Периодизация истории русского литературного языка

Основные этапы, характеризующиеся социальными и собственно языковыми изменениями.

Длительное время русский язык существовал в условиях двуязычия. Поскольку литературным языком средневековой Руси был церковнославянский язык, собственно национальный русский язык использовался лишь в сфере повседневного бытового общения.

Первое серьезное потрясение система двуязычия испытала во второй _ половине 17 века, когда в связи с ростом общественного значения деловых, публицистических и повествовательных стилей русского письменного языка, с расширением литературных прав бытовой речи возникла устойчивая тенденция к сближению и согласованию церковнославянского языка с русской разговорной речью. Этот процесс был вызван увеличением слоя грамотных людей. Рост потребности в письменных формах языка был, в свою очередь связан с ростом российской государственности. И хотя основными жанрами литературы по-прежнему остаются сказания, летописи, жития, но эти старые формы находятся в заметном противоречии с новыми сюжетами, темами и идеями, которые воплощаются образованными, но не родовитыми людьми (часто это священнослужители, купцы, мелкопоместные дворяне). Самым ярким представителем этого нового слоя авторов был протопоп Аввакум, который изложил свою биографию в жанре жития. Аввакум описывает свою собственную жизнь, прославляет собственную личность, чем резко нарушает саму житийную форму. Содержание его сочинения, его язык представляет собой контрастное сочетание церковнославянского стиля и живого разговорного языка, включающего в себя элементы просторечия.

В конце 17 века заметно увеличиваются связи России с Западной Европой, что дает начало процессу «европеизации» русского языка.

Сфера образования, судопроизводство и законодательство целиком еще обслуживается средствами церковнославянского языка. Рост государственности и связанный с ним рост потребности в образованных людях приводят к усилению влияния киевской церковнославянской традиции. Именно в Киеве раньше всего и наиболее ярко проявилось расширение сферы применения церковнославянского языка и распространение его на светскую литературу. Первые учебные центры, связанные с западноевропейским схоластическим образованием, шедшим из Польши, появились на Украине, первые попытки писать рифмованные стихи были сделаны украинскими учеными. Образованные люди Украины, художники, ремесленники, купцы, востребованные в Москве. Их язык, язык людей, ориентированных не на византайскую религиозную культуру, а на культуру католической Польши был насыщен полонизмами. Переводы официальных, канцелярских, юридических, технических текстов с польского языка были в то время обычным делом. В течение полувека польская культура являлась посредницей, через которую в Россию приходят слова из польского, французского и немецкого языков. В петровскую эпоху польское влияние уступает место немецкому влиянию.

С начала 18 века обозначился перелом культурной традиции предшествующей эпохи. Государственные реформы и социальные преобразования Петра I, укреплявшие положение русского дворянства и купечества, привели к увеличению слоя людей, создающих письменные тексты. Усиленная переводческая деятельность людей Петровской эпохи вела к активным заимствованиям из западноевропейских языков (в первую очередь из германских языков) политических, научных и технических терминов. Такие слова как: ранг, патент, контракт, штраф, архив и мн. др. были заимствованы в Петровскую эпоху. Многое из терминологии морского дела было заимствовано из голландского и английского языков, В терминах военного дела было заметно также и французское влияние: барьер, батальон, бастион.

Заимствованные официально-деловые и профессионально-технические элементы языка, включающие синтаксические конструкции и словосочетания и слова, изменили традиционные стили письменно-книжного языка. Европеизация общественного быта внесла новые слова и новые представления, новые формы экспрессии в систему бытовой речи высших слоев общества. Из частной и официальной переписки исчезают выражения челобитья, восточные формулы гиперболических восхвалений адресата и экспрессия самоуничижения. Например, в ранних письмах царевича Алексея к Петру I обязательно использовались формулы челобитья: «Государю моему батюшку, царю Петру Алексеевичу сынишка твой, Алешка, благословения прося, и челом бьет». К 10-м годам XVIII в. они навсегда исчезают, заменяясь обращением «Милостивый государь батюшко» и подписью «всепокорнейший сын и слуга твой Алексей».

Внешним, однако очень ясным для современников, знаком расхождения между церковнославянским и светским – техническим, публицистическим, деловым, литературно-художественным – стилем письменной речи была реформа русской азбуки. Новая гражданская азбука была приближена Петром I к образцам печати европейских книг. Это был первый шаг к созданию народного письменного языка. Церковнославянская графика перестала быть нормой литературности, ей отводилась роль особых знаков религиозного культа. С этого времени церковнославянский язык утрачивает господствующее положение в структуре русского литературного языка.

Первая последовательная реформа русского языка связана с именем M.B. Ломоносова. Он создал первое научное описание русской грамматики и обосновал теорию новой системы складывающихся литературных стилей, обусловленных взаимодействием церковнославянских и русских народных элементов в составе литературной речи своей теории, известной под названием «Учение о трех стилях» Ломоносов констатирует, что функции литературного употребления церковнославянского языка сузились, что реставрация старых норм нереальна, поэтому от старой славянской традиции следует взять только то, что является сегодня живым, понятным, сохранившим образную выразительность. Он утверждает, что формы народной речи являются неотъемлемой частью структуры литературного языка и что состав и соотношение разных жанров литературы обусловлены взаимодействием церковнославянизмов с русизмами. Ломоносов выдвигает и общий морфологический принцип: «Новым словам ненадобно старых окончаниев давать, которые неупотребительны».

Из этого синтетического знания разных категорий речи Ломоносов выводит иерархию их отношений. Высокий, средний и низкий стиль зависит от количества использованных слов из книг церковных. К каждому из трех стилей Ломоносов прикрепляет строго определенные жанры литературы: от героических поэм од и государственных речей, которым приличен высокий стиль, к элегиям, сатирам, которые должным писаться средним стилем, до комедий, песен, эпиграмм, писем, для которых позволителен низкий стиль. Стили разграничиваются не только лексически, но и грамматически, фразеологически и даже фонетически. Следует отметить, что Ломоносов избегает слов, заимствованных из западноевропейских языков. Он образует новые русские термины или переосмысляет уже существующие слова, при необходимости использует интернациональную научную терминологию, составленную преимущественно из греко-латинских корней. Благодаря Ломоносову мы используем такие термины как: воздушный насос, заколы движения, земная ось, преломление лучей, равновесие тел, удельный вес, кислота, магнитная стрелка, негашеная известь. Терминологические значения получили такие слова как: опыт, движение, наблюдение, явление, частица, квадрат, пропорция, минус, формула и др. Ломоносовские научные и технические термины мало-помалу вытеснили прежние неуклюжие заимствованные термины.

Ровесник Ломоносова А.П. Сумароков возражал против поиска нормы литературности в церковнославянском языке. Он утверждал, что нормой является «общее употребление». «Для чего не писать так, как мы говорим?» Сумароков утверждал, что в простой речи образованных кругов общества легко смешиваются формы высокого, среднего и даже низкого слога.

Вторая половина XVIII в. характеризуется широкой европеизацией русского быта. Входящее в силу дворянство во всем старается копировать Версаль – самый блестящий двор Европы. В эти годы Н.М. Карамзин создает «новый слог» русской литературной речи, который органически включил в себя национально-русские и общеевропейские формы выражения и решительно порвал с архаической традицией церковнославянской письменности. Он преобразовал русский язык, приблизив его к живой, естественной разговорной русской речи. Язык Карамзина, сам переживший сложную эволюцию от «Бедной Лизы» до последнего тома «Истории государства российского, является образцом последовательной грамматической и лексической нормализации.

К 30-м годам XIX в. ограниченность салонно-литературного языка, выработанного Карамзиным и его последователями, стала явной. В России креп и осознавал необходимость самовыражения новый социальный слой – слой разночинной интеллигенции. Выразителем этих умонастроений стал В.Г. Белинский. На смену приходит более динамичный и экспрессивный язык, опирающийся на нормы живой устной речи разных социальных слоев общества.

К 40–50-х гг. XIX в. заканчивается «дворянский» период развития литературного языка. Вспомним, что Пушкин и его современники гордились своими предками и древностью родов, а вот Достоевский вспоминает о своем дворянстве лишь в необходимых официальных случаях. Нарождающийся средний класс меняет приоритеты стилевого развития литературного языка. В обществе 40–50 гг. растет влияние научно-деловой и газетно-публицистической прозы. Все прежние формы словесного выражения внутри этих стилей кажутся фальшивыми и вычурными. Если раньше основное организующее значение в структуре литературной речи принадлежало стилям «изящной словесности», то в 50–60 гг. понятие «литературности языка» отделяется от понятия «художественности выражения». Развитие жанров беллетристики, публицистики, научно-популярной статьи делает актуальным совершенствование газетно-публицистического и научно-популярного языкового стиля.

Особенностью литературной речи того времени стало массовое использование «прецедентных текстов», т.е. цитирование текстов художественной или публицистической литературы, заведомо известной адресату. «Вот приедет барин – барин нас рассудит», «суждены нам благие порывы» (Некрасов), «чего моя нога хочет» (Островский), «административный восторг», «мягкотелый интеллигент», «недреманное око» (Салтыков-Щедрин), «с изюминкой», «без изюминки» (Толстой) цитаты из Достоевского, Помяловского, Г.Успенского, Чехова, Майкова, Тютчева и т.п.

До конца XIX в. сохранялась тенденция устранения некоторой искусственной книжности в научно-деловом стиле речи и эмоциональной высокопарности в газетно-публицистическом стиле. Шел процесс активного пополнения словарного состава языка иноязычными общественно-политическими, социально-экономическими и техническими терминами. Это связано с тем, что русский язык до октябрьской революции 1917 г. частично делил функции языка науки с немецким языком, а функции языка «высшего общества» с французским языкам.

Важным ресурсом развития языка, освоенным в начале XX в., была аббревиация. Общественно-политические термины, названия советских учреждений и государственных структур, составленные из букв или сокращений слов, были яркими свидетельствами глубоких изменений в жизни страны (эсэр, ЦИК РКП (б), шкраб, домзак, фининспекция РККА, Даздраперма и т.п.).

В годы революции эмоциональная высокопарность конца XIX в. сменилась заметным расширением употребления стилистически сниженных и даже грубых языковых средств. Русский язык 20-х начала 30-х г. испытал серьёзный кризис, усугубившийся тем, что в России того времени не было авторитетного социального слоя, который, выполняя заказ общества, вырабатывал бы языковые нормы для новых складывающихся обстоятельств.

Только к концу 30-х гг. формируется советская языковая политика, особенностью которой было сознательное нормализаторское воздействие людей на язык. В этот период появляются словари «советских терминов», которые сыграли важную роль в стабилизации функционирования аббревиатур и заимствованной лексики. Появилось большое количество исследований, в которых ученые изучали происходящие языковые процессы. Результаты этих исследований публиковались не только в научной литературе, но и на страницах массовых журналов и газет. Основным объектом их анализа был язык газет. В обществе к середине 30-х г. произошло осознание того, что проблемы языка стали уже не только языковыми, но и политическими. В области языковой политики к концу 30-х гг. в целом возобладали консервативные, охранительные тенденции, которые сказались, прежде всего, на возросших требованиях к качеству преподавания русского языка в школе.

Появившаяся к началу 40-х гг. «советская интеллигенция» взяла на себя задачи формирования и внедрения в общественное сознание языковых вкусов и стилей. Начиная с послевоенного времени, эта задача решается исключительно силами интеллигенции. В частности разработка орфографических правил русского языка, принятых в 1956 г., является заслугой гуманитарной интеллигенции в том смысле, что сам процесс формирования и закрепления норм правописания происходил под ее контролем.

В пятидесятые годы XX в. понятие «интеллигент» все более и более связывается с такими понятиями как «духовность», «внутренняя культура» и т.п. Например, А.И. Солженицын считал, что «интеллигент – это тот, чьи интересы и чья воля к духовной стороне жизни настойчивы и постоянны, не понуждаемы внешними обстоятельствами и существую даже вопреки им. Интеллигент – это тот, чья мысль неподражателъна».

В структуре послевоенного общества интеллигенция заняла место, которое она занимала до революции, и создала новую культурно-языковую среду, в которой невозможно было писать прежним пафосным языком сталинских газет.

Начиная с 50-х гг. и до конца 80-х гг., русский язык выполнял все существующие общественные функции языка от сферы повседневного бытового общения до сферы межнационального общения.

К этому времени русский язык насчитывал 200-летнюю историю непрерывного развития, при которой человек конца XX в. мог сравнительно просто, без специальной подготовки понять текст конца XVIII в. Такое развитие обеспечило необходимую историко-культурную перспективу обществу и создало определенный интеллектуальный потенциал нации, поскольку огромный слой культуры составляют разного рода тексты (мифологические, художественные, публицистические и т.п.). За 200 лет было создано значительное число текстов высокого художественного уровня, многие из которых использовались и используются как прецедентные тексты.

Следует отметить, что к середине 70-х гг. консервативные позиции в области языковой политики выродились в откровенный пуризм. Нетерпимость к проникновению новых заимствованных слов в литературный язык проявляло не столько общество, сколько власти. Это сказывалось, в частности, на издательской практике. В новые издания толковых словарей иноязычные неологизмы не включалась или включалась редакторами издательств с большим трудом, то же относилось и к сниженной, жаргонной лексике. В средствах массовой информации иноязычные слова подвергались замене.

Специалисты единодушно отмечают два устойчивых процесса, охвативших часть лексического состава русского языка: увеличение объема неологизмов используемых в актуальных литературных стилях речи и ускорившийся процесс так называемой «демократизации» этих литературных стилей. Интенсивное развитие названных процессов связано с тем, что обществу по некоторым причинам потребовались и новые слова, и новые выразительные языковые средства.

В качестве языковой приметы последнего десятилетия можно назвать вошедшую в тексты рефлексию над словом, иногда намеренное его искажение, обыгрывание его звукового состава, внутренней формы, связей с другими словами, словесные каламбуры и т.п. – все то, что называют языковой игрой.