Жозефина Мансфильд. На наш вкус пышновата, но не на вкус более чем столетней давности

Ложу, расположенную непосредственно над первой, занимала фаворитка хозяина, неудачная хористка с внешностью роковой красавицы Жозефина Мансфильд.

Калифорнийка по рождению, с туманными обстоятельствами первого замужества, она познакомилась с Джеймсом, когда сильно нуждалась в средствах, и его нежное участие быстро переросло в страсть. Он осыпал ее благодеяниями, от одежды до драгоценностей, появлялся с ней в фешенебельных ресторанах. Их конный выезд являл собой зрелище, привлекавшее не только зевак, но и газетчиков. Одним из показателей богатства нуворишей той далекой доавтомобильной эпохи, было число конных экипажей. Конюшня Фиска была одной из самых больших: пятнадцать лошадей белой и черной масти, две четырехместные кареты, ландо, фаэтоны с золотой отделкой. На прогулку он выезжал в экипаже в шесть «лошадинных сил», отвечавшем его представлениям о красоте: двое белых слуг в черных ливреях впереди, два негра в белых ливреях – на запятках. Спускалась красная ковровая дорожка и по ней сбегала жеманная кокотка, а следом важно сходил тучный, невысокого роста господин – директор фирмы «Эри» (Фиск стал им после ухода в отставку Дрю), помахивающий тростью с золотым набалдашником, в неизменном дорогом костюме, жилете, еле сходящемся на груди и украшенном бриллиантовой брошью.

Эдвард Стокс

Чтобы уменьшить дистанцию между службой и развлечением, Джеймс уговорил Гулда перевести офис в четырехэтажную часть театрального здания. Теперь в роскошный директорский кабинет могли запросто заскочить танцовщицы в пачках и трико к вящему удивлению посетителей и к негодованию рядовых держателей акций. Но Фиск только отмахивался. Он приобрел два дома рядом с Оперой и обставил их с восточной щедростью. В одном поселился сам, а другой отдал Жозефине с ее челядью, так что заботы и радости окончательно переплелись. На одной из пирушек ему и мисс Мансфилд представили молодого статного финансиста Нэда Стокса, предложившего совместный нефтеочистительный бизнес. Фиск охотно согласился, не подозревая, что в лице этого человека в его жизнь постучалась трагедия.

Внезапно в Фиске, вполне земном увальне, вспыхнула безумная любовь к морю. Вылилась она в покупку двух трехпалубных пароходов, курсировавших между Нью-Йорком и южным Массачусетсом. Каюты были переоборудованы, украшены медью, золотом и зеркалами, в каждую из них он поместил по клетке с канарейкой, назвав птичек по именам своих приятелей, а одну даже – «генерал Грант». Последнее было сделано в память о путешествии в Ньюпорт и Бостон только что избранного президента страны на его, Фиска, судне и в его сопровождении. Грант выехал туда на празднование годовщины мирного соглашения в Гражданской войне. У Фиска, как помнит читатель, были свои веские причины помнить этот юбилей. Утренний выход в море его кораблей обставлялся пышным ритуалом, наблюдать за которым собрались сотни зевак. Джеймс, никогда не знавший разницы между кабестаном и компасом, появлялся на пирсе, облаченным в полную униформу адмирала флота. Команда отдавала ему почести, гремел духовой оркестр, «адмирал» давал сигнал к отплытию.