Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Границы, климат и природные условия





I ГЛАВА

Скандинавия – это историко-культурный регион в северной части Европы, включающий в себя Скандинавский полуостров, полуостров Ютландия и множество прилегающих мелких островов. Традиционно к ней относят такие страны, как Швеция, Норвегия и Дания.

В сущности «скандинавскими» из них являются только две: Швеция, с островами Готланд и Эланд, и Норвегия, расположенная на Скандинавском полуострове. Однако, вследствие этнокультурного родства и общего исторического пути, к ним также относят полуостров Ютландия и Датские острова. Они играют роль своеобразного мостика между континентальными странами бывшей Франкской империи и своими северными соседями.

Границы рассматриваемых стран сильно отличались от сегодняшних:

– Норвегии принадлежала западная область современной Швеции – Емтланд. Также норвежские конунги имели претензии на западногетские земли, регулярно собирая с них дань;

– такие южные области Скандинавского полуострова, как Сконе, Блекинге и Халланд, в то время относились к Дании;

– контроль шведских конунгов над островом Готланд был довольно слабым.[1]

Иначе говоря, Норвегия и Дания в те времена были намного больше, а Швеция – меньше чем когда бы то ни было в своей истории.

Теперь обратимся непосредственно к географии и природным ресурсам. Протяжённость скандинавского полуострова – крупнейшего в Европе – составляет примерно 2000 километров. Большую его часть занимают протянувшиеся с юго-запада на северо-восток горные массивы. Они врезаются в берега Норвежского моря многочисленными фьордами – длинными, извилистыми, глубоко внедряющимися в сушу заливами.

Норвежцы эпохи викингов селились в центральных и южных частях страны – на узкой, несколько расширяющейся к юго-востоку полосе каменистой земли между морем и горами. Пахотные земли располагались, по большей части, вдоль фьордов и в долинах крупных рек, впадающих в них. Обширные площади плодородной земли встречались лишь на юге и юго-западе. Море и сейчас богато рыбой, а мягкий климат делает норвежские гавани открытыми для судоходства в течение всего года. В северной части страны и на предгорьях росли хвойные деревья, обеспечивая запасы древесины необходимые для кораблестроения. Перенаселение приморских районов и нехватка плодородных земель толкали норвежцев на поиск и колонизацию всё новых и новых земель. Поэтому, несмотря на беднейшие во всей Скандинавии природные ресурсы, норвежские мореходы считались лучшими во всей Европе.[2]

Швеция также не отличалась плодородностью – отступивший когда-то ледник оставил морены (вкрапления валунов в толщу земли) и частично содрал богатые гумусом верхние слои почвы. Страна была испещрена множеством мелких озёр и болот, а ближе к северу находились обширные хвойные леса. Климат меняется от умеренно-морского в Южной части страны до суровых зим с большим количеством снега и льда в Северной.[3]

Вектор влияния Швеции был направлен на Восток. Шведы господствовали в Балтийском море и держали под контролем торговые пути между Атлантикой и Восточной Европой. В это время был проложен так называемый "Путь из варяг в греки" – торговый маршрут в Византию. Он проходил через Балтийское море, по Даугаве либо по Неве, через озера Ладога и Ильмень, по рекам Волхов и Ловать. В местах, где путь прерывался по воде, викинги перетаскивали волоком свои небольшие и легкие корабли. Оставшуюся дорогу до Черного моря они проходили по Днепру. Позднее вдоль этого пути выросли древнейшие восточнославянские города, такие как Киев и Новгород. Другое ответвление этого пути вело через Волгу и Каспийское море в Багдад.[4]

В отличие от Норвегии и Швеции, Дания словно бы плавает в Северном и Балтийском морях: страна разделена на 443 острова, из которых на сегодняшний день так или иначе заселены лишь 114.[5] В Младшей Эдде сохранилось предание о том, как к шведскому королю Гюльви явилась Гевьон, женщина из рода асов. За свои удивительные речи она получила в дар столько земли, сколько можно вспахать на четырех быках за одни сутки. Гевьон превратила в быков четырех своих сыновей-великанов. Гевьон пропахала такие глубокие борозды, что от Швеции отделился целый остров и ставший местом жизни данов. Эта земля была названа островом Зеландия.

«У Гюльви светлая Гевьон

злато земель отторгла,

Зеландию. Бегом быков

вспенено было море.

Восемь звезд горели

во лбах четырех быков,

когда по лугам и долам

добычу они влекли».[6]

Дания – страна сугубо равнинная, с большим количеством плодородных земель, поэтому охота здесь имела второстепенное значение – преобладало земледелие. При этом активное потребление древесины дуба привело к оскудению лесных массивов – запасы древесины были существенно меньше, чем в других частях Скандинавии.

Несмотря на раздробленность территории, Дания развивалась динамичнее остальных стран Севера. Она обладала огромными преимуществами на торговых путях, развивая торгово-ремесленные поселения. А с XI века Дания овладела Югом Скандинавского полуострова – областями Халланд, Сконе и Блекинге, включая проливы Эрессун (Зунд) и Каттегат. В результате страна стала хозяйкой выхода из Балтийского моря в Атлантический океан.[7]

За множество поколений скандинавы привыкли к скудости земли и щедрости океана. Малочисленные и разбросанные по значительным, но малопригодным для сельского хозяйства, территориям они занимались экстенсивным земледелием и пастушеством – везде, где это было возможно. Обширные районы в гористой части Скандинавии оставались незаселёнными и использовались только для охоты. Максимально использовались плоды леса и, особенно, моря, доступность которого пронизывало все сферы их жизни. Уловы рыбы, китов, тюленей и вообще всего, что давало море, называли “морским урожаем”. Случалось, в голодные годы коров и свиней подкармливали тресковыми головами, и только так скот дотягивал до новой травы.

Рацион скандинавов был достаточно разнообразным – отдалённость ферм друг от друга давала широкий простор для охоты и собирательства. Дикие животные и птицы служили ценной добавкой к столу: в горах охотились на медведей, кабанов, лосей, благородного и северного оленя. Морских птиц стреляли и ловили силками, собирали их яйца. Рыбу ловили на удочку, сетями, били острогой: в морях водилась селёдка и треска, а в реках – форель и лосось. Китов били гарпунами, а на тюленей ходили с копьями либо ловили в сети. Более того – ресурсы пытались улучшать искусственным путём: в некоторых горных озёрах Норвегии обитает форель, которая могла быть завезена туда только людьми. А на одном найденном руническом камне XI века говорится, что он был установлен в честь человека, который «привез рыбу» в расположенное неподалёку озеро.[8]

И всё же, со временем, земли стало не хватать. И если несколько лет подряд был неурожай на ячмень и овёс, если родное селение губил лесной пожар, накрывал оползень, поглощал движущийся ледник или захватывали враги – людям не оставалось ничего другого, кроме как снарядить корабль и отправиться искать себе лучшей доли.

СЕМЬЯ И ОБЩЕСТВО

К началу эпохи викингов (под которой подразумевается период с конца VIII и до середины XI в.) в Скандинавии только начинали возникать города и крупные поселения. То были торговые эмпории, в основном приморские, с устойчивым торговым и ремесленным населением, подобные ранним городам всей Европы. Они обладали особой общественной организацией и своим правом. Были укреплены, либо находились под защитой расположенных неподалеку укрепленных пунктов. Такими были и датский порт Хедебю (Хайтхабю), и Скирингсаль/Каупангна западном берегу Осло-фьорда (в будущей Норвегии), и Бирка в центральной Швеции и др. Тем не менее, даже Хедебю, крупнейший из них, показался бы сейчас маленьким. За 250 лет обитания в нем викингов на городском кладбище появилось только 10 тысяч могил, а значит, население города составляло примерно 1000 человек.[9]

Природные условия – горы, валуны, густые леса, обилие холодных талых вод вследствие весеннего таяния снегов, бедность почв и значительная высота над уровнем моря – мало благоприятствовали занятию земледелием. Даже сейчас обрабатываемые земли в Норвегии составляют всего около 3% всей площади, в Швеции – 9%, а в Исландии – менее 1% от общей площади.[10] Шире хлебопашество развивалось в Сконе и в Дании: их хозяйства были сгруппированы в настоящие деревни, видимо, с системой чересполосицы и общих выгонов, подобно той, что была в средневековой Англии.[11]

Но в тех местах, где господствовало скотоводство, каждая ферма должна была иметь свои собственные обширные выгоны. Хозяйства располагались как можно дальше друг от друга, как, например, в Исландии, где люди жили небольшими группками, разбросанными по краям гигантской ледяной пустыни в центре острова. Образование деревень, совместное выполнение хозяйственных работ, централизованная власть – представить всё это в таких условиях попросту невозможно.[12]

Древнескандинавскому поселению точнее всего подходит название «хутор». Обычно это был всего один большой дом, окружённый хозяйственными постройками: коровник/свинарник, конюшни, сараи для хранения запасов сена и зерна, кузница (стоящая на отшибе, дабы избежать пожара), баня (парная, наподобие современной финской сауны) и т.д. Если ферма находилась на берегу, то непременно следовало иметь помещение, куда можно было бы на зиму затащить на катках лодку, а также продуваемый ветром домик с открытыми стенами для сушки сырой рыбы.

Все свободные землевладельцы – бонды (букв. «живущий в доме») – не должны были платить никакому землевладельцу ни налогов, ни аренды. Конечно, короли жаловали своим приближенным – лендрманам – право сбора угощений и кормлений, которым они пользовались. Термин «лендрман» означает «обладающий землей человек», поэтому его часто переводят как «землевладелец», «крупный землевладелец» или «земельный господин». Но на самом деле лендрман не имел права собственности на пожалованную землю, а был человеком, обладавшим определенными правами по отношению к бондам, жившим на этой земле. Он мог «кормиться» за счет бондов и управлять ими от имени короля, но феодалом в обычном понимании он не был. В Скандинавии крупное землевладение и зависимое крестьянство возникли уже после окончания эпохи викингов.[13]

В те времена для викингов были чрезвычайно важны родственные связи. Все поколения семьи, как правило, жили под одной крышей, а неподалёку от дома всегда находилось семейное кладбище. Люди гордились своими предками, помнили родословные за много поколений. Знакомясь и называя себя, всегда добавляли: сын такого-то, внук и правнук такого-то. Когда сага представляет того или иного персонажа, она не только сообщает откуда он родом и чем зарабатывает на жизнь, но и перечисляет его родню: имена отца, матери, деда – а в отдельных случаях рассказчик называет четыре-пять восходящих линий его родства. К помощи этих людей, в первую очередь родных и свойственников, но и тех же соседей прибегали в трудных случаях: при материальной нужде, организации свадьбы или похорон, в случае кровной мести и судебных разбирательств. Ехать на тинг без значительного «эскорта» было просто глупо: решение суда зависело не столько от истины и справедливости, сколько от количества людей, пришедших поддержать ту или иную сторону.[14]

Семьи были большими: в одном доме могли жить четверо-пятеро братьев с жёнами, детьми, родителями, бабушками, дедушками, дядями, тётями, двоюродными и троюродными родственниками.

Состоятельный мужчина помимо законной жены мог иметь множество рабынь и наложниц, которые назывались по-древнеисландски frillur (букв., означает «возлюбленная»). В течение XI века рабство в Исландии отмерло, но институт наложниц – побочных жён остался. Такие женщины иногда происходили из семей, равных по статусу роду мужа, но все же чаще из родов статусом пониже. Когда женщина делалась побочной женой влиятельного человека, её авторитет в глазах родни вырастал, ведь те получали прибыль в виде упрочения их собственных связей с властной элитой.[15]

Казалось бы – всё очевидно: по норвежскому закону сын рабыни становился рабом, если только ему не даровали свободу в законном порядке. Дети от наложниц имели определённые права: они, например, могли получить небольшую часть виры за убийство отца или брата и наследовать некоторые недорогие предметы[16]. Но на практике разница между законной женой и наложницей часто стиралась: например, в королевской семье Норвегии незаконный сын не раз становился королем: Олаф III Тихий (король Норвегии в 1067-1093 гг., сын Харальда III Сурового и наложницы Торы Йонсдоттер), Магнус III Голоногий (король Норвегии в 1093-1103 гг., сын Олафа III Тихого и наложницы Торы Торбергсдаттер) и др.[17]

Ребёнка вначале следовало показать отцу. Если он оказывался болезненным или уродливым, то отец мог велеть выбросить его из дома и оставить умирать в дикой местности. Ребёнка, родившегося у рабов, хозяин тоже мог велеть выбросить, чтобы не разводить в доме лишних едоков. Так, в середине X века арабский путешественник Ат-Тартуши посетил датский торговый город Хедебю. Но выходцу из процветавшей арабской Испании он не показался богатым: «Население так нуждается, что новорожденных детей топят в море, чтобы сберечь продукты».[18]

В языческую эпоху никакого образования не было, и даже с приходом христианства школы ещё долго оставались небольшими и малочисленными. Дети обучались сельскому хозяйству и ремёслам, помогая взрослым в домашней работе, и тренировались в воинском деле, сражаясь друг с другом. Все молодые люди должны были трудиться. Юноши должны были быть смелыми и напористыми: если автор саги говорит о ком-нибудь, что «с этим мальчиком трудно было справиться, он был своеволен и драчлив», то это отнюдь не порицание. Снорри Стурлусон в своём «Круге Земном» рассказывает интересную историю о том, как святой Олав, который уже был знаменитым воином и королем Норвегии, проверял трех своих маленьких единоутробных братьев:

«Рассказывают, что когда Олав конунг был на пиру у Асты, своей матери, она привела и показала ему своих сыновей. Конунг посадил на одно колено своего брата Гутхорма, а на другое – своего брата Хальвдана и стал их разглядывать. Потом он нахмурил брови и грозно на них посмотрел. Оба мальчика испуганно опустили глаза. Тогда Аста принесла своего самого младшего сына, Харальда. Ему было тогда только три года. Конунг нахмурил брови, но Харальд не отвел глаз. Тогда конунг дернул его за волосы. Тут мальчик схватил конунга за ус и потянул что есть силы. Тогда конунг сказал:

– Ты, брат, видно, никому не будешь давать спуску!

На другой день конунг и Аста, его мать, гуляли по усадьбе. Они подошли к озерку, где играли Гутхорм и Хальвдан, дети Асты. Они строили большие дома и гумна, и у них было много коров и овец. Так они играли. Неподалеку от них на том же озерке у глинистого заливчика играл Харальд. Он пускал по воде деревянные дощечки. Конунг спросил его, что это такое. Мальчик ответил, что это его боевые корабли. Конунг улыбнулся и сказал:

– Может статься, брат, ты и вправду поведешь боевые корабли.

Конунг подозвал Хальвдана и Гутхорма и спросил Гутхорма;

– Что бы тебе больше всего хотелось иметь?

– Поля, – ответил тот. Конунг спросил:

– А большие ли поля?

Тот ответил:

– Я хочу, чтобы каждое лето засевался весь этот мыс.

А на том мысу было десять дворов. Конунг сказал:

– Да, много хлеба там могло бы вырасти.

Потом он спросил Хальвдана, что бы тот больше всего хотел иметь.

– Коров, – ответил тот.

– А сколько же ты хочешь коров? – спросил конунг.

– Столько, что, когда они приходили бы на водопой, они стояли бы вплотную вокруг всего этого озерка.

Конунг сказал:

– Вы оба хотите иметь большое хозяйство. Таким же был и ваш отец.

Потом конунг спросил Харальда:

– А что бы тебе больше всего хотелось иметь?

Тот отвечает:

– Дружинников.

– А сколько же ты хочешь дружинников?

– Столько, чтобы они в один присест могли съесть всех коров моего брата Хальвдана.

Конунг улыбнулся и сказал Асте:

– Из него, мать, ты, верно, вырастишь конунга».[19]

По закону юноша становился мужчиной в 12 лет: он получал право носить оружие[20], подавать судебные иски[21] и участвовать в управлении хозяйством[22]:

«Но никто не осмеливается, наперекор обычаю, носить оружие, пока не будет признан общиною созревшим для этого. Тогда тут же в народном собрании кто-нибудь из старейшин, или отец, или родичи вручают юноше щит и фрамею: это — их тога, это первая доступная юности почесть; до этого в них видят частицу семьи, после этого — племени»[23].

Сыновья были совершенно свободны в выборе образа жизни, будь то дома или заграницей: мальчик мог остаться дома, а мог уже в этом возрасте отправиться с викингами в свой первый поход.

Женщины имели высокий статус. Они могли владеть землёй и управлять собственностью, имели полный авторитет в делах хозяйства, а часто и в одиночку управляли фермой в отсутствие мужчин. Женщины не были затворницами – они часто сопровождали своих мужчин (мужей, отцов и братьев) на пирах, играх и тингах: они не имели права голоса на суде, но могли давать советы и подстрекать его членов к тем или иным действиям.[24]

Есть даже упоминания о женщинах, обладавших личной властью, как, например, Ауд Мудрая, дочь короля Мэна и Островов Кетиля Плосконосого. Подробный рассказ о ней содержится в начале «Саги о людях из Лососьей долины»: будучи вдовой царствовавшего в Ирландии викинга, она руководила эмиграцией своей семьи и дружинников через Оркнейские и Фарерские острова в Исландию а затем распределила между ними землю, как настоящий вождь. От подавляющего большинства других первопоселенцев Ауд отличалась тем, что была христианкой. По её приказу был возведён крест на холмах, позже названных Крестовыми, и у этого креста она регулярно молилась.[25] Её потомки построили на этих холмах языческое святилище:

«Ауд была очень величавой женщиной. Когда она состарилась, то пригласила родичей с обеих сторон и устроила пышный пир. Пир продолжался три ночи, когда она раздала своим друзьям подарки и добрые пожелания. Она сказала, что пир будет продолжаться ещё три ночи. Она сказала, что это будет тризной по ней. Но в ту же ночь она скончалась и была похоронена в прибрежной полосе, как она просила, потому что она не хотела лежать в неосвящённой земле, а она была крещённой. Но после этого вера её родичей испортилась».[26]

Решение о браке принимали мужчины из обеих семей, но, судя по всему, дочерей вряд ли выдавали замуж насильно. Семейная жизнь складывалась по-разному: были и расчёт, и безысходность, и любовь. О последней свидетельствуют не только стихи скальдов, но и рунные камни, воздвигнутые скорбящими мужьями в память о жёнах. Один из таких был поставлен мужчиной в память о своей жене Одиндисе: «Никогда не придет в Хассмюру лучшая жена, чтобы заботиться о хозяйстве».[27]

При вступлении в брак жена сохраняла имя своего отца (отчество) и не порывала связей со своими родичами. В случае конфликта между ними и её мужем, она имела право встать на любую сторону. Так, например, в «саге о Вёльсунгах» двух героинь восхваляют за то, что они отомстили мужьям за погибших братьев.[28]

Развод был обычным явлением и не оставлял пятна позора на его инициаторе. Достаточно было лишь предъявить причину своего недовольства партнёром при свидетелях. В сагах встречаются разные поводы:

- пренебрежение супружеским долгом (импотенция);

- пренебрежение честью и достоинством (оскорбление супруга при посторонних);

- дружелюбие мужа к убийце брата жены;

- уличение мужа в женском поведении или ношении излишне женственной одежды;

- ношение женщиной мужской одежды (штанов): «Тут Торд вскочил, и пошел к Скале закона, и назвал свидетелей в том, что он объявляет о своем разводе с Ауд, и указал в качестве причины, что она носит штаны, застегнутые сзади, как у мужчины».[29]

Честь женщины внимательно охранялась, приравнивалась к достоинству всей семьи. Целомудренность, верность и хозяйственность воспитывались в девочках с раннего возраста. Об этом писал ещё Корнелий Тацит в своём труде «О происхождении и местоположении германцев»:

«У столь многолюдного народа прелюбодеяния крайне редки; наказывать их дозволяется незамедлительно и самим мужьям: обрезав изменнице волосы и раздев донага, муж в присутствии родственников выбрасывает ее из своего дома и, настегивая бичом, гонит по всей деревне; и сколь бы красивой, молодой и богатой она ни была, ей больше не найти нового мужа. Ибо пороки там ни для кого не смешны, и развращать и быть развращаемым не называется у них — идти в ногу с веком».[30]

Чувство чести и достоинства было общим для всех членов семьи: оскорбление одного из них становилось оскорблением всем, равно как и позор, который навлек на себя трус, предатель или преступник, также касался всей семьи. Если один человек несправедливо убивал другого, то платить за это штраф должен был не только сам убийца, но и его близкие родственники, а сумму эту аналогично разделяли между родичами убитого. У каждого человека была своя цена: размер штрафа напрямую зависел от социального статуса убитого. [31]

Таким образом, семья давала помощь и совет в трудной ситуации, но не была всемогущим авторитетом, перед которым отдельный человек должен был отойти на второй план.

Такими были отношения, связывавшие человека с его родственниками и друзьями. Но жизнь отнюдь не ограничивается рамками семьи – хоть общество викингов и не имело столь чёткого сословного деления, как во многих других культурах того времени, каждый человек должен был занимать определённое положение в социальной иерархии.

Одна из поэм Старшей Эдды – «Песнь о Риге» – полностью посвящена сословным различиям и их происхождению.

Она начинается с короткого прозаического вступления, в котором объясняется, что под именем «Риг» на самом деле скрывается ас Хеймдалль – прародитель и просветитель людей, страж богов и мирового древа Иггдрасиль. Посетив последовательно три дома, он в каждом из них делит стол и постель с хозяином и хозяйкой. Спустя 9 месяцев в каждом из домов рождается мальчик, которому суждено стать предком целого класса людей. Первый дом – это простая хижина, еда в которой – хлеб из грубо смолотой муки с отрубями и простая похлебка. Родившийся там мальчик получил имя Трэль («раб»). Он был тёмен лицом, вырос крепким и сильным, но уродливым:

«Кожа в морщинах была на руках,

узловаты суставы,

толстые пальцы и длинные пятки,

был он сутул и лицом безобразен».

В будущем Трэль женился на Тир («рабыня»), а каждый из их детей имел схожую внешность и был обречён на тяжкий труд:

«удобряли поля

строили тыны

торф добывали

кормили свиней

коз стерегли».[32]

Так появилось сословие слуг и рабов.

Далее Риг посетил большой дом, где могучий, хорошо одетый хозяин мастерит прялку, в то время как его жена в безрукавке и украшениях занимается прядением. Здесь Рига накормили тушёной телятиной и сладостями. Мальчика, зачатого там, назвали Карлом («крестьянин»): это был рыжеволосый, розовощёкий ребёнок с живыми глазами. Карл был свободным человеком и занимался крестьянским трудом:

«быков приручал

и сохи им ладил

строил дома

возводил сараи

делал повозки

и землю пахал».[33]

Затем он женится на Снёр («сноха»), которая помогает ему в ведении домашнего хозяйства:

«Хозяйку в одежде

Из козьей шерсти,

с ключами у пояса,

в дом привезли -

невесту для Карла;

Снёр ее звали;

жили супруги,

слуг награждали,

ложе стелили,

о доме заботились».[34]

Их сыновья получили такие имена, как «Земледелец», «Кузнец», «Скотовод», «Дружинник» и «Землевладелец» и др. От них произошли свободные люди: фермеры, скотоводы и воины.[35]

Наконец, Риг пришёл в богатую усадьбу, где роскошно одетые мужчина и женщина вели праздный образ жизни.Здесь ему подают пшеничный хлеб, жареную свинину и дичь на серебряных тарелках. Родившегося здесь светловолосого мальчика назвали Ярлом:

«Ярл в палатах

начал расти;

щитом потрясал,

сплетал тетивы,

луки он гнул,

стрелы точил,

дротик и копья

в воздух метал,

скакал на коне,

натравливал псов,

махал он мечом,

плавал искусно».[36]

Затем Риг учит этого прекрасного юношу мудрости и побуждает завоевать себе землю, которая стала бы владением его сыновей. Так Ярл идет на войну, завоевывает земли и получает богатство, чтобы раздавать его своим дружинникам. Затем он женится на благородной девушке Эрне («умелая»/«проворная»), от которой рождаются сыновья с именами «Наследник», «Наследство», «Юноша» и т.д. Самого младшего из сыновей зовут Кон («Кон юный» – здесь представлена народная этимология слова «конунг» – крупный племенной вождь, король). Так появилась военная знать.[37]

Таким образом, перед нами предстаёт трёхчастное общество, состоящее из рабов, крестьян-земледельцев и привилегированной знати. При этом границы между классами не были непреодолимой преградой. Рабы могли быть выкуплены на волю либо отпущены в награду за усердный труд. Рунический камень из Хернинга в Ютландии повествует об освобожденном рабе, судьба которого, по всей видимости, сложилась удачно: «Токе, ремесленник, воздвиг этот камень в память о Троеле, сыне Гудмунда, который наградил его золотом и отпустил на волю».[38]

Свободные люди без земли могли разбогатеть на торговле либо участием в военных походах.Добытое богатство и слава влекли за собой приобретение земельных угодий и нового общественного статуса. Такой человек мог стать местным вождём и завести дружину, тем самым преодолевая нечёткую границу между зажиточным крестьянином и мелким князем.[39]

Именно в руках таких местных вождей находились политические и юридические решения тингов – собраний свободных мужчин конкретной области или всей страны (как, например, альтинг в Исландии) – исход споров решала отнюдь не абстрактная справедливость, а сила:

«Жрецы велят им соблюдать тишину, располагая при этом правом наказывать непокорных. Затем выслушиваются царь и старейшины в зависимости от их возраста, в зависимости от знатности, в зависимости от боевой славы, в зависимости от красноречия, больше воздействуя убеждением, чем располагая властью приказывать. Если их предложения не встречают сочувствия, участники собрания шумно их отвергают; если, напротив, нравятся, — раскачивают поднятые вверх фрамеи: ведь воздать похвалу оружием, на их взгляд, — самый почетный вид одобрения».[40]

Тинг был неотъемлемой частью скандинавского общества: он действовал как суд и как прообраз парламента. Каждый свободный мужчина, владевший хотя бы скромным минимумом собственности, должен был присутствовать на тинге. Рассматривались как мелкие судебные тяжбы, так и вопросы общественной жизни: например, тинг мог одобрить претендента на трон или изменить религию в данной области. Сами собрания занимали несколько дней: участники жили во временных постройках или гостили на ближайших фермах. Зачастую, мужчины приезжали вместе с жёнами и детьми, т.к. это был удобный случай, чтобы развлечься, посплетничать, заключить помолвку или поторговать:

«Случилось раз, что братья Хёскульд и Хрут поехали вместе на альтинг. Там собралось много народу. Хёскульд сказал как-то Хруту:

— Хотел бы я, брат, чтобы ты нашел себе невесту и посватался.

Хрут на это заметил:

— Я и сам давно подумываю об этом, да все никак не решусь. Но теперь, пожалуй, послушаюсь тебя. Куда же, по твоему, следует обратиться?

Хёскульд ответил:

— Сюда на тинг съехалось много знатных людей, и выбор богатый. Есть у меня уже кое-что для тебя на примете. У Мёрда Скрипицы, очень умного человека, есть дочь по имени Унн. Он сейчас с дочерью здесь на тинге. Ты можешь увидеться с нею, если хочешь».[41]

Что касается установления государственной власти, то этот процесс шёл постепенно. В древности вожди выбирали кого-то одного из своей среды, дабы он руководил ими, но такой «король» оставался зависимым от их поддержки и от решений тингов. С течением времени, короли, преодолевая упорное сопротивление местной знати, подчиняли своей воле всё большие территории.[42]В конечном счёте, в каждой из скандинавских стран воцарилась единая династия:

– В 872 году Харальд Прекрасноволосый одержал победу над объединенным войском ярлов в битве при Хаврсфьорде, став первым королём Норвегии. Его потомки правили страной вплоть до 1319 года;[43]

– В Швеции в конце VIII века на смену полумифическим династиям Юнглингов и Шёльдунгов (происхождение которых не просто описывается сагами как «божественное», но даже возводится к самому верховному богу Одину) приходит Дом Мунсё. Первым представителем этой династии, о котором известно из достоверных письменных источников, был (около 1000 г.) король Олаф Шётконунг, сын легендарной Сигриды Стурроды, участник битвы при "Свольдере" (в Эресунде), воспетый впоследствии в исландских сагах;[44]

– Первым королём Дании считается Кнуд I Жестокий (880-948 гг.), который в 916 г. сверг шведского вождя Сигтрюгга. Сын Кнуда – Горм – завершил объединение Дании, присоединив к ней Ютландию, а его внук – Харальд Синезубый –обратил данов в христианство. Харальд и Горм первыми из известных нам данов употребили название «Дания» (Danmark).[45]

В целом, среди народов Северной Европы наблюдалась замедленность развития родоплеменных образований, сохранялась традиционность образа жизни и менталитета: в период расцвета средневекового феодализма в Скандинавии преобладала личная свобода крестьян, оставался обширный слой мелких собственников земли. Решающая роль в разложении этого строя и переходе к новым социальным отношениям пришлась на IX-XI столетия.

Date: 2016-06-06; view: 300; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.005 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию