Своеобразие и эволюция картины мира в лирике С. Есенина

Говоря о своем происхождении, Есенин (1895-1925) подчеркивал, что он, как и Клюев происходит не из рядового крестьянства, а из его «верхнего, умудренного книжностью слоя». Это оказало влияние на создание образа крестьянской Руси в ранней поэзии Е. Крестьянская Русь так же, как и у Клюева, предстает воплощенным земным раем. Позднее в трактате «Ключи Марии» (1918) Е. объяснял своеобразие своего поэтического космоса опорой на космогонический миф о происхождении мира как следствия союза земли и неба. Он открывается рассуждениями о народном орнаменте, который отражает жизнь народа в образах- символах. Именно здесь истоки подлинной поэтичности. Первый сборник назывался «Радуница» (1916). Радоница («блестящая», «просветленная») – день поминовения усопших, одновременно и радостный, и 95 трагический, когда печаль по усопшим сочетается с радостью общения с ними. Такова и тональность стихотворений. Природа предстает храмом. Сама жизнь природы воспринимается как божественная литургия. И в то же время этот мир увиден глазами крестьянина, поэтому с христианской образностью соединяются образы из сферы крестьянской жизни. Природное, крестьянское и христианское объединяются у Есенина в образе Руси, центром которой становится крестьянская изба. Многие христианские образы носят апокрифический характер. Христос предстает лишенным божественного ореола, духовно совершенным человеком, сила которого лишь в ощущении родства людских душ. Это братство и становится основной идеей ранней поэзии Е. Выражению этой идеи подчинены основные особенности есенинской поэтики. Главная – метафоричность. Большинство ранних стих-ний составляют метафорические ряды. Метафора и позволяет передать связь земного и небесного («О красном вечере…», «Край любимый…», «Гой ты, Русь…»). Все это определило и восприятие революции. В «маленьких» поэмах, из которых можно составить цикл (11): «Товарищ», «Певущий зов», «Отчарь», «Октоих», «Пришествие» (1917), «Иорданская голубица», «Инония», «Сельский часослов», «Небесный барабанщик», «Пантократор». В них о победе революции говорится как о чуде, даруемом свыше. Это поэмы-утопии, неоевангельский миф о революции, которая мыслится как упрочение основ земного рая. Отсюда библейские образы. Лирический герой объявляет себя пророком нового «коровьего» бога, отрекаясь от жестокого божества. Образ нового мира наделен чертами изобилия и духовной мощи. Его населяют сверхлюди, способные плугом распахать ночь, мыть свои руки и волосы «из лоханки второй луны». Все поэмы объединены лейтмотивными образами звезды, птицы, яйца, зерна, слова. Это то изначальное, что является основой всего сущего. 96 Однако скоро приходит разочарование. Этот период связан с увлечением имажинизмом. В 1919 году вместе с Р.Ивневым и А.Мариенгофом Е. основывает имажинизм. Концепция имажинизма предполагала выведение на первый план образа в его самодовлеющей значимости. Пример – «Кобыльи корабли» (1919). Так же, как и Клюев, Е. остро ощущает нарастающую угрозу разрушения гармонии. Появляются мотивы увядания жизни «Мир таинственный, мир мой древний… (1921), «Я последний поэт деревни…» (1920). Возникает конфликт живого и железного («Сорокоуст» (1920)). Меняется и облик лирического героя. В ранних стихах лирическое «я» растворено в мире. Часто герой-созерцатель, светлый инок, ласковый послушник. Здесь - лирический герой приобретает черты бродяги, озорника. Поиски живого начала побуждают Е. к поездке по России (Север, Туркестан, Киргизия, Кавказ, Украина, Крым). Путешествие по пугачевским местам стало толчком к написанию поэмы «Пугачев» (1921). Пугачевщина трактуется двойственно: и как живое стихийное начало, и как разрушающая все живое сила. В поэме отсутствует внешнее действие. Действие движет рок, носителем которого становится природное начало. Трагедия Пугачева в непонимании того, к чему ведет насилие над жизнью. В 1922-23 гг. написана поэма «Страна негодяев». Ее главный герой – Номах (Махно) – своеобразный аналог Пугачева. С 1922 по 1923 год Е. совершает поездку за границу. Это период тяжелый и кризисный для поэта. В это время создается цикл стихов «Москва кабацкая» (1922), в который вошли стихи 1921-22 годов. Лирический герой этих стихотворений - озорник, хулиган, но его озорство – следствие трагического осознания собственной бесприютности, утраты того разрушающегося мира-дома, образ которого создается в ранних стихах. Город ассоциируется с кабаком. Происходит изменение характера образности: утрачиваются четкие очертания, яркие краски. 97 В стихах звучит мотив невозможности возвращения к прежней гармонии. Но стихи этих лет выражали не только горечь потерь. Именно осознание трагических противоречий в мире стимулировало развитие в творчестве поэта таких значимых тем, как темы любви и поэтического творчества. Любовь к женщине в раннем творчестве Е. не вычленяется из чувства любви к миру, ко всему живому. Возможно, этим объясняется тот пантеистический эротизм, которым проникнуты многие стихотворения поэта. За границей был издан цикл «Стихи скандалиста» (1923). В них звучит тема любви как темной чувственной страсти, любви-заразы, любви-чумы. По-иному звучит эта тема в цикле «Любовь хулигана», своеобразном лирическом романе. В этих стихах возникает опоэтизированный образ возлюбленной, в котором подчеркнуто природное начало: глаз «злато-карий омут», волосы «цветом в осень». В стих-ниях этого периода возникают философские размышления о месте человека в мире, о смерти. В ранних стих. она трактуется как уход в «иную» землю, а не в небесные пределы, это некое растворение в мировой гармонии. Теперь же возникают драматические ноты прощания с миром, с молодостью, увядания: «Не жалею, не зову, не плачу…» (1922), «Мы теперь уходим понемногу…» (1924), «Отговорила роща золотая…» (1924). Ярко выраженный параллелизм эмоциональных состояний человека и природных образов выражает, однако, идею нетленности всего живого, подлинного, настоящего. Тема России по-прежнему остается главной в творчестве поэта. По возвращении из-за границы поэт отчетливо увидел изменения в облике родного края. В стих-нии «Возвращение на родину» (1924) акцентируется ощущение чуждости того, что видит лирический герой. Но особенную боль лирического героя вызывает то, что он и те, которые представляют нынешнюю крестьянскую Россию, говорят на разных языках. 98 В поисках устойчивого начала в окружающем мире Е. вновь обращает свой взгляд к Востоку и Азии. Тема Востока и Азии является сквозной у Е. Еще в период увлечения скифством Е. под влиянием Клюева воспринимает концепцию евразийства, которая объясняет особый путь России, исходя из соединения в национальном характере двух начал. В трактате «Ключи Марии» Е. связывает свои поэтические воззрения с восточными началами русской культуры. Эта тема ощущается и в поэме «Пугачев», где заглавный герой называет Россию «березовой Монголией». По-новому поворачивается эта тема в цикле «Москва кабацкая». Здесь в воспоминаниях лирического героя о гармоничном мире деревни более отчетливо акцентируется его восточная сущность. В 1924 году Е. вновь устремляется на Восток. Его мечтой было попасть в Персию. Но он побывал только на Кавказе (Тифлисе, Батуми) и в Баку. Не только реальные впечатления, но и персидская лирика X-XV вв., и Коран, и арабские сказки стали источником образа Востока, созданного поэтом в цикле «Персидские мотивы» (1924). В нем нет прямой стилизации, хотя присутствуют отдельные мотивы и образы, характерные для древнеперс. лирики. Восточный колорит создается образной структурой, интонационными особенностями, обилием рефренов. Многие образы становятся лишь эмблемой Востока, но возникающие в стихах имена арабских поэтов Саади, Хайяма и Фирдоуси обозначают стремление лирического героя проникнуть в суть восточного мироощущения, особой восточной философии жизни, и в то же время соотнести себя как поэта с великими певцами древности. Отсюда постоянно повторяющийся мотив песни. Но, обретая здесь утраченное ощущение гармонии, герой все чаще обращается воспоминаниями к родным местам. Таким образом, лирический герой – это образ художника, поэта, который ищет гармонии в созерцании чудесного края, в чувстве любви. 99 Двойственность восприятия мира особенно отчетливо выразилась в двух последних поэмах Е. Поэма «Анна Снегина» (1925) связана с попыткой по-новому осознать то, что происходило в России. Произведение автобиографично. Поэт действительно посетил родные места. Прототипом героини стала молодая помещица А.Кашина, которой Е. был когда-то увлечен. Эпический сюжет поэмы отражает путь крестьянства в послереволюционную эпоху, его противоречивость. Реалистическая картина времени раскрывает неоднородность крестьянства: и «чумазый сброд», и стихийные бунтари, и подлинные труженики. Первая часть – своеобразная экспозиция, пролог. Возница рассказывает герою о войнах мужиков сел Радово и Криуши. Этот рассказ вызывает у героя мысли о 1-ой мировой войне и февральской революции, так прочерчивается мысль о братоубийственных войнах, которые приносит время перелома. Разворачивается история народной жизни. Лирическая тема связана с историей любви поэта. Ее развитие соотносится с эпической темой. Любовь, молодость, чистота, воплощенные в образе Анны Снегиной, девушки «в белой накидке», уходят, разрушаются временем и страшными обстоятельствами, но живет очищающая память. Эта идея утверждается на уровне кольцевой композиции поэмы. Иные размышления о жизни нашли отражение в поэме «Черный человек» (1925). Она была начата за границей, в 1925 году завершена и напечатана. С.Городецкий вспоминает об одном из чтений «Черного человека»: «Потом он, весь как-то исказившись, стал читать «Ч. Ч.». Сквозь мастерство чтения пробивалась какая-то внутренняя спазма. Докончить не мог – забыл. По его волнению я видел, что здесь опять что-то для него важное. Вызов отчаяния был в нем». Приход «черного человека» к лирическому герою можно истолковать двояко. Это и выражение душевного нездоровья, и символический образ больной 100 совести. Жизнь лирического героя в интерпретации черного человека бессмысленна, «прекраснейшие мысли и планы», присутствующие в его «книге жизни» не воплотились в реальность. Возвращение героя в действительность из мира кошмара не приносит облегчения, мир вокруг него мертв: снег – известка, деревья – всадники, крик ночной зловещей птицы. Новое явление черного человека связано с еще более болезненным осознанием того, что и как поэт он не сумел воплотиться до конца. Жест героя, разбивающего зеркало, символический. Это стремление уничтожить темного двойника, и попытка уйти от мук больной совести.

1. Картина мира в ранней лирике С. Есенина: взаимосвязь природы, человеческого и божественного; христианское и языческое; проблема гармонии («О красном вечере…», «Край любимый…», «Гой ты, Русь…», «Топи да болота…», «Сыплет черемуха…», «Песнь о собаке»).

О.Е. Воронова исследует духовный генезис творчества поэта в контексте специфики русской религиозности, художественную модель мира Есенина в свете православной храмовой культуры[19]. Она приходит к выводу, что в его творчестве «ключевую роль играют архетипы национального сознания, связанные с утопическими исканиями “сокровенного града”, “иного царства”, “земного рая” и ориентированные на скорейшее достижение идеала вселенской гармонии, духовного преображения мира и человека

Михаленко: диссертационной работе мы даем следующее определение: образ Небесного Града[28] – созданный в творчестве Есенина образ земного мира, отражающий мир небесный. Это сфера бытия, стремящаяся повторить высшую гармонию («Глаза, увидевшие землю, / В иную землю влюблены»[29]), раскрывая иконную и церковную, христианскую природу мира и человека.

В первом параграфе «Истоки христианских тем и мотивов в творчестве поэта» отмечаются те впечатления, которые сформировали христианский космос С.Есенина. Это, в первую очередь, семейный уклад – особая религиозность деда (Ф.А. Титова) и бабушек (Н.Е. Титовой и А.П. Есениной), матери (Т.Ф. Титовой). Впоследствии поэт вспоминал: «Часто собирались у нас дома слепцы, странствующие по селам, пели духовные стихи о прекрасном рае, о Лазаре, о Миколе и о Женихе, светлом госте из града неведомого» (VII (1); 14). Вместе с бабушкой Есенин совершал паломничества по монастырям, знакомился с частушками, сказаниями, легендами. В 1924 г. поэт писал: «Первые мои воспоминания относятся к тому времени, когда мне было три-четыре года. Помню: лес, большая канавистая дорога. Бабушка идет в Радовецкий монастырь, который от нас верстах в 40. Я, ухватившись за ее палку, еле волочу от усталости ноги, а бабушка все приговаривает: “Иди, ягодка, Бог счастье даст”» (VII (I); 14).

В доме деда, Ф.А. Титова, было много икон[35]. Иконописные образы, вошедшие в сознание поэта с детства и служившие знаками в освоении мира, сохранили эту функцию и в его поэзии, объясняя мир природы и человека.

Иванов-Разумник, сыгравший важную роль в формировании «скифства», в своей знаковой статье «Две России», говорил о пореволюционном разделении людей на тех, кто отрицает рождение нового мира, и тех, «кто не боятся душу погубить, чтобы спасти ее»

ЕСЕНИН:
Будущее искусство расцветет в своих возможностях достижений как некий вселенский вертоград, где люди блаженно и мудро будут хороводно отдыхать под тенистыми ветвями одного преогромнейшего древа, имя которому социализм, или рай, ибо рай в мужицком творчестве так и представлялся, где нет податей за пашни, где «избы новые, кипарисовым тесом крытые», где дряхлое время, бродя по лугам, сзывает к мировому столу все племена и народы и обносит их, подавая каждому золотой ковш, сыченою брагой.

Федосеева: В произведениях С. А. Есенина 1910-х гг., как и в творчестве его старших современников, осуществляется рецепция архетипических смыслов как в фоль- клорном (языческом), так и в христианском их варианте. Нельзя не согласиться с исследователями, которые обнаруживают в цикле «маленьких поэм», написан- ных С. А. Есениным в предреволюционные и революционные годы, единство евангельского сюжета: от предчувствия нового Христа в «Певущем зове» (1917), через «Пришествие» (1917) и «Преображение» (1918) — к благословению «но- вым Спасом» иной Руси в «маленькой поэме» «Инония» (1918). Лирический герой Есенина вместе со всей страной существует в реальном историческом пространстве и времени, и одновременно — в космическом и надмирном — духовном. Призывая обновление мира, он воссоздает картину одухотворения родной земли, переосмысляя библейский сюжет: «Светлый гость» благословляет

Ментальная направленность есенинского художественного мышления проявляется, например, в органической адаптации универсальных моделей мироздания к особенностям «русского духа и глаза». Среди них доминируют следующие:

– мир как дом («Полюбил я мир и вечность, // Как родительский очаг»; «На небесном синем блюде // Желтых туч медовый дым…»; «Рыжий месяц жеребенком // Запрягался в наши сани…» и т.п.);

– мир как храм («Вечер синею свечкой звезду // Над дорогой моей засветил…», «Галочья стая на крыше служит вечерню звезде…»; «У лесного аналоя воробей псалтырь читает…»; «А степь под пологом зеленым кадит черемуховый дым…» и т.п.);

– мир как древо («Шумит небесный кедр // Через туман и ров, // И на долины бед // Спадают шишки слов»; «На ветке облака, как слива, // Златится спелая звезда…» и т.п.).

Поиск национального идеала также осуществляется Есениным в устремленности к универсальным мифологемам «сокровенного града», «иного царства», «земного рая», к «правде сошьего креста» как единству православной веры и труда на земле.

Однако действительно уникальная суть есенинского феномена для массового сознания состоит в том, что самой своей личностью он явил народу архетип национального характера, воплотил «первообраз», «матрицу», «гипотезу» о русском человеке в живую человеческую личность.

Суимбетова: С.А. Есенин с самого начала творческого пути проявлял интерес к выявлению природы художественного образа. Насколько глубинным было понимание образности, показывают статьи «Быт и искусство» и «Ключи Марии». Они представляют собой важнейшие документы, позволяющие понять литературные взгляды Есенина. Главным в его эстетической программе стало не только объяснение природы образов, но и требование их системы: «…должны разбить образы на законы определений, подчеркнуть родоспособность их и поставить в хоровой чин, также как поставлены по блеску луна, солнце и земля» [2, IV; с. 192].

«Образность в поэзии (имеются в виду микрообразы, или тропы) не словесный орнамент или украшательский прием, а способ художественного мышления и познания мира»

«Ключи Марии» — собственная философия искусства Сергея Есенина, она также служит ключом к разгадке характера образности его поэзии.

С.А. Есенин, определяя истоки народного творчества, исследуя жизненный уклад крестьян, символические знаки крестьянского обихода, отношения человека к природе, пришел к выводу, что поэтический образ во многом определен бытом и жизнью: «разобрав весь, казалось бы, внешне непривлекательный обиход, мы наталкиваемся на весьма сложную и весьма глубокую орнаментичную эпопею с чудесным переплетением духа и знаков» [2, IV; с. 181]. Во всем устройстве жизни, в расположении предметов, в вышивках, песнях, сказках хранится стремление к вечности, познанию сущности мироздания. Есенин знал и чувствовал жизнь крестьянской России, но традиционный взгляд на него как на крестьянского поэта сужает идейные, эстетические и тематические границы его поэзии и снижает ту огромную роль, которую сыграло творчество С.А. Есенина в русской литературе.

Мир Сергея Есенина существует в первозданном значении этого слова, противостоящем обычному понятию «космос». В космосе человек и вселенная существуют отдельно. Мир – это единство человека и космоса. Поэт с детства проникся той народной космологией, которая приоткрыла нам свои тайны в «Ключах Марии».

«Человек есть ни больше, ни меньше, как чаша космических обособленностей»[5] и наступит время, возвещает поэт, когда «опрокинутость земли сольется в браке с опрокинутостью неба».[6]

Конек с крыши есенинской избы умчался в небо, разрастаясь до объема земли, а Млечный Путь стал «дугою» в его упряжи:

Пой, зови и требуй

Скрытые брега;

Не сорвется с неба

Звездная дуга!

Поэтическое слово таит в себе мироздание, предвещая космическое будущее Руси:

И чуется зверю

Под радугой слов:

Алмазные двери

И звездный покров.

(«Отчарь»)

ФЕДОТОВ: СЕЛЕЦ СТРАНЫ НЕЗДЕШНЕЙ, ПУТЕШЕСТВУЮЩИЙ С СОХОЙ. ЭСХАТОЛОГИЧЕСКИЕ МОТИВЫ НАРОДНОЙ ДУШИ. ПОЛНОЕ МИРО И ЖИЗНЕВОСПРИЯТИЕ, ЭДЕМСКАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА БРАТЬЕВ НАШИХ МЕНЬШИХ. ПРИРОДА САКРАЛИЗИРУЕТСЯ и ПРЕДСТАЕТ КАК БОГОПРИРОДА,

МОТИВ ОЖИВОТВОРЕНИЯ