Патриархат и патриархаты

Итак, «женская власть» как стратегия подчиненных и дис­курсивная фигурация неотделима от патриархата. Однако пат­риархат неоднороден, и современные исследователи чувстви­тельны к различиям патриархатных обществ.

Социолог феминистской ориентации С. Уолби определи­ла патриархат как систему социальных структур и практик, при которой мужчины доминируют, подавляют и эксплуатируют женщин (Walby 1986). Патриархат как система мужского доминирования воспроизводится посредством государства, семьи, разделения труда, религии, системы образования и дру­гих социальных институтов. На дискурсивном уровне патри­архат выражается в том, что мужская точка зрения оказывается доминирующей в социальном и гуманитарном знании, в куль­туре в целом, а женский взгляд и опыт оттеснены в «культурное Зазеркалье» (Воронина 2005). Символический патриархат мо­жет быть описан как культурный андроцентризм (Fraser 1997), иерархия ценностей которого выстроена таким образом, что все то, что маркируется как женское, обладает заведомо меньшим значением, нежели символическое мужское.

В этих определениях патриархата осуществление власти понимается преимущественно как угнетение и эксплуатация, которые проявляются в механизмах принуждения, насилия, дискриминации и других формах исключения. Механизмы исключения женщин как социальной категории меняются и соответствуют разным типам патриархата и разным институ­циональным контекстам. Исключение, осуществляемое с помо­щью насилия, сменяется более цивилизованными формами исключения, связанными с работой идеологического аппара-

Патриархат и «женская власть»

та господства, с социально-психологическими механизмами и механизмами групповой динамики. Наиболее тонким и изощ­ренным механизмом исключения является «вытеснение» («mobbing»). Это понятие в феминистской правовой теории употребляется наряду с терминами «моральная дискримина­ция» («moral discrimination») и «моральное давление» («moral harassment»). Вытеснение — это мягкий способ исключения меньшинства, который с трудом поддается регистрации в ис­следовательском поле. Его маркером может быть только осоз­нание этого явления, подобно тому как дедовщина в качестве механизма поддержания патриархата в армии проблематизи-руется только при злоупотреблении авторитетом.

В своей классической форме теория патриархата опирает­ся на представление об отношениях власти как взаимодействии с нулевой суммой, при которой вся власть сконцентрирована в руках господствующей группы, а угнетенные полностью ли­шены власти. Таким образом, общество представляет собой дихотомию господствующих и подчиненных, угнетателей и угнетенных, власть имущих и безвластных.

Наше представление о власти при патриархате более слож­ное. Оно позволяет дополнить интерпретацию механизмов патриархатного угнетения еще одним весьма существенным аспектом — анализом власти подчиненных как необходимым структурным компонентом патриархатного господства. При этом мы должны иметь в виду различия патриархатных об­ществ и соответственно различия способов осуществления «власти слабого иола». «Власть безвластных» существенно трансформируется при изменении форм патриархата. Рассмот-рим представления некоторых феминистских исследователей о различиях патриархатных обществ более подробно.

Шведский социолог Г. Терборн выстраивает политическую и историческую географию патриархатов, различая их по кри­терию устройства частной сферы. Именно сфера семейных и интимных отношений рассматривается им как ключевое иоле системы подавления женщин. Под «классическим патриарха­том» он понимает семейный уклад, предполагающий безуслов­ную власть отца в семье, сильное влияние родителей на заклю­чение браков, главенство мужа и вторичный статус дочери но сравнению с сыном (Therborn 2004: 130). С точки зрения Тер-борна в конце XX века в результате процессов эмансипации и

Глава 1. Теоретические подходы в гендерных исследованиях

последующего консервативного ренессанса «депатриархализа-ции» в современном мире существует три основных типа гендерного порядка: постпатриархат, неопатриархат и промежу­точный тип'^е.

В постпатриархатных обществах женщины обладают авто­номией; они в экономическом и властном отношении относи­тельно независимы от родителей и мужей. Достигается равен­ство прав мужчин и женщин в семье. Женщины обретают публичную власть (несмотря на то, что продолжает сохранять­ся господство мужчин в публичной сфере). В неопатриархат-ных обществах, в той степени, в которой женщины лишены ав­тономии и доступа в публичную сферу, они могут пользоваться только скрытыми рычагами приватной власти-манипуляции. В обществах промежуточного типа возникают разные конфи­гурации власти. Именно в таком контексте мы рассматриваем гендерный порядок советского и постсоветского типа.

Для анализа баланса власти в патриархатных обществах разного типа эвристичным является понятие «патриархальная сделка», предложенное Д. Кандиоти (Kandiyoti 1988)¹⁷. Соглас­но этой теории, договор между гендерными группами, выделя­емыми по признаку пола, выгоден для обеих сторон, посколь­ку подчиненные получают выгоды, мобилизуя имеющиеся у них ресурсы. «Патриархальная сделка» — гарантия защиты и безопасности представителей низших статусных групп, полу-

"' Это постпатриархатные общества (Северная Америка, Латинс­кая Америка с некоторыми исключениями, Япония, Корея, Океания, в основном Восточная Европа и Россия), неопатриархатные общества (большинство мусульманских стран, Индия, сельские области Китая, некоторые регионы Латинской Америки) и общества промежуточно­го типа (Южная Азия, Южная Африка, Турция, Западная Африка).

¹⁷ Мы различаем патриархальный и патриархатный порядок. По определению К. Миллет (1994), патриархат — это семейная, соци­альная, идеологическая, политическая система, в которой женское всегда подчинено мужскому. Здесь под патриархальным порядком понимается система контроля, осуществляемая расширенной семь­ей, в первую очередь старшим поколением, при низкой степени ав­тономии супружеской пары. Под патриархатным порядком понима­ется главенство мужчины в автономной (проживающей отдельно, имеющей собственные источники дохода) нуклеарной семье (паре).

Патриархат и «женская власть»

чаемая ими в обмен на подчинение предписанным ролям¹⁸. Ответственность за организацию жизни общины в целом воз­лагается на старших мужчин. Подтверждая свой статус подчи­ненных и следуя поло-ролевым предписаниям, женщины на самом деле используют разнообразные формальные и нефор­мальные стратегии, стремясь максимизировать свою безопас­ность и оптимизировать жизненные шансы. Кандиоти сравни­вает две системы патриархата — Су б-Сахару и Азию (Южную, Восточную и мусульманский Средний Восток). Исследова­тельница анализирует различия «правил игры» в гендерном устройстве обществ, которые задают разные структурные ус­ловия для действий слабых агентов. В первом случае (Сахара) женщины имеют большую автономию, во втором (Азия) — меньшую. Для Кандиоти важным является тезис о различиях патриархатных обществ, которые часто игнорируются иссле­дователями, интерпретирующими патриархат как некое моно­литное и унифицированное социальное устройство. В наибо­лее жестких системах патриархата у женщин практически нет открытых рычагов власти, а в менее жестких патриархатных обществах женщины, не имея легитимной публичной власти, тем не менее обладают определенной автономией и автори­тетом в рамках своих ролей. Соответственно они используют разные стратегии влияния, причем пространство для таких стратегий существует и в странах «классического» патриар­хата.

Согласно Кандиоти, «классический» патриархат предпола­гает минимальную автономию женщин или ее полное отсут­ствие, вторичный статус женщин в патриархальной родитель­ской и патрилокальной супружеской семье (Kandiyoti 1988: 274—290). Полное господство мужчин в обществе означает их ответственность за благополучие подчиненных (младших муж­чин и женщин). Однако пример мусульманских стран Азии — стран «классического» патриархата (где девочки выдаются замуж родителями, подчиняются не только мужу, но и старшим родственникам) — показывает, что старшие женщины осуще­ствляют контроль взаимодействия в родовом сообществе.

¹⁸ «Патриархальная сделка» может быть также проиллюстриро­вана механизмами воспроизводства дедовщины в призывной армии.

Глава 1. Теоретические подходы в гендерных исследованиях

последующего консервативного ренессанса «депатриархализа-ции» в современном мире существует три основных типа гендерного порядка: постпатриархат, неопатриархат и промежу­точный тип^|(;.

В постпатриархатных обществах женщины обладают авто­номией; они в экономическом и властном отношении относи­тельно независимы от родителей и мужей. Достигается равен­ство прав мужчин и женщин в семье. Женщины обретают публичную власть (несмотря на то, что продолжает сохранять­ся господство мужчин в публичной сфере). В неопатриархат-ных обществах, в той степени, в которой женщины лишены ав­тономии и доступа в публичную сферу, они могут пользоваться только скрытыми рычагами приватной власти-манипуляции. В обществах промежуточного типа возникают разные конфи­гурации власти. Именно в таком контексте мы рассматриваем гендерный порядок советского и постсоветского типа.

Для анализа баланса власти в патриархатных обществах разного типа эвристичным является понятие «патриархальная сделка», предложенное Д. Кандиоти (Kandiyoti 1988)¹⁷. Соглас­но этой теории, договор между гендерными группами, выделя­емыми по признаку пола, выгоден для обеих сторон, посколь­ку подчиненные получают выгоды, мобилизуя имеющиеся у них ресурсы. «Патриархальная сделка» — гарантия защиты и безопасности представителей низших статусных групп, полу-

"' Это постпатриархатные общества (Северная Америка, Латинс­кая Америка с некоторыми исключениями, Япония, Корея, Океания, в основном Восточная Европа и Россия), неопатриархатные общества (большинство мусульманских стран, Индия, сельские области Китая, некоторые регионы Латинской Америки) и общества промежуточно­го типа (Южная Азия, Южная Африка, Турция, Западная Африка).

¹⁷ Мы различаем патриархальный и патриархатный порядок. По определению К. Миллет (1994), патриархат — это семейная, соци­альная, идеологическая, политическая система, в которой женское всегда подчинено мужскому. Здесь под патриархальным порядком понимается система контроля, осуществляемая расширенной семь­ей, в первую очередь старшим поколением, при низкой степени ав­тономии супружеской пары. Под патриархатным порядком понима­ется главенство мужчины в автономной (проживающей отдельно, имеющей собственные источники дохода) нуклеарной семье (паре).

Патриархат и «женская власть»

чаемая ими в обмен на подчинение предписанным ролям¹⁸. Ответственность за организацию жизни общины в целом воз­лагается на старших мужчин. Подтверждая свой статус подчи­ненных и следуя поло-ролевым предписаниям, женщины на самом деле используют разнообразные формальные и нефор­мальные стратегии, стремясь максимизировать свою безопас­ность и оптимизировать жизненные шансы. Кандиоти сравни­вает две системы патриархата — Су б-Сахару и Азию (Южную, Восточную и мусульманский Средний Восток). Исследова­тельница анализирует различия «правил игры» в гендерном устройстве обществ, которые задают разные структурные ус­ловия для действий слабых агентов. В первом случае (Сахара) женщины имеют большую автономию, во втором (Азия) — меньшую. Для Кандиоти важным является тезис о различиях патриархатных обществ, которые часто игнорируются иссле­дователями, интерпретирующими патриархат как некое моно­литное и унифицированное социальное устройство. В наибо­лее жестких системах патриархата у женщин практически нет открытых рычагов власти, а в менее жестких патриархатных обществах женщины, не имея легитимной публичной власти, тем не менее обладают определенной автономией и автори­тетом в рамках своих ролей. Соответственно они используют разные стратегии влияния, причем пространство для таких стратегий существует и в странах «классического» патриар­хата.

Согласно Кандиоти, «классический» патриархат предпола­гает минимальную автономию женщин или ее полное отсут­ствие, вторичный статус женщин в патриархальной родитель­ской и патрилокальной супружеской семье (Kandiyoti 1988: 274—290). Полное господство мужчин в обществе означает их ответственность за благополучие подчиненных (младших муж­чин и женщин). Однако пример мусульманских стран Азии — стран «классического» патриархата (где девочки выдаются замуж родителями, подчиняются не только мужу, но и старшим родственникам) — показывает, что старшие женщины осуще­ствляют контроль взаимодействия в родовом сообществе.

¹⁸ «Патриархальная сделка» может быть также проиллюстриро­вана механизмами воспроизводства дедовщины в призывной армии.

Глава 1. Теоретические подходы в гендерных исследованиях

Их «ресурсами» является материнское и супружеское влияние, которое они оказывают на сыновей и мужей. Старшие женщи­ны выбирают жену для сына, и в дальнейшем невестка подчи­няется свекрови и признает ее власть в семье. Старшие женщи­ны заинтересованы в том, чтобы воспроизводилась их семейная власть; они манипулируют мужьями и сыновьями, препятству­ют выделению молодых семей из расширенной семьи. Такие стратегии считаются основой «женского консерватизма». Им противостоят стратегии молодых мужчин, стремящихся от­делиться от семьи, а также распространение романтической любви в современном мусульманском мире, которая создает по­требность в выделении супружеской пары в «автономную еди­ницу», независимую от старших родственников, и ограничение контроля со стороны последних. Иными словами, постепенно происходит проблематизация правил «патриархальной сдел­ки» даже в жестких патриархатных системах. Начинаются «переговоры» и конфликты по поводу гендерного распределе­ния ресурсов, прав и обязанностей. Условия «патриархальной сделки» в современном мире могут оспариваться и переопре­деляться.

«Патриархальная сделка» проходит нормальную и кризис­ную фазу. В период нормальной фазы классического патриар­хата всегда существуют анормальности (разведенные или без­детные женщины, женщины, у которых нет сыновей или чьи сыновья нарушают «правила игры»). Однако такие феномены считаются случайными, норму конституирует патриархальная семья. В кризисной фазе постклассического патриархата начи­нается проблематизация гендерного устройства, существую­щие правила перестают действовать, уже нельзя не замечать аномалии. Реакция на такую проблематизацию двойственна. С одной стороны, происходит рост автономии женщин и их реальной власти, осуществляется борьба за равные права и т. д.; с другой стороны, усиливается консервативная реакция, вос­производится патриархат и соответственно остаются востре­бованными скрытые рычаги влияния слабых. Понятие «патри­архальная сделка» предполагает признание особых стратегий зависимых женщин.

Для осмысления феномена «женской власти» как структу­ры патриархата полезны также рассуждения Н. Фрезер, кото­рая различает разные типы угнетения женщин. Классический

Патриархат и «женская власть»

патриархат характеризуется сочетанием экономического и культурного угнетения женщин. Постклассический патриар­хат, который переживает современное, в том числе и россий­ское, общество, в значительной мере определяется тенден­циями преодоления правового и экономического угнетения женщин, но совершенно явным образом воспроизводит куль­турное угнетение — андроцентризм. Во многих современных обществах именно андроцентризм оказывается особенно жи­вучим; он проявляется и в феномене стеклянного потолка, сви­детельствующем о наличии барьеров социального продвиже­ния женщин, и в поло-типизации менее оплачиваемых видов труда, и в гендерном дисбалансе в сфере политического учас­тия (Eraser 1997).

Культурное угнетение женщин можно определить как сис­темную характеристику общества, при котором большее сим­волическое значение имеют черты, традиционно описываемые как признаки мужественности. Культурный сексизм заключа­ется в символическом принижении того, что считается в обще­стве женственным, и ассоциируется с женщинами, но не толь­ко с ними. Непризнание или принижение женского опыта и его символической репрезентации сказывается в низкой оценке и самооценке женщин и в стремлении части женщин «догнать и перегнать» мужчин в символической конкуренции. Культур­ный андроцентризм культивирует различия полов и придает им символический характер. Однако эти культурно-биологи­ческие различия рассматриваются как основания сегрегации и неравного доступа к общественным благам. Именно андроцен­тризм как культуральный патриархат порождает так называе­мые женские стратегии достижения власти. Чтобы обойти препятствия, чинимые культурным сексизмом, нужно восполь­зоваться особым женским ресурсом, ресурсом слабого пола. Но чтобы преодолеть андроцентризм, необходимо изменить гендерную культурную карту. Необходимы символическая де­централизация традиционной мужественности и обеспечение уважения к символически менее значимому гендеру. Деконст­рукция «женской власти» есть часть стратегии по перекраива­нию гендерной культурной карты общества.

Часть устойчивых гендерных различий, к которым относит­ся и так называемая женская власть, является следствием устойчивых паттернов угнетения женщин; такие различия со-

Глава 1. Теоретические подходы в гендерных исследованиях

храияются как оправдание и рационализация культурного пат­риархата. Так же как К. МакКинон (MacKinnon 1986) и А. Янг (Young 1990), мы утверждаем, что женская власть-манипули­рование есть артефакт подавления женщин, и задача феминиз­ма заключается в том, чтобы дезавуировать ее как особую жен­скую стратегию приспособления к патриархату. Эту же точку зрения разделяет П. Бурдье в своей работе «Мужское господ­ство»: «Не имея возможности понять фундамент общей веры, находящийся в основании самой игры, они (мужчины и жен­щины. — Авт.) могут воспринимать только отрицательные свойства, которыми господствующая точка зрения наделяет женщин. К ним относится, например, хитрость, или, если взять более положительную характеристику, интуиция. В действи­тельности они навязываются женщинам посредством силовых отношений, которые объединяют и разделяют так же, как и приписываемая женщинам негативная добродетель. Дело пред­ставляется так, как будто... женщина, которая символически об­речена на подчинение и покорность, может получить некото­рую власть в домашней борьбе, лишь используя такую силу, как хитрость, способную обратить против сильного его же соб­ственную силу. Например, женщина может действовать как серый кардинал, согласный оставаться в стороне и в любом случае не признающий за собой какой бы то ни было власти, чтобы управлять по доверенности» (Бурдье 2005: 298—299).

Итак, все приведенные рассуждения, привлекая внимание к различиям патриархатов, тем не менее демонстрируют, что во всех патриархатных обществах сохраняется «женская власть» как власть подчиненных. Рассмотрим специфику этой власти в российском обществе.

Россия как разрушающийся патриархат и динамика «женской власти»

К. Воробек, исследуя Россию досоветского времени, пола­гает, что женщины могут быть сильными даже в условиях патриархатного общества (Worobek 1991). Они адаптируются к патриархату, максимизируя свою власть в пределах предписан­ных им традиционных ролей. Авторитет матери особенно зна­чим в традиционном обществе. Он может проявляться в том числе в сфере политического конфликта¹⁹. Неформальная

Патриархат и «женская власть»

«власть женщин» закреплена обычным правом и связана с их ролью в воспроизводстве; женщины оказывают влияние через своих детей, участвуют в организации браков, в управлении семейными и клановыми отношениями, тем самым участвуя в политических и экономических связях. В аграрных патриар­хальных обществах женщины обретали власть через усвоение ролей, соответствующих их возрасту и предписанному полу, а также через молчаливое сопротивление (Репина 1997; Worobeck 1991).

Та же тематика прослеживается применительно к советско­му контексту, далеко не изжившему патриархальные нравы, несмотря на официальную риторику гендерного равенства (по­литику гендерной мобилизации). В исследовании повседнев­ности сталинизма Ш. Фицпатрик, опираясь на идеи Дж. Скот­та, описывает разнообразные стратегии подчиненных (Фицпатрик 20(Jla, 20016). Ее работа включает анализ гендер­ной проблематики. Исследовательница выделяет особые жен­ские стратегии приспособления. Реакцией на стратегическое принуждение партии-государства становится формирование специфических женских способов действия. С одной стороны, это вписывание себя в проекты власти, активная адаптация к ним, а с другой — разнообразные виды избегания и манипули­рования. Фицпатрик показывает, что женские обращения в государственные инстанции — жалобы, доносы, петиции — связаны с государственной политикой поддержки советской семьи и материнства, политикой выдвижения женщин в пуб­личную сферу. В частности, значительное число таких обраще­ний — это жалобы на мужей, которые уклоняются от супружес­кого долга или уплаты алиментов. Женщины апеллируют к государственным инстанциям, ожидая от них поддержки в борьбе с институциональным патриархатом, когда, несмотря на «политику выдвижения», их притесняют начальники на рабо­те или когда они становятся объектами сексуальных домога­тельств. Государственный советский патриархат (представляя себя как государственный феминизм) существовал таким образом, что женщины вырабатывали особые стратегии,.соче-

^1!) См., например, правило «белого платка» у мусульманских на­родов или роль организаций солдатских матерей.

Глава 1. Теоретические подходы в гендерных исследованиях

тающие противодействие традиционным патриархатным структурам и использование их. Они вступали в альянс со спра­ведливыми и безличными «государственными патриархами» и не пренебрегали ресурсами, унаследованными от классиче­ского патриархата. Такие стратегии стали возможными благо­даря тому, что государство позиционировало женщин как граж­дан особого типа, имеющих исключительные обязанности и права в советском обществе.

Советское общество может быть описано как общество раз­рушающегося классического патриархата, кризиса «патриар­хальной сделки» при сохранении культурного патриархата, т. е. андроцентризма. Когда патриархат начинает разрушаться, стра­тегии женщин дифференцируются и трансформируются. Одна группа стратегий связана с ростом эгалитарных тенденций — автономии и независимости женщин, с борьбой за права и об­ретением реальной власти в публичном пространстве. Вторая группа стратегий способствует воспроизводству консерватив­ных гендерных ценностей, воспроизводству и акцентуации «женской власти» как власти-манипулирования. Обе эти тен­денции присутствуют в постсоветских обществах. Итак, «женс­кая власть» как «власть слабых» — это признак патриархата. Ее акцентуация представляет собой мобилизацию традиционной женственности в целях совладания с рисками разрушающейся «патриархальной сделки». Скажем это другими словами.

Эгалитарные тенденции российского гендерного порядка выражаются в том, что женщины утрачивают потребность в манипулятивных стратегиях; они становятся агентами, реали­зующими реальную публичную власть (противоположность косвенной власти-манипулирования). XX век — это период гендерной модернизации и разрушения (или трансформации) патриархата в разной степени в различных частях света, это время усиления публичных позиций женщин и развития тен­денций гендерного равенства (Therborn 2004). Публичная «власть женщин» описывается в феминистской литературе как право доступа женщин к ресурсам, как контроль над ними, а также как возможность принимать и проводить в жизнь реше­ния в домашнем хозяйстве, в политике, в экономике, в культу­ре. Власть при этом рассматривается не как господство над другими, а как способность и институционально закрепленная возможность действовать и преодолевать препятствия, сопро-

Патриархат и «женская власть»

тивляться подавлению, вырабатывать и принимать решения. Власть — это способность менять правила, это потенциал трансформации (Empowerment 1999: 28).

Однако существует контртенденция. В той степени, в какой публичная «власть женщин» в современной России остается неполной, неравной или недостаточно легитимной, сохраняет­ся потребность в манипулятивных стратегиях. Особым явля­ется вопрос о том, что происходит с «властью безвластных» в процессе разрушения классического патриархата (в период по­стпатриархата). Мы полагаем, что кризис патриархата предпо­лагает усиление и расширение ареала «власти безвластных», с одной стороны, и кризис ее легитимности — с другой. Разру­шающийся патриархат допускает женщин в публичную сфе­ру, но ограничивает их возможности, создавая конкуренцию между субъектами разного пола в публичной сфере. Конкурен­ция с нарушением правил в современной российской публич­ной сфере (которую иногда описывают в категориях дикого капитализма) ставит женщин в невыгодные условия. Именно на этой фазе патриархата усиливается использование тради­ционной «женской власти» в не свойственных для нее контек­стах публичного пространства. Такими стратегиями власти женщины пытаются компенсировать нехватку ресурсов прямо­го управления, с одной стороны, и институционализированно­го насилия — с другой. Однако такая власть-манипулирование не считается легитимной: полагают, что именно ее использу­ют «стервы» — женщины, представляющие угрозу мужскому господству, замаскированному в виде «честных правил игры».

Нелегитимная «женская власть» принимает разные формы, но существует две ее разновидности, которые мы считаем клю­чевыми, — власть сексуально-эротическая и власть заботы. В обоих случаях аффективно ориентированные действия — за­бота или сексуальное поведение — становятся способами из­влечения благ, механизмами неявного контроля или ограниче­ния свободы действий других. Сексуально-эротическая власть осуществляется через использование ресурсов сексуальной привлекательности за пределами легитимной сферы желания и любовных отношений (напомним высказывание Позднышева из «Крейцеровой сонаты» — см. эпиграф). Власть заботы исполня­ется как манипулятивная, когда она ограничивает возможнос­ти самостоятельного действия тех, на кого направлена.

Глава 1. Теоретические подходы в гендерных исследованиях