Глава 21 Про квартирку для Барби, или Об агенте, которого не хотела видеть его клиентка

Весна 1999 года

Мою клиентку звали Анной. Очень приятная женщина лет сорока с восемнадцатилетним сыном жила в двухкомнатной коммуналке на Петроградке. Она занимала большую комнату — 24 метра, а соседи ютились в маленькой — 15-метровой. Соседей было шесть человек — муж с женой и четверо детей. Анна преподавала английский язык в гимназии, расположенной неподалеку. Кроме этого, она подрабатывала переводчицей в двух местах, чтобы скопить деньги на решение квартирного вопроса.

— Татьяна, мне нужны две комнаты в коммуналке. Сама понимаешь, сын уже взрослый, а у меня есть друг. Какая может быть личная жизнь в одной комнате?

Я не стала спрашивать, почему этот вопрос решает она, а не ее друг — мало ли какие бывают обстоятельства. Да и друг, сами понимаете — сегодня есть, завтра нет, а уставший на работе человек временами хочет отдохнуть от всех, в том числе и от своего ребенка. Отдельная комната, тем более в коммуналке — совсем не роскошь.

— Анна, денег у тебя хватит на однокомнатную квартиру в спальном районе.

— Нет, однокомнатная мне не нужна. Мне нужен свой угол, отдельный от ребенка. Причем здесь, на Петроградке. В метро я ездить не могу. А с наземным транспортом у меня напряженные отношения. Если я выхожу на остановку, все автобусы на линии ломаются, попадают в пробку, проваливаются сквозь землю. Буду стоять час, не выдержу, уйду — к остановке тут же подойдет пять штук. Так что мне только рядом с работой — чтобы можно было дойти пешком.

— А вы с соседями не пробовали расселять квартиру? Двухкомнатная на Петроградке — товар повышенного спроса. При расселении ты получишь больше денег.

— С соседями этот вопрос не решить. Они считают, что раз их шесть человек, то им нужна как минимум трехкомнатная квартира с большой кухней. То, что у них всего 15 метров, их не смущает. Если хочешь, поговори с ними сама.

Я поговорила. Глава семейства, еще молодой мужчина, примерно ровесник Анны, высокомерно морщась, объяснял мне, агенту, свою жизненную позицию:

— У нас многодетная семья. Мне положено много метров. Дайте нам трехкомнатную квартиру, на меньшую мы не согласимся. И вообще, я через некоторое время собираюсь выкупить у Анны ее комнату. Нам останется вся квартира.

Объяснить ему, что «дает» метры только администрация города, а вовсе не агентство, было невозможно. Голова у него была заполнена дикой смесью совковых представлений о действительности с обрывками капиталистических реалий. Судя по интерьеру их комнаты, эта семья вряд ли могла себе позволить купить какую-нибудь недвижимость. Но такие планы повышали чувство собственной значимости. Надо было проводить сделку без их участия.

Я выставила комнату Анны в рекламу. Покупатель нашелся очень быстро. Его не напугало даже число соседей, приходившихся на маленькую для коммуналки семиметровую кухню. Мы начали искать встречную покупку. С учетом того, что район Анна определила небольшой (не более получаса пешком от работы), вариантов было немного. Две комнаты вместе — гораздо более редкий товар, чем просто комната. Начались просмотры. Варианты были ужасны. Грязные, запущенные квартиры с убитой сантехникой пугали даже меня, видевшую всякие чудеса в коммуналках за два года работы.

— Но ведь сами комнаты вот в этой, последней, квартире ничего? Как ты считаешь? — спрашивала меня Анна, заглядывая мне в глаза. — Я ремонт сделаю, будет чистенько.

— Резолюция — отказать! — твердо говорила я.

В своей коммуналке чистоплотная Анна делала ремонт за свой счет, убирала кухню и отмывала ванную за всех, поскольку соседи не утруждали себя наведением порядка.

— Эта квартира гораздо больше той, в которой ты живешь. Замучаешься ремонтировать и мыть. Надо искать квартиру, в которой живут нормальные люди. Если они загадили все до тебя, то и с тобой будут делать то же самое.

В некоторых случаях ужасным было состояние самого дома. Вы можете мне не поверить, но состояние фундамента и труб, идущих в подвале, легко определяется по запаху в подъезде. Протечки труб с горячей водой очень быстро создают запах, присущий старым общественным баням. Разрывы канализации добавляют в этот букет нотку аромата фекалий. Нарушение гидроизоляции фундамента (в основном благодаря трещинам в конструкции) приводит к появлению грибка на стенах первого этажа. Даже закрашенные масляной краской, они продолжают пахнуть сыростью и тленом.

Квартиры в таких домах я отвергала, даже если они были в приличном состоянии. Моя резолюция была отрицательной. Анна вздыхала и соглашалась, хотя нервы у нее уже не выдерживали.

— Давай купим хоть что-нибудь, — говорила она мне. — Покупатель уйдет, а мы так ничего лучшего и не найдем.

— Лучшего мы не найдем, если перестанем искать, — возражала я. — Если покупатель уйдет, найдем другого. Ты, в конце концов, не на вокзале живешь. Столько лет провела в своей комнате, потерпи еще чуть-чуть.

Через две недели после начала поисков Анна позвонила мне в большом возбуждении.

— Нашла, я нашла квартиру. Пойдем смотреть как можно скорее! — почти кричала она в трубку.

— Что ты нашла? — удивилась я. Еще утром я снова просматривала распечатку. Новых вариантов не было.

— Это не две комнаты, это двухкомнатная квартира, только очень-очень маленькая. Но отдельная! Звони скорей, договаривайся о просмотре!

— Откуда она взялась? — удивилась я.

— Она стóит больше, чем у меня есть. На три тысячи долларов. Но ради отдельной квартиры я влезу в долги, я все, что смогу, продам.

Три тысячи долларов по тем временам были большой суммой. Стандартная однокомнатная квартира стоила всего десять тысяч. И Анна не раз подчеркивала, что нужно уложиться в ту сумму, которая складывалась из денег от продажи комнаты и имевшейся у нее доплаты. Но тут она сама изменила решение. Я позвонила агенту, продававшему квартиру, и договорилась о просмотре на вечер.

Мы встретились с Анной у дома и стали подниматься наверх. Дом был приличным. Достаточно чистый подъезд, сухие стены. Квартира, в которую мы вошли, была уникальной. Ее общая площадь составляла 28 (двадцать восемь) метров. В ней было две комнаты по десять метров каждая и — даже не знаю как это назвать — прихожая, она же кухня, в углу которой были выгорожены крохотный туалетик и душевая кабина. Все эти места общего пользования вместе взятые занимали восемь квадратных метров. Газа и горячей воды в этом доме не было. На потолке душевой кабины был закреплен электрический бойлер, и простенький проточный водонагреватель висел на кране над кухонной раковиной.

Квартирка была игрушечной. Пространства в ней хватило бы разве что для Барби с ее Кеном. Но она была отдельной и очень чистой. Комнаты были оклеены светлыми свежими обоями, напоминавшими ситчик, и не казались маленькими благодаря правильной, почти квадратной форме и высоким трехметровым потолкам.

— Вам нравится квартира? — спросила хозяйка.

Квартира Анне нравилась. По ее лицу было видно, что ей не хочется отсюда уходить. В ответ на вопрос хозяйки она посмотрела на меня.

— Резолюцию накладывать будешь? — В ее голосе испуг смешивался с надеждой.

— Буду. Резолюция — одобрить.

Анна радостно выдохнула. Осталось договориться с агентом. Сделка была непростой. Квартира продавалась со встречной покупкой. И встречкой был дом в области. Такая встречка зачастую хуже, чем коммуналка в старом фонде. Во-первых, ездить на просмотры далеко, и смотрят варианты, как правило, только в выходные. Во-вторых, в отличие от стандартных квартир, все дома разные. В-третьих, документы на землю редко бывают готовы, поэтому часто приходится ждать, пока агенты все приведут в порядок под конкретного покупателя.

— На подбор варианта нам нужно три месяца, — сказал агент.

Три месяца — это много. Обычно агенты просят месяц, максимум — два. Но деваться было некуда. Глаза у Анны горели. Квартиру нужно было закрепить за собой любой ценой.

— Эдик, — сказала я агенту. — Мы можем ждать. Но наш покупатель ждать не будет. Договор с ним заканчивается через три дня. Давайте договоримся так. Мы вносим аванс, ждем, пока вы найдете дом, а потом вы нам даете месяц на поиск нового покупателя. Пока на дом будут собираться документы, мы как раз с этим разберемся.

— Согласен, — сказал Эдик. — Вносите деньги.

Деньги мы с Анной внесли на следующий день. Дом был найден через два месяца. Я выставила комнату в продажу. А еще через неделю мне позвонила Анна и срывающимся от волнения голосом сообщила: «Он продает нашу квартиру!»

— Кто продает? — не поняла я.

— Эдик выставил квартиру, за которую мы внесли аванс, в рекламу! Я случайно открыла сегодня свежий «Бюллетень недвижимости», а она там стоит!

— Этого не может быть, — не поверила я. — У нас договор заканчивается еще через три недели. И я с ним два дня назад разговаривала, он ни слова мне об этом не сказал.

— Да ты сама посмотри!

Я открыла бюллетень. Квартира действительно стояла в рекламе.

— Сейчас буду разбираться, — сказала я Анне и позвонила Эдику.

— Ну и что? — как ни в чем не бывало ответил он. — Мало ли что у нас в договоре написано. А вдруг вы покупателя не найдете? А мне нужно продать. Вчера «Адвекс» мою квартиру смотрел, они готовы взять под расселение.

«Адвекс» — одно из самых крупных агентств в городе. Они расселяли и продолжают расселять множество коммуналок. Их интерес к такой квартире был вполне реальной угрозой. Разговаривать с Эдиком было бесполезно.

Я пошла в агентство, в котором работал Эдик. Оно находилось рядом с моим домом. Разыскав менеджера, в группу которого входил Эдик, я описала ситуацию. Рынок недвижимости — сложное образование. Договорные отношения позволяют хоть как-то упорядочить взаимоотношения участников сделок. Нормальные агентства дорожат своей репутацией и стараются соблюдать взятые на себя обязательства. К сожалению, это бывает не всегда.

— Я поговорю с Эдиком, — устало сказал менеджер. — Продавайте свою комнату.

Покупатель на комнату нашелся. Был назначен день нотариата. Надо было получить последние справки, которые берутся обычно накануне сделки. И тут мне позвонила продавщица нашей встречки, Ирина.

— Татьяна, я вас умоляю, сделайте так, чтобы он мне больше не звонил. Ни видеть, ни слышать его больше не могу!

— Кто не звонил? — не поняла я.

— Да Эдик!

— Эдик — ваш агент, — удивилась я.

— Врет, врет и врет. И денег он мне должен немало, никак с него не получить.

— Вы что, дали ему в долг?

— Да нет. Я портниха. Шью на дому одежду из кожи. Он мне заказал куртку из моего материала. Я сшила, отдала. А денег получить теперь не могу.

— А врет о чем?

— Да обо всем. Там с нашей встречкой какие-то проблемы. Он все скрывает. И справки надо собирать по моей квартире, а ему некогда. У него на меня нет времени. Давайте я сама их соберу, только вы мне скажите, куда идти и что брать. И документы на дом вы могли бы посмотреть?

Мы встретились с Ириной в нашем агентстве. Я написала ей список справок и посмотрела документы. С ними все было в порядке. Документы мы подготовили. Эдик появился только в день нотариата. Пересчитал свои комиссионные, заложил деньги в ячейку и исчез.

Сделку мы довели до конца без него.

Еще раз я встретила его в следующем году, придя в их агентство вносить аванс за очередную квартиру. Он поздоровался со мной, а я не посчитала нужным ответить.

— Ты что, до сих пор на меня злишься? — спросил он удивленно.

Я не злилась. Мне было противно. Но объяснять это Эдику совершенно не хотелось.

— Вчера было прощеное воскресенье. Я же тебя простил, и ты должна тяжесть с души снять.

Такой вот фразой он закончил нашу встречу. Что он хотел этим сказать, я так до сих пор и не поняла.