Становление Советской власти

ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1917 ГОДА

Рост влияния Советов и эсеров в уезде заставил кадетов уступить место и в руководстве уездной газетой. "Варнавинец" с ноября 1917 года переходит в руки председателя Варнавинского уездного Совета Крестьянских депутатов М.О. Веселова. И уездным комиссаром Временного правительства становится эсер учитель К.Ф. Пономарев (1888 г.р.).

Агитация большевиков за мир, за власть Советов, за скорейший созыв Учредительного собрания увлекли солдат Питерского гарнизона и матросов Балтики на вооруженное свержение Временного правительства. Штурмовые отряды большевиков в ночь на 25 октября беспрепятственно заняли правительственные учреждения. Открывшийся вечером 25 октября съезд Советов в 2 часа ночи был извещен о взятии Зимнего Дворца и аресте Временного правительства. На съезде большевики занимают руководящее положение. Принимается решение о передаче власти в стране Советам. Принимаются декреты о мире, и земле.

О захвате большевиками власти в Петрограде 25 октября (7 ноября по новому стилю) руководство ЦИКа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов в тот же день телеграфом извещает все местные Советы. В ответных телеграммах из уездов Нижегородского Заволжья в резкой форме осуждались действия большевиков с непризнанием власти Ленина - Троцкого. На проходивших митингах, собраниях принимались резолюции протеста.

21 ноября уездный комиссар К.Ф. Пономарев созывает в Варнавине уездных и городских представителей правительственных и общественных организаций на собрание с целью создания «Уездного комитета спасения Родины». Собрание постановляет: «Обсудив создавшееся в уезде и городе положение в связи с большевистским движением и найдя его вредным с государственной точки зрения, собрание постановило: большевистского правительства, в чьем бы лице оно ни было, не признавать и всемерно поддерживать словом и делом избранное русской демократией Временное революционное правительство».

Заявлению Варнавина вторила и Ветлуга: ««Преступное выступление большевиков... вызывает негодование против всех, поднявших восстание врагов всенародной воли и завоеванной революции».

3 декабря 1917 года в помещении Уренской волостной управы собрание солдат и крестьян посылают в Учредительное собрание телеграмму: «Мы солдаты, крестьяне и жители Уренской волости приветствуем Учредительное собрание и выражаем уверенность, что оно даст стране скорый мир в согласии с нашими союзниками, народу - законность и порядок, землю и волю. Долой гражданскую войну!».

Во всех волостях Варнавинского уезда проходят волостные собрания в поддержку Всероссийского Учредительного собрания. Но оно, как известно, было разогнано большевиками.

Между тем 30 декабря 1917 года и в Варнавине была создана большевистская организация, а в начале 1918 года – уездный комитет РСДРП во главе с Александром Михайловичем Шишкиным (1888 г.р.), исполнявшим еще и обязанности редактора уездной газеты.

Исполняющий обязанности Варнавинского уездного комиссара К.Ф. Пономарев, предчувствуя негативный ход событий, 20 января 1918 года заявил о снятии с себя полномочий уездного комиссара и передал дела избранному съездом новых Советов Николаю Александровичу Бавырину (1891 г.р.). Так, мирным путем, с помощью большевистской агитации, основанной на демагогии, через избранных населением депутатов произошла передача власти в уезде Совету рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Вместо уездного продовольственного комитета создается комиссариат продовольствия во главе с Алексеем Матвеевичем Моревым. Комиссариат финансов возглавил Иван Карпович Сиротин. В первой половине мая при уездном Совете создается военный комиссариат, который возглавил В.И. Троицкий. В мае же месяце для борьбы с контрреволюцией создается уездная чрезвычайная комиссия под председательством Павла Ивановича Махова.

Но начавшаяся весной хлебная реквизиция подорвала доверие к новоявленному уездному Совету у крестьян, а члены партии большевиков из волостных организаций массово покидают партию. Если в январе-феврале 1918 года в Варнавинском уезде числилось до 300 членов партии, то к лету этого же года осталось всего 45 человек, главным образом в городской Варнавинской организации.

В начале января 1918 года также состоялся Съезд Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов Ветлужского уезда. Съезд обсудил вопрос об организации Советской власти в волостях уезда. В посланной съездом телеграмме в Совет Народных комиссаров говорилось, что «Съезд Советов Ветлужского уезда Костромской губернии считает Совет Народных комиссаров представителем воли трудового народа и признает власть Советов, выражая им полное доверие». Таким образом маятник народного настроения под нажимом большевиков качнулся в обратную сторону.

В феврале – марте 1918 года в Хмелевицкой, Б. Широковской, Тоншаевской волостях Ветлужского уезда, Черновской, Тонкинской волостях Варнавинского уезда проводятся общие собрания крестьян, на которых избираются депутаты в волостные Советы.

Начинают создаваться большевистские военизированные формирования. «Для охраны революционных порядков» в Тоншаевской волости был создан отряд красногвардейцев в количестве 10 человек. Отряд имел на вооружении винтовки и пулемёт «Максим».

Шарангцы о событиях, происшедших в Петрограде и Москве в октябре 1917 года, узнали только от солдат, вернувшихся с фронта Первой мировой войны. 4 января 1918 года в Шарангу прибыл представитель уездного Яранского военно-революционного комитета матрос Балтийского флота Сергей Черепанов и сообщил подробности событий, но поддержки деятельности Яранского ВРК от представителей шарангских селений получено не было. 3 февраля 1918 года первый съезд Яранского Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов однако признал установление в уезде советской власти. Представителем от Шарангской волости на этом съезде был уроженец деревни Клюжево, бывший рабочий Сормовского завода Северьян Иванович Киселев.

В то же время жители села Б. Устинское и ряда других селений на своих собраниях объявили о непризнании советской власти. Обстановка накаляется. 21 марта 1918 года в Шаранге проходит собрание представителей деревень волости под председательством С.М. Черепанова и волевым порядком провозглашается создание волостного исполкома во главе с жителем Кугланура Афанасием Леонтьевичем Лачковым. События Уренского крестьянского восстания 1918 года миновали шарангские пределы стороной, хотя через них в сторону Яранска бежали участники восстания, укрываясь от расправы красноармейских карательных отрядов.

Также только весной 1918 года, когда вернулись домой демобилизованные солдаты и матросы, народ и в селе Тоншаево узнал, что в России произошла революция. 24 марта в Тоншаеве собрались представители 60 селений волости. Собрание объявило себя Советом крестьянских депутатов Тоншаевской волости. Председателем исполкома был избран П.М. Иванов из деревни Мохово. Несколько дней спустя состоялось избрание Совета крестьянских депутатов и в Ошминской волости.

С 1918 года по 1923 год Воскресенская территория была самостоятельной административной единицей – Воскресенским уездом Нижегородской губернии. С 1923 года по 1929 год входила в состав Краснобаковского уезда Нижегородской губернии. Установление советской власти происходило тоже не гладко. В марте 1918 года произошли вооруженные выступления крестьян, противившихся учету хлеба, в селах Воскресенском, Левихе, Капустихе. В Воскресенском крестьянами был разогнан уездный Совет. Число участников волнений достигало 2 тысяч человек. Для успокоения страстей пришлось раздать из запасов 1500 пудов хлеба.

КРЕСТЬЯНСКИЙ МЯТЕЖ В ЗАВЕТЛУЖЬЕ 1918 ГОДА

Причины мятежа

В конце лета 1918 года на территории Заветлужья развернулись кровавые события, до сих пор смущающие ум и душу своей безрассудностью. События эти, квалифицируемые сегодня как крестьянский мятеж, со всей силой проявили специфические качества местного населения, воспитанного на идеологии церковного раскола, избравшего обособленность, замкнутость старообрядческих резерваций за жизнеорганизующий принцип.

«Основной причиной, вызвавшей широкое недовольство всех крестьян Урень-края, - докладывал на одной из краеведческих конференций еще при коммунистах исследователь из Костромы Быков,- была июльская реквизиция хлеба и денежная контрибуция. Изъятие хлеба всегда озлобляло крестьян, в данном случае оно было для них особенно тяжело, так как никаких норм для оставляемого хлеба не соблюдалось, а изъятый не учитывался, и на него не давалось расписок».

На уездном съезде Советов в Варнавине 20 января 1918 года было принято решение об изъятии излишков хлеба. Группа делегатов шести заречных волостей во главе с делегатом от Уренской волости Михаилом Эрастовичем Рехаловым (1884-1926) резко выступила против введения хлебной монополии. Но они оказались в меньшинстве.
21 февраля 1918 года в Урене созывается первый волостной съезд Советов. Он вынужденно признал-таки Советскую власть, но избрал председателем волостного Совета неуступчивого М.Э. Рехалова. Хлебную монополию съезд при этом не признал и отказался от поголовного учета хлеба. Попутно отказался выполнять и решения уездного Совета. Из уездного Варнавина в Кострому направляется об этом телеграмма. 10 марта из Варнавина в Урень для острастки прибывает отряд Красной гвардии, после чего Уренский Совет вынужденно принял ультимативные требования Уездсовдепа: выдал зачинщиков смуты и оружие, а также ввел штрафную контрибуцию на спекулянтов и самогонщиков, которая и была собрана в сумме 10 тысяч рублей.

В большевистских Советах, зажатых Белой армией в сужающееся кольцо фронтов, разгорался голод. В Урень-крае хлеб был, но были и неверные, завышенные оценки количества его. Как и по всей Костромской губернии. По разработке губстатбюро, за вычетом хлеба, идущего на покрытие самых необходимых своих потребностей, при крайнем напряжении сил губерния могла дать городу 600 тысяч пудов зерна. Но в 1918 году к зиме продотряды с комбедами сумели заготовить около 1 миллиона пудов хлеба… Без нарушений тут было не обойтись. Кадры советских органов управления, проявляя ложно понятую революционную прыть, пошли на явные нарушения и злоупотребление данной им властью.

Вот что сообщала газета «Известия» от 22 января 1919 года (после разбирательства с виновниками мятежа): «Председатель Уренского исполкома Рехалов и его ближайшие помощники из Совета делали все возможное, чтобы восстановить население против Советской власти. Сам Рехалов часто находился в нетрезвом состоянии, нередко наносил побои местным жителям. Избиение просителей в Совете было вещью заурядной. Такие же избиения производились и по деревням. С избитых снималась обувь, и они сажались в погреб на снег. Но в Урень-крае отличался не только Рехалов с компанией, но и члены Варнавинского исполкома Галахов, Морев и другие. Особенно ярко проявили себя эти господа во время реквизиции хлеба. Эта реквизиция по сути дела была просто грабежом».

В статье приводятся свидетельские показания: «Кроме хлеба брали масло, яйца (эти последние продукты обыкновенно съедались красноармейцами), брали кое у кого сбрую, войлоки и одежды. Расписок ни за взятый хлеб, ни за вещи не выдавалось. Денег ни за что не платили».

Другой свидетель сообщает: «Подъезжая к какой-то деревне, отряд Галахова и Морева открывал стрельбу из пулеметов, чтобы испугать жителей. Мужикам приходилось надевать по 5 и более рубах для того, чтобы не ощущать порку, но и это мало помогало, так как плети были свиты из проволоки».

Перечисленные карательные меры применялись в отношении уренского мужика, который и при царе-то не привык к подобному с собой обращению. О каком же сотрудничестве с большевистской властью могла идти речь? Вообще, надо сказать, отношение варнавинских руководителей к Урень-краю было во многом предвзятым. 18 июня 1918 года председатель уездного исполкома Галахов на заседании заявил следующее: «Хлеба в Уренском районе очень много, мы никогда с голода не помрем, хлеба в этих волостях хватит на несколько лет, но нужно принять только экстренные меры по борьбе со спекуляцией и мешочничеством и укрепить окончательно закрытие границ…»

Но не все уездные руководители мыслили и рассуждали подобным образом. В донесении члена Варнавинского уездного ЧК А.А. Смирнова говорилось: «Мы, современные советские работники, еще склонны часто зазнаваться и подчас, исполняя свои обязанности, делаться низкими и гадкими, и ничтожные полномочия, возложенные на нас, нам часто кружат голову… Ввиду начисто выгребенного у крестьян хлеба поля на половину не будут засеяны». А в докладе на одном из заседаний приводит один факт из множества – избиение старика из села Первое Черное: «Даже при царизме подобные выходки позволял лишь урядник, а при советской власти, выходит, каждый продотрядник может издеваться над мирными жителями».

О бедственном положении в Урень-крае сообщал в письмах Ленину и приезжавший в Костромскую губернию нарком Луначарский: «Есть целый многохлебный, зажиточный, старообрядческий край, так называемый Уренский… С этим краем ведется форменная война. Семена съели, в будущем году тоже хоть шаром покати… Здесь нет соли и мыла. Мыла нет даже для того, чтобы могли умываться тифозные больные» (Ленинские документы о Костромском крае. ЦПАИМЛ, ф. 461, ед. хр. 30904).

Начало волнений

Волнения в губернии начались с массового похода продовольственных отрядов в деревню за хлебом весной 1918-го. По волостям прокатываются волны стихийных протестных крестьянских сходов. Уренцы, в добавление к прочему, требовали на сходах предоставления краю статуса самостоятельного уезда с присоединением его к Вятской губернии и полной независимости в решении собственных дел. Еще 16 апреля Варнавинский уезд был объявлен на осадном положении ввиду антисоветских настроений населения.

Какова же подоплека стремления уренских крестьян к независимости? Довольно удачная попытка объяснить это сделана (правда, не без большевистской риторики) в объемном докладе Костромскому губисполкому председателем комиссии по расследованию причин повстанческого движения в Урень-крае, работавшей по завершении вооруженной фазы мятежа, Николаем Александровичем Оги