Возникновение развитых астрологических систем

Древнейшим земледельческим государствам соответствует уже новая фаза в развитии астрологии, к которой приводит идея соответствия между биологическими явлениями на Земле и движением Солнца и Луны; эту фазу Р. Бертело характеризует как “витализм” [Berthelot, 1949].

С точки зрения витализма, жизнь – это всё, ею проникнута каждая сущность, любая субстанция. Это всеобъемлющий океан энергии, в котором всё, что есть, движется и существует. Такое миропонимание возникает, когда человечество до некоторой степени уже преодолело первобытный страх перед природой, когда пройдено то, что Д. Радьяр символически назвал “джунглями”, и человек становится скотоводом или земледельцем. Иными словами, “это первая стадия приручения, “одомашнивания” природы. Она становится “домом”, и в этом доме жизнь протекает в величественной смене времён года, фаз Луны, разливов и спадов Нила или иных больших рек, чьи воды обеспечивают плодородие” [Радьяр, 1991, с. 15].

Анимизм открывает человека как существо, отчаянно пытающееся преодолеть страх путём отождествления с пугающим объектом или с сохраняющими его жизнь огнём и светом, стремящееся умилостивить зло, принося жертвы. В противоположность анимизму, витализм, по мысли Бертело и Радьяра, предполагает, что хотя бы небольшая часть природы – как внешней, так и внутренней – завоёвана и используется; что достигнута определённая надёжность, какая-то безопасность. Однако эту прирученную часть природы нужно заботливо беречь, охранять от злых сил, увеличивать её продуктивность. Жизнь человека зависит от сохранения собственности и увеличения её плодородия. То же относится и к внутренней сущности человека. Одна часть его существа – “душа” – культивирована, то есть взращена сознательной, рождающей идеи и знания. И сознание следует беречь, охранять от возможного вторжения злых сил “бессознательного” – так сказать, от “внутренних джунглей”.

“Культивирование, улучшение породы, облагораживание – всё это означает одно: работу в гармонии с жизненными процессами и – хотя бы в некоторой степени – управление ими” [Радьяр, 1991, с. 16]. Жизнь на виталистической стадии – это сила, которая может быть и доброй и злой, всепроникающая и действующая во всём. Ей невозможно противостоять, потому что она всемогуща. Но зная законы её циклических приливов и отливов, действуя в гармонии с ними, человек может это использовать. Он способен создать магические орудия, привлекающие эту жизненную силу, чтобы заставить природу плодоносить.

На данной стадии человеческого развития астрология (а во многом пока ещё протоастрология) становится чрезвычайно важной. Она уже не занята исключительно небесными существами, которых нужно почитать и умилостивлять (хотя в это время такие анимистические представления всё ещё остаются главной характеристикой экзотерической, популярной протоастрологии). Новая же астрология виталистического периода имеет дело прежде всего с периодичностью жизненных процессов. Она находит их в росте и гибели растительности, вообще природных существ и верит, что эти процессы управляются из божественных источников, которые отождествляются с Солнцем, Луной, планетами и до некоторой степени со звёздами. Астрология становится изучением всемирной мистерии периодических динамических преобразований, которая кажется самой сущностью жизни.

Тенденции виталистического этапа выдвинули на передний план две основные потребности: разработку календаря, определяющего прежде всего сроки земледельческих работ и дни, благоприятные и неблагоприятные для них; и формулировку этического закона, указывающего, как человеку следует поступать, чтобы облагородить собственную природу, собственную земную сущность, как ему строить отношения с другими людьми в государстве, чтобы оно соответствовало закону Неба.

Так, в Древнем Китае император являлся верховным жрецом этой небесной религии, посредником между божественным порядком (центр которого – Полярная звезда, где обитает великий бог Порядка) и человечеством. Ему помогают четыре астролога, которые вместе с ним учреждают земледельческий календарь, разрабатывают моральный, общественный закон, а кроме того и музыкальные системы, так как музыка – это проводник, благодаря которому земное государство может настраиваться на “гармонии сфер”. Ту же идею мы находим у пифагорейцев [Жмудь, 1994]. Музыка охватывает не только звуки, но и ритуальные танцы, – и гармония, соединяющая движение тела с музыкальными тонами и ритмами, символизирует и магически призывает гармонизацию человеческих эмоций и небесных движений [Радьяр, 1991, с. 18].

Видимо, именно на этом этапе можно констатировать возникновение календарной астрологии в её простейших формах.

Практически во всех развитых культурах Древнего мира в анализируемую эпоху путь Солнца и Луны на небе среди звёзд был поделён на секторы, каждый из которых имел своё особенное значение и название, то есть возник Зодиак (в разных вариантах: 18-, а затем 12-частный в Двуречье, 36-частный в Египте, 28-частные в Китае и в Индии).

Движение Солнца и Луны стало основой астрологической системы. "Кочевые племена, в основном скотоводческие, отдавали предпочтение лунным циклам, поскольку те больше соответствуют периодике в жизни животных, полу и половому размножению. А земледельческие племена придавали большее значение солнечным циклам, сочетающимся с периодами вегетации" [Радьяр, 1991, с. 16]. Из этих главных солнечно-лунных соответствий возникло обобщение “закона подобия” – важнейшего фундаментального принципа астрологии.

Д. Радьяр указывает, что закон подобия предполагает действие универсального фактора, пронизывающего всю систему, – жизненной силы или наполняющей всё пространство субстанции. Наполняя небо, она наполняет и среду обитания племени. Это место обитания племени становится уменьшенной копией всего мира, очерченного сферами звёзд; Земля – микрокосм, Вселенная – макрокосм. В государствах Древнего Востока астрология относилась к стране и государству, к обществу. Государство – это микрокосм, а император или фараон – его Солнце и центр жизни [Радьяр, 1991, с. 16–17].

Но при этом Радьяр игнорирует тот факт, что существовала и другая параллель: макрокосм - Вселенная, микрокосм - человек. Этот вариант связан с такой закономерностью развития религиозно-мифологического мировоззрения, как антропоморфизация представлений о мире. В результате долгой и сложной эволюции мифологическая Вселенная в образе животного уступает место антропоморфному космосу, “первочеловеку”. Человеческий облик обретают не только боги и духи, но и всё мироздание в целом. Речь идёт о чрезвычайно популярном в своё время космологическом представлении, согласно которому Вселенная есть не что иное, как космически громадное человеческое тело. Крайне характерное для архаичного сознания стремление одушевлять и очеловечивать природу нашло в этой концепции логическое завершение: Вселенная не просто наделяется теми или иными человеческими качествами, но прямо уподобляется самому человеку. Такие воззрения на Вселенную в известной мере отражают попытки мифологического сознания соединить разрозненные, а порой полярные качества и характеристики Космоса, представив его в виде цельного, наглядного, чувственно воспринимаемого образа [Мифы, 1991, т. 2, с. 300–302]. Мифы о первочеловеке характерны для народов самых разных регионов земного шара.

Традиционные календарные обряды, – в первую очередь, празднование Нового года – позволяют нам выявить признание массовым сознанием принципа прогрессий, который является базовым методом прогноза в астрологии. Многие новогодние обычаи подразумевают, что день Нового года содержит в себе полное подобие года в целом. У самых разных народов мы встречаем следующее поверье: как проведёшь день Нового года (или день рождения), таков будет и весь год. С вариациями принципа прогрессий в календарных системах мы встречаемся как у народов Восточной Азии, так и у народов Севера Европы. Например, у бретонцев сохранилась древняя кельтская традиция выделения так называемых “великих дней”: “первые 12 дней января закрепляют характер времени, которое будет отражено в будущем в ходе последующих 12 месяцев” [Шервуд, 1993, с. 147].

Единство микро- и макрокосма, общность принципов, управляющих ими, определялись представлением о некоей магической силе, пронизывающей всё мироздание, или о едином законе, организующем структуру времени и пространства во всём мире и властвующем даже над богами. Индоарийцам этот закон был известен как “рта” (в зороастризме – Арта (Аша), в индуизме – рита). Неуклонно следуя ему, Солнце движется равномерно, происходит смена времён года и тем самым обеспечивается порядок всего существующего в мире [Бойс, 1988, с. 33]. Постепенно “рта” становится путём нравственности, которого должны придерживаться люди, и законом праведности, соблюдаемым даже богами. Вся Вселенная покоится на “рта” и движется им [Радхакришнан, 1993, т. 1, с. 62–63]. К этому понятию близки древнегреческие представления, воплощённые в образах богинь космического закона (Дике, Ананке, Адрастеи), и древнекитайская концепция Дао (о связи понятий “рта” и “дао” с движением небесных тел см. [Гурев, 1970, с. 179]). Таким образом, на этом этапе развития человек приходит к признанию принципа всеобщей связи явлений, выраженной через единый структурирующий закон мироздания.

Кроме того, Космос, по представлениям древних, имеет четкую трёхмерную пространственную структуру: вертикальное измерение задаётся образом Мировой оси (Мирового дерева, Мирового столпа, Мировой горы и т.п.), горизонтальная плоскость – священными ориентирами, связанными с 4 сторонами света. Отметим, что эта схема содержит в себе набор числовых констант, упорядочивающих космический мир: 3, 4, 7 (3+4), 12 (3х4) – это ключевые числа астрологического символизма. Современный культуролог В. Топоров указывает: особая роль Мирового древа для мифопоэтической эпохи определяется, в частности, тем, что оно “выступает как посредствующее звено между вселенной (макрокосмом) и человеком (микрокосмом) и является местом их пересечения. Образ Древа мирового гарантировал целостный взгляд на мир, определение человеком своего места во вселенной” [Мифы, 1991, т. 1, с. 405].

В древних государствах в такую систему координат, образуемую точками равноденствия и солнцестояния, связанными с четырьмя сторонами света, помещалось всё живое. С этой точки зрения показателен рассказ Сыма Цяня про легендарного императора Шуня, который раз в пять лет объезжал четыре священные горы, расположенные на границах его царства, и совершал на них жертвенные обряды. Имитируя движение Солнца, весной он посещал гору на востоке царства, летом – на юге, осенью – на западе, зимой – на севере [Сыма Цянь, 1986, с. 153–154]. Подобные объезды совершали и другие китайские императоры. Таким образом “китайский правитель как бы интегрировал время и пространство под своей властью, освящал территорию своего царства и календарный (т.е. упорядоченный) ход времени” [Подосинов, 1999, с. 63]. Множество других похожих примеров из истории культур Евразии собрано в фундаментальной работе [Подосинов, 1999]. Несомненно, что процесс структурирования окружающего мира проходил одни и те же стадии не только у народов Евразии, но и на других континентах. Так, у индейцев майя существовало представление о бакабах – четырёх богах-братьях, которые стоят по четырём сторонам света (“в четырёх углах Вселенной”) и поддерживают небо, чтобы оно не упало не землю. О том, какое принципиальное место занимало это представление в майянском мировоззрении, можно судить по тому факту, что юкатекские майя до сих пор “признают четырёх духовных хранителей священных сторон света, хотя ныне эти хранители носят другие имена – Святой Доминик правит на Востоке, Святой Иаков Младший – на Западе, Архангел Гавриил охраняет северное направление, а Мария Магдалина (с функциями покровительницы плодородия) – на Юге” [Джонсон, 1998, с. 39].

Четвертичное разделение, очевидно, связано с идеей двойственности и полового начала. Китайские натурфилософы построили “цикл перемен”, основываясь на постепенном прибывании и убывании ян и инь, мужского и женского принципов. Этот дуализм по принципу аналогии связан с дуализмом дня и ночи: Солнце – светило дня, Луна – светило ночи. Животные женского пола имеют периоды возбуждения и безразличия, как и Луна может быть светлой или тёмной. Таким образом, астрология виталистического периода строится на чисто биологических представлениях [Радьяр, 1991, с. 17]. Она динамична, виталистична. В ней выясняются причины всех биологических явлений на Земле, а позже и всех социальных явлений, как в китайской цивилизации, где организация общества, политика, музыка и вся культура управлялись в соответствии с гармонией, раскрывающейся в движении небесных тел, которые считались носителями символов божественных сил, совместно представлявших всемирную жизнь.

Проявления принципа полярности можно увидеть и в календаре (где выделяются диаметрально противоположные точки годичного и прочих циклов), и в мифах – особенно в космогонических, показывающих становление мира через историю супружеской жизни богов. Причём конкретная интерпретация мира как поля взаимодействия двух начал может быть совершенно различной. Так, в египетской традиции Небо олицетворяет богиня Нут, а Землю – её супруг Геб; у инков же, наоборот, мужчина-Небо Виракоча вступает в космический диалог с женщиной-Землёй Пачамамой; в Китае Небо тоже мыслится как мужское начало (ян), а Земля – как женское (инь).

В виталистический период получает дальнейшее развитие концепция четырёх-пяти основных первоэлементов, обычно сочетающаяся с принципом борьбы двух мировых начал. Присутствующая в неявном виде в египетских представлениях [см. Евсюков, 1988], эта концепция разрабатывалась философами Древней Греции, соотносившими огонь и воздух с мужским началом, а воду и землю – с женским. В Китае стихий насчитывалось пять (четыре стихии связывались со сторонами света, а пятая – с центром, точкой отсчёта), и трактовка взаимодействия этих пяти стихий с началами инь-ян стала действительно универсальной системой классификации, связывавшей воедино пространство и время, небо и землю, человека и космос, природу и культуру [Календарные обычаи, 1989]. Данная система охватывала самые различные области жизни: от медицины и кулинарии до военного дела и метеорологии. Удивительно сходные с этим концепции развивались в Индии и доколумбовой Америке (в частности, у ацтеков и инков). Но отметим, что дальнейшее осмысление теории первоэлементов протекало в разных культурах по-разному. К примеру, древнегреческие философы обычно определяли стихии как простейшие, неразложимые элементы всех тел, а китайские мыслители – скорее как фазы универсального круговорота природы. Таким образом, в античной натурфилософии стихии понимаются субстанционально, а в китайской – функционально [Китайская философия, 1994, с. 338].

Изложенный выше материал позволяет утверждать, что на виталистической стадии произошёл синтез ключевых астрологических принципов (то есть, принципов аналогии, полярности, цикличности, сакральной нумерологии, структурной организации мироздания), а небесные события стали наблюдаться и осмысляться уже довольно систематизированно. И вполне закономерен тот факт, что этим наблюдениям неба уделялось очень большое внимание. Постепенно стала отходить на задний план такая древнейшая разновидность астрологических интерпретаций, как протоастрология предзнаменований, и разрабатывалась более рационально-сложная структура. “Жрецы, записывавшие, систематизировавшие, сравнивавшие и изучавшие движение небесных тел, уже постигали в этих циклических обращениях абстрактный смысл. Идея “точных, неизменных числовых отношений” стала символом порядка в обществе, которое ещё было охвачено страхом перед стихиями. Идея Небесного Порядка становилась опорой против хаоса стихийной природы” [Радьяр, 1991, с. 17]. Божественный мир архетипов, мир Порядка, виделся существующим на небесах, где всё движется по своим извечным законам. Тогда, очевидно, задача человека – установить порядок на земле (в почве и стадах, но также и в своей земной инстинктивной природе), сделать её совершенным отображением Небесного Порядка.

По мнению Д. Радьяра, “астрологическое государство в Халдее и Китае было единственной опорой против хаоса стихий. Циклические пути небесных тел были единственным свидетельством всемирного порядка. Только знания о движении Солнца и Луны могли спасти человека от гибели урожая, означавшей голод и хаос” [Радьяр, 1991, с. 18–19]. В другой своей работе этот исследователь подчёркивает, что астрология явилась “своеобразной попыткой человека сформулировать порядок вселенной и ощутить чувство относительной безопасности” [Радьяр, 1994, с. 18].

Значимость астрологии в данную эпоху можно увидеть в том, что падение первой китайской династии произошло, как считает ряд авторов, из-за неудачи имперских астрологов в предсказании солнечного затмения. Если планета – в силу несовершенства знаний о небесных движениях – оказывалась не там, где её ожидали увидеть, это считалось предзнаменованием хаоса и разорения в императорском доме. Если правители, хранители Универсального Порядка, были неспособны точно предсказать, что произойдёт на небе, проявляя своё незнание этого Порядка, необходимо было свергнуть их – ради спасения народа [см. Needham, 1956].

Есть свидетельства того, что и в Древней Индии осознание значимости работы астролога было не меньшим. Греческий историк Мегасфен (302 г. до н.э.), описывая обязанности астролога-брамина, добавляет: “Брамин, который ошибся в своих предсказаниях, обязан был хранить молчание всю оставшуюся жизнь” [цит. по: Радьяр, 1991, с. 19]. Содержащийся в древних санскритских текстах перечень качеств, которыми должен обладать астролог, поистине устрашает.

Радьяр отмечает: “И в биологическом, и в этико-социальном плане астрология была тогда Великим Знанием, которое одно лишь могло обеспечить надёжность и духовную веру в Космический Закон, без которого невозможна никакая цивилизация” [Радьяр, 1991, с. 19]. Она была жизненным и живым знанием, потому что на каждом шагу проникала в действительность жизни. Она была наукой о жизни – “астробиологией”, по выражению Бертело, – обнимавшей космический архетипический порядок, действующий и в микрокосме – на Земле, и в макрокосме – во Вселенной.

Именно на этом этапе возникает астрология как учение о космических изменениях (обычно циклических), которым соответствуют изменения в жизни на Земле и которые поэтому возможно использовать для прогнозирования событий.

Как очевидно из сказанного выше, древнейшими разновидностями астрологических интерпретаций были календарная астрология и астрология предзнаменований. Грань между протоастрологией и собственно астрологией в обоих случаях довольно тонка. Если следовать нашему определению астрологии как “системы теоретических и практических знаний, основанной на принципе корреляции земных процессов и состояний земных объектов астрономическими факторами”, то очевидно, что ключевым здесь является тот переходный этап, когда разрозненные наблюдения за отдельными небесными явлениями и набор связанных с этим мантических техник становятся единой системой корреляции земных и небесных процессов.

В астрологии предзнаменований после наблюдений неба жрецы вспоминали (или обращались к старым записям), какие события происходили при подобном расположении светил раньше, и выводили отсюда предсказание и для данного случая (классические примеры такой методики – в клинописном месопотамском астрологическом своде II тыс. до н.э. “Энума Ану Энлиль”).

Календарная астрология представляла собой интерпретацию значений тех или иных календарных дней, месяцев, годов (обычно в терминах благоприятности и злотворности). Таким образом, основой для толкований становилось уже не непосредственное наблюдение неба, а календарь, возникший в результате таких наблюдений. Один из ранних примеров простейшей календарной астрологии даёт нам папирус из Древнего Египта, относящийся к 19-й или 20-й династии (около 1200 г. до н.э.), который заключает в себе астрологическое расписание счастливых и несчастных дней, а также правила о том, что следует и чего не следует делать в эти дни. Расписание это простирается на 3/4 года [см. Ван-дер-Варден, 1991; Parker, 1978].

Астрология предзнаменований и простейшая календарная астрология известны во многих культурах. Однако более сложные астрологические системы – подразумевающие в движении небесных тел наличие абстрактного смысла, вводящие особые системы классификаций (зодиакальные знаки и тому подобное) – возникли и получили развитие лишь в нескольких культурах.

При этом не вызывает сомнения, что сложные астрологические системы возникали в разных регионах Древнего мира, и невозможно выделить одну-единственную “родину астрологии”. К сожалению, точно определить количество независимых "очагов", где появилась астрология, не представляется возможным (по крайней мере, на современном уровне знаний). Это связано прежде всего с нехваткой достоверных сведений о ранних этапах становления астрологических учений.

К примеру, некоторые исследователи указывают на возникновение развитых астрологических систем в Древней Индии, в Древнем Иране (в зороастрийской культуре), в Древней Греции, у древних евреев, у древних египтян. Однако имеющиеся данные не позволяют утверждать, что астрологические учения были выработаны этими народами самостоятельно. Самые ранние сохранившиеся фрагменты астрологических систем уже говорят о заимствованиях, несамостоятельности астрологии этих народов. Насколько независимым было развитие астрологии до создания этих фрагментов, судить трудно.

Тем не менее, можно выделить несколько основных независимых центров возникновения развитых астрологических систем:

§ Месопотамия, послужившая главным источником астрологических практик эллинистического мира;

§ Северная Европа, в которой кельтско-галльские жрецы-друиды создали астрологическую систему – очевидно, независимую от ближневосточного влияния;

§ Китай и соседние с ним регионы;

§ Месоамерика (астрология ольмеков, майя, ацтеков и др.).

Фундаментом для развития практик, известных ныне как “западная астрология”, послужила месопотамская астрология, тогда как китайская традиция стала стержнем систем так называемой “восточной астрологии”. Что же касается астрологических систем индейцев Месоамерики и друидов, то они не дошли до нашего времени в живой традиции и реконструируются лишь с той или иной степенью достоверности.

Оригинальные астрологические системы, видимо, возникали и в других регионах мира, но одни из них имели узкорегиональный характер (как, например, астрология инков или самобытная яванско-балийская астрология, базирующаяся на календаре “вуку” [см. Календарные обычаи, 1993, с. 318–324, 356–357; Бернова, 1993]), не сыграв значимой роли в истории астрологии иных – даже соседних – народов; а другие практически не изучены, достоверные сведения о них до настоящего времени не опубликованы или вовсе не сохранились (это, в частности, относится к астрологии этрусков, языческой Руси, Южной и Юго-Восточной Африки, кочевых народов Азии). Поэтому далее наше внимание будет сконцентрировано лишь на указанных выше основных центрах возникновения и развития астрологии.

В следующей главе мы перейдём к краткому историко-культурному обзору основных этапов истории астрологии в различных регионах мира.

ГЛАВА 3

Date: 2016-05-14; view: 424; Нарушение авторских прав