Глава 32. Запах вербены 6 page

Снейп постоял немного в дверях, прошел и сел на край кровати.
— Ты не спишь, я знаю, — помолчав, сказал он. — Я очень прошу тебя, выслушай меня. Я знаю, тебе нужно время, но сейчас... У нас нет времени на чувства. Совсем. Надо, чтобы ты как можно скорее пришла в себя. И я...не знаю, что делать, как мне помочь тебе. Я мог бы накачать тебя зельями, но от них будет только хуже. Потом, когда их действие кончится, поэтому мне бы не хотелось. Вот ведь. Я даже не знаю, слушаешь ли ты меня. У меня первые часы вообще выпали из памяти... У тебя беда, а тут кто-то пристает с разговорами... Тебе нужно утешение, а я... Я прекрасно понимаю, что я совсем не тот человек, которого бы ты хотела сейчас видеть. Хотя, наверно, в данный момент ты никого не хочешь видеть, горе забирает тебя полностью. Даже говорить не хочется, да?

Гермиона не ответила, хотя внутренне согласилась с ним, он действительно точно описал ее состояние.

— Тут, знаешь, будет и так, и так трудно, на это надо время, чтобы боль утихла, попрошло немного, но вот если замыкаться в себе, будет еще хуже, это однозначно. У меня в этом есть опыт, я знаю, как трудно переживать горе одному, особенно, если нет времени его осмыслить и...принять, что ли. На все нужно время, а если его нет...
— У вас тоже так было? — спросила она, испугавшись, с каким трудом далась ей эта короткая фраза. Горло сжал спазм, так что говорить было очень трудно, и голос был будто не ее.
— Было... Когда мама умерла. Но тогда у меня был выбор, делать сейчас или отложить, я выбрал первое, думал, что справлюсь...
— Она болела?
— Нет, — ответил Снейп, а потом, помолчав, продолжил совсем тихим голосом: — Отец забил ее до смерти у меня на глазах. Мне тогда было одиннадцать, как раз перед школой. Я пытался ее защитить, но... Потом больница... Я даже не помню, как там оказался. Вот просто кадры перед глазами сменились. Разъяренный отец, а следом я сижу на стуле, а вокруг врачи хлопочут. Потом уже сказали, у меня был спонтанный выброс магии, а я даже не помню. Ничего не помню. А оказалось, на следующий день уже надо в Хогвартс ехать, то есть несколько дней просто выпали. Мне предлагали отложить поездку, но я выпросился. Думал, справлюсь, и...очень ждал этой поездки. Я же с детства знал, что я маг, и мама много рассказывала о Хогвартсе, я мечтал о начале учебы. Готовился. А как письмо получил, просто подпрыгивал от нетерпения. За лето чуть ли не наизусть выучил все учебники... Так хотелось поскорее! Столько ожиданий было связанно с этой поездкой. Столько надежд... А когда это все случилось...я думал...я вспоминал мамины рассказы... Хогвартс, там все одна большая семья!.. Думал...думал там мне будет легче пережить... — голос сорвался, Снейп опустил голову и замолчал.

Гермиона повернулась к нему, она вспомнила, как сама получила письмо из Хогвартса. Как сама сгорала от нетерпения! Да, ожидания! Новые друзья! Новые знания!

— А...уже...в поезде, — с трудом выдавил из себя Снейп, — несколько мальчишек выделывались перед девочками, начали задирать меня...Ну да, это объяснимо, вид у меня тогда был жуткий... Нет, так-то меня подлечили, синяки с лица убрали, ребра только плохо зажили, от шока, но этого не видно... Просто, я же толком собраться даже не успел, мантия, волосы, да и взгляд, наверно, был... Неважно! Один толкнул меня, а я отлетел сломанными ребрами прямо на угол стола в купе. Упал. Наверно, это было смешно и надо было посмеяться вместе со всеми, но... Я будто провалился! Сижу на полу, зажимаю ребра руками, а перед глазами...мама, пустые глаза, и отец пинает ее ногами...уже мертвую... Я...не выдержал... Разревелся как маленький! А они все смеялись! Кроме нее... Начали дразнить меня, придумали подходящее прозвище...дальше, больше, но это уже не важно. Просто, я думал, что справлюсь, а получилось только хуже. В школе никто не знал о моей трагедии, я никому не рассказывал, не хотел, чтобы меня жалели, не хотел ловить не себе сочувственные взгляды и слышать шепотки за спиной. Но каждый раз, когда другие получали письма и подарки из дома, уезжали на Рождество, я с трудом сдерживал слезы. Каждое утро, когда за завтраком прилетали совы, было пыткой для меня. Мне некому было писать, и некуда было возвращаться! И каждый раз, видя чужое счастье, я остро чувствовал свою боль и понимал, что мамы больше нет!.. А я...не смог ее защитить!
Снейп судорожно вздохнул и замолчал, отвернувшись. Комнату освещала луна, и Гермиона видела сквозь неряшливые сальные пряди, свисающие на его лицо, как болезненно кривятся губы, как сжимаются веки. У нее комок встал в горле. Она смотрела на него и видела маленького мальчика, который остался наедине со своим горем, — таким огромным и страшным! — и над которым измывались в школе, добавляя боли. Как это ужасно и несправедливо! Она помнила себя на первом курсе, когда с ней никто не хотел дружить, и все дразнили всезнайкой. Как ей было плохо! И если бы ни Гарри и Рон...

В глазах Гермионы дрожали слезы, она закусила губу, едва сдерживаясь, чтобы не кинуться к нему. Он всегда старался казаться таким холодным, она считала его очень гордым человеком и боялась, что жалость унизит его или причинит еще больше боли.

— А потом...Хогвартс я закончил уже Пожирателем, — сказал Снейп, справившись с собой. — На то были причины. Тогда мне казался мой путь правильным. А дальше выбора уже не стало, времени на чувства больше не было, когда умирал кто-то близкий, приходилось дальше делать, двигаться, ходить, разговаривать, а боль сжирала изнутри. Хотелось кричать и плакать, Мир сжимался до размеров любимого лица, надгробья. И боль заполняла все! Но приходилось вести себя так, будто ничего не случилось. Выполнять все, что должен. Скрывать свои чувства. Хотя внутри бушевал огонь, убивая, раздирая душу... Но...в общем-то...тут уже не кого винить...я сам выбрал свой путь. И сам за него расплачиваюсь. Знаешь, после смерти мамы, мне было трудно общаться, было...страшно подпускать кого-то близко... я...боялся боли, боялся, что больше не вынесу, а оказалось...оказалось, — он нервно рассмеялся. Смех оборвался сдавленным вдохом. Снейп крепко зажмурился и отвернулся. — Потом произошла трагедия, перечеркнувшая всю мою жизнь. Я один виноват в ее гибели... И я ненавижу себя за это. И их, и себя, но себя больше, ведь это я донес Темному Лорду! Столько лет прошло, но боль не уходит. Иногда притихает, и, кажется, можешь думать об этом или вспоминать, а потом просыпаешься от своих криков, от ночных кошмаров. Загружаешь себя работой, чтобы хоть немного забыться, ночь становится самым страшным временем суток, но достаточно малейшего толчка, похожего образа или встречи с участниками тех событий, чтобы снова провалиться в прошлое и все пережить заново! Когда это случилось, я не хотел жить. Я даже пытался... Если бы не Игорь... Она была для меня всем! Единственным настоящим другом. А я... предал ее! Отдал в руки Темного Лорда и обрек на смерть. И ее, и ее семью... Я пытался все исправить...умолял... Я не могу! — Снейп замолчал. Он опустил голову, скрываясь за волосами, и спрятал лицо в ладони. Его плечи слегка подрагивали. Гермиона, до этого беззвучно плакавшая, не выдержала. Она вскочила на колени, откинув одеяло, и порывисто обняла его, уткнулась в шею и разрыдалась. Он обнял ее в ответ, поглаживая по спине и волосам.
— Не надо, — прерывисто прошептал Снейп. Она чувствовала, как он напряжен и судорожно втягивает в себя воздух, стараясь сдержаться.
— Простите! Я знаю, вы не хотите!.. Но я не могу так! Не могу оставаться в стороне!!! — на одном дыхании выпалила Гермиона, еще крепче обнимая его. Она боялась, что он оттолкнет ее, опять поставит между ними стену, но он зарылся лицом в ее волосы, прижимая ее к себе, и так они просидели какое-то время. Она чувствовала, как он постепенно расслабляется.
— Спасибо тебе. Не рассказывай об этом никому, ладно? — попросил Снейп. Гермиона кивнула, не разжимая объятий. Она не хотела отпускать его, так ей было спокойней.
— Не плачь, не надо, я не стою твоих слез.
— Зачем вы так говорите?! Это не правда! Каждый человек достоин сострадания! Так нельзя! — Гермиона подняла голову, взглянув ему в лицо. По его щеке скатилась слеза. Зигзагом, потому что на бледной коже были какие-то темные пятна, коросты, Гермиона их не заметила раньше, так как не видела полностью его лица и только сейчас рассмотрела. Эта кровь! Она обежала глазами его лицо. Искусанные губы, тонкая струйка крови все еще стекающая из носа через угол рта по подбородку... Ее сердце болезненно сжалось. Она даже не знала, что ее больше поразило, слеза или кровь. Наказание от Волдеморта! Это из-за нее!
Оказалось, последнее она сказала вслух.
-Нет, просто у Него было плохое настроение, и мое опоздание пришлось кстати, — попытался пошутить Снейп. — А Круциатус такая вещь... Сосуды лопаются... Надо же, как сильно, а я и не заметил, — пробормотал он, проведя по лицу рукой и посмотрев на ставшие мокрыми пальцы.
Гермиона осторожно коснулась его щеки.
— Это...из-за меня...
Она бросилась ему на шею, захлебываясь слезами. Она плакала и за себя, и за него. Чувствуя весь ужас и всю боль от случившегося и с ней, и с ним.
— Ну что ты. Не надо. Ну... — Он обнял ее. — Неважный вышел из меня утешитель... Я сейчас зелье одно принесу, тебе станет легче...
— Нет! Не надо ничего! Не уходите!
— Тебе лучше поспать, сон-без-сна...
— Не уходите от меня, пожалуйста! Останьтесь! — Гермиона еще крепче стиснула руки, не пуская его. Он прижал ее к себе, слегка покачивая, гладя и постукивая по спине. Так же делали ее родители, когда она была маленькой... От воспоминаний Гермиона расплакалась сильнее, но потом постепенно начала погружаться в сон под тихое бормотание Снейпа.
— Все пройдет...все будет хорошо...ты справишься... У тебя есть хорошие верные друзья. Они любят тебя и очень переживают... Когда все закончится, ты вернешься к ним... К любви, к теплу, к свету, к счастью... это все забудется как страшный сон... Как же мне помочь тебе, девочка?.. У нас совсем не осталось времени... Что же мне делать?.. Утешил...лучше бы молчал... Прости, малышка, не надо было мне ничего рассказывать...

Гермиона пробудилась, когда только-только начало светать. И обнаружила, что Снейп все еще с ней. Он прислонился спиной к спинке кровати и спал, а она лежит у него на груди, и он все так же обнимает ее.

Вопреки мнению Снейпа, именно его рассказ помог ей не утонуть в своем горе. Она отвлеклась. Известие о смерти родителей шокировало ее, Снейп прав, горе забирало ее полностью. И казалось самым огромным! Самым страшным! А после его рассказа чувства сместились. Она не одна на этой планете испытывала боль утраты. А то, что случилось со Снейпом, пожалуй, еще страшней. А сколько еще было, о чем он не рассказывал?

Сплошная череда боли и ужаса... Он пробудил в ней сочувствие...и желание защитить его, укрыть от этих страшных бед, дать утешение. И собственное горе отошло на второй план. Гермиона сама удивилась своим чувствам. Она даже испытала вину, за то, что так быстро «забыла» родителей. Но факт оставался фактом, ей стало лучше, разум очистился от боли, мрака и скорби. И она даже смогла думать и анализировать.
Как странно, и вместе с тем приятно. Снейп такой резкий, саркастичный, холодный, так к ней относился все это время, пока она здесь, можно сказать, жестоко. А вот случилась беда, и он рядом! Утешал ее.

Он был для нее загадкой. То, что он не такой, каким хочет казаться, это понятно, но почему он так ведет себя с ней? Отталкивает всякий раз, стоит ей почувствовать к нему симпатию. И прошлая ночь? Что это за заклятие такое, которое надо снимать таким, хм, необычным способом?! И каким конкретно? Если ничего не было — просто объятиями? Кожа к коже? Глупость какая-то! И вообще ей было многое не ясно и в нем, и в его и своих чувствах, и во всей этой ситуации, в которую она попала по милости Волдеморта.
Но сейчас она была благодарна Снейпу, за сострадание, за то, что рядом, что не ушел. Ей было так хорошо с ним! И она выкинула все мысли из головы, обняла его, устраиваясь поудобней, и закрыла глаза, наслаждаясь моментом. Просто вместе, рядом, и ничего больше не надо...

Когда она проснулась окончательно, Снейпа рядом уже не было. Но за стенкой слышались шаги, звякали колбы и пробирки, и Гермиона, приведя себя в порядок, отправилась в лабораторию.
-Доброе утро.
— А, — кивнул Снейп, окинув ее взглядом. Гермиона видела, как тревога сменяется облегчением, он понял, что она пришла в себя, и успокоился. Значит, это действительно важно, как бы ей не хотелось, она не льстила себя надеждой, что он переживает за ее состояние просто так. Оно конечно, может и переживает, но сейчас ему важно что-то другое. И зелья он готовит. В больших котлах. Что-то намечается. Что-то серьезное. А вот вид у Снейпа какой-то странный. Будто хочется глупо улыбаться от радости, это уж как-то совсем не вяжется ни с его обычным мрачным состоянием, ни с напряжением от ожидания того, что намечается.
— Можешь мне помочь, если хочешь, — предложил Снейп.
Гермиона окинула взглядом котлы и попятилась, врезавшись в столик с готовыми зельями. Склянки попадали от удара.
— Нет-нет! Нет! Я не могу! Извините... — пробормотала она, поднимая бутылочки. Готовить зелья для Пожирателей она сейчас не была готова. — Я лучше просто тут посижу. Можно?
— Да, пожалуйста. Может, поесть хочешь?
— Нет, спасибо, сейчас кусок в горло не полезет...

Она смотрела, как он работает, готовит ингредиенты, засыпает, помешивает. И, когда волосы заслоняют лицо, улыбается. Сначала она даже подумала, что ошиблась, но нет, точно, улыбается.
— А что будет сегодня? — спросила Гермиона. Снейп посмотрел на нее и, как ей показалось, даже не сразу понял, что она спросила. Значит, его радость связанна не с этим.(А с чем?) А это событие для него неприятное. Последнее заключение она сделала, заметив, как помрачнело его лицо, прежде, чем он ответил.
— Давай не будем об этом, ладно? До вечера еще есть время... Незачем тебе сейчас еще и за это переживать...
«Нет, он точно решил сегодня меня заудивлять до смерти!» — подумала Гермиона, наблюдая, как Снейп готовит из моркови сок, сливает его в маленький котел, стоящий рядом с большими. Странная основа для зелья.
Гермиона обежала глазами лабораторию. На письменном столе множество исписанных мелким подчерком пергаментов и книг с пометками на полях, в основном о зельях, домовых эльфах и по магической истории. На лабораторных — котлы. С большими все понятно — зелья, восстанавливающие силы, заживляющие раны, останавливающие кровотечения, помогающие при магических увечьях и т.д. Лечебные зелья, с этим все ясно. С одной стороны, у них есть раненные, с другой, возможно, и сегодня нечто подобное намечается. От этой мысли Гермиону передернуло.
«Если бы я могла сообщить об этом Ордену. Неизвестно что и где намечается, но чтобы они хотя бы были начеку...»
На дальних столах экспериментальные зелья, — об их назначении можно было только гадать, — журнал с записями и клетка с лабораторной крысой. Черной. Хотя Гермиона точно знала, что среди экспериментальных животных у Снейпа не было черных крыс. Она вообще никогда не видела полностью черных лабораторных крыс. И нос черный, и бусинки глаз. Усы только белые. Она думала, что они альбиносы, максимум — белые с черными пятнами, но чтоб полностью черные?! Крыса беспокойно бегала по клетке, дергая хвостом и принюхиваясь. Снейп просунул сквозь решетку кусочек моркови. Крыса схватила угощение передними лапками, села и начала есть.
А вот этот маленький котел — загадка. Снейп даже в лице меняется, когда смотрит на него. Взгляд становится нежным, что ли.

Но мысли Гермиону постепенно опять перешли ко вчерашним событиям.
— Почему я стала такая слезливая? — спросила она. — Вы мне что-то даете?
— С чего ты взяла? — не оборачиваясь, сказал Снейп. Он помешал одно зелье, добавил цветки календулы в другое. — Обычная реакция на стресс. На тебя много свалилось за последнее время, тут любой бы не выдержал.

И все же ей показалось, он что-то недоговаривает. Но расспрашивать бесполезно. Раз не говорит, значит, не хочет. Или не может. А это, считай, одно и тоже. Значит, надо попробовать догадаться самой, что-то происходит вокруг, а она не хочет быть марионеткой. Но перед глазами опять всплыла фотография из «Пророка», тела, укрытые, простынями...
-Я...поверить не могу, что их больше нет... Не знаю, как жить дальше, — прошептала Гермиона, чувствуя, что в глазах снова закипают слезы.
— Это пройдет, — мягко сказал Снейп. — Нужно время, чтобы принять, осознать, сейчас ты еще в шоке, со временем станет лучше, поверь.
— Боль пройдет?
— Конечно. По крайней мере, она не будет такой острой.
— А как же вы? У вас ведь...не прошло?..
— Мой пример не показатель. Обстоятельства разные. У меня слишком много вины...
— Что помогло вам выжить? — Гермиона думала, что он не ответит, откровенность не в его стиле. И то, что он ночью рассказал ей о себе что-то, было, в общем-то, удивительно.

Он нахмурился, растерев листья полыни, потом подошел к столику с экспериментальными зельями и, рассмотрев крысу, сделал какие-то записи в журнале.
— Сначала Игорь, — негромко ответил он. — Потом уже я сам.
— А...как? Просто, просто я ночью думала... Нашло что-то. Это мне так не по характеру, а тут... — она опустила голову. Факт действительно имел место, и эти совершенно несвойственный ей суицидные мысли напугали ее.
— Не думаю, что тебе поможет мой пример. Пойми, у нас разные обстоятельства. И мы разные. Точнее...ну... Ты светлая, чистая, у тебя есть друзья. Настоящие. Верные. Преданные. Как только все это закончится, ты вернешься к ним. Я обещаю тебе, ты ни минуты лишней здесь не пробудешь. Но пока я не могу тебя отпустить, а потом... И ты всю жизнь жила в любви и добре, горе это шок для тебя, но ты справишься, и друзья помогут тебе. Когда тебя окружает любовь, дружба, легче пережить что-либо, понимаешь? А я... — он криво усмехнулся и замолчал.
— Каркаров был вашим другом? Вы учились вместе?
— Нет. Мы познакомились у Темного Лорда. Он был Пожирателем, как и я. И он ничего не знал, о моих обстоятельствах, просто случайно оказался рядом, отобрал у меня нож и надавал по морде. Он уже тогда увлекался психологией, все пытался вправить мне мозги. А я вынес из его увещеваний совершенно противоположную мысль. Но она потом еще не раз помогла мне выжить. Я понял, что есть вещи, которые нельзя ни простить, ни принять, и мне нет оправданья! То, что я сделал ужасно, и я...недостоин смерти. Она была бы избавлением для меня, а я его не заслуживаю. Я обрек себя на жизнь, — спокойно сказал Снейп, глядя ей в глаза. — Я даже Сон-без-сна не пью. Никогда. Даже вначале, когда было особенно тяжело. Это тоже было бы избавлением от мук, а я не имею на него права. И я прекрасно знаю, что ждет меня в будущем.
— Что? — как завороженная, прошептала Гермиона, пораженная его словами и жестокостью к самому себе в его голосе.
— Азкабан. И милость дементоров. Может быть, мне повезет, и они подарят мне безумие. Избавив от боли. Да и то, если выживу... Видишь, я не питаю никаких иллюзий. А ты сможешь вернуться к жизни. И тебя ждет еще много любви и счастья! Много хорошего! Поверь.

Он вернулся к котлам, а Гермиона какое-то время не могла справиться с потрясением от его слов. Обрек на жизнь?! Жуть какая! Значит, он вот так всю жизнь?!!!

— Видишь, мой пример не показатель. У меня в душе мрак и холод, и в моей жизни нет места счастью и радости. Я просто не имею на это права, — едва слышно пробормотал он, занимаясь зельями. Гермиона открыла было рот, чтобы поспорить, — это было несправедливо! Ее гриффиндорская натура протестовала против таких высказываний, — но сдержалась, понимала, что он просто не будет ее слушать. По крайней мере, сейчас.

— А где ты проводила время? — с деланным равнодушием спросил Снейп, помешивая зелье.
— В морге, — просто ответила Гермиона, не заметив напряжения в его голосе. — Санитары пытались отрезать мне руку, чтобы снять это, — она потрясла рукой, которую все еще обвивал браслет. — Интересно, а заклятье бы спало, если бы им это удалось?
— Что? В морге? — спросил Снейп, медленно поворачиваясь к ней. Лицо его стало пепельно-серым. — Тебя пытались убить?
— Да нет, просто посчитали мертвой, — она быстро пересказала все, касавшееся ее «смерти». — Это же ваш браслет так действовал, — докончила она. — Интересное проклятие.(«И способ снятия», — додумала про себя Гермиона.) Но урок я усвоила — убегать бесполезно.
— Ты...очень проницательна, — едва слышно выдохнул Снейп. — Значит, тебя не похитили, ты просто сбежала... Это...хорошо...
— Хорошо? Может, снимите его? — Гермиону указала на черно-зеленую змейку.
Снейп отрицательно покачал головой, хмурясь и обдумывая что-то свое.
— А если я дам слово не сбегать?
— Нет. Это твоя страховка. Ты просто не понимаешь...
— Но вы же сняли заклятие с двер.! Теперь я могу к ней спокойно подходить, больше не тошнит...
— Да? Не тошнит? Прекрасно, — неизвестно чему обрадовался Снейп. Гермиона удивилась, но сейчас ее больше волновал браслет.
— Вы следите за мной через него? Можете узнать, где я нахожусь? Что происходит вокруг?
— Хорошая мысль...
Гермиона прикусила язык, а он отвернулся к котлам.
— Санитары, значит, говоришь... Лапали, говоришь... Что ж, думаю в том районе не так уж много моргов...
В его голосе проскользнули такие нотки, что Гермиона даже посочувствовала санитарам.

Они проговорили почти целый день, Гермионе надо было выговориться, и она была благодарна Снейпу, что он дает ей такую возможность. Она даже удивилась, как легко ей с ним, когда он не рычит и не отталкивает ее намеренно. Даже разницы в возрасте не чувствовалось. Они говорили на равных, будто он был сверстником ей. Это особенно поразило Гермиону. И такой Снейп ей очень нравился...
-...надо, наверно, что-то делать с домом, а я даже не представляю, как я смогу вернуться туда.
— Я тебя понимаю, когда умерла моя мама, я долго не мог заставить себя вернуться сюда. А когда другого выхода просто не стало, даже не смог толком разобрать вещи. Сдвинул все и запер. До сих пор не могу заставить себя войти в те комнаты...
— А я так жалею сейчас, что не послушалась вас, не написала родителям...
— Да, мне, наверно, было легче, у меня было письмо от мамы — кусочек ее любви...В начале лета она попала в больницу... — Снейп запнулся, и Гермиона поняла, что причиной была не болезнь, а жестокость мужа. И возможно, опять, совершенная на глазах у сына. -...и написала... Я его всегда таскал с собой, слова наизусть помню... «Дорогой мой мальчик, милый, любимый....как же я скучаю по тебе...» И так далее. Однажды я повздорил с одними уродами. Вокруг народа было!.. все забавлялись... Письмо выпало. А эти...эти подобрали и начали читать вслух, со смехом комментируя каждое слово. Я пытался отнять... Ну в общем... они уничтожили его. Я как увидел, меня будто перемкнуло! Наложил на них одно темное проклятие. А потом стою в кабинете директора, вокруг учителя, меня отчитывают, ну как же, их любимцы в больничном крыле! Исключать собираются. А я даже не слышу, перед глазами все стоит, как Блэк рвет письмо...
Снейп хрипло рассмеялся, резкими нервными движениями кромсая листья росянки.
— Забудь, — пробормотал он, поняв, что сказал лишнего. До этого они никогда не назвал имен своих обидчиков. Гермиона догадывалась, а теперь отчетливо поняла, о ком шла речь. И в смерти кого Снейп винит себя все эти годы. Ну конечно же! Лили и Джеймс Поттеры! Родители Гарри. Она ведь знает всю эту историю. Но со стороны Гарри. А оказывается, Снейп любил Лили. Да, ненавидел Джеймса. Но Лили!..

«Представляю, что он чувствовал, когда понял, к кому Волдеморт применит переданное им предсказание! Наверняка предлагал себя в Хранители Тайны. Но ему не поверили. Подняли на смех. И доверили ее...Петтегрю! А он ведь не знал, скорей всего думал, что Сириусу или даже Дамблдору. Интересно, почему же сам Дамблдор не стал Хранителем Тайны? Он бы точно не выдал! А потом?! Через столько лет видеть перед собой копию своего врага, который не смог уберечь самое дорогое, что было у Снейпа. Да еще и копию с глазами любимой. Каждый день!.. Не удивительно, что он так относится к Гарри...»

Больше на эти темы разговор не заходил, а ближе к вечеру, закончив с зельями, Снейп ненадолго ушел, велев ей все же что-нибудь съесть и отдохнуть. Но это было затруднительно для Гермионы, она все снова и снова прокручивала в голове их разговоры, и ожидание того неизвестного, что намечалось, вызывало у нее тягостные чувства.

Глава 8

Когда Снейп вернулся, он бросил на кровать перед Гермионой сверток.
— Переоденься. Через пятнадцать минут я вернусь, чтобы ты была уже готова, нам пора идти.
— Но, сэр, — обескуражено протянула она, развернув сверток и рассматривая принесенную одежду: черный с золотом комплект, состоящий из трусиков, бюстгальтера и пеньюара. — Я не могу это надеть... Это же...это...
-...наряд блудницы, — мрачно докончил за нее Снейп. — Поверь, это, можно сказать, еще приличный вариант.
— Но куда в таком можно пойти?!!
Снейп вздохнул и, посмотрев на часы, отвернулся.
— Переодевайся, а я буду объяснять, иначе мы можем опоздать. А мне надо еще кое-что сделать. Итак, мы идем к Темному Лорду...
— Что?!!!
— Не надо так кричать, тебе ничего не грозит. Я надеюсь.
— Нет, я н-не хочу к нему идти!!! Я не пойду!!!
— К сожалению, у нас нет выбора. Если бы я мог, я бы оградил тебя от этого, но мы вместе в ловушке, и ты и я. И сейчас наши жизни зависят от тебя...
-Что?..
— Ты переодевайся, не теряй времени, я постараюсь тебе объяснить, что могу. Итак, у нас встреча и...и некоторое дело потом, так что пребывание там может затянуться. Последнее время среди Пожирателей распространилась мода на рабов. После возрождения у Темного Лорда новая забава — рабство. И если нас собирают на несколько дней, те, кто заботится о своих рабах, берут их с собой...
— З-забатятся?..
-... Ты там будешь не одна, и очень важно, чтобы твое поведение не выделялось. Не бойся, в общем-то, тебе ничего не грозит, на рабов обращают внимания не больше, чем на домовых эльфов, к тому же ты будешь под моей защитой, не думаю, что кто-то рискнет покуситься на мою собственность. Но с твоей стороны было бы благоразумно слушаться меня во всем и не шататься без острой необходимости по замку. Не поднимай глаз, ни с кем не разговаривай, старайся быть незаметной. Если я что-то скажу тебе при других, исполняй беспрекословно. Максимум, что ты можешь сказать: «Да, господин». Если уж что-то потребуется, говорить можно только со мной, да и то, лучше наедине. И если я разрешу. С чужими даже не вздумай. Даже не смотри на них. Ты переоделась?
-Н-нет ещ-ще, — пробормотала Гермиона, глянув на спину Снейпа. От полученной информации ее била нервная дрожь, и она никак не могла справиться с одеждой. К тому же ее смущало его присутствие.
— Чтобы тебе было проще адаптироваться, я дам тебе зелье, но его действие кончится через несколько часов, пить его повторно в течении нескольких дней не рекомендуется, так что дальнейшее зависит только от тебя. Если ты выдашь нас своим поведением, все закончится очень плачевно, причем для нас обоих. Детали я не имею права тебе объяснить для твоей же безопасности, просто поверь мне на слово. За себя я не боюсь, хотя и не хотелось бы умирать раньше времени, у меня еще есть неоконченные дела. А вот твоя участь будет гораздо страшнее. Так что постарайся ничем не отличаться от других рабов. Ты готова?
— Д-да, — сглотнув, пробормотала Гермиона, кутаясь в пеньюар и переступая по полу босыми ногами.

Снейп повернулся и, нахмурился, рассматривая ее. Она чувствовала себя крайне неуютно в таком откровенном наряде. Хотя, все оказалось не так жутко, как казалось на первый взгляд. Пеньюар был почти до щиколоток, и тончайшее черное с золотом кружево перемежалось с полосами черного же шелка. И хотя он никак не застегивался, в общем-то, достаточно неплохо скрывал то, что было под ним. И если бы не другие обстоятельства, наряд бы ей, скорее всего, даже понравился, а если бы удалось разжать сведенные судорогой пальцы, вцепившиеся в ткань на груди, полы бы разошлись, и она выглядела бы весьма соблазнительно и сексуально. Но сейчас ей было не до таких мыслей и уж тем более не улыбалось дефилировать в этом перед Пожирателями!
— Отвратительно, — буркнул Снейп, закончив с осмотром. Он достал из кармана золотые браслеты и тонкий ошейник, соединенные изящными цепочками.
— Знак рабства, — так же недовольно буркнул он, надевая на нее украшения. Вышло, в общем-то, даже красиво. Цепочки были довольно длинными и не стесняли движения, а широкий браслет полностью скрывал серебряную змейку. Гермиона подумала, что это не случайно, Снейп хотел, чтобы портал оставался тайной для всех.

Потом он достал палочку и принялся водить ей над ее головой, Гермиона видела в зеркало, как укладывается в красивые локоны ее непокорная грива. Самой ей никогда не удавалось так быстро усмирить свои волосы, чтобы она с ними не делала, всегда оставались торчащие в разные стороны пряди, или же вообще прическа больше походила на воронье гнездо, чем на то, что она планировала. А у Снейпа вышло вполне неплохо, живописный беспорядок, но довольно аккуратный, и упрямые лохмы не стоят дыбом.
— Пойдем в лабораторию. Стоп, а обувь?
— А что мне надеть? У меня только туфли и тапочки, — пролепетала Гермиона.
Снейп трансфигурировал тапки в босоножки в каблуке, состоящие из тонких кожаных ремешков.

— Пей, — сказал он, протягивая ей кубок с зельем, когда они прошли в лабораторию. У Гермионы так дрожали руки, что она чуть не расплескала все содержимое.
— Не бойся, все будет хорошо, — ободрил ее Снейп. Она попыталась улыбнуться. Но в ее состоянии у нее мало что получилось. — Я не знаю точно, что там будет, лучше перестраховаться. Скажи, ты...доверяешь мне?
Гермиона помедлила с ответом, она не могла однозначно ответить на этот вопрос.
— Понятно. Я так и думал. Тогда сделаем так, выпей еще вот это зелье, теперь сядь. Не бойся, мне надо добавить тебе некоторые воспоминания, так на всякий случай, надеюсь, это не понадобиться, но лучше быть готовым ко всему...
— А ч-что это за воспоминания?
— Не важно, плесень, ты их даже не увидишь, — не вдаваясь в подробности, ответил Снейп и, пресекая все возможные вопросы, приложил палец к ее губам. Он достал банку, наполненную какой-то черной субстанцией, и принялся палочкой забирать оттуда волокна и вкладывать ей в голову. Это было похоже на работу с воспоминаниями, хотя те, насколько она знала, были серебристо-белого цвета. Он подносил палочку, и черные змейки сами соскальзывали и всасывались куда-то в голову. Немного неприятное ощущение, и в своем сознании Гермиона ощутила область, закрытую для нее. Она видела ее как что-то черное, будто там лежали округлые темные семена. Но они ни сколько не мешали, и вскоре после завершения манипуляций, Гермиона перестала о них думать. Снейп быстро сложил в саквояж зелья, мази и эликсиры и подтолкнул ее к выходу.