Шведская модель рыночной экономики.

Во многом шведская модель экономики основывается на осмыслении «шведской» модели, которая была сформирована в конце 60-х гг. и имплементирована в соседние с этой страной государства, хотя и сохранили определенные социально-экономические различия, однако четко придерживались основных методологических постулатов, «шведского социалистического подхода», важнейшими из которых были:

1. реализация политики полной занятости;

2. выравнивания доходов населения за счет новой налоговой модели;

3. высокий удельный вес государственного сектора экономики, который на тот период был фактором национальной стабильности;

4. перераспределение бюджетных средств в пользу многочисленных социальных программ;

5. доступность социальных гарантий всем слоям населения (образование, здравоохранение);

6. усиленное влияние профсоюзов на все сферы общественно-экономической жизни страны.

На протяжении 60-70-х гг. доходы правительства Швеции росли опережающими темпами, что вело к развертыванию все новых и новых социальных программ. Уровень безработицы был самым низким во всем западном мире и равнялся в этот период около 1%. По стоимости промышленной продукции на душу населения страна занимала первое место в Европе, а по темпам наращивания ВВП уступала только Японии.

Именно в этот период о шведский феномен экономического развития заговорили во всем мире, называя его «патриотизмом благополучия», или «моральным империализмом». Большое значение имело также пребывание у власти Социал-Демократической рабочей партии, во всех программных целях которой преобладало лозунг социальной справедливости.

В рассматриваемый период, в Швеции активно развивался процесс децентрализации системы производства, прежде всего проявился в том, что, с одной стороны, государство не вмешивалось в производственную деятельность фирм, а с другой — быстрый рост «экономических успехов» частного сектора и соответствующих поступлений налогов вело к значительной концентрации бюджетных средств, которые перераспределялись в пользу населения.

Оценивая специфику шведской модели экономики, чрезвычайно важным моментом является ее идентификация. Если в первые послевоенные годы пытались использовать основные арсеналы кейнсианской системы макроэкономического регулирования, то уже в начале 1950-х гг от них отказались прежде всего потому, что традиционная дилемма: «или высокая инфляция и низкая безработица или наоборот» — не имела в стране альтернативы за значительного недостатка трудовых ресурсов и жесткой позиции профсоюзов, которые умело манипулировали дефицитом трудовых ресурсов, возникшего в стране. Неудачные попытки правительства по замораживанию зарплаты в 1940-50-х гг привели ведущих экономистов к мысли, что такие кейнсианские методы малоэффективны, а иногда даже вредными для Швеции. Затем возникло новая система регулирования рынка труда, известная под названием «модель Рена-Мейднера» по фамилиям известных шведских аналитиков, которым была поставлена задача оптимизировать соответствующие отношения в экономике. Основными инструментами реализации было использование налоговых и денежных ограничений, которые сдерживали цены на достаточно низком уровне, что вынуждало предпринимателей и профсоюзы отказаться от механизма инфляционного роста заработной платы. Меры, которые поддерживали совокупный спрос, оказались эффективными и относительно выборочной поддержки депрессивных регионов (чуть позже Швеция вместе с Финляндией отстояла свое право на получение системной помощи из структурных фондов ЕС для территории, имеющие низкую плотность населения), некоторых значимых для экономики отраслей и тех социальных групп населения, пострадавших в результате структурных изменений в экономике, которая была обусловлена изменением мировой конъюнктуры на товары и услуги. Такие меры сделали рынок труда в стране гибким и таким, что четко ориентировался на реальные социальные гарантии.

Вступление Швеции в Европейский Союз и специальные меры правительства страны по снижению налогов и социальных трансфертов, применение ряда монетаристских мер в кредитно-финансовой политике государства привел к тому, что уже в начале ХХI в. системный кризис шведской экономики удалось преодолеть. По состоянию на начало 2000 г. ежегодный уровень инфляции в стране составил уже 0,8%, в 2001 г. — 1,7%, в 2002 г. — 2,9%, что соответствовало классическим уровням европейской монетарной модели. Бюджет 2002 финансового года был уже профицитным. Ежегодный рост ВВП в 1998 г. составило 3,6%, в 1999 г. — 4,6%, в 2000-м — 4,4% и лишь 0,8% в 2001 г., а уровень безработицы по состоянию на январь 2003 г. оказался значительно меньшим, чем в Европейском Союзе — лишь 5,3%.

Шведская модель экономики тесно связана с европейской, о чем ярко свидетельствует внешняя торговля. Так, на страны Европейского Союза приходится 53,6% экспорта и 60,3% импорта (2000 г.), что является меньше 62-64-процентную долю других членов, однако не выходит за традиционные для ЕС рамки в 50-70%.

Вместе с тем, даже и сейчас в стране самая высокая в мире зарплата за час труда, расходы на образование всех уровней составляют более 7,65% ее ВНП, на здравоохранение — 7,6%, а расходы, направленные на «социальную безопасность»(пенсии, страхование, помощь женщинам и т.д.), достигли в 1996 г. 34,8% ВНП — высшего в ЕС уровня.

Приведенные выше цифры ярко свидетельствуют, что Швеция, которая преодолела структурный кризис 90-х гг. в целом сохранила одни из самых высоких в мире социальные стандарты жизни населения и является мировым лидером по гармонизации интересов правительства, предпринимателей и населения, хотя в последнее время в стране имеет место переход от неокейнсианских методов регулирования экономики в неолиберальных.