Движущая сила развития культуры

Важность концепции Хейзинга заключается в прослеживании роли игры во всех культурных сферах: начиная с поэзии и заканчивая бытом, и даже в самой истории.

Игра, по Хейзинге, - это экзистенциальная и жизненная категория. Не зависимо от стадии развития культуры, потребность в игре остается неотъемлемой её частью. Хейзинга дает определение игре, называя её свободным действованием, располагающим своим собственным временем и пространством,а так же находящимся вне повседневной жизни, которое всецело вовлекает игроков. Истинная игра никак не связана с удовлетворением материальных потребностей участников, однако одаривает приятным волнением, помогает в раскрытии социального и психологического потенциала игроков, объединяет общество в целом и его отдельные элементы в виде социальных групп. Игра воспитывает «человека общественного», способного добровольно и сознательно участвовать в жизни коллектива, подавлять свои эгоистические интересы, руководствоваться понятиями солидарности, чести, самоотречения и т. п. Хейзинга подчеркивает эстетичность игры, присущую ей гармонию и красоту, которые создаются свободным полетом фантазии и творчеством при одновременном соблюдении строгих правил действия и игровой морали. Хейзинга соединяет-шиллеровско-романтическое понимание игры как свободно-творческой активности с трактовкой ее как способа организации деятельности и общения, подчеркивая при этом нравственную сторону «честной игры»[1]

В своей работе Хейзинга анализирует главные признаки игры.

1. Всякая игра есть, прежде всего, свободная деятельность. Игра по принуждению, по приказу становится навязанной, лишается главного смысла и назначения. Для игры необходимо свободное время, она не диктуется обязанностью, а определяется желанием, личным настроением. Можно вступить в игру, но можно и не делать этого, отложить ее на неопределенный срок.

В повседневной жизни игра возникает как временный перерыв. Она вклинивается в жизнь как занятие для отдыха, создавая настроение радости.

2. Цели игры прямо не связаны с пользой, выгодой, материальным интересом. Она обретает смысл и значение благодаря собственной ценности. Человек дорожит этим состоянием, вспоминая наслаждение, которое он пережил во время игры, желает вновь испытать те же чувства.

3. Игра обособляется от обыденной жизни местом действия и продолжительностью. Она разыгрывается в определенных рамках пространства.

4. Игра не может длиться бесконечно, у нее есть свои рамки начала и конца. Она имеет замкнутый цикл, внутри которого происходит подъем и спад, завязка и финиш. Поэтому в игру вступают, но ее и заканчивают.

5. Устойчивость и повторяемость игровых форм определяют их место в культуре. «Будучи однажды сыгранной, она остается в памяти как некое духовное творение или ценность, передается далее как традиция и может быть повторена в любое время»[2].

6. Любая игра протекает внутри определенного пространства, которое должно быть обозначено. Арена цирка, игральный стол, волшебный круг, сцена, храм, экран, судное место – все это особые территории, «отчужденные» земли, предназначенные для совершения игрового действа. Внутри игрового пространства царит собственный безусловный порядок. Это очень важный признак игры. Он имеет непреложный характер, запрещающий нарушать правила игры.

7. Всякое отклонение от установленного порядка в игре воспринимается игроками как вероломство, обман. Правила игры обязательны для всех без исключения, они не подлежат сомнению, пересмотру или оценке. Если их нарушают, игра становится невозможной. Нарушители правил изгоняются из игры с позором и наказанием. Игра – это святое, и играть надо «честно и порядочно» - таковы ее внутренние законы.

8. Игра всегда требует сообщества, партнерства. Группировки, корпорации, ассоциации обладают способностью к самосохранению и консервации, обособляясь от прочего мира, используя игровые формы для укрепления своей сплоченности: «Клуб идет игре, как голове шляпа».[3]

9. Чтобы усилить принадлежность к игре, используются ритуалы и церемонии, тайные знаки, маскировка, эстетическое оформление в виде особого костюма, символики. Участие в игре имеет свой сценарий, драматическое действие; оно разыгрывается как спектакль, с завязкой, кульминацией и развязкой.

Игра есть добровольное действие либо занятие, совершаемое внутри установленных границ места и времени по добровольно принятым, но абсолютно обязательным правилам, с целью, заключенной в нем самом, сопровождаемое чувством напряжения и радости, а также сознанием «иного бытия», нежели «обыденная жизнь».[4]

Поскольку игра обнаруживается во всех культурах, всех времен и народов, это позволяет Хейзинге сделать вывод, что игровая деятельность коренится в глубинных основах душевной жизни человека и жизни человеческого общества.[5]

Религиозный культ сопровождался всегда священной игрой ритуалов, обрядов, церемоний, символов. Поэзия возникла в игре как словесное состязание. Музыка и танец изначально были игровым действием. Философия, наука также имели игровые формы. Военные действия разворачиваются по сценарию, содержат игровые элементы.

Хейзинга отмечает тенденцию постепенного, но неуклонного уменьшения игрового элемента в культуре последующих столетий. Колизей, амфитеатры, ипподромы в Римской империи, турниры и церемониальные шествия в Средневековье, праздничные карнавалы и маскарады Ренессанса, стили барокко и рококо в Европе, парады модного костюма и париков – вот те немногие новые формы, которые вошли в европейскую культуру в минувшие века.

Вопрос о подлинности чувств, желаний, замыслов в игре вызывает естественное сомнение: не являются ли они чувствами, желаниями, замыслами той роли, которую разыгрывает играющий, а не его собственными, и не являются ли они в таком случае для него воображаемыми, а не реальными, подлинными его чувствами? Чувства, желания, замыслы той роли, которую выполняет играющий, – это его чувства, желания и замыслы, поскольку роль, в которую он воплотился, – это он сам в новых, воображаемых условиях. Воображаемы только условия, в которые он себя мысленно ставит, но чувства, которые он в этих воображаемых условиях испытывает, – это подлинные чувства, которые он действительно испытывает.

В ХХ в. на первое место в игре выдвинулся спорт. Состязания в силе, ловкости, выносливости, искусности становятся массовыми, сопровождаются театрализованными зрелищами.

Но в спорт все больше проникает коммерция, он приобретает черты профессионализма, когда дух игры исчезает. Всюду процветает стремление к рекордам. Конкуренция, соперничество охватывают экономическую жизнь, проникают в сферу искусства, научную полемику. Массовые развлечения, сенсации, скандалы тоже имеют игровые формы. Массовые зрелища, сопровождаемые салютами, приветствиями, лозунгами, внешней символикой, маршами, получили широкое распространение в культуре ХХ века.

Иногда незаметно, иногда явно, но почти каждый день мы становимся свидетелями и/или участниками тех или иных социальных, политических, экономических, культурных и спортивных игр. Поэтому вполне естественным является желание понять и определить роль игры как культурного и философского явления в развитии и текущем состоянии человечества.

Хёйзинга отмечает снижение влияния игры на развитие человеческой культуры, на что, в первую очередь, влияет резкое усиление роли науки.

Тем не менее, в современном мире значение игры меняется не всегда только в сторону снижения. Наблюдается возникновение игрового надпространства, в котором развивается игра над игрой, то есть само игровое пространство является предметом определённых действий (выступая при этом не только как статический объект – уже свершившийся факт), определённого розыгрыша. Примерами такого развития являются многочисленные ситуации вокруг спортивных состязаний (все олимпиады за последние 10-12 лет; чемпионаты мира по шахматам, проводимые по различным версиям) или политических выборов, их разрешение становится объектом уже отдельно стоящих игровых споров. Из древней Греции вернулась форма театральных состязаний, в которых сценические постановки являются соревнующимися субъектами и выполняют двойную роль, неся игру в самих себе и выступая участниками над-игры одновременно.

Можно ли выделить виды игр? К. Гросс подразделяет игровые явления на четыре группы: боевые, любовные, подражательные, социальные. Группировка игр по таким видам построена на разнородных критериях, прежде всего на идее социальной деятельности.

Английская исследовательница игр А. Гомм делит все игры на две группы: игры драматические и игры, построенные на «ловкости и удаче».

У А. Гомм игры драматические имеют пять горизонтальных приемов оформления: линейное, круговое, арочное, спиральное и произвольное. По вертикали Гомм разбивает игры на 25 рубрик: игры свадебные; игры, построенные на ухаживании и любви; игры «в крепость»; погребальные игры; земледельческие; торговые; религиозные; табу; природные; игры с угадыванием; колдовством; жертвоприношением; подражание спорту; подражание животным; игры с ведьмами и похищением детей; рыболовные; сбивание масла; угадывание; борьба и состязание; игры с пением и танцами; игры в прятание и поиски; чехарда; жмурки; фанты; игры с мячом. Эта классификация дана вне какой-либо логики.

Е.И. Добринская и Э.В. Соколов классифицируют игры «по содержательному признаку» (военные, спортивные, художественные, экономические, политические); «по составу и количеству участников» детские, взрослые, одиночные, парные, групповые); «по тому, какие способности они обнаруживают и тренируют» (физические, интеллектуальные, состязательные, творческие и др.).

Данные авторы различают игры «по их основной направленности». Они же к особому виду технической игры относят игровые автоматы. Наконец, Добринская и Соколов выделяют также игровые методы обучения.

Можно принять за аксиому общепринятый подход делить все игры детей и взрослых на две, а можно даже и на три большие группы:

1. Игры с готовыми "жесткими" правилами.

2. Игры "вольные", правила которых устанавливаются по ходу игровых действий.

3. Игры, в которых наличествуют и свободная игровая стихия, и правила, принятые в качестве условия игры и возникающие по ее ходу.

Данное деление частично условно, так как практически в любой игре есть "вольное" творческое начало и присутствуют правила или наметки правил.

Каждый блок или вид игр следует различать (что и делается на практике) по следующим принципиальным внешним и внутренним признакам (показателям, приметам, знакам, признаниям). К внешним признакам игры мы относим ее содержание, форму, место проведения, состав и количество участников, степень регулирования и управления, наличие аксессуаров. Дадим некоторые уточнения, связанные с делением игр по внешним признакам.

По содержанию. Содержание — определяющая сторона игры как таковой, оно представляет единство всех составных элементов: ее свойств, внутренних процессов, основной идеи игры, ее смысла как социального явления. Содержание — это то, что содержит в себе игра. Оно включает в себя фабулу, тему, интригу, задачи игры. Содержание — это основная направленность игры. По содержанию игры с готовыми правилами различают следующим образом: спортивные, подвижные, интеллектуальные (дидактические), строительные и технические, музыкальные (ритмические, хороводные, танцевальные), лечебные, коррекционные (психологические игры-упражнения), шуточные (забавы, развлечения), ритуально-обрядовые и т.д.

По содержанию «вольные» (свободные) игры различаются по той сфере жизни, которую они отражают: военные, свадебные, театральные, художественные; бытовые игры в профессию; этнографические игры и т.п. Есть позитивные социально-этические игры и асоциальные (игры на деньги и вещи, корыстные, криминальные игры, игры ложного риска, опасные для жизни, игры азартные, вульгарные и пустые). Содержание же дает основание подразделять игры на самобытные (цельные) и комплексные, объединяющие в себе органично игры разного вида.

Й. Хёйзинга, впервые выдвинувший в литературе игры социального характера — "высшие формы игры", предлагает включить в систему классификации модельно-социальные формы игры: игру-эротику, игру-состязание, игру-правосудие, игру-театр, игру-поэзию, игру-дипломатию, игру-войну и т.д. Ему вторит американский психолог и психиатр Э. Берн (1902-1970), который считает, что природа в процессе эволюции установила достаточно игровых трансакций такого типа, в частности, то, что называют сексом, он считает инструментом игрового поведения, ибо сексуальные игры — это упражнения в сексуальном привлечении, эксплуатации, победе, разрядке, наслаждении. В данном подходе в основе классификации социальных форм жизни — игры лежат «сюжеты жизни»: война, любовь, дипломатия и т.д. В этом плане правомерно говорить о парламентских или политических играх и т.п.

Значение игры невозможно исчерпать и оценить развлекательно-реактивными возможностями. В том и состоит феномен игры, что, являясь развлечением, отдыхом, она способна перерасти в игру-творчество, в игру-обучение, в игру-терапию, в игру-модель типа человеческих отношений и проявлений в труде. Она является основой досуга, потому что не задается и не ограничивается конкретным содержанием — темой игр может быть буквально любая деятельность человека.

Классификация игр как отражение известной и непредсказуемой деятельности, регулирующей творческую активность индивида, предопределяющей весь духовный потенциал человека в труде, учении, досуге, представляется нам задачей важной и перспективной. Игры в настоящее время выходят на новый, высокий уровень, используются разнообразно и результативно. С одной стороны, такая деятельность, ее вертикальные и горизонтальные связи — это досуг (собственно игра), познание, труд, общение, с другой — это психофизическая интеллектуально-творческая и социальная деятельность, взаимопроникающие друг в друга, имеющие свои модальности, структуры, функции, элементы, результаты.

Нельзя не отметить влияние ВИР на молодёжные движения, которые чаще всего противопоставляют себя официальной идеологизированной культуре.

Военно-историческая реконструкция представляет собой социокультурный феномен, рассматриваемый с помощью теории субкультур, которая описывает явления культурной дифференциации в современном обществе, как следствие понимания сущности и гетерогенности его культурного пространства.

Анализируя отдельно взятую субкультуру с помощью методов социологии, предоставляется возможность объективно описывать данное явление, причины его возникновения, предпосылки развития и понять глубинную суть. В социологии культуры понятию военно-историческая реконструкция как вид клубной культуры посвящено небольшое количество исследований, хотя данное направление является перспективным и имеет реальную возможность внести свой вклад в изучение отдельных специфических субкультур.

Современный мир отличается многообразием, каждый день в нём появляется что-то неповторимое и интересное, несущее в себе определенную систему смыслов и ценностей, а так же социальные и психологические отпечатки доминирующей культуры. Говоря о самом понятии субкультуры, неизменно предстает перед глазами некий образ молодёжного движения, который формируется вне зависимости от политики, экономики и существующий относительно независимо от самой культуры.

Концепция игровой культуры Й. Хейзинги позволила проанализировать реконструкторов как игровое сообщество. Важнейшие принципы функционального подхода к культуре как скрепляющей силе социального организма разработаны в трудах Э. Дюркгейма. В классических трудах М. Вебера, П. Бурдье и Т. Парсонса намечены подходы к анализу социальных практик и социальных систем. При этом, с точки зрения концепции Т. Парсонса, историческую реконструкцию необходимо рассматривать с позиции социальной системы внутри системы российского общества и культуры – в частности – молодежной культуры и субкультуры. Истоки субкультурных исследований находятся в трудах представителей социологической школы США, среди которых Д. Майерс, У. Уайт в первой половине прошлого столетия посвятили свои научные работы изучению образа жизни и социальной самоидентификации различных группировок из городских трущоб. Концепция трансакционизма Х. Беккера и С. Коэна послужила переходным звеном от исследований девиации и частично экстремизма молодежных социальных группировок к изучению молодежной субкультуры как звена системы с особым внутренним структурно-содержательным наполнением. В 70-х годах XX столетия в центре изучения субкультур молодого поколения были теория гегемонии А. Грамши и неомарксистский подход Франкфуртской школы (Т. Адорно, Г. Маркузе, М. Хоркхаймер), где популярная культура как первооснова дальнейшего вычленения субкультур рассматривалась сквозь призму понятия меняющейся среды обитания. Субкультурные практики осмысливались как не совсем организованные модели поведения молодежи в контексте их сопротивления индустрии культуры. Значительный вклад в развитие субкультурной теории внесла деятельность Бирмингемского центра современных культурных исследований – С. Холла, Дж. Кларка, М. Брейка. Была сформирована научно-методическая база для переосмысления теории субкультур в традициях постмодерна: С. Редхэд, С. Торнтон, детально проанализировали и обосновали понятия «гибридность», «стиль жизни», «клубные культуры», «клубные объединения». Субкультурные объединения стали рассматриваться в тесной связи с производимым социальным эффектом. Значимое место исследователи отводят ценностному аспекту, связывающему деятельность клубов исторической реконструкции с контекстом развития патриотических настроений у их представителей.[6]

1. Развитие исторической реконструкции из субкультуры в движение свидетельствует о возрастании ее популярности и новом феномене молодежной культуры. Сущность исторической реконструкции заключается в ее социальном характере, проявляющемся в воссоздании позитивных чувств и отношений к историческому прошлому. Определение понятия историческая реконструкция даёт возможность толковать его, как в широком, так и в узком смысле, учитывать его статику и динамику. В наибольшей степени указанным критериям отвечает определение, трактующее историческую реконструкцию как социальное действие, направленное на воссоздание материальной и духовной культуры прошлого.

2. Движение исторической реконструкции, согласно типологии Г. Блумера и Д. Эберли, можно охарактеризовать как специфическое игровое экспрессивное движение альтернативного типа, направленное на воссоздание боевых практик и событий прошлого, обрядов и ритуалов, отличающееся достаточно высокой степенью вовлеченности, формирующее у участников специфические навыки и интерес к изучению истории, экспериментальной археологии, этнографии и фольклора. Как показали результаты эмпирического исследования, привлекательность исторической реконструкции обеспечивают многообразие практик и их содержательность, что дает индивиду возможность полного самовыражения, способствует его успешной социализации отображению и возвышению его духовной сущности, формированию патриотических чувств. Характер исторической реконструкции позволяет рассматривать ее как эффективную меру профилактики негативных девиаций, молодежного экстремизма, ксенофобии, эксклюзии.

3. Фольклор как словесное выражение этнографии придает этнографическому представлению, основной практике исторической реконструкции, особую выразительность, красочность и завершенность. Этнографическое представление, фольклор способствуют повышению интереса к исторической реконструкции, поэтому могут рассматриваться как значимая функциональная часть социального процесса молодежной политики. Комбинированная форма фольклорного и этнографического представления, при которой осуществляется одновременное воссоздание материальной и духовной культуры прошлого, является закономерным следствием эволюции практик исторической реконструкции, обеспечивающей наибольший эффект историчности и достоверности воссоздаваемого периода.

4. Феномен движения исторической реконструкции, формирующийся в отдельное направление социокультурного развития молодёжи, в этой связи может рассматриваться как отдельный самостоятельный объект для молодежной политики. Такой подход позволит сохранить феномен движения исторической реконструкции и обеспечить его дальнейшее развитие, усиливая его влияние на молодое поколение. Молодежная политика в таком случае выступит организационной основой, обеспечивающей развитие движения и организационно-функциональную взаимосвязь всех участников исторической реконструкции.

5. Молодежная политика сегодня слабо учитывает масштабность движения исторической реконструкции, ее усиливающееся культурное и социальное влияние на мировоззрение молодежи. Системное взаимодей-ствие всех элементов системы социокультурной среды, частью которой является историческая реконструкция, представляет собой определенную программу организационно-функциональных мероприятий, но эффект их воздействий определяется тем, насколько они целенаправлены. Молодежная политика сможет строиться на целостном концептуальном подходе, учитывающем, в первую очередь, поддержку и усиление социального влияния исторической реконструкции.

6. Развитие движения исторической реконструкции, в том числе, как части социальной работы с молодежью, пока полностью еще не поддерживается на уровне государственной молодежной политики, хотя и предполагает разработку на основе системного подхода целостной концепции организации исторической реконструкции. Это напрямую следует из результатов исследования, которое выявило интенцию участников движения к сотрудничеству с государством в сфере патриотического воспитания и работы с молодежью в целом. Такая концепция определяет организацию исторической реконструкции важнейшим ресурсом социальной работы с молодежью, взаимосвязи организационно-функциональных элементов и структурной иерархии, контроля и управления. В этой перспективе программно-стратегические установки молодежной политики получат согласованность с потребностями повседневных реалий современного молодежного соо-щества. Связующим организационным звеном может стать постоянно действующий специализированный Форум «Историческая реконструкция. Прошлое в настоящем» с международным статусом.[7]

Можно предположить, что клубы исторической реконструкции способны развивать программы расширения сознания и духовного мира молодого человека. Основополагающую роль в этом играет эффект погружения (историчности), который достигается путем восприятия себя в глазах других изначально через материальную реконструкцию. Одна из самых сложных задач духовной реконструкции заключается в воссоздании образа мысли (и поведения) исторического объекта (персонажа). Если исключить один из компонентов, то историческая реконструкция не перестает быть таковой, но сводится к одному из двух компонентов, и в результате теряется эффект погружения, что не может не сказаться на качестве действия индивида. Реконструктор должен соответствовать требованиям организаторов, он совершает определенное действие и вкладывает в это действие субъективный смысл, достигая целерациональности, ценностной рацио-нальности, определенной аффективности и традиционности (М.Вебер). Он может рассматриваться как исполнитель социального действия и старается проверить теоретические данные практическим путем через методы прямого копирования, переноса, предположения (В.В. Хабаров), чтобы сосредоточиться на существенной стороне воссоздаваемого предмета посредством приобретенных знаний и накопленного опыта.

Движение военно-исторической реконструкции сочетает в себе несколько направлений деятельности:

1. Воспроизведение материальной культуры прошлого в виде оружия, доспеха и других, связанных с воcпроизводимым образом воина вещей.

2. Воссоздание бытовых и социальных отношений эпохи, реконструируемых в группе ВИР.

3. Реконструкция условий, приемов и других спортивных особенностей исторического поединка.

4. Реконструирование и инсценирование определенных исторических событий, связанных с военной историй.

5. Создание и воплощение сценарного действа для показательных выступлений, не связанных с какими-либо конкретными историческими военными событиями (инсценировка).

6.Участие в коммерческих шоу.

Движение ВИР, возникнув как неформальное молодежное движение, приобрело характерные черты игровой культурной инсценировки: поведенческий код, символическую экипировку, определенные пространства для презентации, собственный жаргон. (111) [8]

Движение исторической реконструкции занимает особое место в системе молодежного досуга и основных этапах социализации индивида. Историческая реконструкция в современном обществе представляет собой социальное действие, направленное на воссоздание материальной и духовной культуры прошлого. Главной особенностью исторической реконструкции как социального явления и действия является глубина содержания и многообразие форм и практик его выражения. Факторы привлекательности исторической реконструкции формируют феномен движения исторической реконструкции в молодежной среде как социализирующий и морально-нравственный ориентир. Широкий диапазон привлекательности исторической реконструкции дает возможность молодежи реализовать свои духовные потребности в самоидентификации и культурной социализации, что позволяет рассматривать историческую реконструкцию как эффективный элемент в процессе воспитания патриотизма. Являясь функциональным элементом социальной системы, историческая реконструкция в силу определенных закономерностей оказывает причинно-следственное воздействие на мышление, действия и образ жизни молодого поколения. Гипотетически организация исторической реконструкции на уровне государственной молодежной политики предполагает в первую очередь её взаимосвязь с потребностями молодежной культуры современного общества. [9]

Современная культура фрагментарна и мозаична, поэтому поиск самоидентификации осуществляется в разнообразных пластах и аспектах, в том числе в тех областях деятельности, которые традиционно ассоциировались с досугом, увлечениями, хобби. Он возможен одновременно в самых различных сообществах, и среди них – сообщество участников военно-исторической реконструкции. [10]

Такая область деятельности человека, как военное дело на сегодняшний день остаётся малоисследованным явлением несмотря на то, что она оставалась одной из доминирующих, наряду с религиозной,торговой, ремесленной и другими составляющими древней и средневековой культуры.

Именно военная деятельность стала объектом применения военно-исторической реконструкции, давшей новые методы в исторических науках, музейном деле, археологии и этнографии, а порой даже в социологии и антропологии.

Благодаря военно-исторической реконструкции стало возможным по-новому, с большей степенью достоверности оценить многие исторические данные о культуре российского народа, развития ремёсел и технологий, традициях и связях с другими культурами.

Археология получила возможность по найденным фрагментам восстанавливать целые предметы и даже комплексы (например, комплексы вооружений русских воинов). Музеи получили возможность экспонировать не только подлинные вещи,сохранившиеся во времени, но и вновь созданные реконструированные модели (например, в музее «Куликово поле» выставлены доспехи русских воинов, реконструкции М.Горелика), дающие представление зрителю о реальной жизни наших предков. Нередко результаты реконструкций во многом опровергают общепринятые взгляды на тот или иной объект. назначение многих археологических находок становится ясным лишь в реконструированном виде или комплексе.

Но помимо вышеперечисленных военно-историческая реконструкция проникла в области современной культуры, казалось бы изначально далёкие от подобных видов деятельности. Театр, кинематограф, педагогика, шоу-бизнес нашли точки соприкосновения с военно-исторической реконструкцией. Наиболее ярко необычно и масштабно военно-историческая реконструкция проявила себя как культурная и общественная деятельность, как форма развивающегося досуга.(Гухмрев)

Участие в ВИР создает для личности определенный способ структурирования свободного времени, эмоционально насыщает жизнь, создает возможность преодоления социально-культурной ограниченности, косности, создает дополнительные возможности человеческого общения в группе единомышленников и духовное взаимообогащение членов группы ВИР.

Освоение исторических ценностей личностью в группе ВИР или в индивидуальных занятиях влияет в конечном счете на внутренний план самой личности, с уровнем информированности возрастает и культурный потенциал личности. Следовательно, работа в группе ВИР имеет для личности не только компенсаторное значение, но и личностноформирующее, особенно, если учесть тот факт, что в группах ВИР в основном сравнительно молодые участники.

Занятие в группе ВИР создает разнонаправленность в жизнедеятельности человека, оно направлено на удовлетворение желаний личности, которые не могут быть удовлетворены вне этой игры, что способствует сохранению чувства собственного достоинства индивида, осознанию собственной личностной ценности, придает его жизненной позиции устойчивое равновесие, ощущение стабильности в то неустойчивое время, в котором ему приходится жить.

Движение ВИР не представляет собой нечто застывшее, абсолютно устойчивое. Оно развивается, причем это развитие может быть обусловлено многими факторами.

В столичных городах, например, в Москве, где есть киностудии, многие группы ВИР объединились при киностудии Мосфильм для участия в специальных шоу-программах, утратив тем самым свой неформальный характер.

Другая форма дальнейшего развития движения ВИР-спортивная, также формализованная в Ассоциацию исторического спортивного фехтования.

Однако, многие клубы ВИР в провинциальных городах продолжают свою традиционную деятельность.

Во всех своих проявлениях культурные акции участников ВИР максимально ясным и доступным языком своих эффектных выступлений приобщают широкие массы публики к отечественной истории, делает общедоступными определенные музейные раритеты, зрители исторических 120 акций получают возможность совершить своеобразную экскурсию в военно-историческое прошлое. И хотя подобные зрелища — это не настоящее большое искусство, а скорее красивое развлечение, тем не менее на зрителей они имеют несомненное этическое, эмоциональное и эстетическое воздействие, в особенности, на подрастающее поколение.

Став частью культурного целого, движение ВИР в пределах собственной сферы (художественного творчества и игры-инсценировки) синтезирует определенные явления науки, искусства, морали.[11]