Особенности развития рефлекторной производственной деятельности

Развитие приспособительного предчеловеческого труда, как и развитие всякой приспособительной деятельности, шло под действием естественного отбора. В процессе оборонительной и охотничьей деятельности, в процессе внутристадных конфликтов выживали и оставляли потомство индивиды, наиболее приспособленные по своей физической организации к использованию орудий, обладающие наибольшим боевым и охотничьим опытом.

Совершенствование производственной деятельности под действием такого отбора происходить не могло, ибо лучшая по сравнению с другими членами стада приспособленность к совершению производственных операций и больший производственный опыт сами по себе не могли обеспечить данному конкретному индивиду преимущества перед ними ни в охотничьей и оборонительной деятельности, ни во внутристадных конфликтах. Преимущество в охоте, обороне и драках давала большая физическая сила, ловкость, лучшая приспособленность к использованию орудий, большее умение ими оперировать, что не всегда могло совпадать с большим умением их изготовлять. Не могло дать преимуществ и использование более совершенных орудий, ибо последние не могли быть монопольным достоянием тех, кто их изготовлял. Более совершенные приемы и навыки производства быстро усваивались другими членами стада; более совершенные орудия, изготовляемые более приспособленными к этой операции индивидами, могли использоваться и другими, менее способными к производственной деятельности.

Большая приспособленность к производственной деятельности и больший производственный опыт некоторых членов стада не давали им преимуществ перед другими членами стада, но наличие этих индивидов в стаде давало преимущества в приспособлении к среде всем членам данного стада по сравнению с членами стада, в котором таких индивидов было меньше и они обладали меньшим производственным опытом.

Большая приспособленность индивида к присваивающему рефлекторному труду прежде всего давала ему преимущества перед всеми другими индивидами и только в конечном счете давала и определенные преимущества объединению, членом которого он являлся, перед другими объединениями. Приспособительный предчеловеческий труд, несмотря на то, что он был невозможен вне объединения, оставался деятельностью по своему существу индивидуальной, деятельностью, направленной на удовлетворение инстинктов той или иной особи. Иначе обстоит дело с производственной трудовой деятельностью. Большая приспособленность индивида к ней прежде всего давала преимущества объединению, членом которого он являлся, перед другими объединениями и только тем самым ему самому. Производственная деятельность с самого момента своего возникновения по своему существу была деятельностью не индивидуальной, а коллективной, деятельностью, направленной на удовлетворение потребностей всех членов стада, вместе взятых, и только тем самым к удовлетворению индивидуальных потребностей каждого из его членов, взятых в отдельности. Опосредствование возникшей производственной деятельностью деятельности по приспособлению к среде означало опосредствование деятельности, направленной на удовлетворение биологических инстинктов каждого из индивидов, деятельностью, направленной на удовлетворение потребностей всех индивидов, входящих в объединение, взятых вместе.

Будучи по своей природе не индивидуальной, а коллективной, производственная деятельность с момента своего возникновения не могла совершенствоваться под действием индивидуального естественного отбора. Но, обусловив выход производственной деятельности из сферы индивидуального естественного отбора, коллективный ее характер породил возможность иной формы отбора. Как указывалось, лучшая приспособленность тех или иных членов стада к производственной деятельности, наличие у них большого производственного опыта давало значительные преимущества всем индивидам, принадлежащим к данному объединению, перед всеми членами объединения, в котором таких индивидов было меньше и они обладали меньшей приспособленностью к производственной деятельности. Это обстоятельство открывало возможность совершенствования способности к производственной деятельности и тем самым самой производственной деятельности путем отбора всех членов объединений, в состав которых входило больше индивидов, обладавших лучшей приспособленностью к производственной деятельности и большим производственным опытом, т. е. путем своеобразного группового отбора. Эту форму отбора мы предпочитаем называть не стадным отбором, а групповым, потому что, хотя в процессе его отбирались стада, но отбирались они не как что-то единое целое, а лишь как сумма, совокупность индивидов. Истинными объектами отбора были не стада как таковые, а индивиды, их составлявшие. В результате отбора происходило совершенствование способности индивидов к производственной деятельности, но не развитие стада. Стадо предлюдей не могло эволюционировать и не эволюционировало, ибо представляло собой зоологическое объединение, а не организм.

Групповой отбор способствовал совершенствованию производственной деятельности, но его роль в развитии этой деятельности отличалась от роли индивидуального естественного отбора в совершенствовании приспособительного рефлекторного труда, в совершенствовании любой формы приспособительной деятельности. Это отличие обусловливалось еще одной особенностью производственной деятельности, делавшей ее качественно отличной от приспособительной деятельности. Производственная деятельность отличалась от любой формы приспособительной деятельности своей способностью развиваться независимо от какой-либо формы отбора, способностью к саморазвитию, самодвижению. Чтобы понять суть этого различия, нужно хотя бы коротко остановиться на вопросе о путях совершенствования приспособительной деятельности.

Совершенствование приспособительной деятельности (поведения) может происходить двояко: путем совершенствования способности животного к этой деятельности, что связано с совершенствованием его морфологической организации, и путем совершенствования только самой деятельности без изменения организации животного. Первый путь предполагает фиксирование и накопление из поколения в поколение изменений морфологической организации, делающих животное более способным к приспособительной деятельности, второй — закрепление и накопление из поколения в поколение действий, обеспечивающих более успешное приспособление организма к среде, фиксирование и накопление опыта приспособительной деятельности.

В животном мире как фиксирование и накопление морфологических признаков, делающих организм более способным к приспособительной деятельности, так и фиксирование и накопление приспособительных действий невозможно без превращения их в наследственные, без передачи их от поколения к поколению при помощи механизма наследственности.

У низших животных сочетаются оба пути совершенствования приспособительной деятельности. Примерами наследственно фиксированных приспособительных действий являются инстинкты — сложные цепи безусловных рефлексов. Выработка и изменение инстинктов, так же как и изменение морфологической организации животного, происходят в процессе смены поколений под действием естественного отбора. Вполне понятно, что наследственно фиксированная деятельность животных не может не отличаться консерватизмом. Преобладание наследственно предопределенной деятельности в поведении животного делает его мало способным реагировать на быстрые и неожиданные изменения внешней среды. Второй путь совершенствования приспособительной деятельности, таким образом, необходимо предполагает понижение пластичности поведения животного и тем самым сужение его приспособительных возможностей.

Повышение пластичности и гибкости приспособительной деятельности невозможно без превращения ее в наследственно не фиксируемую. Такой деятельностью является поведение высших млекопитающих, представляющее собой условно-рефлекторную деятельность, деятельность коры больших полушарий. „Развитие наследственно не фиксируемых действий, — писал А.Н.Северцев (1949), — шло прогрессивно в ряду млекопитающих. Приспособление посредством изменения поведения в течение индивидуальной жизни имеет огромное биологическое значение, ибо позволяет высшим млекопитающим быстро приспособиться к изменениям, вносимым в их жизнь другими животными и человеком" (с.214; см. также: 19456, с.289–311).

У высших млекопитающих индивидуально приобретенные действия, являющиеся по своему механизму условными корковыми рефлексами, не могут стать наследуемыми, не могут передаваться по наследству. Это отнюдь не значит, что у них вообще невозможна передача опыта деятельности от одного индивида к другому. Возникновение высшей нервной деятельности повлекло за собой развитие такой формы передачи опыта, как подражание, имитация. Опыты показывают, что даже у животных, стоящих по уровню развития высшей нервной деятельности ниже обезьян, возможно образование условных рефлексов на основе подражания (В.Кряжев, 1955; Л.Воронин, 1957). У обезьян на основе подражания могут образовываться самые разнообразные рефлексы и цепи рефлексов. Обезьяны подражают друг другу как в отдельных движениях, так и в сложной направленной деятельности (Штодин, 1947; Войтонис, 1949; Л.Воронин, 1957; Harlow, 1959). Жизнь в объединениях при наличии развитого подражания ведет к тому, что жизненный опыт обезьяны складывается не только из ее индивидуального опыта, но и из опыта товарищей по объединению. Путем подражания происходил обмен трудовым опытом и у предлюдей.

Но если у млекопитающих возник новый способ передачи опыта приспособительной деятельности, то нового способа фиксирования, закрепления и накопления из поколения в поколение опыта приспособительной деятельности у них не возникло. Естественный отбор действий, наилучше обеспечивающих приспособление к среде, и накопление этих действий из поколения в поколение у высших млекопитающих было невозможным, ибо эти их действия не являлись ни наследственными, ни способными превращаться в наследственные. Приспособительная деятельность высших млекопитающих, взятая сама по себе, выпадает из сферы действия естественного отбора (Кремянский, 1941). У высших млекопитающих невозможно закрепление и накопление из поколения в поколение опыта приспособительной деятельности, невозможно совершенствование приспособительной деятельности, взятой самой по себе. Совершенствование их приспособительной деятельности может осуществляться лишь одним путем — путем совершенствования способности организма к такой деятельности, путем совершенствования морфологической организации животного. Совершенствование приспособительной деятельности высших млекопитающих осуществляется путем отбора животных, морфологическая организация которых делает их более способными к совершению приспособительных действий. Естественный отбор совершенствовал приспособительную деятельность, поведение высших млекопитающих путем совершенствования их морфологической организации, прежде всего структуры головного мозга и двигательного аппарата. Таким путем шло совершенствование и предчеловеческого приспособительного труда.

Положение начало меняться с переходом от использования готовых орудий к изготовлению средств труда. Каждое изготовление орудия в принципе является не чем иным, как материальной, объективной фиксацией, закреплением деятельности по его изготовлению. С началом фиксирования в орудиях производственного опыта каждое новое поколение, вступая в жизнь, получало в свое распоряжение материализованный, закрепленный в орудиях опыт производственной деятельности предшествовавших поколений.

В процессе деятельности этого поколения опыт предшествующего обогащался и в таком виде передавался следующему и т. д. Возникновение производственной деятельности означало по существу появление совершенно нового, не имеющего места в животном мире способа фиксирования, передачи и накопления опыта деятельности, нового способа совершенствования деятельности. Развитие производства есть совершенно новая форма движения, качественно отличная от развития приспособительной деятельности. Если приспособительная деятельность может развиваться и совершенствоваться только под определяющим действием естественного отбора, то развитие и совершенствование производственной деятельности никакой формой отбора не определяется. Производство имеет источник развития в себе и поэтому способно к самодвижению, саморазвитию.

Однако это не значит, что развитие производственной деятельности вообще могло обходиться без действия какой бы то ни было формы отбора. Забегая несколько вперед, мы должны сказать, что вплоть до возникновения человека современного физического типа совершенствованию производства неизбежно ставила преграды морфологическая организация тех существ, которые занимались изготовлением орудий. Возникающее противоречие между потребностью дальнейшего развития производственной деятельности и морфологической организацией могло быть преодолено лишь путем совершенствования этой организации, а это не могло произойти без действия отбора. Но отбор, под действием которого шло совершенствование способности организма к производственной деятельности, отличался от того, который определял совершенствование способности к приспособительной деятельности. Он не только не определял направление развития и совершенствования производственной деятельности, направление изменения морфологической организации, но, наоборот, само направление его действия определялось развитием производственной деятельности.

Однако все, что было сказано выше, в полной мере относится лишь к производственной деятельности, уже начавшей освобождаться от рефлекторной, животной формы. К рефлекторной производственной деятельности все это приложимо лишь с определенными оговорками. Рефлекторная форма, в которую была облечена на первых порах возникшая производственная деятельность, мешала проявлению ее способности к саморазвитию, мешала ее прогрессу.

В том случае, когда средство труда является результатом акта изготовления средства труда, степень его совершенства определяется течением самого этого акта, акта производства. Течение акта производства может с необходимостью привести к появлению желаемого результата, т. е. предмета, обладающего желаемыми свойствами, лишь в том случае, если оно будет направлено к этому результату, будет определяться этим результатом. Иначе говоря, течение акта производства может с необходимостью привести к желаемому результату, если этот результат будет существовать к его началу и определять его течение. Вполне понятно, что результат акта производства не может существовать к его началу в действительности, материально. Он может существовать лишь в голове работника, лишь идеально. Существующий в голове работника к началу производства идеальный результат этого процесса — цель — определяет течение этого процесса и тем самым его материальный результат. В конце процесса производства начинает существовать в действительности, материально то, что существовало в его начале лишь идеально, лишь в голове работника.

Цель — идеальный результат процесса производства — не может быть чем-либо иным, кроме как результатом идеального процесса производства. Для успешного развития и совершенствования производственной деятельности, таким образом, требуется, чтобы, кроме материальной обработки предмета, имела место его идеальная переработка и чтобы эта идеальная переработка предмета обгоняла его материальную переработку и направляла ее. Производство по своей природе предполагает и требует существования активного отражения мира, такого отражения мира, которое способно опередить и направить процесс преобразования мира. Таким отражением мира является человеческое мышление, человеческое сознание и воля. Акты производства могут успешно осуществляться и развиваться лишь при условии, если они будут действиями целенаправленными, сознательными, волевыми. Такими целенаправленными, сознательными, волевыми являются акты человеческого труда.

У поздних предлюдей, как и у ранних, и у других высших животных, формой отражения мира была высшая нервная деятельность, представляющая собой неразрывное единство отражения и поведения. В их мозгу могли отражаться лишь раздражители рефлексов. Образы еще не существующих в данный момент явлений не могли возникнуть в их мозгу[57]. Они, как и другие животные, не могли предвидеть течение и результаты своих действий, представлявших собой рефлекторные акты. Отсюда крайне резкое противоречие между содержанием и формой имевшихся у них актов изготовления орудий. Будучи актами производства, актами преобразования природы, а не приспособления к ней, они по содержанию не отличались от актов человеческого труда и не могли успешно развиваться лишь при условии существования процесса идеальной переработки предметов, обгоняющего и направляющего материальную их переработку. Но будучи по содержанию актами человеческого труда, по своей форме они оставались актами животного труда и как любые рефлекторные акты могли определяться лишь внешними явлениями, существующими к началу этих актов. Это обусловливало во многом случайный характер результатов этих актов, полностью преодолеть который было невозможно без возникновения качественно иной формы отражения мира.

Как уже указывалось, результаты рефлекторных актов, направленных на изготовление орудий, носили первоначально чисто случайный характер. Степень пригодности полученных приемом разбивания каменных осколков для функционирования в качестве орудий зависела от случая. Вполне понятно, что полученные таким образом орудия не могут рассматриваться как подлинная фиксация результата деятельности по их изготовлению, как подлинная материализация трудового опыта. Возникающая рефлекторная производственная деятельность обладала способностью к самодвижению, саморазвитию, но не столько в действительности, сколько в возможности. Поэтому на первых шагах своего развития она во многом совершенствовалась под определяющим воздействием группового отбора, обусловливавшего совершенствование способности к производственным операциям. Но по мере развития производственной деятельности ее способность к самодвижению начала все в большей и большей степени превращаться из возможности в действительность, что неизбежно вызывало изменение роли группового отбора. Последний из фактора, определявшего развитие рефлекторной производственной деятельности, начинал все в большей и большей степени превращаться в фактор, направление действия которого определялось развитием самой производственной деятельности, в фактор, подчиненный производственной деятельности и выполняющий „заказы" последней.

Рефлекторная форма, в которую была облечена первоначальная производственная деятельность, с самого начала мешала, препятствовала ее развитию. Однако определенное совершенствование производственной деятельности было возможно и в рефлекторной форме. О том, какого уровня развития оказалась способной достигнуть производственная деятельность до начала ее освобождения от рефлекторной формы, позволяют судить орудия, найденные вместе с существами из Олдовай I. Они единодушно были отнесены к олдовайской культуре (Leakey, 1961а, 1961б, 1963а; Clark, 1961; Leakey, Tobias, Napier, 1964 и др.).

Как полагает ряд исследователей, олдовайская каменная индустрия Африки не является самой древней из известных науке. Она, по их мнению, выросла из предшествовавшей ей на этой же территории кафуанской индустрии[58]. Кафуанская и олдовайская культуры по существу представляют две последовательно сменяющие стадии развития одной (Cole, 1954, р. 1034–1035), относящейся к периоду, предшествовавшему шелльской археологической эпохе, переход к которой связан с появлением первого каменного орудия, имеющего выработанную, устойчивую стандартизированную форму, — ручного рубила (Childe, 1944, р.41; Равдоникас, 1939, I, с. 157–158; Ефименко, 1953, с. 107; Паничкина, 1953, с.31–32; Арциховский, 1955, с.26 и др.).

Г.Мортилье (1903, с. 189), давший первую четкую схему периодизации палеолита, рассматривал ручное рубило как первое орудие, изготовленное человеческой рукой, а шелль — как первую эпоху в развитии человеческой каменной индустрии, как первую эпоху древнекаменного века. Орудия, относимые к эпохе, предшествовавшей шелльской, Г.Мортилье рассматривал как продукты деятельности не человека, а теоретически конструируемого им существа, промежуточного между животными и человеком, — антропопитека или гомосимиуса.

Трудами последующих исследователей периодизация Г.Мортилье была дополнена введением дошелльской эпохи. Однако многие ученые до сих пор не признают эту эпоху за самостоятельную. Первой общепризнанной археологической эпохой по-прежнему остается шелльская (Арциховский, 1947, с.8–9; 1955, с. 26; Ефименко, 1953, с.109–110). Исследователи, признающие за первую археологическую эпоху дошелльскую, нигде не дают ей развернутой характеристики, ограничиваясь самыми общими положениями. В их трудах подчеркивается, что орудия дошелльской эпохи обычно имеют случайную, неустойчивую, крайне неопределенную форму и с трудом могут быть отличены от осколков камня, подвергшихся естественной обработке (Осборн, 1924, с. 103; Борисковский, 1957а, с.40; Паничкина, 1953, с. 18).

Из всех археологов более развернутую характеристику дошелльской эпохи дает лишь Л.Лики (Leakey, 1953, р.57, 66–68), детально изучивший относящуюся к ней олдовайскую культуру, но и он подчеркивает, что характерной чертой этой индустрии является отсутствие каких бы то ни было выработанных устойчивых форм каменных орудий (р.68). Несколько более выработанную форму имеют, пожалуй, лишь поздние олдовайские орудия, прямо предшествующие раннешелльским.

Случайность, неустойчивость форм дошелльских орудий позволяет, на наш взгляд, с достаточным основанием считать их, за исключением, может быть, лишь самых поздних, непосредственно предшествующих шелльским рубилам, результатами деятельности не людей, даже формирующихся, а поздних предлюдей, продуктами рефлекторной производственной деятельности, преобразующего предчеловеческого труда. Каменную индустрию поздних предлюдей, которой является, по всей вероятности, почти вся дошелльская индустрия, исключая, может быть, лишь самую позднюю, лучше всего было бы назвать эолитической, а эпоху ее существования и развития эолитом. Орудия, обнаруженные в Олдовай I, позволяют с большой степенью вероятности отнести к эолиту всю или почти всю олдовайскую индустрию и всю кафуанскую.

Кафуанские орудия очень просты. Они представляют собой обкатанные водой гальки (или иногда желваки кремневого известняка или кварцитовые валуны), от которых отделены один-два отщепа, чтобы заострить конец. Олдовайские орудия отличаются от кафуанских лишь несколько большим числом сколов (Leakey, 1953, р.57, 67–68; Али-ман, 1960, с. 169–170, 236–238, 274, 314; Clark, 1961, и др.). Гальки и валуны, заостренные одним-двумя-тремя сколами, встречаются не только в Африке. Они были найдены и в дошелльских слоях Европы и Азии (Ефименко, 1953, с. 109— НО; Паничкина, 1953, с. 18–20; „Всемирная история", 1955,1, с.24–25; Movis, 1944, р. З, 104–107). Вместе с подобного рода орудиями, которые часто именуются грубыми рубящими орудиями, встречается большое число отщепов чисто случайных очертаний.

Находка вместе с существами из Олдовай 1 орудий одноименной культуры свидетельствует о том, что уже в эпоху эолита наряду с техникой разбивания камня возник и получил развитие новый прием обработки камня, заключающийся в отбивании от каменного желвака или гальки осколков и тем самым в оббивании желвака или гальки. Можно предполагать, что первоначально этот прием возник как средство устранения какого-нибудь дефекта, мешавшего успешному использованию куска камня в качестве орудия (Городцов, 1930, с. 10; 1935, с.69–70). В дальнейшем этот прием приобрел самостоятельное значение и положил начало новому виду техники обработки камня — техники оббивки, которая одновременно была и техникой отбивки. В качестве орудий использовались как отбитые от гальки (валуна) осколки, так и оббитая галька (валун).

Возникновение и развитие техники оббивки-отбивки открыло возможность получения более совершенных орудий, чем могла дать техника разбивания. Кроме совершенствования приемов обработки камня, прогрессу каменной техники способствовала и выработка умения выбирать для изготовления орудий из большого числа камней самых разнообразных пород и размеров наиболее подходящие.

Орудия, полученные в результате техники оббивки-отбивки, хотя и продолжали носить во многом случайные очертания и не имели выработавшейся формы, тем не менее в определенной степени уже могут быть охарактеризованы как фиксация деятельности по их изготовлению, как материализация производственного опыта. С возникновением техники оббивки-отбивки производственная деятельность получила возможность проявить свою способность к саморазвитию, возможность превратить отбор в фактор, ей подчиненный. Однако, несмотря на все это, прогресс техники обработки камня в эолитическую эпоху шел крайне низкими темпами и был не столько качественным, сколько количественным. Он состоял не столько в повышении качества изготовляемых орудий, сколько в повышении процентного отношения числа кусков камня, пригодных для использования в качестве орудий, к общему числу каменных осколков, получаемых в результате обработки.

Качественному совершенствованию производственной деятельности мешала рефлекторная форма, в которую были облечены акты производства. Чем дальше развивалась производственная деятельность, тем в большей степени рефлекторная форма, в которую она была облечена, мешала ее саморазвитию. Новое содержание до поры, до времени могло развиваться и в старой форме, но рано или поздно последняя должна была стать непреодолимым препятствием для дальнейшего развития содержания. Производство, развиваясь, рано или поздно должно было достигнуть такого предела, за которым его дальнейшее развитие было совершенно невозможно без освобождения его актов от рефлекторной формы, без превращения их из рефлекторных в волевые, сознательные, без возникновения мышления и воли.

Но рефлекторная деятельность была не единственным препятствием для ее развития. Другим не менее, а может быть, и более важным препятствием был господствовавший в стаде поздних предлюдей ничем не обуздываемый зоологический индивидуализм.

Date: 2016-05-14; view: 353; Нарушение авторских прав