Тогда я сердце оторвал

Любовь к Татьяне становится смыслом жизни Онегина, залогом его счастья («Я утром должен быть уверен,/ Что с вами днем увижусь я») и побуждает его отказаться от прежних ценностей:

Чужой для всех, ничем не связан,

Я думал: вольность и покой

Замена счастью. Боже мой!

Как я ошибся, как наказан!

Но ни раскаяние главного героя, ни его признание в любви ничего изменить не могут – «Уж поздно». Татьяна будет «век верна мужу», потому что ее «судьба уже решена». А следовательно, решена и судьба Онегина: он обрел смысл существования в любви, но эта любовь не будет иметь развития, потому что так сложилась жизнь, потому что для Татьяны страсть Онегина – «мелкое чувство». Положение Татьяны тоже драматично. Она горько замечает: «А счастье было так возможно, так близко…». Но это счастье тоже в прошлом. Ее отказ от любых, как представляется, отношений с Онегиным дается нелегко: ведь она жертвует своим возможным счастьем с любимым человеком ради долга, ради своей семьи. У главного героя нет и этого: теряя Татьяну, он теряет все. В черновике XXXVII строфы 8 главы есть строки: «Отрады нет: он (Онегин) все ставки жизни проиграл». Драма главного героя заключается в том, что он, в отличие от Татьяны и других героев, так и не стал кем-нибудь – в смысле житейской определенности судьбы. Онегин не нашел в жизни той цели, дела, страсти, ради которой стоило бы жить. В этом смысле Дмитрий Ларин или Зарецкий намного счастливее главного героя. Опять же в черновиках «Путешествия Онегина» есть такие строки:

Блажен, кто понял голос строгой

Необходимости земной,

Кто в жизни шел большой дорогой,

Большой дорогой столбовой, -

Кто цель имел и к ней стремился.

Кто знал, зачем он в свет явился

И Богу душу передал,

Как откупщик иль генерал.

…………………………….

Но тяжело, прожив полвека,

В минувшем видеть только след

Утраченных бесплодных лет…

Но автор в самом финале неожиданно обрывает повествование о героях. Такая концовка говорит, с одной стороны, о завершенности основного сюжета романа – взаимоотношений Онегина и Татьяны, с другой стороны, эта оборванность должна создавать ощущение безграничности возможностей жизни, вариативности ее сюжетов. Автор, как он сам иронично заметил, не «воскресил» героя, но он и не «уморил» его. Положение Онегина в настоящем драматично, но его будущее непредсказуемо и свободно, как сама жизнь. Неслучайно, в последней строфе понятия «роман» и «жизнь» (следовательно, «литературный герой» и «реальный человек») сближаются:

Блажен, кто праздник жизни рано

Оставил, не допив до дна

Бокала полного вина,

Кто не дочел ее романа

И вдруг умел расстаться с ним,

Как я с Онегиным моим.