Беда не приходит одна

— Родители звонили?
— Угум. Оба.
— И?
Агте молчит, смотря на капли, скользящие по стеклу. Пожимает плечами.
— Тяжело очень. И им, и мне.
Тайра был рад, что этот придурок таки согласился остаться у него. Еще немного, и он бы не смог перебороть гордость, и тогда бы бросил какие-либо попытки уговорить его.
Но именно за эти дни, проведенные круглосуточно вместе, он понимал, почему Агте так яро отказывался.
Это было действительно тяжело. Тайра тоже не мог спокойно наблюдать за страдающим любимым.
Уже выходные, и с каждым днем не становится легче. Агте не лезет к нему с приставаниями и, Тайре иногда вообще кажется, что на данный момент он слабо способен на какой-либо контакт. Вот как сейчас. Сидит перед огромным окном и смотрит молча на дождь. И кажется таким бледным. Даже ярко-рыжие волосы будто поблекли. Так что, Тайра как умеет, пытается сам проявлять инициативу.
Хулиган подходит к Агте и садится рядом, склоняет голову на его плечо. Берет за руку и переплетает пальцы.
У него самого вообще, считай, никогда семьи не было, так что ему трудно понять, что сейчас переживает Агте.
Рыжий целует его в макушку и вдыхает запах цитрусового шампуня, сжимает сильнее пальцы.
— Они меня не ненавидят – это уже хорошо. Им просто очень трудно понять и принять, что у меня с тобой серьезно. — Бубнит он, сдувая щекочущие нос темные пряди.
Тайра и об этом задумывается.
И становится совсем плохо.
О нем некому печься и беспокоиться, он вполне может делать, что хочет. Но Агте не такой. У него есть любящие родители, которые все равно переживают. Которые волнуются о том, где их сын находится. Которые понимают, что сейчас не смогут ужиться в одной квартире, но все равно просят вернуться. Только Агте сейчас очень больно и он не выдержит быть с ними под одной крышей.
Признавать, чувствовать свою вину, но все равно в ответ таить обиду за непонимание со стороны близких людей – это очень тяжко.
— Ну ты чего? — хмурится Агте, приподнимая голову любимого за подбородок. Тайра не хотел отталкивать его в такой момент, а потому закрыл глаза, задышал глубоко, пытаясь расслабиться.
Он мужик. А мужчины не плачут. Никогда.
Даже когда чувствуют влагу на щеках – это все равно не считается.
— Ну... Ну блин, ты чего? — Агте растерян, он не совсем понимает такой реакции со стороны любимого. — О господи, горе ты мое. — Он смеется впервые за эти дни, смотря на жутко забавную, скривленную и покрасневшую мордочку Тайры.
— Че ржешь, придурок? — слегка визгливым, срывающимся голосом спрашивает тот, утирая рукавом покрасневшие щеки и пихая Агте ладонью в плечо. — Тебе смешно вдруг, да? А мне нет! — Тайра не привык к такому. Слишком давно у него был человек, из-за боли которого ему самому было больно. Вот так и сейчас, он просто не выдержал под натиском этой атмосферы. Он не может смотреть на страдания единственного дорогого человека и оставаться спокойным.
Агте улыбается коротко, и сжимает ладонями влажные щеки мелкого. Он склоняется, целуя веки с темными, слипшимися от влаги иголочками ресниц.
— Отстань блин, придурок. — Мямлит тот, жмурясь и мотая головой. Но лишь чужие горячие губы касаются его приоткрытого рта, он затихает.
Их поцелуй наполнен хрупким доверием, горечью, теплом и благодарностью. Это то, что нужно сейчас им обоим.
Дождь усилился и капли воды стали с шумом стучать по стеклу и крыше.
Так приятно чувствовать тяжесть родного тела. Касания горячих ладоней к обнаженной коже и трепетные, нежные поцелуи.
Тайра плавится от этого каскада ощущений, внутри него борются страх и желание.
Взвизг ширинки на его шортах отрезвляют, и он распахивает глаза, упирается в плечи Агте.
— Я... Я не готов. — Воздух со свистом покидает легкие.
Агте не злится. Он смотрит нежно на своего любимого и гладит ладонью по влажной челке.
— Что тебя беспокоит? — шепотом спрашивает он, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться.
Тайра молчит, чувствуя, что напор ослаб, и хмурит брови, пытаясь подобрать слова.
— Я... Я пока еще не готов, чтобы меня трахали в задницу. — Едва слышно бубнит он, отводя взгляд.
Абсолютное молчание со стороны Агте напрягает, но и смотреть боязно, а потому, когда звучит смех, он совсем смущается, раздраженно скрипя зубами.
— Черт возьми, Тайра! — рыжий скатывается с него, держась за живот. — Как можно было испортить такой момент?!
Тайра краснеет еще сильнее:
— Я сказал, как есть! — возмущенно говорит он. И ему сейчас жгуче-стыдно, а от чего именно, трудно понять.
Но Агте и не думает униматься, у него почти припадок – сказывается напряжение предыдущих дней.
— У меня все опало от этой фразы! Ну как так можно?
Тайра терпеливо ждет, сжимая кулаки, пока этот идиот успокоится. Что здесь такого? Это правда. А кому не страшно в подобной ситуации? Он не понимает, что именно так рассмешило Агте.
Рыжий успокаивается, раскинувшись звездой на полу, смотрит в потолок, периодически подхихикивая.
— Спасибо, Тайра. Мне стало немножко легче. — Агте закрывает глаза и легко улыбается. — Спасибо.
Ну вот и как злиться после такого?
Дождь значительно утих и теперь, пробивающиеся сквозь тучи, лучи солнца делали все каким-то теплым.
— Ладно, пойду сниму напряжение. — Агте приподнял ноги и, опустив их резко, приподнял с пола торс, вставая.
— Мне об этом зачем знать? — снова возмутился мелкий, за что получил щелчок пальцами по носу.
— А чтобы ты мог представлять меня, когда будешь снимать напряжение сам.
— Вот еще чего! На тебя дрочить? Да никогда! — орет сгорающий от стыда Тайра, но все его вопли разбиваются о закрытую дверь ванной.
С такими темпами недолго осталось до того, как он сдастся.

Агте встретился со своими родителями и поговорил. Просили вернуться, но он не мог. Они не смогут делать вид, будто ничего не было, а пока они не примут его или он не бросит Тайру, жить вместе будет невыносимо. А он не бросит Тайру.
Отец выглядел уставшим и хмурым, мать плакала, да и сам Агте едва держался.
Как же хорошо, что у него есть Тайра. Его Тайра. К которому можно вернуться и обнять в поисках поддержки.
После той встречи они созванивались и могли разговаривать без маминых слез и папиных оров. Без нервов Агте. Мама даже расспрашивала его о Тайре.
Уже было полегче.
Но ведь, беда никогда не приходит одна.
Однажды их разбудил более настойчивый, чем обычно, стук в дверь. Тайра заворочался, устраиваясь удобнее в теплых объятиях Агте, зарылся с головой под одеяло.
Стук повторился, и ему вторило недовольное мычание мелкого.
Потому Агте встал сам, как можно аккуратнее освобождая руку от цепких пальцев любимого, отметил достаточно ранний для подъема час. Достал из джинсов Тайры ключи и открыл дверь.
Франсин нервно перебирала пальцами складки на форменном платье, но привычно вежливо улыбалась.
— Прошу прощения, Агте, не мог бы ты позвать Тайру? — спросила она, отводя тактично взгляд от полуобнаженного парня.
Тот чертыхнулся, сбивчиво извиняясь, сказал о том, что Тайра все еще спит и не желает просыпаться.
— Я понимаю, но, у нас некоторые... — начала она, но вздрогнула, услышав цокающий топот по лестнице, и рыжий удивленно вскинул брови, выглядывая из проема.
— Ну и где мой любимый сын? — услышал он незнакомый, звонкий женский голос.
Агте залип ненадолго, осматривая явившуюся пред ним особу.
Невероятно красивое, смутно знакомое лицо, обрамленное короткими, ровными светлыми волосами. Потрясающая фигура и походка от бедра, как у моделей, про которых его мама частенько смотрела передачи.
Женщина остановилась рядом с ним и Франсин, недовольно окинула Агте взглядом, но потом ее лицо слегка изменилось: аккуратные брови приподнялись, губы исказила приторная улыбка.
Она сказала "сын"? Да не может быть. Ни за что.
— Как интересно. Парень, ты кем будешь? — поинтересовалась она более мягко, будто позабыв, для чего сюда пришла.
Агте инстинктивно протянул руку, упираясь ладонью в косяк двери, перегораживая тем самым путь.
Франсин кратко смотрела в пол, не смея ничего говорить.
— Я? Парень вашего сына. — Эта особа вызывала в нем настороженность.
Лицо дамочки снова изменилось, став удивленно-непонимающим, и только она собиралась что-то ответь, как на плечо Агте легла теплая ладонь, и рыжий обернулся, смотря на растрепанного со сна Тайру.
Хулиган показался ему бледнее, чем обычно.
— Ты? — протерев глаза, выдал он, сильнее сжимая пальцы.
Ну почему вот так всегда, все в самый неподходящий момент?

"Простите за сопливость главы, но парни не железные.
И да, классика жанра во второй части."

Решение проблем.

Неделя выдалась еще более тяжкой, чем предыдущая. Только одной головной боли пришла на смену иная.
Агте все еще было неловко разговаривать с родителями по телефону, и от встреч он мягко отказывался. Он чувствовал, что потихоньку оттаивает, да и родители не скрывали, что скучают. Это тяжело, но они это переживут, в этом Агте был уверен на все сто.
Но, не успев толком до конца разобраться в своей беде, он переключился на приезд "любимой мамочки" Тайры.
Порой он сомневался, что сможет справиться с этим всем, да еще и помочь чем-то любимому. Но потому, очень часто убеждал себя: "Ты справишься, ты сильнее, ты старший, ты должен и сможешь помочь ему".
Все еще потерянное состояние после ссоры с родителями, приезд этой женщины, конец учебного года на носу.
Беспечные и относительно тихонькие дни закончились, и пора было брать все в свои руки.
После душевного разговора с Бериллом, Агте проникся к нему неким доверием и понял, что он, несмотря на мнимую поверхностность, был человеком надежным и весьма умело скрывающим свой ум.
И он не получил отказа в помощи; здоровяк, похоже, даже наоборот - был весьма рад помочь рыжему разобраться в некоторых вопросах. И мало того, у него неплохо получалось.
Также, Агте старался как можно больше времени проводить с Тайрой, и уделял ему максимум своего внимания.
Приезд его матери очень весомо сказался на мелком.
Ежедневные скандалы и почти истерики. Небольшой перерыв в побоях пожелал Агте удачи и махнул ручкой, так что, на скуле снова появился темно-фиолетовый синяк.
Хулиган снова сорвался, когда его мать отказалась уезжать на следующий же день после приезда.
— Какого черта ты приперлась – мне понятно, ты уже получила, что хотела, так будь добра, покинь мой дом. — Тайра дергано сыпал хлопья в тарелку с молоком, то и дело рассыпая их на стол.
Агте лишь коротко глянул на него, допивая апельсиновый сок, но от колкого ответного взгляда стушевался. Решил лишний раз не лезть и просто наблюдать, но, в случае чего, был готов к любым мерам.
Лисбет – как оказалось, звали его мать, – лишь привычно приторно улыбнулась, помешивая чай, то и дело звонко стукая ложкой о чашку.
— Дорогой, ну что же ты так. Ты разве не соскучился? Я ведь так долго не навещала тебя. — хорошенький носик сморщился, когда она попробовала чай. Прямо как у Тайры, когда ему что-то не нравилось. Поразительное сходство во внешности и мимике Агте замечал постепенно. Благо, характером Тайра выдался точно не в мать.
— Не строй тут из себя невесть что, ты прекрасно знаешь, как я рад твоему приезду. — коробка с хлопьями глухо бьется о стол, когда Тайра почти что отшвыривает ее от себя.
Взъерошенный, невыспавшийся, злой и раздраженный, он выглядел таким уязвимым и усталым, но потоки гнева все исходили от него.
— Ну, я побуду здесь немного, вы даже не заметите. Да и твой друг явно не против. — неприятный, липкий взгляд Лисбет пал на Агте, от чего тому стало неловко. Он сглотнул, собираясь с силами на достойный ответ, но рядом с бурлящим лавой вулканом Тайрой это было попросту невозможно.
Звон тарелки и глухой удар, когда Тайра бьет кулаком по столу. Он похож на взбешенного кота с растрепанными волосами и скалящимся ртом.
— Послушай сюда, не смей, ты поняла? — он переходит на крик и почти кидается в сторону невозмутимой женщины, но Агте успевает перехватить его за локти, заводя руки за спину, и уводит поспешно из кухни. Тогда он и получил смачный удар затылком по скуле, но куда злиться в такой ситуации?
И вот так при каждом их контакте. Сначала бешенство, злость, раздражение, он же ведется на все ее провокации. Да даже Агте злят невозмутимое лицо на пару с колкими речами. А потом Тайра то рыдает, заперевшись с рыжим в своей комнате, говоря, как он ее ненавидит и все в таком же роде; то начинает крушить все вокруг. Самое страшное, когда после подобных взрывов он становится резко спокойным. Берет портфель и говорит, что им пора в школу, всю дорогу молчит и вообще кажется безразличным ко всему.
Берилл объяснил подобные истерики тем, что Тайра все еще ребенок. Он импульсивный, непредсказуемый, агрессивный, но почти все это в нем взросло на сломанном детстве. Его сознание захлестывает вихрь эмоций к одному определенному человеку, которые перенести очень сложно, а потому они требуют выхода.
Тайра постоянно жмется во сне к Агте, иногда скулит и часто просыпается среди ночи.
Он сам понимает, что с ним происходит. В те редкие моменты, когда он спокоен, его просто достаточно прижать к себе крепко-крепко, дав понять, что он не один, что Агте рядом и на него можно положиться. И тогда он говорит тихо о том, что переживает и извиняется за свое поведение.
— Все будет хорошо, когда она уедет. — шепчет он, уткнувшись в плечо рыжего. Он запрещает Агте лезть в это. А потому ему лишь остается быть рядом с хулиганом и поддерживать его, когда надо.

Но в итоге, ситуация приняла такой оборот, в котором его участие было необходимым.
Агте никогда не имел дела с женщинами. Он уважал и любил свою мать, но смотря на курящих, пьющих и гуляющих одноклассниц испытывал лишь равнодушие. Редкие исключения же казались ему чем-то таким, к чему нужно относиться бережно и трепетно, чтобы ни в коем случае не испортить или осквернить.
Так что, женщины для него были понятием далеким.
А потому он не понимал характера всех взглядов и мимолетных прикосновений, пока они не стали совсем уж явными и недвусмысленными.
Лисбет подловила его в коридоре, когда он ходил за таблетками от головной боли для Тайры. От такого нестабильного эмоционального состояния и частых слез, головные боли вполне ожидаемы – это ему тоже объяснил Берилл.
Теплое касание к плечу испугало, и он расплеснул немного воды из стакана на пол.
— Тише, ну что же ты так испугался? — тихий бархатный смех на ухо, а пальцы с длинными ногтями невесомо помассировали мышцы спины.
Вот так наедине с Лисбет он был впервые, и не знал особо, что отвечать. Но когда ладони переместились на плечи, с нажимом скользя по коже сквозь футболку, он внутренне насторожился.
— Я тороплюсь, не могли бы вы отпустить? — он не узнавал свой голос. Как и не успел проследить такой резкий переход из его обычного, отстраненно-пофигистичного состояния в напряженное, настороженное.
— Ну что ты... Я всего лишь пытаюсь тебе помочь. Ты наверняка устал возиться с моим капризным сыном. Вы правда встречаетесь? — пальцы сжались сильнее, впиваясь длинными ноготками в кожу.
— Да. — сухо ответил рыжий, смотря перед собой.
Смешок и еще более низкий шепот:
— Да, устал? Тогда я помогу тебе расслабиться. — шеи касается что-то влажное, и Агте отскакивает, как ошпаренный. На его футболке пару потемневших пятен пролитой воды, а лицо искажено в непонятной гримасе. Злость, раздражение, отвращение – он сам не знает, что сейчас доминирует в нем. Но то, что он теряет контроль над собой – это предельно ясно.
— Да, мы встречаемся. И мне непонятно ваше поведение. Насколько я знаю, все принадлежит Тайре, кроме каких-то там выделенных вам денег, и вы просто давите на него, в наглую пребывая в доме, в котором вас не жалуют. — слова вылетели сами собой, оставив глупое желание закрыть ладонью рот и офигеть от только что сказанных им же слов.
Дамочка вздыхает, закатив глаза, цокает раздраженно и уходит.

Еще пару дней она пыталась как-то зацепить Агте, но в итоге с каждым разом он выплескивал все больше и больше негатива. Хотя это все было и впустую – Лисбет все так же оставалась невозмутимой.
А потом ее чемоданы просто пропали. И ее нигде не было. И сладкий запах духов выветрился, будто этот дом никогда и не посещала эта неприятная особа.
И Франсин, готовившая на кухне оладьи, мягко улыбнулась, когда увидела парней, еще не осознавших своего облегчения, но уже светящихся счастьем.
— Сегодня спим, завтра бухаем. — не терпящим возражений голосом сказал Тайра. И Агте даже не собирался отрицать.
Это была первая ночь за последние пол месяца, когда они оба смогли спать спокойно.

*Борьба между творческим кризисом и внутренним гласом: "Ты уже пару дней ничего не писал, ирод, имей совесть.*