Вылез из-под одеяла. Часы показывали половину две-

Надцатого. Принял душ, оделся (на этот раз —вполне

По сезону), засунул стеклянный шар с букетом в рюкзак

И вышел на запруженную автомобилями шумную улицу,

Подставив недосохшие длинные волосы порывам апрель-

Ского ветра.

Наскоро позавтракав в ближайшем баре —два круас-

сана и большая чашка кофе с молоком, grand cr`eme, —Арно

Нырнул в метро и направился на кладбище Пер-Лашез.

Стерегущие семейный пантеон каменные ангелы ожидали,

Скрестив руки на груди. Арно не без труда отомкнул за-

Мок и развел тяжелые железные двери. Чувствовался за-

Пах вялых хризантем —внутри все было усыпано венками

И букетами, уставлено цветочными вазонами.

Притулившийся у стены молитвенный стул всегда

вызывал у Анри отвращение: деревянный остов заплес-

Невел от влаги, проникавшей сквозь оконные решетки,

Некогда алая тряпичная обивка обветшала, выцвела, из-

Под заржавленных гвоздей выбивался конский волос. Кто

и когда пользовался им в последний раз? Арно был уве-

Рен —со времен Первой мировой никто из родственни-

Ков не посещал склеп, чтобы произнести в честь усопших

Pater noster. Не их семейный стиль. И не его стиль. Ско-

рее прочь! Cморщившись от отвращения, он отнес стул

К ближайшему мусорному контейнеру.

—Что, недовольны? —обратился он к ангелам, вер-

Нувшись в склеп.

Ангелы молчали.

Луч полдневного солнца, пробившись через прорехи

В облаках, просочился вглубь склепа, выхватив из полуть-

Мы мраморную доску со столбцом имен, фамилий и дат.

Нижние, самые яркие —позолота еще не успела потуск-

Неть —его родители и тетушка Ирэн.

—Думаете, последнее слово будет за вами? —про-

должил разговор с ангелами Арно. —Не дождетесь!

Меня вам не видать! Мой прах будет рассеян над солнеч-

ным Карибским морем!

Ir`ene Lafore^t i

Клодин Бомон

Париж, фиалки и любовь...