Моральный выбор и общественное сознание

В этическом аспекте решение о самоубийстве есть результат субъективного выбора, связанного с представлениями об ответственности за свой поступок. В зависимости от того, кому приписывает индивид ответственность за сложившуюся ситуацию, он и устанавливает ответ­ственность за суицид. В конечном итоге это определяется смысловой, личностной позицией, которую он занимает в конфликте. При пози­ции «протеста», «призыва» или «избежания» и соответствующих им типах суицидального поведения моральная ответственность за суицид адресуется ближнему или дальнему окружению; при позиции «самонаказания» ответственность принимается на себя; а при позиции отказа она приписывается «судьбе», «року», «устройству жизни» и т. п.

Принятие суицидального решения и распределение моральной ответственности связаны с представлениями о самоубийстве и отношением к этому явлению, сложившимся в сфере общественного морального сознания, общественного мнения. Не секрет, что идея самоубийства циркулирует в общественном сознании и воспроизводится различными средствами культуры. Не углубляясь в культурологический анализ суицидального поведения, отметим, что отношение к самоубийству в обществе, как и на уровне индивидуального сознания, тесно связано с этическими отношениями к жизни и смерти. Для современной цивилизации характерно возрастание ценности человеческой жизни и закрепление этой ценности в системе моральных идеалов, требований, санкций, норм. Одновременно смертность, особенно преж­девременная (от заболеваний, несчастных случаев, травм), из объекта пассивного отношения стала предметом активной социальной регуляции, направленной на сведение ее к минимуму. При этих условиях преждевременная смерть и вред, наносимый здоровью, оцениваются как явление негативное, а сохранение и укрепление здоровья - как моральный долг человека перед обществом. Наряду с этим, растущее объединение людей, взаимная привязанность, узы эмоционального влечения создают ситуацию, когда жизнь другого, близкого человека нередко приобретает большую ценность, чем собственная; распространяется сознание того, что собственная смерть не столь страшна, как потеря близких.

Рассматриваемая ситуация неоднозначно отражается на отношении к самоубийству. С одной стороны, суициды и суицидальные попытки, как причиняющие преждевременную смерть и ущерб здоровью, получают морально-негативную оценку, побуждают общество к активной борьбе с ними. В этом же направлении работают бытующие в многих культурах традиции и нравы, в частности, представления о «позорности» или «греховности» самоубийств. С другой стороны, возрастание ценности жизни - и не просто жизни, а полноценной и счастливой, - расширяет круг идеалов, требований человека к окружающим условиям, прежде всего, к межличностным отношениям, обостряет его чувствительность к крушению идеалов, к несовпадению «должного» и «сущего», а это нередко ведет к моральному оправданию самоубийств, т. е. к расширению «диапазона общественной приемлемости» суицидального поведения. Кроме того, возрастающая ценность жизни открывает пути для операционализации суицидального поведения, распространения его «жестовых» форм, использования в целях оказания морального давления на социальную среду. Эти и многие другие несовпадающие тенденции по-разному преломляются в сознании индивидов и влияют на моральный выбор в ситуации психологического кризиса. Суицидальное решение оказывается, таким образом, результатом сложного взаимодействия факторов индивидуального и общественного морального сознания.

Из проведенного анализа следует также, что выделение суицидоопасных популяций населения (групп риска) целесообразнее основывать не на наборах формальных, социально-демографических признаков, а на совокупности содержательных, социально-этических и морально-психологических характеристик, таких, как нравственные позиции и идеалы, базовые ценности, моральные нормы, обычаи и нра­вы, требования и санкции, типичные для той или иной социальной общности и свидетельствующие об уровне ее уязвимости.

* * *

Все изложенное имеет прямое отношение к вопросам профилакти­ки суицидального поведения. Этический анализ дает возможность увидеть за фасадом конкретных событий и поступков моральный смысл конфликта, определить степень его влияния на жизнеощущение инди­вида, на его отношение к жизни и смерти, т. е. установить, насколько данная ситуация стала кризисной и суицидоопасной. Становится воз­можным выявить не только те моральные структуры личности, кото­рые подверглись психотравматизации, но и «зоны сохранной мораль­ной мотивации», выступающие в качестве антисуицидальных факто­ров. Таковыми могут быть у разных лиц чувства долга и ответственно­сти, достоинство, гордость, совесть, стыдливость, стремление избежать негативных санкций и мнений, поддержать собственный престиж и др. Влияя на эти зоны, а также восстанавливая «пострадавшие» мораль­ные структуры, удается купировать суицидальные переживания, снять позитивное ценностное отношение к смерти, повысить ценность жиз­ни, вернуть утраченный жизненный смысл. На следующих этапах реабилитации решаются задачи гармонизации и укрепления структур морального сознания, т. е. формирования устойчивой жизненной пози­ции. Данный методический подход можно назвать морально-психоло­гической коррекцией, или нравственно-ценностной переориентацией личности. Его преимущества заключаются в непосредственном воздей­ствии на нравственно-смысловую сферу личности, деформации кото­рой, как мы пытались показать, разделяют ответственность за кризис­ные состояния и суицидальное поведение.

Когда суицид рационален

Дерек Хамфри // Человек 1992. № 6. С. 30-33.

Дерек Хамфри (Derek Hamphry). Родился в Англии в 193О году. Бросив школу в 15 лет, начал свою карьеру в журналистике в должности посыльного. В16 лет - младший репортер «Бристол Ивнинг Уорлд». Затем - журналистская деятельность в «Манчестер Ивнинг Ньюс», «Дейли Меил» и «Санди Таймс». После десяти лет работы в «Санди Тайме» в 1978 году эмигрировал в США и был приглашен на должность обозревателя в «Лос-Анджелес Таимс».

В 1971 году опубликовал книгу «Потому что они – черные», удостоенную Памятной премии Мартина Лютера Кинга за вклад в обеспечение расовой гармо­нии в Великобритании. Затем вышло еще несколько книг Хамфри по расовой проблеме.

Мировая известность пришла после издания книги «Путь Джин», в которой он повествует о том, как помог умереть своей первой жене, находившейся в терминальной стадии рака и страдавшей от болей, не поддающихся медикамен­тозному лечению.

В 1980 году организовал общество «Хемлок» (Hemlock), ставящее своей задачей обеспечить право человека на достойную смерть. Исполнительный ди­ректор общества до 1992 года. Общество, в частности, организовало 6 декабря 1991 года референдум в штате Вашингтон, на который был вынесен вопрос о праве неизлечимо больных людей на медицинскую помощь для самоубийства с целью прекращения непереносимых страданий.

Хамфри является также автором книги «Последний выход», которая пред­ставляет собой своеобразный компендиум практических рекомендаций тем, для кого самоубийство является последним шансом сохранить человеческое достоинство. Эта же тема была развита в книгах, написанных совместно со второй женой Энн Викетт «Дай мне умереть, пока я не проснусь» и «Право на смерть: понимание эвтаназии». Последняя книга Хамфри «Смерть с достоинством: пони­мание эвтаназии» вышла в 1992 году уже после развода со второй женой. Хобби - парусный спорт.

В 1988-1990 годах- президент Всемирной федерации обществ, защи­щающих право на смерть. С 1992 года в отставке. Общество «Хемлок» образова­но в 1980 году в Лос-Анджелесе. Имеет 70 отделений в США, около 40000 действительных членов. Основоположники - Дерек Хамфри, Джералд Ларью, Ричард С. Скотт, Энн Викетт. Девиз: «Достойная жизнь, достойная смерть».

Цель – проведение кампании за право умирающих неизлечимых больных на выбор добровольной эвтаназии. Слово «хемлок» означает «болиголов». Это название рода двухлетних трав семейства зонтичных, из которых можно получить яд. Методы работы общества: публикации, организация массовых выступлений, подготовка видеофильмов, проведение исследований, подготовка законодатель­ных инициатив и т. д.

Совместно с рядом других организаций (например, «Американцы против человеческого страдания») организовало референдумы в штатах Калифорния (1988) и Вашингтон (1991). В ноябре 1992 года будет проведен повторный референдум в штате Калифорния за право на добровольную эвтаназию.

* * *

Когда для моей первой жены стали невыносимыми боль, разложе­ние ее тела и бедственное существование раковой больной, она попро­сила меня помочь ей прервать свою жизнь. Эта просьба была выстра­дана и вместе с тем являлась результатом осмысления.

Но что мне было делать? Я не был врачом или фармацевтом. Насильственно прервать жизнь - застрелить, зарезать или удавить - было для меня глубоко отвратительно. За мои 35 лет работы репортером слишком часто приходилось убеждаться, к каким безобразным последствиям приводят подобные действия.

«Найди доктора, который даст нам смертельную дозу лекарства, чтобы я приняла ее»,- молила Джин. Будучи не в состоянии смотреть на ее страдания и отметив про себя спокойствие, с которым она просила об этом, я решил там и тогда - помочь.

К кому мог я обратиться? Вначале на ум пришли имена трех врачей, которые лечили Джин с большим мастерством и самоотвер­женностью. Они потратили много времени, ухаживая за ней, однако теперь им стало ясно - об этом открыто говорилось и ей, и мне - смерть приближается, и они ей ничего не могут противопоставить.

Тем не менее у меня была мысль о том, чтобы попросить одного из этих превосходных профессионалов принять участие в таком деле, как совершение самоубийства. Уголовный кодекс не принимает в расчет ни личного желания человека умереть, ни того, насколько он близок к смерти. Если бы было обнаружено, что один из докторов помог умереть моей жене, то он был бы привлечен к суду и лишен права на медицинскую практику.

Я решил, что не могу их просить. Но я по-прежнему должен был помочь Джин - она зависела от меня.

Потом я вспомнил молодого доктора, с которым встречался много лет назад, готовя репортаж на медицинскую тему для своей газеты.

Я позвонил «доктору Джо» и спросил, не мог бы он со мной встретиться. Доктор Джо пригласил меня к себе на прием, за это время он стал известным врачом с прибыльной практикой. Несмотря на высокий престиж и власть, он не утратил способности к сочувствию и человеколюбию, которые я приметил в былые годы. Я рассказал ему, насколько серьезно больна Джин, и о ее желании скорее умереть. Он подробно расспросил меня о проявлениях болезни, их влиянии на жену и лечении, которое предпринималось.

Он прекратил наш разговор, как только услышал, что некоторые ее кости ломаются в результате резких неосторожных движений. «Для нее не осталось достойной жизни»,- сказал он, вышел из-за письмен­ного стола и направился в кабинет.

Доктор Джо сделал смесь из нескольких пилюль и передал флакон мне. Он объяснил, что капсулы должны быть опорожнены в сладкий напиток, чтобы перебить неприятный вкус.

«Это исключительно между вами и мной»,- сказал он, глядя мне прямо в глаза. «Даю вам слово, что никто и никогда не узнает о вашем участии в этом деле»,- пообещал я, поблагодарил его и вышел. Несколькими неделями позже, когда Джин поняла, что пришло время, она попросила меня принести пилюли. Весь в душевных терзаниях, я все же вынужден был согласиться. Мы провели утро в воспоми­наниях о 22 годах совместной жизни. Потом, растворив пилюли в кофе, мы сказали друг другу последнее прости. Я наблюдал, как Джин взяла чашку и выпила ее содержимое. Перед тем, как уснуть, ей едва хватило времени прошептать: «До свидания, любовь моя». Через пятнадцать минут она прекратила дышать. Моя жена умерла в 1975 году достойно, в соответствии с собственным желанием. Однако, чтобы это могло случиться, должны были произойти два преступления.

Во-первых, доктор Джо нарушил закон, выписав лекарство паци­енту, который у него не был зарегистрирован, пациенту, которого он никогда не видел. К тому же он помогал совершению самоубийства, так как передал лекарство, зная, для чего оно предназначалось.

Во-вторых, я совершил преступление - помощь в суициде, за которое в Британии предусмотрено наказание до 14 лет тюремного заключения. (Хотя это произошло в Англии, то же самое могло бы случиться и в Америке, где я теперь живу, потому что законы Соеди­ненных Штатов и всех стран Запада на этот предмет практически не отличаются друг от друга. В Калифорнии, например, это наказание равно пяти годам.)

Однако совершили ли мы вместе с доктором ДЖО по-настоящему противоправное действие и заслуживаем ли наказания? Или, может, эти архаичные законы уже готовы к тому, чтобы их привели в состоя­ние, более приличествующее современному пониманию и морали?

Не у каждого найдется хороший друг среди медицинских профес­сионалов, как у меня. Более того, почему оказывающие помощь врачи, такие, как доктор Джо, должны подвергать себя столь устрашающему риску?

Если бы я сломался во время допроса у детективов об обстоятель­ствах смерти Джин и открыл его личность, то доктор Джо мог бы быть подвергнут уголовному наказанию и уничтожен как профессионал. Были другие случаи, когда все именно так и произошло. Причем все подобное происходило только благодаря лицемерию людей.

Власти узнали о том, как умерла Джин, только в 1978 году из напечатанной мною ее биографии «Путь Джин». Книга вызвала такую суматоху, что они сочли обязанными допросить меня. Когда полиция пришла поговорить со мной, я немедленно признался и выразил готовность отвечать в любом суде. Но через несколько месяцев я полу­чил письмо от прокурора, который решил не привлекать меня к ответ­ственности.

Табу на обсуждение случаев самоубийств по мотивам состояния здоровья было нарушено после 1980 года. Теперь общепризнано, что суицид среди стариков широко распространен, и что требуется специ­альная социальная и медицинская помощь, а не скоропалительное осуждение. Существуют данные о симпатии большинства населения и юристов к тем, кто вынужден совершить убийство из милосердия - отчаявшимся людям, которые на свой страх решили убить близкого человека, веря, что это является единственной формой сострадания, которая осталась в их распоряжении. Интеллектуальные гиганты, такие, как Артур Кестлер и Бруно Беттельхейм, совсем недавно решили прервать жизнь, и это не встретило той бури нападок и критики, которые достались теологу Питнею Ван Дьюсену после его самоубийства на почве переживаний, связанных с глубокой старостью и надвигающейся смертью в 1975 году.

Когда доктор Джек Кеворкян решил в 1990 году помочь Дженет Адкинс, находившейся в начальной стадии болезни Альцгеймера, совершить самоубийство, то, несмотря на некоторую критику со стороны нескольких психологов и самочинных этиков, его решение получило грандиозную поддержку публики, которая как бы засвидетельствовала искренность его сострадания.

Не за горами время, когда помощь врача в совершении пациентом самоубийства в соответствующих случаях будет узаконена в просве­щенных странах. Эвтаназические общества в Нидерландах, Британии, Франний и Соединенных Штатах в настоящее время находят, что их предложения по реформе законодательства оказываются все более приемлемыми для общественности, медиков и юристов, а также поли­тиков. Движение «Хемлок» в Америке добилось значительного поли­тического прогресса на Западном побережье, а также, в штате Вашингтон.

Сначала я опубликовал свою книгу о самоубийстве «Дай мне, умереть, пока я не проснусь» в 1981 году самостоятельно. Ни одно ведущее издательство не хотело иметь к этому касательства. Несмотря нa град критических и лицемерных комментариев, она хорошо прода­валась (более 130 000 экз.), и несчетное множество людей получило помощь информацией - как прервать жизнь, которая по медицинским причинам стала невыносимой для них. Конечно, могли быть злоупо­требления, связанные с этой книгой- когда продукт доступен 300 миллионам жителей Америки, никто не сможет верифицировать причину каждой смерти - но все случаи использования ее во вред тем не менее необходимо документировать. В своей последней версии «Дай мне умереть, пока я не проснусь» продолжает находить читате­лей, поскольку обсуждает воздействие самоубийства на индивида и семью. В этом отношении она не устарела.Теперь необходимо сделать новый шаг вперед- «Последний выход: самоубийство и ассистированный суицид для умирающих» это книга для 90-х годов. Как общество, мы значительно продвинулись вперед. Благодаря телевидению, журналам и книгам люди стали зна­чительно больше информированы о проблемах современной медици­ны. Идея автономии личности в связи с проблемой неприкосновенно­сти человеческого тела заняла свое место в общественном воображе­нии. Большинство людей сформировало свое мнение по поводу ситуа­ций Нэнси Крузан, Карен Куинлен, Росвелл Джилберт и других знаменитых судебных дел о праве на смерть.

Теперь врачи предпочитают выступать в роли «дружелюбных техников тела» и не претендуют на роль властителей телесного здоро­вья, каждая рекомендация которых должна была интерпретироваться как приказание. Цель «Последнего выхода» состоит в том, чтобы помочь публике и медицинским профессионалам обеспечить достойную смерть для тех, кто пожелает ее избрать.

Юджин, Орегон. Декабрь, 1990

Что такое автоэвтаназия

Перевод с английского П. Д. ТИЩЕНКО

// Человек 1992. № 6. С. 35-38.