Великая Отечественная война 4 page

17 октября 1923 года 4-й Всехорезмский курултай провозгласил Хорезм Советской социалистической рес­публикой. Пришедшая к власти Коммунистическая партия Хорезма не смогла закрыть доступ в свои ряды бывшим «младохивинцам» Неопытность молодых партийных работников, малочисленность и незрелость национального пролетари­ата, а также засоренность

рядов партии националиста­ми привели к грубым политическим ошибкам. Напри­мер, не иначе как правонациональной можно было на­звать налоговую политику.

Мелкие торговцы и бедные дехкане облагались на­логами наравне с крупными предпринимателями, бо­гатыми землевладельцами и крупными коммерчески­ми дельцами. Это привело к обнищанию бедных слоев населения и обогащению богатых. К тому же, отдель­ные деятели местных органов власти оскорбляли рели­гиозные чувства населения, воспитанного на шариате и адате: насильно запрещали женщинам-узбечкам но­сить паранджу, а всему населению справлять курбан, байдам и т. д. Назревшее в связи с этим недовольство населения, духовенство и землевладельцы использова­ли для подстрекательства к выступлению против Со­ветской власти.

Мятежные узбекские баи вспомнили о Джунаид-хане и прибыли в его ставку у колодца Палчиклы с предложе­нием возглавить восстание. Его многолетняя изощрен­ность в борьбе, опыт диктатора и террориста, его связи с империалистами из-за рубежа и авторитет среди богате­ев, а также властолюбие и сохранившиеся шайки голово­резов, казались им незаменимыми достоинствами чело­века, способного оправдать их надежды. Джунаид-хан во главе нескольких сотен басмачей вышел из песков.

В начале 1924 года к восстанию примкнули бойцы узбекских баев Шакир-Бела и Садуллы-Бела. Хан под свое знамя собрал несколько тысяч человек и решил идти на Хиву, рассчитывая на присоединение к нему трудящихся узбеков и туркмен, обиженных неспра­ведливым налогом.

Но дехкане помнили годы диктатуры и разбоя Джу­наид-хана. Они не только не шли в банды мятежных баев, но при первом удобном случае разбегались, если их затягивали туда обманом и угрозами. При подходе к Хиве силы Джунаид-хана не возросли, а наоборот, значительно уменьшились.

Чтобы покончить с восстанием узбекских и турк­менских баев, 6 января 1924 года по решению Средне-Азиатского Бюро ЦК РКП(б) Реввоенсовет Туркменс­кого фронта направил в Хиву Советские войска, 22 ян­варя 1924 года 4 Актюбинский Краснознаменный кавполк из Ферганы прибыл в Чарджоу, вошел в со­став экспедиционного отряда Хорезмской группы войск для операции в пустыне Кара-Кум против Джунаид-хана и выступил на Хиву.

Осажденная Хива героически защищалась малочис­ленным гарнизоном и трудящимися. 27 января вне­запной атакой эскадрон Анжелло отбросил крупную группировку басмачей с аэродрома. Под комэском была убита лошадь и на него налетела свора бандитов. Ко­мандир отделения Сидорчук и красноармеец Первак бросились на выручку своего командира, но, зарубив несколько басмачей, она погибли. Зверски замучив израненного командира, ему отрубили голову и выста­вили перед городскими воротами, показывая этим, ка­кая участь ждет защитников города.

Полку пришлось совершить 600 км марш по раз­мытой непрерывными дождями дороге, без обозов, и по пути не было продовольственных баз. Но бойцы и командиры понимали, что их прихода ждут в Хиве, ее защитники расходуют последние патроны и продоволь­ствие. Полк шел, не останавливаясь на ночлег, делая лишь короткие привалы, чтобы накормить лошадей и бойцов.

На четвертый день марша начались стычки с про­тивником. Силы басмачей к этому времени распались на две группировки: Узбекскую - в оазисе и Туркмен­скую Джунаид-хана. Узнав о прибытии 4 кавполка, Джунаид-хан 28 января 1924 года стал отходить в пес­ки Кара-Кумов.

По пути к Хиве 29 января головной отряд полка у кишлака Питняк натолкнулся на засаду басмачей, ко­торой командовал «местный святой» Агажан-Ишав. Ожесточенная схватка переросла в упорный ночной бой. К утру противник был уничтожен, а наполовину выгоревший Питняк занят актюбинцами. Бандитам

не по­могла «святость» их главаря.

2 февраля при подходе к Хазараспу разъезд полка увидел развевающееся Красное Знамя над хлопкоочис­тительным заводом. Слышалась сильная ружейно-пулеметная перестрелка. Командир разъезда отправил донесение командиру полка. Вскоре полк примчался к месту боя, обрушился на банду, осаждавшую завод, уничтожил ее в короткой схватке.

После боя выяснилось: на заводе оборонялся отряд Туртукульских рабочих-добровольцев, три дня выдержав­ших атаки басмачей. В этом бою тяжело был ранен ко­мандир полка Б.Я. Лавиновский, полк принял И.И. Хо­рун. За два дня бойцы 4 кавполка освободили от басма­чей Ханпи, Янчи-Арык, Питняк, а 6 февраля полк вступил в Хиву, восторженно встреченный гарнизоном и населением города.

Вооруженная борьба с басмачами Джунаид-хана со­четалась с большой политической работой в войсках и среди населения с целью оторвать узбекских и турк­менских дехкан от басмаческих главарей. На митингах и собраниях в населенных пунктах глубоко разъясня­лась ленинская политика партии по национальному воп­росу, а также в отношении религии и обычаев народа.

Кроме массовых мероприятий командование и политаппарат полка подбирали агитаторов из местных бойцов, инструктировали их и рассылали в городские окраины Хивы, в соседние кишлаки, на базары, по месту работы на полях, предприятиях. Простые, заду­шевные беседы с земляками на их родном языке, до­ходили теплом ленинской правды, открывали глаза заблудившимся, разубеждали обманутых, поднимали дух растерявшимся и запуганным, разоблачали прово­каторов и агентов, баев и мулл.

Такую же работу проводили и местные партийные и государственные органы, постепенно очищающиеся от буржуазно-националистических элементов «младо-хивинцев». Несправедливый налог был отменен, на­циональные нравы и обычаи ограждены от издевательства и поругания, принимались меры к полной изоля­ции

басмачества. Видя, что население их больше не поддерживает, первыми сложили оружие узбекские басмачи. Джунаид-хан со своими бандитами ушел в глубь Кара-Кумов, к колодцу Балыклы.

Но на этот раз спокойно зализывать раны ему не удалось. 26 февраля 1924 года 4 кавполк выступает из Хивы в 1000-километровый поход по пескам Кара-Ку­мов для уничтожения банд Джунаид-хана. Вместе с полком выступила местная дружина в 350 сабель.

Неприветливо встретила воинов великая безжизнен­ная пустыня. 20-градусным морозом и снежной мете­лью обрушилась она на бойцов. Отстал от впереди ехавшего, и уже его не видно. А вьюга бушует и заби­рается мороз за рваные шинели. Лезет за ворот и хле­щет в лицо мелкая ледяная дробь. А кругом мертвая пустыня и никаких признаков жизни.

Пройдя 60 км, полк 27 февраля встретил в районе колодцев Балыклы дозорных Джунаид-хана, а к вече­ру подошел к главной оборонительной позиции басма­чей, расположенной по песчаным барханам. Полк раз­делился на две колонны. Справа выдвигались в обход 2 и 3 эскадроны и 160 дружинников к колодцу Балык­лы для атаки с востока, слева 1 эскадрон и 190 дру­жинников заходили в тыл с целью отрезать противни­ку путь отхода на юг.

Обеим колоннам пришлось принять бой сразу же после выступления. Мелкие группы басмачей пыта­лись преградить коннице путь к наступлению. Джу­наид-хан бросил против правого фланга до пятисот бас­мачей во главе со своим сыном Ишик-ханом. Встре­ченные пулеметным огнем, басмачи повернули назад. Полк в пешем строю атаковал первую линию обороны и вынудил басмачей отойти. Эскадрон и дружинники идут все вперед и вперед. Вот уже вторая линия оборо­ны противника. На 8-километровом фронте развернул­ся бой. Ни холод, ни пурга - ничто не может помешать советским воинам выполнить приказ. Они все ближе и ближе продвигаются к колодцам Балыклы.

Оглянулись кругом бойцы. Все кажется спокойным. Снова безмолвие, снова только пустыня — суровая, ко­варная. Но что же там за барханами? Да это же зарос­ли саксаула! Но за ними и между ними черные бараш­ковые папахи, много папах! Команда пулеметчикам: «Огонь!» И под прикрытием пулеметного огня 2 и 3 эскадроны вновь спешились, идут в наступление. Гра­наты и шашки в руках, винтовки наготове...

В это время 1 эскадрон Лухотина обошел правый фланг басмачей и обрушился на них в конной атаке. Победа?.. Нет, это не победа. Кони, увязая в песке, быстро устали. Бойцам пришлось спешиться и отра­жать перешедших в контратаку басмачей пулеметным и ружейным огнем. Исход боя решили бойцы 3 эскад­рона Семена Швецова. Они подползли к позициям про­тивника и, с криком «Ура», бросились в атаку. Не выдержали, басмачи, дрогнули и откатились на третью линию обороны, растянувшейся по фронту почти на 10 километров.

Эти басмачи выбрали удачно: заросли саксаула и бар­ханы надежно скрывали их. Наступать с фронта оказа­лось почти 'невозможно. Нужен маневр. Выбиваясь из сил до изнеможения, 2 и 3 эскадроны Степанова и Шве­цова по сыпучим пескам вышли во фланг. Но крупные силы басмачей контратаковали в конном строю эскад­роны и вынудили занять оборону. Бой затянулся. Над пустыней сгустилась тьма. В это время старшина Лабу-тип по приказу командира полка подает к эскадронам отдохнувших и накормленных лошадей. Кавалеристы предпринимают неожиданную конную атаку на басма­чей, приготовившихся к ночевке на занятом рубеже.

Вырвался вперед комэск Степанов, не отстают от него политрук Суриков, комвзвода Чубарев, помкомвзвода Полишук. За командирами бойцы. Вот рванулся вперед Игнатенко. Над головой просвистела пуля. Но он улыбнулся рядом скачущему Алтынову, кричит: «Не задела умница, а говорят пуля-дура!». Нет, это не по­казная лихость. Это привычка к постоянной опасности и риску. Так было вчера, так будет завтра.

Боец Насулич догоняет друзей, за ним подравня­лись все остальные и вместе с боевыми командирами с решительным «Ура» идут в стремительную атаку. Видя, что положение принимает серьезный оборот, Джунаид-хан становится во главе 400 всадников, атакует во фланге 3 эскадрон Швецова и расчленяет его. Но в ответ на это примерно взвод утомленных, израненных бойцов раздвоенного эскадрона перешел к обороне и открыл губительный огонь из пулеметов и винтовок в упор. В это время эскадроны Степанова и Лухотина с конвой группой дружинников атакуют врага с тыла. Общий организованный натиск, и басмачи попятились, потом побежали к своим коням, находящимся за бли­жайшим барханом. После 8 часов боя колодцы Балыклы взяты. В захваченном лагере много продуктов, фу­раж - все это кстати, все это сейчас необходимо как никогда. Бойцы располагаются в захваченных утеп­ленных палатках басмачей, утомленные боем валятся в боевом снаряжении и немедленно засыпают. На сле­дующий день боевой марш в песках пустыни продол­жался. Преследуя басмачей, полк все глубже и дальше уходил в необозримую пустыню Кара-Кумов. Много больших и малых стычек выдержал он с врагом. Но побеждало мужество, героизм. Любовь и преданность к Родине, к своим командирам - вот стимул стойкос­ти, решительности бойцов.¹

Рядовые Останенко и Храмцов на руках вынесли из-под огня раненого командира Жерденко. Выбива­ясь из сил, бережно несли они его, пока не подошел транспорт.

При подходе к колодцу Чарышлы 2 марта авангар­дный эскадрон был окружен басмачами. Политрук Бойчук, рискуя своей жизнью, прорывается сквозь густые цепи бандитов. Десятки разъяренных басмачей броси­лись ему вслед. Но вынес его боевой друг, преданный друг - боевой конь. Сколько ласковых, дружеских слов в боях было сказано боевому коню. Воистину он заслу­жил,чтобы в честь его ставили

¹ Краснознаменный Туркестанский. Воениздат. М., 1976, с. 114-115

памятники, поклоня­лись ему!

Не ввязываясь в бой с подходящим на рысях пол­ком, враг прекращает атаки окруженных и поспешно отходит.

Снова идут вперед бойцы, а впереди нет конца -бескрайняя, безжизненная, однообразная до утомлен­ности, суровая зимняя пустыня. У колодца Чарышлы полк останавливается на дневку. Уставшие бойцы, со­греваясь под боками своих коней, лежали на холодном покрытом попонами песке. То были страшные дни не­человеческих испытаний и лишений. У многих бой­цов начались кровяные поносы, с каждым днем добав­лялись к раненым больные. До ближайшего населен­ного пункта Куля-Ургенич 250 километров. Голодали люди, голодали кони. Казалось, смерть витает над по­бедоносным полком. А тут еще непогода. К вечеру под­нялась буря. Дико завыл ветер, пронизывая бойцов сво­им ледяным дыханием.

Так прошел день, так прошла ночь. К утру буря стихла, стало немного легче. Но транспорт с продо­вольствием, с подменной одеждой и палатками не по­дошел. Начальник Хорезмской группы не справился с материальным обеспечением полка, выполняющего невероятно тяжелую ответственную боевую операцию.

На 4-ю голодную ночь к колодцу Идэхоуз прибыл небольшой транспорт. Бойцы получили некоторый за­пас продовольствия, нашли много пресной воды в дож­девых ямах и, немного отдохнув, совсем воспрянули духом. Но что делать? Основной транспорт еще не по­дошел. Решили идти вперед. Бойцы решительно зая­вили: «Мы уже свыклись с пустыней, нам не к лицу возвращаться, не добив Джунаид-хана». «Молодцы то­варищи! Дорогие мои боевые друзья...», - с глубокой сердечностью сказал перед строем немногословный командир полка И.И. Хорун, и полк пошел дальше.

С гордостью узнавали о боевых действиях старей­шего полка Советской Армии его побратимы по 2 отд кавбригаде бенгалинцы и балашовцы, которые в это время

вели бои по очищению Туркестанской земли от басмаческих банд в других районах. С неописуемым восторгом и восхищением следили трудящиеся Хорез­мской республики за подвигами героического Красно­знаменного Актюбинского полка, громившего ненави­стного Джунаид-хана в чрезвычайно тяжелых услови­ях мертвой пустыни Кара-Кум.

А вот так, в холодных песках пустыни почувствова­ли актюбинцы тепло братских сердец рабочих и крес­тьян Хорезмской республики. Ранним погожим утром над растянувшимися колоннами эскадронов и дружин­ников показался самолет Ю-13. Сюда в пустыню, к месту великого подвига 4 Актюбинского Краснозна­менного кавполка доставил он им заслуженную награ­ду - второе Почетное Революционное Красное Знамя -Знамя ВЦИК Хорезмской республики и боевые награ­ды отличившимся бойцам и командирам. Вскоре подо­шел и транспорт со всем необходимым. Казалось, счас­тье прет прямо через край!

Суровые сдержанные люди тепло пожали друг дру­гу огрубевшие руки, взволнованно радовались такому вниманию Родины к ним. Заменена разбитая обувь, сняты изорванные шинели, стройно подтянутые эскад­роны выглядят в боевом строю так свежо и лихо, как будто не было за их плечами тяжелых боев в пустыне, словно не было крови, потерь друзей по оружию, ли­шений и нечеловеческих испытаний на прочность.

2 апреля 1924 года полк продолжает преследовать басмачей вдоль железной дороги в направлении Кизил-Арвата. Сдавший в транспорт больных и раненых, на хорошо накормленных и отдохнувших лошадях, полк в этот солнечный день быстро продвигался по пусты­не, отступающие группы басмачей еле поспевали отхо­дить. В стычке с одной из таких групп был взят пленный, который рассказал, что Джуиаид-хан всего лишь со 150 басмачами расположился у колодца Як-Яйла.

Много лет считал себя Джунаид-хан недосягаемым в песках пустыни. А теперь Красная Армия вконец измотала его неотступными преследованиями.

Морально подавленный и потерявший в боях с актюбинцами по­чти весь город, он избегал встреч даже с красноармей­ским взводом. При виде передового эскадрона полка у колодца Як-Яйла басмачи растерянно заметались. Пре­следуя их, эскадрон уничтожил более 30 басмачей и взял два пулемета. Подошедший полк захватил весь транспорт Джунаид-хана на 80 груженых верблюдах, а также огромное стадо баранов. С жалкими остатками Джунаид-хан бежал за границу. За 46 суток актюбин­цы преодолели с боями свыше тысячи километров не­приступной и мертвой пустыни. И разгромили банды Джунаид-хана.

С чувством облегчения и неописуемой радости смот­рели бойцы на живую растительность, слушали речь мирных жителей, паровозные гудки со станции Ки-зил-Арват.

А когда вдали сверкнули электрические огни не­большого городка, вдруг каждому стало понятно: все лишения и невзгоды уже позади и над колоннами эс­кадронов стихийно взметнулась ввысь боевая, веселая, задорная кавалерийская песня. Да, с нею влилась но­вая сила в истощенных людей и с нею они заявляют о выросшей и окрепшей в боях и походах суровой и му­жественной, требовательной и строгой солдатской дружбе.

За этот героический поход по пескам Кара-Кумов и разгром Джунаид-хана ВЦИК Союза ССР наградил 4 Актюбинский дважды Краснознаменный кавалерийс­кий полк третьим Почетным Революционным Крас­ным Знаменем, а 26 бойцов, командиров и политработ­ников были награждены орденом Красного Знамени.

Переброшенный в конце мая 1924 года из Кизыл-Арвата в Ашхабад, полк принимает участие в разгроме свирепствовавших еще там басмаческих банд. Не си­делось за границей и Джунаид-хану. Вскоре разведка установила, что он перешел границу и сосредоточился у одного из колодцев. Правда, на этот раз Джунаид-хан заявляет правительству Туркменской республики о своем желании сдаться,

но просит разрешить вре­менно для самозащиты оставить оружие и проживать в песках пустыни, пока он «привыкнет» к повой влас­ти. Оба эти условия правительство приняло, и таким образом Джунаид-хан официально стал «мирным».

В течение всего лета 1924 года политработники ча­стей бригады помогали укреплять местные органы вла­сти, очищая их от пробравшихся туда буржуазных на­ционалистов, чья антисоветская деятельность, сговор с империалистами и Джунаид-ханом сразу же стали оче­видными, как только основные силы вооруженного вра­га были разгромлены. Некоторые из них продолжали оставаться в Ревкомах, особенно те, кто открыто не присоединился к Джунаид-хану из-за своих личных распрей с ним. К таким относились как к героям и им доверяли. Национальные противоречия этими полуле­гальными врагами не разрешались в духе ленинской национальной политики, а сознательно глушились, скрыто возбуждая недовольство народа.

В обманчивой обстановке внешнего благополучия и спокойствия летом 1924 года в Хорезмской республи­ке трудно было разобраться. Даже комиссар бригады П. В. Серденко после разгрома Джунаид-хана не счи­тал, что возможна какая-либо опасность от местных басмачей. Такого же мнения придерживался началь­ник штаба Л. В. Хилинский. Однако командующий Туркестанским фронтом М.К. Левандовский продол­жал считать обстановку в Хорезмской республике на­пряженной.

В июле 1924 года командиром бригады он назнача­ет Я.А. Мелкумова, бывшего командира бригады пер­вой Туркестанской кавалерийской дивизии, прибыв­шего с академических курсов.

На основании приказа РВС СССР № 1049 2 кавбригада переименовывается в 8-ю отд. Туркестанскую кавбригаду, а 4 Актюбинский, 5 Бенгалияский и 6 Бала-шовский соответственно в 82, 83 и 84 кавалерийские полки и несут боевую службу: 82 кавполк - в Мерве, 83 кавполк - в Самарканде, а штаб бригады - в Хиве, в бывшем ханском дворце Нурлабай. Командир бригады Я.А. Мелкумов,

хорошо знающий узбекский язык, а также имеющий громадный боевой опыт в борьбе с Де­никиным и басмачеством, принимает энергичные меры по поддержанию боевой готовности частей бригады.

Он устанавливает личный контакт с племенными вождями. На месте через бедных дехкан изучает об­становку и убеждается, что племенные вожди всячес­ки стремятся оградить рядовых туркмен от влияния Советской власти, затормозить осуществление намечен­ных партией социалистических преобразований.

Комбриг Я.А. Мелкумов, комиссар бригады Н.В. Сер­денко и начальник особого отдела В.Н. Четвериков были избраны в Хивинский обком партии. Они поставили вопрос об изменении существующего порядка контрак­тации хлопка, предложили заключить договоры с каж­дым дехканским хозяйством отдельно и расплачиваться с ними на месте. Ими была проделана большая работа по разоблачению вредительской линии Председателя Совета Назирова Турсуна Ходжаева, по оздоровлению местных органов власти и очищению их от «младохивинцев» и реакционных племенных вождей.

Чтобы на конкретном примере показать дехканам, как надо бороться с феодальной отсталостью, политот­дел взял шефство над аулом Ходин-Кумед, населен­ным бедняками из различных племен. Коммунисты бригады организовали там аульный совет, партийную ячейку, направили все силы жителей аула на подъем хозяйства.

Красноармейцы помогали своим подшефным во вре­мя полевых работ, очищали арыки, учили общаться с плугом, который постепенно вытеснил кетмень. Ауль­ный совет ведал заключением договоров с Центросою­зом и следил, чтобы каждый дехканин получал за свою продукцию все что ему положено. В результате такой проделанной работы только за хлопок урожая 1924 года жители аула получили денег больше, чем за несколько лет вместе взятых до этого. Со всей Ташазуской облас­ти съезжались дехкане учиться управлению своим хозяйством. Это крайне беспокоило племенных вождей. Затоптать росток нового - вот что стало первой

целью баев и мулл.

Вскоре возле аула стали появляться банды Таганкура. В ауле был создан местный отряд самообороны. Бойцов отряда обучали опытные командиры, которые постоянно жили в ауле. Вокруг аула отрыли окопы. Каждому отделению отряда отвели участок обороны. Первый же ночной налет Таганкура окончился для бас­мачей конфузом. Прибывшему на помощь эскадрону из Ташауза нечего было делать: связанные басмачи лежали перед зданием Совета. В результате проводи­мой работы политотделом и штабом бригады укрепи­лось доверие дехкан к Советской власти, росла изоля­ция басмачества, разоблачалось двурушничество скры­тых врагов народа, возрастало участие трудящихся в отражении бандитских налетов.

Не менее важную работу вели коммунисты и ко­мандование частей. Начальник штаба 83 кавполка С.Н. Севрюгов хорошо в ходе боев изучил врага и его язык. Он лично объездил десятки кишлаков для изу­чения положения. Он установил, что племенная вер­хушка имела хорошо вооруженные отряды. Опираясь на эту силу, вожди держали дехкан в страхе, чинили над ними суд и расправу вопреки советским законам. Дехкане-туркмены смотрели на них как на представи­телей Советской власти. Зрело недовольство, а значит, оно зрело против Советов.

Когда в сентябре 1924 года из-за границы вернулся Джунаид-хан, племенные вожди начали свои массо­вые расправы над населением, сваливая все на Джунаид-хана, который в действительности в этот период никакой активности не проявлял. Когда на озере Кара-Терем были убиты 22 комсомольца, в убийстве уча­ствовала банда Дурды-Клича при содействии Япиш-Кельды, бывшего командира добровольческого отряда милиции. Севрюгов установил такие опасные очаги, в которых группировались силы племенных вождей, под­готавливающих контрреволюционное выступление.

Сложная военно-политическая обстановка требова­ла слаженности и оперативности штаба бригады, кото­рый вместо Хилинского возглавил начальник опера­тивного отдела А.В. Васильев, хорошо проявивший себя еще в боях с Колчаком. Он продолжительное время работал и начальником разведки бригады.

Чем прочней становилась Советская власть в Турке­стане, тем более беспокойно и озлобленно вели себя враги. Но по мере сближения и доверия народов друг к другу - терялась почва, на которой держалась фео­дально-байская власть. Ленинская национальная по­литика наносила ошеломляющие удары контрреволю­ционным силам Хорезма.

В сентябре 1924 года решением Советского прави­тельства Узбекистан и Туркестан были преобразованы в самостоятельные Советские Социалистические рес­публики. С 22 ноября Хорезмская республика переста­ла существовать: ее Туркменская область вошла в со­став Туркменской ССР, а Хивинская область, населен­ная в большинстве узбеками, передана Узбекской ССР.

Выжидавший в пустыне Кара-Кум нового обостре­ния противоречий туркменов и узбеков, Джунаид-хан понял, что ему не дождаться этого момента, прислал на Первый Курултай Туркменской ССР своего духов­ника Ахди-Ишана, который от его имени смиренно просил разрешения на поселение в песках Кара-Кум и заверял, что люди Джунаид-хана будут жить мирно.

В начале апреля 1925 года начали грабить кишла­ки и угонять скот в районе Питняка банды Меред-Деа и Овес-Кули. Не поделив между собой добычу, они пе­редрались, Овес-Кули засел в крепости Казаиджик-Кали, а Меред-Деа после неудачных попыток осады послал за помощью в Тахту, где стоял 2-й эскадрон 83 кавполка. Командир эскадрона решил помочь одной банде уничтожить другую.

Его конные разъезды под командованием Мелоглазова и Калошина атаковали крепость, но овладеть ею не могли. Приступив к осаде, они один участок отвели группе басмачей Меред-Деа. Обеспокоенный, что бандитам могут помочь другие

отряды басмачей, командир 83 кавполка Петр Иванович Ежов со 2-м эскадроном и полковой школой прибыли к крепости. Ворвавшись на рассвете в нее, они там никого не нашли. Расследование показало: Меред-Деа выпустил на своем участке Овес-Кули, притом выпустил по приказу начальника отряда добровольческой милиции. За пре­дательство Меред-Деа был по приговору суда расстрелян, а отрицающий свою вину Гулям-Али-хан взят под наблюдение.

Разбой в Тахтинском районе продолжал усиливать­ся и не без помощи и руководства Гулям-Али-хана.

10 мая 1925 года у колодца Палчиклы басмачи ог­рабили большой тикинский караван. Ограбили кара­ван банды Таганкура и его брата. И опять это было дело рук Гулям-Али-хана.

Командир бригады Я.А. Мелкумов 19 мая решил окружить и уничтожить банду в кишлаке Беш-Кир силами 83 кавполка. Полковая школа и саперный эс­кадрон под командованием командира полка П.И. Ежо­ва, а также эскадрон М.С. Зорникова с двумя горными пушками вышли из Ильялы на Беш-Кыр и к часу ночи 20 мая заняли исходное положение в одном километре от аула. Одновременно из Ташауза выступила колонна 3 эскадрона В.И. Дьяконова и пулеметного эскадрона A.M. Куца во главе с комбригом Мелкумовым. Провод­ником был туркмен Капа-Бахши.

Из Тахты также выступил в поход 2 эскадрон И.Г. Лапкина с горным артиллерийским взводом. Воз­главил колонну командир полка В.А. Гришклялис. Полк должен был обложить крепость плотным кольцом.

Группа М.С. Зорникова первой подошла к аулу и, поднявшись на высокий бархан, оказалась у крайней кибитки. Оттуда открыли огонь. Элемент внезапности потерян, и все же Зорников решил атаковать.

Он в конном строю ворвался в аул. Но в связи с тем, что аул был слишком растянут, а другие подразделе­ния еще не подошли, Таганкуру с 10 всадниками уда­лось вырваться и скрыться.

А утром Гулям-Али-хан вместо ожидаемого нападе­ния на полк явился к командиру полка с приглашени­ем в крепость Мея-Батан на обед и для поздравления с победой над Таганкуром. С группой командиров и бойцов и уполномоченным ЦК ВКП(б) Городецким комбриг Мелкумов поехал в крепость. Там по прика­зу комбрига все захваченное при ограблении тикинского каравана было возвращено Гулям-Али-ханом, а прибыв­ший по его вызову Таганкур, непосредственно грабив­ший караван, был арестован и обезоружен С.Н. Севрюговым. Позже приехавший в Ашхабад для объяснений о своем двурушническом поведении Гулям-Али-хан был убит родственниками тех, кого по его приказам убива­ли и грабили бандиты.

Но несмотря на растущую сознательность, полити­ческую активность трудящихся и потерю влияния в народе феодально-байской верхушке, положение в рай­оне Хорезма и Хивы продолжало оставаться напряжен­ным. Не лишенные власти и не разоблаченные до кон­ца племенные туркменские вожди все еще не оставля­ли надежд восстановить прошлое.

Для выяснения обстановки и принятия мер в конце мая 1925 года в Хорезм приехал секретарь Среднеази­атского ЦК ВКП(б) И.А. Зеленский, председатель СНК Туркменской АССР К.А. Атабаев и командующий Тур­кестанским фронтом М.К. Левандовский. Они объеха­ли область, провели ряд митингов и собраний в кишла­ках. К ним приходили делегации от трудовых дехкан с просьбой вооружить их для борьбы с бандитами, с жало­бами на некоторых председателей Ревкомов из глава­рей бандитских шаек, таких как Якши-Кельды-хан.

В Куня-Ургенче делегация дехкан сообщила комб­ригу Мелкумову, что Дурды-Клыч, правая рука Якши-Кельды, убивший комсомольцев-туркмен, находится с бандой у озера Ходжа-Кара-Су. Дехкане требовали наказать главаря банды. Помощник командира полка С.П. Дмитриев, во главе эскадрона, сопровождавшего делегацию, повел бойцов к озеру, как только забрезжил рассвет. Эскадрон незаметно подошел к озеру по сухому старому руслу Аму-Дарьи. Дозор

басмачей заметил эскадрон в тот момент, когда он начал разворачиваться к конной атаке. Рискуя поломать ноги лошадям в че­репашьих норах, эскадрон галопом выскочил на гре­бень высоты и увидел метавшихся в панике бандитов.

Командир эскадрона М.С. Зорников, награжденный двумя орденами Красного Знамени, бросился в атаку, увлекая,за собой бойцов. Командир взвода Горбенко спешил взвод и решил отрезать огнем отход бандитов, но все-таки части басмачей удалось отойти. Лошади слишком устали, преследования не последовало. В плен был захвачен брат главаря банды Дурды Клыча и мно­го басмачей. Ходжа-Кара-Су ушел за границу.

Разобравшись с обстановкой на месте, руководите­ли республики согласились на более решительные меры в борьбе против банд туркменских племенных вождей, подвизавшихся зачастую в качестве руководителей ме­стной власти или их друзей. Командующий Туркес­танским фронтом Левандовский дал приказ команди­ру бригады Мелкумову на ликвидацию басмачей в Хо­резмской области, но порекомендовал вначале собрать всех вождей и предложить им разоружить свои банды и распустить их.