Учение апостола Иакова о благочестии

Воспринятое сердцем слово истины должно быть осуществлено на деле, потому что одно слушание не приносит пользы. Блажен не слушатель, а исполнитель Закона. И потому Апостол советует Христианам не питать лож­ной уверенности, что одно знание или, как он говорит, слышание Закона достаточно для спасения; но быть готовыми и к исполнению его (стихи 19—22). Такое поверхностное отношение к Закону можно сравнить с мимолёт­ным взглядом человека на отражение в зеркале своего лица, которое тотчас забывается, как только человек отошёл от зеркала. Но постоянное вникание в Закон ведёт к истинному благочестию и обнаруживается в делах милосердия и сохранении чистоты жизни (стихи 23—27).
    С таким благочестием не совместимо лицеприятие, какое оказывают Христиане особенно богатым, отдавая им даже в собраниях (церковных) почётные места и презирая бедных, хотя именно бедных Бог призвал быть богатыми верою и наследниками Своего Царствия.
    Между тем богатые, которых они чтут, притесняют их и безчестят слав­ное имя Христианина (2:1—7). Исполнение заповеди о любви к ближнему — хорошо, но оно должно быть без лицеприятия: потому что лицеприятное, или пристрастное отношение к ближнему есть уже грех против этой любви; а несоблюдение одной заповеди делает человека виновным перед целым Законом.
    Христиане должны поступать так, как имеющие быть судимы по Закону свободы; а чтобы получить помилование на суде, им нужно самим быть милостивыми: потому что милость превозносится на суде (8—13).
    Одна вера, без дел любви, не приносит пользы, точно так же, как ласковое слово без доброго дела. Вера мертва и не может спасти человека, если не сопровождается и не подтверждается делами, как это видно из примера злых духов, которые веруют и трепещут (14—19). Указание на Авраама, что он оправдался одною верою (Быт. 15:6), неправильно, потому что Авраам доказал свою веру делами, возложив Исаака на жертвенник. Подобно и Раав-блудница оправдалась делами, скрыв соглядатаев. Таким образом, вера и дела связаны между собою, как душа и тело (20—26).

5) О воздержании языка.

В замену дел охотнее всего выступает слово, и отвергающие необходимость дел охотнее всего делаются учителями других. Апостол увещавает верующих не стремиться к учительству, с которым обык­новенно связана большая ответственность, потому что при общей наклон­ности человека к греху, в деле учительства наиболее представляется пово­дов согрешать языком. Но грехи языка самые опасные грехи, так что че­ловек, свободный от них, может почитаться совершенным. Умеющий обузды­вать язык может обуздать и всё тело. Как слабая узда даёт возможность уп­равлять сильной лошадью, а малый руль — большим кораблём, так малый язык служит к совершению великих дел. Но коль скоро он делается орудием неправды, воспламеняется огнём геенны, то, как огонь, опаляет всё тело и губит его жизнь (3:1—8).
    Таким образом, от языка может происходить добро и зло; но как все твари должны оставаться верными своему назначению, так и язык, назна­ченный для блага, должен производить только добро (9—12).
   [Гл. 3:1. Немнози учителие бывайте. Между Иудеями времён Иисуса Христа было очень заметно стремление к присвоению себе звания учителей (Мф. 23:7-8; Рим. 2:17-21). Как видно из этого и других подобных мест, такое же стремление начало проявляться и в Церкви Христианской и вело к многим безпорядкам (1 Кор. 12 и вся 14-я глава там же). Здесь, конечно, разумеется учительство в Церкви, имев­шее большое значение при распространении Христианства].
    Стих 4. Для указания важного значения языка, Апостол сравнивает его действия с действием малого руля (кормила) на большом корабле. Се и корабли велицы суще, обращаются малым кормилцем, аможе стремление правящого хощет.
    В самом деле, достаточно слабого поворота руля рукою кормчаго, чтобы изме­нить направление корабля в ту или другую сторону. То же бывает и в жизни человека: достаточно одного какого-либо действия (слова) языка, чтобы при­дать деятельности человека то или другое направление. Впрочем, Апостол, сообразно со своей целью, обращает преимущественное внимание на дурныя действия языка.
    Стих 6. Язык огнь, лепота неправды.
   [Эти слова понимают и переводят различно: язык — прикраса неправды; или: язык — мир (собрание) неправды Κόσμος — прикраса, мир). Но и тот и другой пере­вод дают в общем одну мысль. По первому переводу: язык, прикрашивающий или прикрывающий (ложью) неправду, есть огонь. По другому: язык, полный неправды, совмещающей в себе всё, что есть злого, неправедного в человеке, есть огонь.
    Паля кого рождения нашего, колесо жизни. Жизнь часто сравнивается с коле­сом, или лучше, с движением колеса (Еккл. 12:6). И Апостол пользуется этим сравнением для объяснения отношения языка к нашей жизни. Как быстро движущееся колесо может само загореться от трения и спалить всё, находящееся в соприкосновении с ним — так это бывает и с языком].
    Таким образом, по ходу мысли Апостола и по употреблённым им сравнениям, все разбираемое место можно перефразировать так: И язык — огонь. Будучи вос­паляем от геенны и сделавшись прикрасой (или миром) неправды, он, несмотря на свою относительную малость между прочими членами, оскверняет всё тело и сожигает всё колесо жизни, то есть повергает его в геенну огненную, как и Спаситель сказал: кто скажет брату своему: безумный, подлежит геенне огнен­ной (Мф. 5:22). Заключительныя слова стиха: и опаляяся от геенны, указывают на первоначальный и постоянный источник всякой неправды и лжи — геенну, диавола, как и Спаситель говорит о нём: яко ложь есть и отец лжи (Ин. 8:44).
    Стих 11. Еда ли источник от единого устия источает сладкое и горькое? Ука­зав в предыдущих стихах (9 и 10), что из уст человека выходят то благословения, то проклятия, Апостол подобием источника, не могущого давать вместе и горь­кую и сладкую воду, хочет доказать неестественность и невозможность такого поведения человека. Кто клянёт людей, созданных по образу Божию, тот не может в то же время хвалить Бога — Творца, Первообраз человека, сколько бы ни уверял в искренности подобной хвалы.

Вопрос 8.

вероучительной стороне послания рядом с общим, ветхозаветным представлением о Боге, как о Существе чистейшем (Иак I:13), Боге едином (Иак II:19), Отце светов и источнике всякого блага (Иак I:17), Господе Саваофе (Иак V:4), едином Законоположнике и Судии (Иак IV:12) и пр., стоит учение апостола об Иисусе Христе, как истинном Боге (Иак I:1) и Господе слова (Иак II:1), второе пришествие Которого есть предел ожиданий и надежд верующих (Иак V:7-8), а учение Которого или вообще христианство есть «слово истины», которым Бог в Христе возродил нас (Иак I:18), есть «совершенный закон свободы» (Иак I:25, 2:12). Ввиду этого должно быть решительно отвергнуто странное мнение одного современного немецкого ученого (Шпитты), будто послание Иакова есть чисто иудейское произведение, написанное иудеем для иудеев около времени Христа.

Вопрос 9.

И в вероучительной стороне послания рядом с общим, ветхозаветным представлением о Боге, как о Существе чистейшем (Иак I:13), Боге едином (Иак II:19), Отце светов и источнике всякого блага (Иак I:17), Господе Саваофе (Иак V:4), едином Законоположнике и Судии (Иак IV:12) и пр., стоит учение апостола об Иисусе Христе, как истинном Боге (Иак I:1) и Господе слова (Иак II:1), второе пришествие Которого есть предел ожиданий и надежд верующих (Иак V:7-8), а учение Которого или вообще христианство есть «слово истины», которым Бог в Христе возродил нас (Иак I:18), есть «совершенный закон свободы» (Иак I:25, 2:12). (не точно)