Христианский персонализм Н.А. Бердяева. Русский космизм. 1 page

Н. А. Бердяева (1874—1948) называют ярким и многогран­ным явлением в русской религиозной философии, одним из ее важнейших представителей. Суть его философии — «познание смысла бытия через субъекта», т. е. человека. Но сразу следует оговориться, что позиции самого Бердяева за полвека его твор­чества не только претерпевали кардинальную смену акцентов, но порой не были лишены внутренней противоречивости в со­ответствии с исконным его стремлением соединить несоеди­нимое.

Духовная эволюция Бердяева прошла путь от «легального марксизма», когда он (наряду с другими марксистами) высту­пал против идеологии народничества, к религиозному миросо­зерцанию. Причиной разрыва с марксизмом для Бердяева было неприятие им идеи диктатуры и революционного насилия, не­согласие с тем, что историческая истина зависит от классовой идеологии, от чьих бы то ни было интересов. В противополож­ность этим утверждениям он подчеркивает, что объективная (абсолютная) истина существует независимо от классового (эм­пирического) сознания и может лишь в той или иной мере от­крываться человеку — в зависимости от его жизненного опыта и ценностных установок. Но, не приняв марксистской филосо­фии истории, он не отрицал социологической значимости мар­ксизма.

Работы Бердяева снискали ему славу одного из лидеров фи­лософии XX в. Сам Бердяев определял свои взгляды как персонализм, фи­лософию духа и эсхатологическую метафизику. Отказываясь монистически строить свою философию, выводить ее из одно­го принципа, он представляет ее как совокупность нескольких независимых идейных комплексов. Каждый из них вырас­тает из определенной первичной интуиции: идея свободы, оп­ределяющая всю онтологию Бердяева, идея творчества и объек­тивации, идея личности, лежащая в основе антропологии, со­циальной философии и этики, идея «метаисторического» эсха­тологического смысла истории.

Общая основа этих идей — дуалистическая картина реаль­ности, в которой взаимно противопоставляются два ряда на­чал: свобода, дух (Бог), субъект (личность, «Я») — с одной сто­роны, необходимость, мир, феномен, объект — с другой. Оба ряда характеризуют два различных рода реальности, взаимо­действующих между собой. Такая картина, по Бердяеву, близ­ка метафизике Канта, однако основные понятия последней здесь переосмысливаются: ноуменом, или «вещью в себе», оказыва­ется у Бердяева субъект — «существа и их существования». Только в субъекте, в личности заключена, по Бердяеву, непос­тижимая внутренняя глубина, коренящаяся в свободе.

Дух и природа противоположны. Дух есть субъект, жизнь, свобода, огонь, творческая деятельность; природа – объект, вещь, необходимость, определённость, пассивная деятельность. К царству природы относится всё, что объективно, множественно и делимо во времени и пространстве; это и материя, и психическая жизнь. В царстве духа иначе, там различия преодолеваются любовью.

Позиции философа сказываются и в определении человека как существа противоречивого и парадоксального, совмещаю­щего в себе противоположности, принадлежащего двум ми­рам — природному и сверхприродному. В нем пересекаются все круги бытия. Духовная основа человека не зависит от природы и общества и не определяется ими. Частные науки могут ис­следовать лишь отдельные стороны человека как природного существа, но не его целостность.

Душа человека — арена взаимодействия и борьбы духовного и природного, иными словами — свободы и необходимости. Человек самоопределяется изнутри в меру победы в нем духа над душевно-природными стихиями. Бердяев согласен с геге­левским определением свободы, как самоопределения, но он не согласен с определением ее как познанной необходимости, ибо тем самым она оказывается подчиненной необходимости. Философ считает также, что его понимание духовной свободы не имеет ничего общего с традиционными учениями о свободе воли и свободе выбора.

Он утверждает, что Бог не является творцом свободы. Хри­стианское учение о миротворении и грехопадении исходит из того, что человек, получив свободу от Бога, злоупотребил ею. Этим объясняется происхождение зла в мире. Однако это объяс­нение не устраивало Бердяева. Ведь, согласно вероучению, сво­боду чел человек имеет не от себя, следовательно, с Творца не снимается ответствен­ность за зло и страдания в мире. Он как всеведущий предвидел роковые последствия свободы, которую он сам же и дал чело­веку. Признать учение о грехопадении — значит признать бес­силие Творца предотвратить зло.

Бог всесилен над сотворенным миром, но он не всесилен над несотворенной свободой. Тем самым, по мысли Бердяева, снимается ответственность с Бога за свободу, порождающую возможность зла. Эта идея объясняет наличие зла в мире и определяет свободу человека не только по отношению к миру, но и по отношению к Богу. Бездна первичной свободы, изна­чально предшествующей Богу, является источником зла.

Концепция творчества Бердяева имеет своим стержнем идею творчества человека, совместно с Богом продолжающего акт творения. Человек творит из ничего, на базе свободы как «безосновной основы бытия». Творчество как переход из небытия в бытие «по существу есть выход, исход, победа». Творчество не детерминировано, как эволюция, а свободно, не завершено, всегда открыто и обращено к будущему. Созданный Богом мир также не завершён, он продолжает твориться, но уже человеком, который должен быть свободен от насилия, подавления, от превращения в часть машины, в винтик, подчиняющийся только внешнему давлению и приказу.

Бердяев отмечал, что свобода является обязательным ус­ловием в творчестве. Но, с другой стороны, великий творчес­кий акт нуждается в материи, потому как он совершается не в пустоте. Однако творчество человека не может определяться только материалом, в нем есть нечто, не подчиняющееся мировым законам: «Творчество возможно лишь при допущении свободы, не детерминированной бытием, не выводимой из бытия».

Одно из важнейших понятий в творчестве Бердяева — «русская идея». Сами корни русского коммунизма он видит в структуре русской души. Россия — загадка; для ее разрешения необходим нетрадиционный под­ход: «Мы должны осознать русскую религиозную идею и из нее понять все противоречия России. Противоречивость русской души определяет­ся столкновением в ней восточного и западного элементов, иррациональ­ного и рационального. Русская душа формировалась под влиянием при­родной, языческой, дионисийской стихии, с одной стороны, и аскетиче­ски ориентированным православием — с другой. Необъятность русской земли создает у русского народа представление о его мощи и непобедимо­сти: «Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли, та же безграничность, бесформенность устремленность в бесконечность, ши­рота». А с другой стороны, есть «из Византии полученный аскетизм, уст­ремленность к потустороннему миру». Кроме того, Бердяев считает, что функциональные способности каждого народа определяются также соот­ношением у него мужского и женского начал. В России преобладает жен­ское начало, связанное с культом матери-земли и с культом Богородицы. '«Русский народ — по мнению философа — был народом культуры по преимуществу, как народы Западной Европы, он был более народом откровений и вдохновений, он не знал меры и легко впадал в крайности». Таким образом, в русской душе «деспотизм, гипертрофия государст­ва—и анархизм, вольность; жесткость, склонность к насилию — и доб­рота, человечность, мягкость; обрядоверие — и искание правды; индивидуализм, обостренное сознание личности — и безличный коллекти­визм; национализм, самохвальство — и универсализм, всечеловечность; эсхатологически – мессианская религиозность – и внешнее благочестие; искание Бога – и воинствующее безбожие; смирение – и наглость; рабство – и бунт». Религиозный элемент русской души выработал устойчивые свойства: догматизм, аскетизм, способность нести страдания и жертвы во имя своей веры, какова бы она ни была. В силу религиозного характера души русские всегда или ортодоксы, или еретики, раскольники, нигилисты. Русские интеллигенты обладают исключительной «способностью к идейным убеждениям».

Русский космизм. Идеи космизма, выражающие неразрывную связь человека и Вселенной, были известны в истории мировой культуры с древнейших времён. В самобытной мировоззренческой традиции языческих славян космос воспринимался как единый и одушевленный. Выработанные предками нравственные ориентиры должны были вносить в него естественное равновесие и гармонию. С приходом на Русь христианской идеологии данный вариант миропонимания на длительное время оказывается не востребованным. Однако к середине XIX века начало проявлять себя особое направление в философской культуре России, которое получило название «русский космизм».

В целом для русского космизма характерны попытки разработки новой целостной картины мира, мира обитаемого и обжитого. Космисты, опираясь на данные современной науки, рассматривают Вселенную как единство природного и человеческого, обосновы­вают идею космических перспектив социума, связывают прогресс цивилизации с выходом его в космическое пространство и обрете­нием там нравственного совершенства. В ряду космистов стоят такие философы и ученые, как Н.Ф. Федоров, В.И. Вернадский, К.Э. Циолковский, Н.А. Умов, А.Л. Чижевский. В философском наследии мыслителей русского религиозного возрождения - В.С. Соловьева, П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, Н.А. Бердяева - также выделяется линия, близкая пафосу идей русского космизма.

В настоящее время в русском космизме выделяют три течения:

художественное (В.Ф.Одоевский, А.Н.Скрябин, Н.К.Рерих, Н.К.Чюрленис, и др.), которое определяет эс­тетические методы ведущими в освоении вселенского знания, осу­ществлении прогресса совершенствования мира и человека;

религиозно-философское (Н. Ф.Федоров, ПА. Флоренский и др.), восходящее к концепции нравственного Всеединства мира в его от­ношении к Творцу и творению, предлагающее путь активной эво­люции, направляемой человечеством на основе синтеза религии, фи­лософии и науки;

естественнонаучное (Н.А. Умов, К.Э. Циолковский, В.И. Вернадский, А.Л. Чижевский и др.), стремящееся, на основе объективного знания, смоделировать будущее человеческой цивилизации, определить судьбу человека и порождённой им культуры.

Родоначальником всей активно-эволюционной, космической мысли в России был ”искатель истины” Н.Ф. Федоров с его учением «общего дела». Высоконравственная жизнь и искренность оригинального учения обеспечили ему высокий авторитет у современников и память потомков, создали славу «московского Сократа», «учителя и утешителя». Главная идея работ Н.Ф.Федорова — идея «воскрешения отцов», т.е. воссоздания (в буквальном смысле) всех ранее живших поколений. Воскрешение — это и есть «общее дело», совершаемое посредством «регуляции природы» человеком, вносящим в природу целесообразность.

Основные произведения Н. Ф. Фёдорова впервые были изданы в сборнике под названием «Философия общего дела» в 1906 г. (1 том) и в 1913 г. (2 том).

Признав внутреннюю направленность природной эволюции к все большему усложнению и к появлению сознания, Федоров приходит к следующей мысли: всеобщим познанием и трудом человечество призвано овладеть стихийными, слепыми силами вне и внутри себя, выйти в космос для его активного освоения и преображения, обрести новый, бессмертный космический статус бытия, причем в полном составе прежде живших поколений. Во всеобщую космическую науку о жизни, науку о человеке в том числе, входят все науки, ибо жизнь – единая целостность, в которой все взаимосвязано.

Понять, оценить и выявить масштабы влияния космоса, и, прежде всего, Солнца на земную жизнь и ее проявления во многом удалось А.Л. Чижевскому. Об этом красноречиво свидетельствует названия его работ: ”Физические факторы исторического процесса”, ”Земное эхо солнечных бурь” и т.п. Смысл его концепции, основанной на богатом фактическом материале, состоял в доказательстве существования космических ритмов и зависимости биологической и общественной жизни на Земле от пульса космоса. Сюда же надо отнести и «космическую философию» К.Э. Циолковского, развивавшуюся им в серии философских работ.

В работах В. И. Вернадского ноосфера рассматривалась как качественно новый этап эволюции биосферы, обусловленный историческим развитием человечества, его трудом и разумом. Созревание этапа ноосферы, по мнению В.И. Вернадского, связано со многими параметрами: планетарным характером человеческого бытия и единством человеческого рода; соизмеримостью человеческой деятельности по преобразованию природы земной поверхности с геологическими процессами, развитием демократических форм человеческого общежития; небывалым расцветом (своего рода "взрывом") науки и техники. Обобщая данные явления, ставя в неразрывную связь дальнейшую эволюцию биосферы с развитием человечества, его производительных сил, В.И. Вернадский и вводит понятие ноосферы. «Человек своим трудом и своим сознательным отношением к жизни перерабатывает земную оболочку - геологическую область жизни, биосферу. Он переводит ее в новое геологическое состояние: его трудом и сознанием биосфера переходит в ноосферу». Ноосфера - новая, высшая и последняя стадия биосферы, связанная с возникновением и развитием в ней человечества, которое, познавая законы природы и совершенствуя технику, начинает оказывать определяющее влияние на ход процессов в охваченной его воздействием сфере Земли, впоследствии и в околоземном пространстве.

Деятельность самого В.И. Вернадского является примером работы ученого на этапе становления ноосферы. Он осознал необходимость нового мышления в условиях, когда человеческая деятельность приняла общепланетарный характер и стала мощной геологической силой, изменяющей биосферу. В этих условиях, по мнению В.И. Вернадского, человек должен мыслить и действовать в планетном, биосферном масштабе. Особенно это относится к научной работе, к ученому, несущему полную ответственность за судьбу биосферы и за будущее человечества. ­

В заключение хотелось бы еще раз подчеркнуть общие родовые черты космического, активно-эволюционного направления философского и научного поиска, осуществленного в России за последнее столетие. Прежде всего, это понимание восходящего характера эволюции, роста в ней разума и признание необходимости нового, сознательно-активного ее этапа, получающего различные названия – от «регуляции природы» до ноосферы.

Возникает новый взгляд на человека как не только на исторического социального деятеля, биологической или экзистенциальный субъект, но и на существо эволюционирующее, творчески самопревосходящее, космическое.

Сила космистов в том, что они обосновали и нравственную, и объективную необходимость активной эволюции, ноосферы. Ноосферное направление избрано самой эволюцией, глубинным законом развития мира, выдвинувшим разум как свое орудие. Научными фактами, эмпирическими обобщениями они доказывают: работать против эволюции, против нового и объективно-неизбежного, сознательного, разумного ее этапа, преобразующего мир и природу самого человека, неразумно и бесполезно.

23. Онтология и ее место в структуре философского знания. Проблема бытия в философии. Основные виды бытия.

Самая читаемая и почитаемая книга в мире — Библия. Она на­чинается с пяти «книг Моисеевых», первая из которых называется «Бытие». Этот фрагмент библейского текста сложился за много веков до появления философии, возникшей, как известно, в VII—VI вв. до н.э. Но начинает философия с того же — с проблемы бытия. Такое совпадение не случайно. Оно свидетельствует о том, что любой вид мировоззрения должен в первую очередь заявить о принимаемом им способе объяснения мира в целом — его происхождении, струк­туре, возможных границах и т.д.

Философия взялась за разрешение этих вопросов в то время, когда она была практически единственной формой теоретического знания (другие просто еще не возникли). Сегодня — ситуация иная. Мощный комплекс естественно-научных дисциплин (космология, физика, химия и др.) чуть ли не посекундно может расписать сценарий возникновения нашей Вселенной, ее состав, структуру, эволюцию и прочие характери­стики. Однако и философия не утратила интереса к этим проблемам.

Необходимость особого философского их осмысления объясня­ется, во-первых, тем, что построение любой теоретической модели мира требует выбора исходных аксиом (креационизм — самоорга­низация, материальность — идеальность), обоснованность которых не может быть найдена в пределах наличного человеческого опыта. Оправдание такого выбора ищут в рассуждениях о «предельных ос­нованиях бытия», а это, как известно, есть предмет философии. И, во-вторых, философский ракурс проблемам бытия придает необходимость сопряжения бытия мира и бытия человека, непреходящая потребность вписать смысл человеческой жизни в более общий смысл мирозданья, уразуметь направленность развития того и дру­гого. Но тут уж естествознание ничем помочь не может. Поэтому философский анализ проблемы бытия сегодня актуален ничуть не менее, чем две с половиной тысячи лет назад.

Раздел философии, изучающий фундаментальные прин­ципы мироздания и наиболее общие категории сущего, на­зывается онтологией (от греч. on [ontos] — сущее и logos — учение, понятие, слово). Содержание того или иного онто­логического учения раскрывается через взаимосвязь кате­горий существования, реальности, бытия, субстанции, мыш­ления (сознания), а также объективного и субъективного, среди которых особое место занимает категория бытия (по­этому онтологию еще определяют как учение о бытии). Совокупность перечисленных выше категорий отнюдь не случайна. С их помощью человек получает возможность мыслить предельные основания мира, которые неизбежно обнаруживаются в двух простых и элементарных фактах: во-первых, в фундаментальной дихотомии мира — деление на материальное и идеальное, во-вторых, в их единстве «сплавленности» в существовании самого человека. Имен­но обнаружение указанных фактов инициирует постанов­ку каждой новой генерацией человечества вопроса о перво­началах мира.

Онтологическая проблематика достаточно четко определилась уже в античные времена. Центральной категорией этой области философии является кате­гория «бытия».

Слово «бытие» в философии заключает в себе существенно иной смысл, нежели в нашей обыденной речи, в которой оно упот­ребляется весьма редко. В основном тогда, когда хотят подчеркнуть особую значимость или «высокий стиль» высказывания. В боль­шинстве же случаев обходятся нейтральным термином «существо­вание». В глагольных формах слова «бытие» также возникли разные смысловые вариации. Общеупотребимый глагол «быть» (находиться в наличии, существовать) является однокоренным с существитель­ным «бытие». Однако для отличения философского характера его использования часто применяют немного неуклюжую для русского языка форму «бытийствовать».

В чем же заключается дополнительный к обычному философ­ский смысл понятия «бытие»? Чтобы ответить на этот вопрос, нуж­но сформулировать исходную проблему, для обозначения которой и появилось в философии данное понятие. Причем это даже не одна, а целое множество проблем, с постановки которых, собственно, и должно начинаться всякое философствование.

Первый шаг заключается в констатации самоочевидного: мир, в котором мы живем, существует. Он просто «есть», имеется в нали­чии, дан человеку как среда обитания. И при всех своих изменениях всегда сохраняет некую стабильность, связность, упорядоченность.

Зафиксировав в качестве аксиомы факт существования мира в целом, наша мысль неизбежно двинется дальше: а каким образом он существует? Вопрос «каким образом?» подразумевает проясне­ние сразу нескольких характеристик бытия:

• Мир существует вечно? Он всегда был, есть и будет? Или он
когда-то возник и, следовательно, рано или поздно погибнет?

• Конечен или бесконечен наш мир пространственно? Существуют ли какие-либо пределы, границы пространственной ор­ганизации мира?

• Благодаря чему существует наш мир? Что его «держит», не дает
ему «рассыпаться», рухнуть, потерять видимую упорядоченность и организацию? Если наблюдаемый нами мир когда-то возник, то по какой причине или по чьей воле? Из чего?

• Наш мир един или множественен? Таких миров много или он один? Изменяется ли мир и, то, что движет миром?

•Есть ли в существовании нашего мира какой-либо смысл? Зачем он существует? Для какой цели? Или таких целей и смысла нет, а видимая целесообразность и тонкая подгонка его частей друг к другу - лишь кажимость?

Потребность в осмысленности бытия возникает из постоянно присутствующей в действиях человека це­лесообразности. Что бы мы ни делали, мы всегда де­лаем это «для чего-то», ради какой-то цели. Работаем ли мы, учим­ся, развлекаемся, создаем технические устройства или произведе­ния искусства — все подчинено определенным целям, которые и наполняют смыслом, то есть обосновывают и оправдывают наши действия. И даже смерть человеку не страшна, если она принимает­ся во имя высокой цели (защиты семьи, Родины, исполнения долга и пр.). Бессмысленность же деятельности (вспомните Сизифа) — самое страшное наказание.

Но если практически каждое действие человека целесообразно и осмысленно, то, очевидно, такой же характер должна иметь и вся его жизнь, человеческое бытие в целом. Однако попытки с ходу установить, в чем может состоять смысл человеческой жизни, наталкиваются на серьезные препятствия. Оказывается, смысл индивидуальной жизни человека не может быть найден в ней самой. Подобно тому, как смысл существования любой сотворенной человеком вещи (компьютера, например, или книги) обнаруживается не собственно в ней, а в ее отношении к человеку и другим вещам. Поэтому смысл жизни отдельного чело­века может существовать только в том случае, если имеет хоть ка­кой-нибудь смысл жизнь рода человеческого, вся его история. А последняя по тем же соображениям может иметь смысл только то­гда, когда есть хоть какой-нибудь смысл в существовании природы, Вселенной, частью которой она является. Ну не может «часть» смысл иметь, а «целое» — нет. Поэтому-то философия и включает в себя знание не только о человеке, но и об обществе в целом, его истории, а также и о при­роде, Вселенной и т.д. При этом Вселенная или биосфера интере­суют философию не сами по себе (это предмет естествознания), а лишь в их соотнесенности с человеком, его целями и ценностями.

Таким образом, проблема бытия — это проблема способа, целей и смысла существования мира в целом, который только и может на­полнить смыслом индивидуальное человеческое существование.

В философии наряду с понятием бытия существует так­же и понятие небытия. Под небытием понимается все то, что лишено формы (в каком-то смысле), но имеет ту или иную степень возможности существования, а следователь­но, может характеризоваться некоторым набором призна­ков, при этом, как правило, противоположным набору при­знаков соответствующего бытия. Так, например, у Демокри­та атомы — бытие, а пустота — небытие. В сумме объемы понятий бытия и небытия дают объем понятия существова­ния. Но если бытие является фундаментальной и общей характеристикой мира, то небытие характеризует возмож­ное состояние его реальных явлений и процессов. Развитие объективного мира есть непрерывный процесс перехода явлений от бытия к небытию и наоборот. В современном научном знании в качестве небытия мыслится физический вакуум, из которого при определенных условиях формиру­ются различные материальные процессы и явления.

Многообразные формы бытия и небытия не существуют разрозненно, они взаимосвязаны таким образом, что обра­зуют единую предельно общую структуру, в которой исче­зают все различия между формами бытия, кроме одного — различия рода и вида, целого и части, абсолютного и отно­сительного. Этот вид существования выражается категори­ей мира. Мир (мироздание, универсум) есть единая целост­ная совокупность всевозможных форм и уровней бытия. Он заключает в себе всю реальность без каких-либо исклю­чений. Из этого определения вытекает ряд особенностей данной категории. Она представляет собой отвлечение: 1) от всех качественных различий форм бытия; 2) от пространственно-временных отношений, в пределах которых суще­ствуют формы бытия; 3) от гносеологического статуса (по­знано или нет) той или иной формы бытия. В понятии «мир» мы мыслим и то, что нами познано, и то, чего мы еще не знаем. В этом смысле мир является объектом ис­ключительно философского познания, осуществляющего­ся в рамках определенной философской системы. Из тако­го понимания мира вытекает тезис о его единственности и единстве, интерпретация которого зависит от того или ино­го философского решения проблемы субстанции.

Впервые категории бытия и небытия появились в фи­лософской системе представителей элейской школы (VI-V вв. до н. э.), которые считали, что бытие представляет собой вечное, неизменное, всегда равное самому себе суще­ствование. По мнению элеатов, небытия нет вообще, так как нельзя мыслить то, чего нет. Их современник Демокрит полагал в качестве бытия бесконечную совокупность ато­мов. Чуть позже Платон объявил, что истинным бытием обладают вечные, неизменные и совершенные идеи. После­дующее развитие философии породило различные варианты трактовок бытия, все многообразие которых сводится к трем главным концепциям: материалистической, объективно-идеалистической и субъективно-идеалистической.

Суть первой — материалистической — концепции со­стоит в том, что под бытием понимается объективная ре­альность, способная воздействовать на наши органы чувств. Эта реальность существует вне и независимо от нашего сознания, и ее бытие, т. е. способ существования, состоит в том, что она способна воздействовать на все, включая со­знание человека. С точки зрения современного материа­лизма бытием обладает все то, что обнаруживает себя в активном взаимодействии: изменяется под воздействием другого, но в то же самое время и изменяет это другое. Таким образом, в материалистической философии бытие понимается как совокупность движущейся материи.

В объективно-идеалистическом понимании бытие пред­стает в виде объективно существующей идеи. Так, соглас­но Гегелю, бытие — это понятие, которое является пре­дельно простым и потому абсолютно бессодержательным. Отсюда вывод: бытие равно небытию, так как ни то ни другое не обладает никакими свойствами. Эти два понятия равным образом охватывают все существующее, и начинать строить картину мира следует именно с них, так как они являются предельно общими и простыми. Бытие в объек­тивном идеализме служит исходным пунктом для разверты­вания целой системы понятий, отображающих иерархию форм бытия во всей ее сложности и конкретности.

В третьей концепции бытия — субъективно-идеалисти­ческой — бытие связывается с чувствами и представления­ми субъекта. Быть или существовать — это значит быть воспринимаемым. В рамках этой концепции бытие предпо­лагает связь только с нашими ощущениями и представле­ниями. При этом субъективные идеалисты исходят из того, что все это есть результат непосредственного воздействия Бога, либо мы вообще не знаем, откуда все берется. То, что мы обычно видим (и считаем реально существующим), в действительности столь же мало реально, как и образы на киноэкране, которые лишь проецируются на него, но сами по себе не существуют. Для Бога сознание человека пред­ставляет собой как раз такой экран, на который он проеци­рует всю совокупность образов, принимаемую человеком за реальность. Пока предмет воспринимается субъектом, он существует, т. е. обладает бытием. Как только он пере­стает ее воспринимать, она утрачивает свое бытие и пере­стает существовать.

Дальнейшее развертывание проблемы первоначал мира порождает категорию субстанции. Бытие предполагает не только существование, но и его причину. Другими слова­ми, бытие есть единство существования и сущности. В по­нятии субстанции как раз и выражается сущностная сторо­на бытия. Термин «субстанция» происходит от латинского substantia — сущность, то, что лежит в основе. Субстанция есть самодостаточное, самодетерминированное существова­ние. Другими словами, субстанция — это объективная ре­альность, мыслимая в аспекте ее внутреннего единства, взятого в отношении противоположности ко всем бесконечно многообразным формам ее проявления («бытие в себе- и-для-себя-необходимое» у Гегеля, реальность, являющая­ся «причиной самой себя» у Спинозы). Иначе говоря, она представляет собой предельное основание, к которому сводятся все конечные формы ее проявления. В этом смысле для субстанции нет ничего внешнего, ничего вне ее, что могло бы быть причиной, основанием ее существования, следовательно, она существует безусловно, благодаря толь­ко самой себе, самостоятельно.

То или иное понимание субстанции в моделях мира вводится как исходный постулат, представляя собой, прежде всего, материалистическое или идеалистическое решение онтологической стороны основного вопроса философии: что первично — материя или сознание? Различают также мета­физическое понимание субстанции как неизменного начала и диалектическое — как изменчивой, саморазвивающейся сущности. Все это вместе взятое дает нам качественную ин­терпретацию субстанции. Количественная интерпретация суб­станции возможна в трех формах: монизм объясняет много­образие мира из одного начала (Гегель, Маркс), дуализм — из двух начал (Декарт), плюрализм — из множества начал (Демокрит, Лейбниц). В субъективном идеализме такой субстанцией является Бог, который вызывает в нас сово­купность ощущений, т. е. порождает бытие. В объектив­ном идеализме субстанция также лежит в основе бытия, хотя здесь она также является лишь формой абстрактной мысли.