Член Союза писателей России

«МНОГО ЛЬ, ГОСПОДИ, НАДО!» 7 мин.

Зачем ту ушел от родного порога,

кто звал тебя издалека?

Меня увела полевая дорога,

полынь вдоль которой горька.

Куда привела тебя эта дорога,

полынь вдоль которой горька?

- До чистого поля, до темного лога,

до звонкого родника.

О чем ты задумался, пыльные ноги

омывши водой родника?

- О жизни и смерти, о долгой дороге,

полынь вдоль которой горька.

- Твой Ангел-хранитель попросит у Бога,

и смерть твоя будет легка...

У Чистого поля, у Темного лога,

у Звонкого Родника.

Х Х Х

Вечер безоблачно ясен,

скоро закат догорит.

Старый отец Афанасий

снова к вечерне звонит.

В низенькой церкви безлюдно,

певчие тянут не в лад,

перед иконами чудно

тонкие свечи горят.

Дым из кадильницы тает

облачком возле икон.

Батюшка ровно читает

службы вечерней канон.

Сердце сожмется невольно -

что там за свет впереди?

Батюшка, что же так больно,

что же так тяжко в груди?

Дальнее это мерцанье

как в темноте понести?

Батюшка, на покаянье

душу мою отпусти...

Х Х Х

Как оно случилось — не заметил,

знать не крепок вышел на излом:

На добро добром ты не ответил

и на зло не расплатился злом.

И — ни пораженья, ни победы,

ни покоя и ни трудных трасс.

Что с того, что никого не предал?

Никого зато ты и не спас.

И на зов далекий:

- Слушай! Слу-у-ша-ай!

Как в остроге ночью сторожа.

Это совесть окликает душу,

и не откликается душа.

Х Х Х

Май в окошко стучится яростно -

красный гость к весны на пиру!

Наша яблоня белым парусом

бьется яростно на ветру.

Мама тихо пройдет по комнате,

осторожно прикроет дверь,

чтоб меня не тревожить...Полно-ка,

по утрам я не сплю теперь.

Садом в баню пройду попариться,

оглянусь и вновь обомру:

наша яблоня белым парусом

бьется яростно на ветру.

Будто шепчет тугими листьями:

«Кто ты? Что ты? Зачем живешь?2

И такая яблоня чистая,

что никак ей не соврешь.

Х Х Х

… Да суметь бы простить.

Да успеть бы покаяться.

Да свечу удержать бы в руке.

Ни оков, ни долгов -

ничего не останется -

в путь-дорогу на свет вдалеке.

Жизнь на этой земле -

поглядеть да зажмуриться.

У Христа за детей попросить.

Дочитать бы Псалтырь.

У божницы ссутулиться

и тихонько свечу погасить.

Х Х Х

Горького было сполна.

Сладкого было немного.

Что оставалось? Дорога.

Только дорога одна.

Снова на круги своя

все возвратится однажды.

Счастлив, коль чувствуешь жаду,

чашу испив бытия.

Счастлив, коль есть на кого

в трудные дни положиться,

если умеешь молиться...

Вот и в избытке всего!

Чтоб, как в начале пути,

смог прошептать не скрывая,

пальцы к вискам прижимая:

- Больно, родная!..

- Терпи!

Х Х Х

Горбушку хлеба круто посолю,

Покину дом над речкой на пригорке.

Я эту землю до смерти люблю

за терпкий запах дедовской махорки.

Махну рукой седому журавлю.

Тревожный крик метнется в сердце больно.

Я это поле до смерти люблю

за то, что в жизнь вошел я этим полем.

На память ветку вяза обломлю,

играет ветер листьями тугими.

Я эти вязы до смерти люблю

за то, что мой отец лежит под ними.

На пристани прощальный взгляд ловлю.

Все преходяще, словно ветер с Волги.

Я жить на свете до смерти люблю

за то, что жизни миг такой короткий.

Х Х Х

Заночую под лодкой на берегу,

свет костра, плеск волны — все отрада.

Я о жизни неспешно подумать могу

и ладони согреть...

Много ль, Господи, надо!

Было, есть и пребудет во веки веков:

Эти звезды и темные кроны деревьев,

Эта россыпь жемчужная огоньков

засыпающей рано деревни.

Утром рыбу ловлю, собираю грибы

да курю с пастухом невеликого стада...

И пока над землей небеса голубы,

Ничего не прошу.

Много ль, Господи, надо!

Все проходит, имея назначенный срок:

Дни цветенья садов и пора листопада.

Но как ночь ни темна, заалеет восток

и светает в душе...

Много ль, Господи, надо!