Отдайте себя своему Я

Вопрос: Я родилась в Соединённых Штатах и последние четырнадцать месяцев провела в Шри Раманашраме. Сейчас я возвращаюсь в Штаты, где меня ждёт моя мать.

Махарадж: Какие у вас планы?

В: Я могу выучиться на медсестру или просто выйти замуж и родить детей.

М: Почему вы хотите выйти замуж?

В: Помощь в обретении духовного дома – это высочайшая форма социального служения, о которой я только могу подумать. Но, конечно, жизнь может распорядиться иначе. Я готова ко всему, что может прийти.

М: Что дали вам эти четырнадцать месяцев в Шри Раманашраме? Чем вы отличаетесь от себя до пребывания там?

В: Я больше не боюсь. Я нашла некоторый покой.

М: Какой это покой? Покой обретения того, что вы хотели, или нежелания того, чего у вас нет?

В: Мне кажется, немного того и другого. Это было совсем не легко. Хотя Ашрам – очень спокойное место, внутри я билась в агонии.

М: Когда вы осознаете, что различия между внутренним и внешним существуют только в уме, вы больше не будете бояться.

В: Такие осознания приходят ко мне и уходят. Я ещё не достигла неизменности абсолютной целостности.

М: Хорошо, пока вы в это верите, вы должны продолжать свою садхану, чтобы рассеять ложную идею того, что вы не целостны. Садхана избавляет от наносного. Когда вы осознаете себя как менее чем точку в пространстве и времени, как нечто слишком маленькое, чтобы его разрезать, и слишком мало живущее, чтобы его убивать, тогда и только тогда весь страх исчезнет. Когда вы станете меньше, чем кончик иглы, тогда игла не сможет проткнуть вас – вы проткнёте иглу!

В: Да, так я себя иногда чувствую – необузданной. Тогда я более, чем бесстрашна – я само бесстрашие.

М: Что побудило вас поехать в Ашрам?

В: У меня была несчастная любовь, и я адски страдала. Ни алкоголь, ни наркотики не помогали. Я искала выход и наткнулась на некоторые книги по Йоге. От книги к книге, от одного кусочка информации к другому – я приехала в Раманашрам.

М: Если с вами снова случится такая же трагедия, вы будете так же сильно страдать, учитывая ваше теперешнее состояние ума?

В: Ну нет, я не позволю себе страдать снова. Я лучше убью себя.

М: Значит, вы не боитесь умирать!

В: Я боюсь умирания, но не самой смерти. Процесс умирания представляется мне болезненным и уродливым.

М: Откуда вы знаете? Это не обязательно должно быть так. Это может происходить красиво и спокойно. Если вы знаете, что смерть происходит только с телом, но не с вами, вы просто наблюдаете, как ваше тело спадает, как сброшенное одеяние.

В: Я полностью осознаю, что мой страх смерти вызван опасением, а не знанием.

М: Человеческие существа умирают каждую секунду, страх и агония умирания висят над миром, подобно облаку. Неудивительно, что вы тоже боитесь. Но стоит вам узнать, что умирает только тело, а не непрерывность памяти и не чувство «я есть», отражённое в ней, и вы больше не будете бояться.

В: Хорошо, умрём – увидим.

М: Уделите этому внимание, и увидите, что рождение и смерть являются одним, что жизнь пульсирует между бытием и небытием и что одно нуждается в другом для целостности. Вы рождаетесь, чтобы умирать, и умираете, чтобы рождаться.

В: Разве непривязанность не останавливает этот процесс?

М: С непривязанностью уходит страх, но не факт умирания.

В: Значит, я буду вынуждена родиться снова? Какой ужас!

М: Нет никакого принуждения. Вы получаете то, что хотите. Вы сами строите свои планы и исполняете их.

В: Мы сами приговариваем себя к страданию?

М: Мы растём благодаря исследованию, а чтобы исследовать, нам нужен опыт. Мы склонны повторять то, что не поняли. Если мы чувствительны и разумны, нам не нужно страдать. Боль – это призыв к вниманию и наказание за беспечность. Мудрое и сострадательное действие – единственное лекарство.

В: Именно потому что у меня прибавилось мудрости, я не хочу больше страдать. Что плохого в самоубийстве?

М: Ничего плохого, если оно решит проблему. А что, если не решит? Страдание, вызванное посторонними факторами, – какая‑нибудь тяжёлая неизлечимая болезнь или невыносимое несчастье – может служить некоторым оправданием, но если не хватает мудрости и сострадания, самоубийство не поможет. Глупая смерть означает повторно рождённую глупость. Кроме того, существует вопрос кармы. Терпение – обычно самое мудрое поведение.

В: Нужно ли терпеть страдание, даже самое острое и безнадёжное?

М: Терпение – это одно, а безнадёжная агония – другое. Терпение наполнено смыслом и даёт результаты, а агония бесполезна.

В: К чему беспокоиться о карме? Она как‑нибудь сама о себе позаботится.

М: Большая часть нашей кармы коллективная. Мы страдаем за грехи других, так же как другие страдают за наши. Человечество едино. Неведение – это факт, который не меняется. Мы могли бы быть гораздо более счастливыми людьми, если бы не наше равнодушие к страданиям других.

В: Я обнаружила, что стала гораздо более ответственной.

М: Хорошо. Когда вы это говорите, какой образ у вас в уме? Вы сами как ответственная личность в женском теле?

В: Есть тело, есть сострадание и есть память и множество других вещей и отношений. Вместе их можно назвать личностью.

М: Включая идею «я есть»?

В: «Я есть» подобно корзине, в которой содержатся вещи, составляющие личность.

М: Или, скорее, это ива, из прутьев которой сплетена корзина. Когда вы думаете о себе как о женщине, вы имеете в виду, что вы женщина или что ваше тело описывается как женское?

В: Это зависит от моего настроения. Иногда я чувствую себя просто центром осознания.

М: Или океаном осознания. Но бывают ли у вас моменты, когда вы не являетесь ни мужчиной, ни женщиной, ни чем‑то случайным, вызванным обстоятельствами и условиями?

В: Да, бывают, но мне неудобно говорить об этом.

М: Намека вполне достаточно. Вам не нужно говорить больше.

В: Мне можно курить в вашем присутствии? Я знаю, что не принято курить в присутствии святых, особенно женщине.

М: Курите, ради бога, никто не будет возражать. Мы понимаем.

В: Мне нужно успокоиться.

М: Такое очень часто случается с американцами и европейцами. После протяжённой садханы они чувствуют переполнение энергией и судорожно ищут ей выход. Они организуют сообщества, становятся учителями Йоги, женятся, пишут книги – всё, кроме того, чтобы оставаться безмолвными и повернуть свою энергию внутрь, к источнику неистощимой силы, и научиться удерживать её под контролем.

В: Я признаюсь, что сейчас мне хочется вернуться и жить очень активной жизнью, потому что я полна энергии.

М: Вы можете делать всё, что вам хочется, если не будете считать себя этим телом и этим умом. Это не столько вопрос фактического отказа от тела и всего, что с ним связано, сколько ясное понимание того, что вы не являетесь телом, чувство отчуждённости, эмоциональной невовлечённости.

В: Я знаю, что вы имеете в виду. Около четырёх лет назад я прошла через период отрицания всего физического. Я не покупала себе одежду, ела только самую простую пищу, спала на голых досках. Значение имеет приятие лишений, а не фактический дискомфорт. Сейчас я понимаю, что лучше всего принимать жизнь такой, какая она приходит, и любить всё, что она предлагает. С благодарным сердцем я приму всё, что придёт ко мне, и использую это наилучшим образом. Если я не могу сделать ничего лучше, чем подарить жизнь и истинную культуру своим детям, – то и этого достаточно; хотя моё сердце открыто для всех детей, я не могу помогать всем.

М: Вы являетесь супругой и матерью только тогда, когда в вас мужское‑женское сознание. Когда вы не принимаете себя за тело, тогда семейная жизнь тела, какой бы интенсивной и интересной она ни была, видится как всего лишь игра на экране ума, где свет осознания – единственная реальность.

В: Почему вы настаиваете на осознании как на единственно реальном? Разве объект осознания не столь же реален, пока он существует?

М: Но он не существует! Мимолётная реальность вторична, она зависит от безвременного.

В: Вы имеете в виду непрерывное или постоянное?

М: В существовании не может быть непрерывности. Непрерывность подразумевает тождественность в прошлом, настоящем и будущем. Такая тождественность невозможна, поскольку сами средства отождествления колеблются и меняются. Непрерывность, постоянство – это иллюзии, созданные памятью, не более чем ментальные проекции структуры там, где никакой структуры быть не может. Отбросьте все представления о временном или постоянном, о теле и уме, мужчине и женщине, и что останется? Каково состояние вашего ума, когда все разделения исчезают? Я не говорю об отбрасывании различий, поскольку без них не было бы проявленного.

В: Когда я не разделяю, я счастлива и спокойна. Но как‑то происходит, что я снова и снова теряю выдержку и начинаю искать счастья во внешних вещах. Я не понимаю, почему мой внутренний покой нестабилен.

М: Покой в общем‑то это тоже состояние ума.

В: За пределами ума находится тишина. О ней ничего не скажешь.

М: Да, любые разговоры о тишине – просто шум.

В: Почему мы продолжаем искать мирского счастья, даже после того как вкусили своё собственное естественное спонтанное счастье?

М: Когда ум занят служением телу, счастье потеряно. Чтобы вновь обрести его, он ищет удовольствия. Стремление быть счастливым правильно, но средства его удержания ошибочны, ненадёжны и разрушительны для истинного счастья.

В: Удовольствие всегда неправильно?

М: Правильное состояние и использование тела и ума чрезвычайно приятно. Неправилен поиск удовольствий. Не пытайтесь сделать себя счастливой, лучше поставьте под вопрос сам поиск счастья. Вы хотите быть счастливой, потому что несчастливы. Выясните, почему вы несчастливы. Из‑за того что вы несчастливы, вы ищете счастья в удовольствиях, удовольствия приносят боль, и поэтому вы зовёте их мирскими. Затем вы стремитесь к другим удовольствиям без боли, которые называете божественными. В действительности, удовольствие – это всего лишь отсрочка боли. Счастье является одновременно мирским и неземным, внутри и вне всего, что происходит. Не делайте различий, не разделяйте неразделимое и не отчуждайте себя от жизни.

В: Как хорошо я вас сейчас понимаю! До пребывания в Раманашраме меня всегда грызла совесть, я вечно себя осуждала. Теперь я совершенно расслабилась, полностью приняла себя такой, какая я есть. Когда я вернусь в Штаты, я буду принимать жизнь такой, как она приходит, как милость Бхагавана, и наслаждаться горечью так же, как и сладостью. Это одна из вещей, которым я научилась в Ашраме, – доверять Бхагавану. Раньше я была не такой. Я никому не верила.

М: Доверие к Бхагавану – это доверие к себе. Осознавайте, что что бы ни происходило, происходит с вами, благодаря вам, через вас, что вы создатель, обладатель и разрушитель всего, что воспринимаете, и тогда вы не будете бояться. Лишённая страха, вы не будете несчастны и не будете искать счастья.

В зеркале вашего ума появляются и исчезают всевозможные картины. Зная, что они всецело являются вашими собственными созданиями, наблюдайте, как они тихо приходят и уходят, будьте внимательны, но не взволнованы. Этот подход безмолвного наблюдения является самой основой Йоги. Вы видите картину, но вас на этой картине нет.

В: Я поняла, что мысль о смерти пугает меня, потому что я не хочу рождаться заново. Я знаю, что никто меня не заставляет, но давление неосуществлённых желаний непреодолимо, и я могу просто быть не в состоянии сопротивляться.

М: Вопрос о сопротивлении здесь не возникает. Рожденное и перерождённое не является вами. Пусть оно происходит, просто наблюдайте это.

В: Тогда зачем вообще беспокоиться?

М: Но ведь вы беспокоитесь! И будете беспокоиться, пока эта картина будет мешать вашему чувству истины, любви и красоты. Желание гармонии и покоя неискоренимо. Но когда оно исполняется, беспокойство исчезает, и физическая жизнь лишается усилий и уходит за уровень внимания. Тогда вы не родитесь даже в теле. Быть в теле или без тела – вам будет безразлично. Если у вас нет тела, вас не смогут убить, если у вас нет собственности, вас не смогут ограбить, если у вас нет ума, вас не смогут обмануть. Желаниям и страхам не за что будет зацепиться. Если с вами ничего не может произойти, что ещё имеет значение?

В: Мне почему‑то не нравится идея умирания.

М: Это потому что вы ещё молоды. Чем больше вы будете узнавать себя, тем меньше будете бояться. Конечно, агония умирания никогда не выглядит приятно, но умирающий человек редко находится в сознании.

В: Он возвращается в сознание?

М: Это очень похоже на сон. Какое‑то время личность не в фокусе, а затем она возвращается.

В: Та же личность?

М: Личность, будучи созданием обстоятельств, всегда меняется вместе с ними, как пламя меняется в зависимости от горючего. Только процесс продолжается и продолжается, создавая время и пространство.

В: Ладно, Бог присмотрит за мной. Я могу оставить всё Ему.

М: Даже вера в Бога – всего лишь стадия на пути. В конечном счёте вы оставляете всё, поскольку приходите к чему‑то настолько простому, что нет слов для его описания.

В: Я только начинаю. В начале у меня не было веры, не было доверия, я боялась позволять вещам происходить так, как они происходят. Мир казался мне очень опасным и недружелюбным местом. Сейчас я, по крайней мере, могу говорить о доверии Гуру или вере в Бога. Позвольте мне подрасти. Не торопите меня. Позвольте мне двигаться с моей скоростью.

М: Пожалуйста, двигайтесь, ради бога. Но ведь вы не двигаетесь. Вы увязли в представлениях о мужчине и женщине, старом и молодом, жизни и смерти. Идите вперёд, за пределы. Узнанная вещь – превзойдённая вещь.

В: Сэр, куда бы я ни направилась, люди считают своим долгом указывать мне на мои ошибки и подгонять меня. Я сыта по горло накоплением духовного богатства. Что плохого в моём настоящем, что я должна принести его в жертву будущему, каким бы замечательным оно ни было? Вы говорите, что реальность пребывает в сейчас. Я хочу её. Я не хочу вечно беспокоиться о своём развитии и его будущем. Я не хочу преследовать лучшее. Позвольте мне любить то, что у меня есть.

М: Вы совершенно правы, так и делайте. Только будьте честны – просто любите то, что вы любите, – не гонитесь ни за чем.

В: Я называю это отдаванием себя Гуру.

М: Зачем овеществлять? Отдайте себя самой себе, чьим проявлением является всё.

Date: 2016-05-16; view: 351; Нарушение авторских прав