кабанеллас не видит разницы! Чтобы такой человек мог когда-либо отчетливо представить себе принцип вращающегося магнитного поля — невероятно, но чтобы он, с его компетенцией, мог сконструировать действующую установку — просто невозможно.

Рассмотрим третий способ магнитной коммутации. Это показательно. Две конструкции, кажущиеся раздельными, в действительности находятся на одной оси. Дается вполне понятное описание устройства. Слева находится кольцо Грамма с предполагаемым полем вокруг него и с окружающими его отдельными катушками, соединенными в пары. Справа показана корона из изолированных магнитных секций, или «простых» магнитов, которая, по расчетам, должна находиться напротив второй такой же короны, при этом индуцированная обмотка поддерживается в пространстве между ними. Как без труда можно понять, у «простых» магнитов их полярные поверхности расположены таким образом, чтобы образовать два практически постоянных магнитных кольца, и они, обращенные к друг другу, имеют противоположную полярность. Соединения катушек кольца Грамма с обмотками «простых» магнитов достаточно понятны даже без описания. Индуцированная обмотка и возбуждающий магнит кольца Грамма предположительно стационарны, в то время как кольцо с двумя коронами магнитов вращается.

Разъясняя этот способ, Кабанеллас обнаруживает еще одно ошибочное представление о фундаментальных законах электричества и магнетизма. Я намеренно говорю о неправильном представлении, ибо не считаю, что он несведущий человек. Но он, очевидно, находился под влиянием навязчивых идей, которые так сильно поразили его сознание, что отчасти парализовали его способность мыслить логически. Исходя из этого материала, я должен сказать, что его две первые идеи касались коммутации и синхронности. Не испытывай он доминирующего влияния таких заблуждений, он бы, вероятно, сразу осознал, что его проект магнитной коммутации без скользящих контактов является иллюзией, чем-то неосуществимым. В то время каждый учащийся знал, что в динамоэлектрической, или электродинамической, машине электрические и магнитные явления есть сопутствующие и, определенно, соотносятся в направлении. Электрический поток не может изменить своего направления без механического или другого эквивалентного воздействия, и это так же верно для магнитного потока. Коммутация — это процесс, посредством которого последовательные импульсы противоположного направления становятся однонаправленными. Ток, проходящий по проводнику в определенном направлении, создает магнитные силовые линии в соответствующем направлении; если ток реверсирован, реверсируются и линии. Чтобы коммутировать линии, должны быть коммутированы токи.

Выше я останавливался только на тех заблуждениях и ложных представлениях Кабанелласа, без понимания которых невозможно обойтись, чтобы убедительно объяснить его туманные и неопределенные утверждения в пункте 63, где он неоднократно намекает и претендует на первенство в связи с моим изобретением. Прежде чем обсуждать это подробно, необходимо посвятить несколько слов общей характеристике содержания в части IV «описания».

Кабанеллас весьма корректно аргументирует, что для получения постоянных токов от обмоток путем сложения их электродвижущих сил невозможно обойтись без коммутации. Чтобы добиться этого, необходимы скользящие контакты. Но эта коммутация, говорит он, может быть электрической или магнитной. Его магнитная коммутация может быть осуществлена без скользящих контактов. Таким образом, что очевидно для всех, решается важная проблема в электричестве. В то время все квалифицированные электротехники знали, что путем вращения витков провода в униполярном поле, как он предполагал, никакого тока не образуется, даже если бы все электротехники ошибались, а Кабанеллас был бы прав, ему всё равно не удалось бы, как он надеялся, реализовать этот замысел, потому что он не осуществлял магнитную коммутацию. Он не только противоречил основным законам индукции, но и обманывался сам. Тем не менее я, рассматривая достоинства этого доклада, не смотрю на него глазами требовательного эксперта и не собираюсь придавать большого значения его иллюзиям. Но настаиваю на том обстоятельстве, что эти иллюзии — генерирование постоянных токов неосуществимым способом, нереальная магнитная коммутация — были его великими изобретениями, иначе что же было, как он считал, «побочным» вторичным, интересным, о да, любопытным, возможно, но, во всяком случае, не имеющим большого значения. Он считал свою не способную действовать униполярную машину с неосуществимым процессом магнитной коммутации таким великим изобретением, что все другие люди, какую бы пользу они ни принесли обществу, казались ему ограниченными и малозначащими по сравнению с ним. Давайте рассмотрим, насколько эта точка зрения может быть оправданной.

Кабанеллас изобрел новую машину, прекрасную, великолепную, это так, но, безусловно, сложную. Он непрактичен, но он художник и не может не чувствовать преимуществ простоты. У машины имеются две стационарные части и две подвижные при весьма сложных конструктивных особенностях. Венцы независимых элементарных магнитов очень громоздки, их неудобно собирать и закреплять. Он должен это знать, но у него нет выбора: нужно обеспечить изолированность магнитов, но соединить их с помощью обычной магнитной скобы нельзя. Эта конструкция является коммутатором — магнитным переключателем. Всё это достаточно хлопотно, но впереди ожидаются большие трудности. Когда он попытается использовать такую машину в качестве двигателя, то обнаружит, что она не хочет запускаться. Ну, конечно, ему необходимо предусмотреть какое-то устройство для ее запуска, и, поскольку было бы почти смешно применять механические средства, когда у него в распоряжении имеется постоянный ток от его униполярного генератора без коммутатора, он применяет — что же он применяет? — коммутатор. Но затем отказывается от коммутатора и специально изобретает двигатель без коммутатора. Он, соответственно, убирает его. Когда же он его убирает? По достижении определенной скорости. Он, конечно, убежден, что при этом условии ему необходимо некое вспомогательное устройство. Но худшее еще не сказано. У этого двигателя есть характерная особенность, изумительная и неслыханная. «Для стабильной работы требуется, чтобы сила сопротивления была всегда равна движущей силе» — сколь невероятным это ни покажется, он говорит это совершенно серьезно, ибо, невзирая на трудности, замышляет создание центробежного стабилизатора для достижения этой вызывающей изумление цели. Цитата из пункта 62: «La permanence du fonctionnement comme recepteur avec organe excitateur, exige gue l'effort resistant égale toujours l'effort moteur, je l'obtiens par l'intermédiate d'un régulateur centrifuge» — «Стабильная работа в качестве двигателя с возбуждающим приспособлением требует того, чтобы тормозящие факторы были всегда равны прикладываемому усилию, я добиваюсь этого посредством центробежного регулятора». В отношении этого отрывка я позволю себе обратить внимание на соответствие слов у «автора английского описания».

Если предположить, что Кабанеллас, как об этом и заявлено, имел представление о моей системе с ее недорогим, идеально простым устройством, с самозапуском двигателей, в которой движущая сила всегда превышает силу противодействия, и которая избавлена от всех вышеописанных напастей и осложнений, увидел бы он в ней «интересный вариант», «побочное явление», сопровождающее нечто иное? Какое нелепое предположение! Даже если бы Кабанеллас воспринял и понял, как действует мое «вращающееся поле», даже если бы он воплотил в своей иллюзорной машине все рабочие части моей установки, так, чтобы и в разобранном состоянии все части работали, я бы и тогда имел основание сказать: «Великий дух никогда не говорил с Кабанелласом». Если бы он изобрел мою систему, он не потратил бы много времени, чтобы понять, что он может работать с ней, используя три провода. При всех своих заблуждениях и неправильных представлениях он обладал проницательным умом и стремился к упрощению, хотя и не подкрепленному практическими соображениями. В пункте 20 он говорит: «en utilisant un minimum de courants particuliers» — «использование минимума отдельных токов». «Автор и т. д.» излагает это как «использование минимального числа отдельных токов». В этом случае он имел бы идеально простую установку, для эксплуатации которой требуется три провода вместо усложненной двухпроводной установки, и преимущества первой, несомненно, сами собой обратили бы на себя его внимание с большей вероятностью, поскольку уже в то время он должен был знать, что в схеме постоянного тока предпочтение по ряду причин также отдавалось трехпроводной установке. Но реальность такова: Кабанеллас не имел даже отдаленного представления о моей системе, он никогда не улавливал ни малейшего шепота. Он был достаточно умен и находчив, но без царя в голове. Он был весь во власти иллюзий, их он видел во всем блеске, но был слеп ко всему другому. Его утопическая однополюсная машина с ее неосуществимой магнитной коммутацией постоянно пребывала перед его мысленным взором. Он видел ее как единое целое, как одну-единственную драгоценность. Одна лишь мысль о том, чтобы разделить ее на составные части, превращала ее в разбитый вдребезги алмаз — отдельные фрагменты не представляли для него никакой ценности.

Добросовестно отмечая достоинства этого отчета, нельзя впадать в заблуждение. Просматривая научные доклады или патентные описания, часто изумляешься тому, как близко подходит изобретатель к какой-либо истине, не узнавая ее. Но такое приближение очевидно только для внимательного исследователя. Чаще бывает так, что истина так же далека от сознания изобретателя, как лунный лик. Следует иметь в виду, что изобретатель — человек экстраординарный. Природа одарила его бесценным качеством, возможно, самым чудесным, каким только может обладать человек, но природа также и ослабила некоторые его способности. Никто не может сказать, что изобретатель видит, а что не видит. Он может отметить изысканность мысли, но он может не заметить кулак у себя под носом. Помнится, у меня был друг, с которым я в течение многих лет играл в бильярд. Мы надолго расстались и затем встретились вновь. При встрече мне бросилось в глаза, что у него был поврежден большой палец на руке, и оказалось, что он поранился, когда был совсем юн. Я играл с ним долгие годы, часто пожимал его руку, знал каждую черточку на его лице, и даже сейчас отчетливо представляю его себе, и всё же я никогда не замечал поврежденного пальца. В этом не было ничего противоестественного. Я всегда смотрел в лицо друга, в его глаза, и никогда — на палец. Думается, что даже если бы навязчивые идеи Кабанелласа были рациональными и осуществимыми, ему бы, по всей вероятности, всё равно не удалось бы сделать открытие, осознав принципы, которые привели к коренным изменениям в производстве и передаче энергии.

Машинописный текст статьи без библиографических данных, найденный в архиве музея Николы Теслы. Возможно, относится к 1905 г.

Date: 2016-11-17; view: 238; Нарушение авторских прав