Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Греховно ль в смерти тайный дом войти, Покуда смерть настигнуть нас решится?





Шекспир

Общество «Хемлок» привержено представлению, что существует по крайней мере две формы суицида. Одна из них- эмоциональный суицид или иррациональное убийство себя во всех разновидностях. Позвольте мне подчеркнуть, что точка зрения общества «Хемлок» в отношении этой формы примерно та же самая, что и Американской Ассоциации суицидологии, а также и остального сообщества, которая заключается в том, чтобы предотвратить его во всех случаях, когда это возможно. Мы не одобряем ни одной формы суицида на почве психи­ческого заболевания или житейских неудач.

Но мы убеждены, что есть вторая форма суицида: оправданный суицид. Это рациональное и спланированное самоосвобождение через самоубийство. Иными словами, это автоэвтаназия, использующая суи­цид в качестве средства. Я не думаю, что термин суицид является действительно подходящим в этом контексте, но мы привязаны к нему.

То, о чем ведет речь общество «Хемлок» и его сторонники, является автоэвтаназией. Просто мы должны принимать в расчет, что закон называет это суицидом. (Ни сам суицид, ни попытка его совер­шения не являются преступлением в англоязычных странах, но по­мощь в осуществлении суицида независимо от мотива квалифицирует­ся как преступление.)

Слово «эвтаназия» пришло из греческого - eu «хороший» и tha­natos «смерть». Но в настоящее время ему придается более сложный смысл. Слово эвтаназия стало обозначать некоторое деяние для дости­жения хорошей смерти. Делание чего-то либо позитивного, либо негативного, чтобы добиться этой хорошей смерти.

По мнению большинства членов общества «Хемлок», суицид мо­жет быть этически оправдан при наличии следующих причин:

1. Далеко зашедшее неизлечимое заболевание, вызывающее неперено­симые страдания для индивида. Это наиболее обычная причина само­освобождения через самоубийство.

2. Тяжелейшая физическая инвалидизация, столь сковывающая, что даже после адекватных размышлений и тренировки индивид не может переносить подобное ограничение существования. Это относительно редкая причина для самоубийства, несмотря на паблисити, которое придало ему слушание в суде дела миссис Элизабет Бовиа2. Каковы этические параметры автоэвтаназии?

A) Необходимо быть совершеннолетним. Это существенно.

Б) Это должно быть ясно осознанным решением. Вы должны прямо выразить свою позицию, став членом общества «Хемлок», от­стаивающего право на смерть, подписав Living will и Durable Power of Attorney for Health Care. Эти документы не освобождают кого-либо от ответственности за помощь при осуществлении суицида, но они ясно обозначают, причем в полномочной форме, в чем заключались Ваши намерения, и особенно, что это не было скоропалительным действием.

B) Самоосвобождения через самоубийство не следует делать после первого известия об угрожающем жизни заболевании. Необхо­димая медицинская помощь должна быть найдена. Мы определенно не доверяем решениям, принятым в минуту, когда Вы проинформиро­ваны, что больны смертельно- это место общего недопонимания наших критиков.

Г) Лечащий врач должен быть проинформирован, и его ответ необходимо принять в расчет. Каков будет его ответ, зависит, конеч­но, от обстоятельств, но мы напоминаем своим членам, что автоэвтана­зия (или рациональный суицид) не является преступлением, и доктор ничем помешать не сможет. Но лучше все же проинформировать его и выслушать ответ. Вы можете вполне ошибаться; возможно, Вы неверно расслышали или неверно поняли свой диагноз. Обычно отве­том является осторожное молчание.

Д) Планируйте свой уход из жизни так, чтобы не навлечь уголов­ной ответственности на других. Как я отмечал раньше, помощь в осуществлении суицида является преступлением, хотя и редко подвергаю­щимся наказанию, и среди других преступлений встречающим наи­большее сочувствие. Очень немногие случаи становятся предметом разбирательства в суде, возможно, это бывает один раз в четыре-пять лет в Британии, Канаде или Америке.

Е) Оставьте записку, прямо говорящую, почему Вы решили покончить с собой. Также в качестве акта вежливости, если действие по самоуничтожению проводится в отеле, оставьте записку с извине­ниями администрации за причиненные неудобства и затруднения. Некоторые люди из-за того, что помощь в совершении суицида уголовно наказуема, не хотят подвергать своих близких какому-либо риску. Поэтому они оставляют дом, выходят на дорогу, поселяются в отеле и прерывают свою жизнь.

Много случаев автоэвтаназии осуществляется с помощью лекарств и проходят для врача незамеченными. Особенно теперь, когда вскры­тие трупов в США стало скорее исключением, чем правилом. Сейчас вскрытию подвергаются лишь тела 12 процентов умерших в сравне­нии с 50 процентами в 1965 году. На это оказали влияние высокие цены, неоправданность большинства вскрытий и, конечно, то, что вскрытия слишком часто уличали врачей в неверно поставленном диагнозе. Одно из исследований показало, что 29 процентов врачеб­ных диагнозов не коррелируют с тем, что обнаруживается во время вскрытия.

Поэтому большинство врачей в наше время предпочитают не проводить вскрытия трупа, кроме как для серьезных научных целей или тогда, когда есть подозрения, что игра была не по правилам.

Мы в обществе «Хемлок» заметили, что полиция, медицинские эксперты и коронеры придают малое значение расследованию случа­ев суицида, когда им становится известно, что человек в любом случае умер бы. Детективы и коронеры обычно покидают сцену, когда узнают, что человек, совершивший суицид, был неизлечимо болен.

Но, осознав доводы в пользу автоэвтаназии, человек должен также принять в расчет противоположные доводы.

Должен ли человек вместо совершения самоубийства направиться в хоспис? Говоря откровенно, хосписы делают лучшим образом наи­худшее из всех дел и делают это с величайшим умением и любовью. Эвтаназическое движение поддерживает их работу. Но не каждый хочет благотворительной отсрочки, не каждый хочет такого лечения и ухода. Хосписы не могут превратить умирание в чудесное пережива­ние, хотя они и стараются сделать все возможное. В лучших хосписах действительно созданы условия и уход, которые достойны каждого. Недавно проведенное большое исследование показало, что большин­ство больниц адаптировало стандарты хосписов, так что последние проделали блестящую образовательную работу. Мы не считаем, что есть какое-либо пересечение интересов эвтаназии и хосписа: оба аде­кватны разным типам людей с разными ценностями.

Другое возражение сформулируем в форме вопроса: облагоражи­вает ли страдание? Является ли страдание частью жизни и подготов­кой к смерти? Наш ответ таков - если это Ваше твердое убеждение, то Вы не кандидат для добровольной эвтаназии. Это не предмет этического выбора.

Но мы должны помнить, что в Америке миллионы людей являют­ся атеистами и агностиками, а также представителями других религий и вероисповеданий, которые также обладают своими правами. Мы знаем, что 50 процентов членов общества «Хемлок» являются тверды­ми христианами и прихожанами, и что Бог, которому они поклоняют­ся, является Богом любви и понимания. Поскольку их автоэвтаназия оправдана и она соответствует условиям, не причиняющим вред дру­гим, то они чувствуют, что их Бог примет их на небесах.

Иногда выдвигается суждение, что, прерывая свою жизнь до тoгo как заболевание достигнет заключительного этапа, Вы лишаете себя значимого периода хорошей жизни, а Вашу семью и друзей - любви и сотрудничества. Здесь опять же проявляется в значительной степени недопонимание нашей точки зрения и того, как все на самом деле происходит.

Те, кто практикует активную добровольную эвтаназию, практически всегда ждут поздней стадии процесса умирания; некоторые ждут, пожалуй, слишком долго, в результате чего впадают в кому и не могут совершить акт самоосвобождения через самоубийство.

Например, один мужчина, который, вероятно, был одним из наиболее активных сторонников эвтаназии, Морган Сиббетт, болел раком легких. Причем он собирался в определенный момент не только лишить себя жизни, но и подготовить образовательный видеофильм о технической стороне дела. Я считал, что этот план не отличался хорошим вкусом, и не собирался участвовать в его реализации, но, по крайней мере, он свидетельствовал об уровне его энтузиазма. Во всяком случае, Морган Сиббетт умер естественной смертью. Он был слишком привязан к жизни, оттягивал срок, не заметил, насколько он стал слаб, и неожиданно потеряв сознание, умер через пару часов. Очевидно, он не нуждался в эвтаназии.

Моя жена сообщила мне о своем желании прервать жизнь вполне осознанно за девять месяцев до того, как она реально совершила это. Когда она умерла от своей руки с помощью лекарства, которое я получил от врача и принес ей, она была в жалком физическом состоянии, и я полагаю, где-то от одной до трех недель перед наступлением естественной смерти.

Между прочим, ее врач, когда он пришел осмотреть тело сделал заключение о естественной смерти. Настолько она была близка к кон­чине.

По прошествии многих лет, проведенных в обществе «Хемлок», наслушавшись рассказов о сотнях, возможно, тысячах случаев, я могу заключить, что большинство сторонников эвтаназии наслаждаются жизнью, любят жить, и их чувства в отношении святости жизни столь же сильны, как и у любого другого. Вместе с тем они хотят совершить своего рода сделку - если их умирание мучительно для них, то лучше воздержаться от продления жизни на несколько недель и покинуть ее по своему усмотрению.

Недостаточно учитывается в области эвтаназии и то, что для многих людей простое знание, как убить себя, является серьезной поддержкой и часто удлиняет их жизнь. Как только личность узнает, как совершить свой уход из жизни, и приобретет соответствующее средство, он или она часто по-иному начинают воспринимать условия своего умирания.

Совсем недавний пример, когда девяностолетний член общества «Хемлок» позвонил мне и сказал, что состояние его здоровья столь плохо, что он готов прервать жизнь. Он заказал и приобрел последнее издание книги «Дай мне умереть, пока я не проснусь», распространяе­мой обществом «Хемлок» и рассказывающей, как убить себя. Он позвонил через неделю или чуть позже, сообщив, что нашел друга в Европе, который может снабдить его смертельной, дозой лекарства. Так что все стало на свое место.

«Где ты сейчас остановился?» - спросил я осторожно. «О, я еще не готов уйти»,- ответил он. Теперь, когда он получил средство для ухода из жизни, он убедился, что можно подождать с этим делом дольше. Обладая контролем и возможностью выбирать, он пересмотрел пределы собственной судьбы.

Конечно, для тех, кто хочет идти этим путем, последнее следует рекомендовать, и фактически оно продлит, а не сократит жизнь. Для иллюстрации я вновь процитирую Шекспира: «Чувство смерти - это по большей части ощущение страха».

От переводчика.

В языке Дерека Хамфри очень много синонимических выражений, почти единственным хорошим переводом которых будет русское слово «самоубийство» или словосочетание «убийство самого себя». При этом теряется богатство оттен­ков и одновременно навязывается негативная оценка, имплицитно содержащаяся в русском слове «убийство». У Хамфри только в одном месте, там, где речь идет об эмоциональном суициде, используется слово «murder», соответствующее русскому «убийство».

Особо насыщено смысловым подтекстом часто применяемое им слово «self-delivery» и его производные. В кругу значений глагола «to deliver» можно найти - «освобождать», «высказываться публично», «представлять», «производить» и «порождать». Данное слово довольно близко к русскому глаголу «решать» и его производным в словосочетаниях «разрешиться от бремени» и «порешить самого себя». Чтобы передать смысл, я переводил «self-delivery» тяжеловесным словосочетанием «самовысвобождение через самоубийство».

 

Перевод с английского П. Д. ТИЩЕНКО

 

 

Право на помощь и право на жизнь

 

// Человек. 1992. № 6. С. 39-40.

 

При обсуждении позиции Де­река Хамфри по вопросу о рацио­нальном суициде необходимо учесть, что для него ставится прежде всего в контексте проблемы права на смерть или права на предель­ную самодетерминацию личности. Фактически это еще одна ветвь пра­возащитного движения, еще одно на­правление борьбы за права челове­ка. В нашей стране в силу историче­ски понятных обстоятельств эта борьба воспринималась и восприни­мается до сих пор односторонне. На Западе правозащитное движение обеспокоено не только правами по­литзаключенных, но и правами се­ксуальных меньшинств, женщин (феминизм), оплодотворенных яйце­клеток и эмбрионов, лабораторных животных и человеческих субъек­тов, выступающих в роли «предме­та» медико-биологических экспери­ментов, пациентов, инвалидов и т. д. Благодаря этому происходит глубинная демократизация западно­го общества на микросоциальном уровне, т. е. на уровне рутинных межличностных взаимосвязей. На­помню неустаревающее суждение С. Л. Франка: «Деспотизм есть гос­подство человека над человеком, господство неограниченное и руко­водимое лишь произволом самого господствующего. В этом широком смысле деспотизм есть не исключи­тельно политическое понятие, а об­щая социологическая и морально-правовая категория. Деспотизм столь же возможен в области лич­ных, семейных, гражданских отно­шений, сколько в сфере государ­ственной жизни. Всюду он сохраня­ет неизменным свое существо, всюду он означает неограниченное, произ­вольное господство, предполагаю­щее на другой стороне бесправность и слепое повиновение. Философское обоснование деспотизма состоит в установлении тех принципиаль­ных морально-правовых соображе­ний, из которых вытекает право не­ограниченного господства и обязан­ность слепого повиновения; фило­софская критика деспотизма сводит­ся к критике этих соображений».

Современный американский правозащитник Дерек Хамфри бо­рется за право человека на предель­ную свободу или самодетермина-цию, т. е. за право самому прини­мать решение, когда закончить зем­ное существование. Это право отчу­ждено современным государством, монополизировано им и реализуется как право применять смертную казнь - прерывать (детерминиро­вать) по своему усмотрению жизнь отдельных индивидов. Государству принадлежит право объявлять вой­ну, т. е. приносить в жертву тысячи жизней своих граждан на алтарь на­циональных интересов. Оппонента­ми Хамфри являются не ФБР или КГБ, а, как сказал бы Мишель Фуко, «биополитические аппараты вла­сти», в рамках которых право инди­вида на рациональный суицид ока­зывается отчужденным. Идеологи­ческое обоснование данной формы биополитического деспотизма, с од­ной стороны, дает христианская до­ктрина, рассматривающая суицид как смертный грех, а с другой сторо­ны, психиатрия, для которой любое желание прервать собственную жизнь является формой психиче­ской патологии. Истина, выражае­мая (контролируемая) священнослу­жителями и врачами, обосновывает обязанность индивидов повиновать­ся.

Хамфри живет в обществе, где само право на рациональный суицид формально признано. Однако не случайно он вынужден, обращаясь к читателю, подчеркивать - само­убийство не является преступлением. Лишь в начале 60-х годов в Ве­ликобритании было отменено уго­ловное наказание за попытку совер­шить самоубийство; до сих пор во многих странах мира (в том числе и в России) распространена практи­ка принудительного психиатриче­ского лечения людей, пытавшихся кончить жизнь самоубийством. Не забыта эта практика и в Америке, несмотря на серьезные успехи ан­типсихиатрического (также, кстати, правозащитного) движения. Самоу­бийца - либо «bad» (грешник или уго­ловник), либо «mad» (психически больной), но уж во всяком случае неравноправный «хороший» и «нор­мальный» гражданин.

Недостаточно формально при­знать право человека на само-высвобождение через самоубийство, необ­ходимо создать соответствующее со­циальное и правовое обеспечение этой формы личной свободы. По­скольку подобного социального ме­ханизма нет и в Америке, то с необ­ходимостью продолжают действо­вать и другие механизмы, заста­вляющие жестко дискриминировать самоубийц как девиантов. Универ­сальная социальная санкция против девиантов - социальная изоляция, т. е. исключение из пространства социальной коммуникации за стены тюрем, психиатрических лечебниц. Церковь изолирует самоубийц, за­прещая для них ритуал церковных похорон и вынося их могилу за ограду кладбищенского сообщества добрых прихожан. Технология секу­лярной изоляции самоубийц лишь замаскирована там, где само право формально признано. Человек впра­ве сам прервать свою жизнь, но... в одиночку. Любое, пусть даже пас­сивное, присутствие другого лица таит для последнего угрозу уголов­ного наказания, не говоря уж о со­участии в этом поступке. Общество исторгает из себя, уничтожает осо­быми социальными санкциями по­пытки социализировать самоубий­ство, включить это деяние в про­странство коммуникации и сотруд­ничества.

Поэтому, с точки зрения Хам­фри и общества «Хемлок», вопрос стоит не только о праве на само­убийство, но и о праве получить соответствующую помощь, праве на солидарность в совершении поступка предельной самодетерминации. Традиции и опыт солидарности лю­дей в ситуации совершения рацио­нального суицида заложены в само основание современной западноев­ропейской культуры. Вспомним опыт Сократа или Сенеки, который, кстати говоря, предполагал наличие для разума ценностей выше, чем простое выживание. Для разума, знающего в качестве высшей цели и ценности физическое выживание человека и человечества, идея рационального суицида непри­емлема.

Но выживание не является высшей ценностью современной ци­вилизации. Гораздо более мощно и императивно действует глубоко укорененная установка на самоде­терминацию. Человек судит о своем присутствии в мире по делам - по тому, что он сделал, в отличие от всего внешнего, с ним сделавшегося. Граница между «сделал я» и «сделалось», между самодетерминацией и детер­минированностью иным является демаркационной линией, отделяю­щей человеческое в человеке от природного, социального и т. д. Это граница между пространством чело­веческой свободы, так как она фигу­рирует в современной идеологии, и сферой не-свободы, деспотической зависимости от внешних влияний. Чем в большей мере человек овладе­вает собственной телесной жизне­деятельностью, превращает ее из со­бытий тела в поступки разума, тем более он считается совершенным, развитым и ответственным суще­ством.

Рациональное самоубийство превращает смерть из «телесного со­бытия» в ответственный поступок человека. Эта идея и практика воз­никают как необходимые, как вы­званные к жизни императивными метафизическими установками, ко­ренящимися в глубинах современ­ной человеческой ментальности. Если человечество не найдет в себе силы и разумения для иного типа различения человеческого в челове­ке, то со временем борьба Дерека Хамфри за право человека на пре­дельную самодетерминацию и, сле­довательно, свободу закончится ус­пехом.

 

 

Возможно ли рациональное самоубийство?

 

Date: 2016-11-17; view: 338; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию