Чогьям Трунила Ринпоче

Прежде чем погрузиться в сопоставление чистых и «нечистых» побуждений, стоит несколько прояснить сами эти понятия. «Чистое» по определению представляет собой нечто незагрязненное, непорочное, неиспорченное и настоящее. Чистыми мотивами тяги к просветлению можно считать побуждения, не осложненные и не зараженные искажающими свойствами эго и иллюзий. «Нечистое» можно было бы определить викторианскими представлениями о чем-то грязном, запятнанном, порочном, то есть плохом либо неправильном, но, когда речь идет о причинах тяги к просветлению, «нечистое» предполагает скорее корыстность и субъективность побуждений. Иными словами, «нечистые» мотивы — это мотивы эгоистические.

Духовный искатель, который руководствуется небезупречными побуждениями, но действует при этом достаточно последовательно, может оказаться «лучше» человека с чистыми побуждениями, лишенного, однако, энергии, способностей или опыта, которые необходимы для движения вперед. Все, впрочем, зависит от обстоятельств. В целом, если личность с корыстными мотивами настойчиво ведет себя так, будто его побуждения чисты, то чистота самих поступков рано или поздно возьмет верх над эгоистичностью, что приведет к прозрениям и преображению.

«Мотивация» представляет собой движущую силу, направляющую мысли и действия человека. Тем не менее, говорить о мотивации, когда дело касается просветления, довольно рискованно, так как любое побуждение подразумевает надежду, а просветление связано с крушением всех надежд. Таким образом, можно сказать, что любая мотивация, как чистая, так и не совсем, — то есть любое желание чего-то «достичь» или что-то «обрести» — по сути своей является надеждой и, следовательно, порождается эго, ибо, избавившись от эго, человек перестает к чему-либо «стремиться» и лишается «побуждений». Итак, сама мечта о просветлении действительно принадлежит эго, но в то же время внутри нас кроется и другая сила, подталкивающая в сторону единства и воссоединения с истиной. Эту силу, которая с побуждениями эго не связана, можно назвать «душой, тоскующей по Душе» или «Богом, тоскующим о Боге». Люди испытывают побуждения по той причине, что сталкиваются с необходимостью действовать в непрестанно разворачивающихся перед ними обстоятельствах жизни. И мотивы их становятся чистыми именно в тот миг, когда эта изначальная побуждающая энергия жизни превращается в намерение.

Каждый человек руководствуется сочетанием чистых и корыстных побуждений. Чистота есть всегда, просто в некоторых случаях она погребена в глубине души и редко показывается на поверхности, тогда как у других людей она всплывает и вновь уходит на дно наряду с мотивами «нечистыми» и вследствие этого нередко очищается до непостижимой степени. Сознание того, что у нас есть и чистые, и небезупречные мотивы, служит постоянным напоминанием о необходимости подвергать сомнениям собственные помыслы и воздерживаться от скоропалительных выводов о своей просветленности.

Чистые побуждения

Человек может как сознавать свои чистые мотивации, так и не отдавать себе в них отчета. Чистые побуждения есть у каждого из нас с самого рождения, а воспринимает их человек либо по милости благой кармы, либо вследствие сознательного воспитания и поощрения.

Одной из причин чистой тяги к просветлению является восприимчивость к человеческим страданиям. Человек чувствует, что у него есть один выбор: стремиться к просветленной жизни. Он понимает, что это единственный способ помочь остальным. Освобождение нужно ему для того, чтобы уменьшить эти страдания. Как говорит Эндрю Коэн, «Чистые мотивы означают, что ты мечтаешь освободиться не ради себя, а ради всего мира» [10].

Другим примером чистого мотива могут стать случаи, когда человек, уловивший проблески величия Господа, становится таким скромным, что желает лишь праздновать это величие, восхвалять Бога и служить Ему. Таким образом, это тоже стремление помочь, но источником такого желания являются не страдания человечества, а величие и слава Бога, или Истины.

Небезупречные побуждения

Признание недостаточной чистоты побуждений того или иного человека непосредственно подводит к изнуряющей задаче понимания роли эго в духовной жизни. Сознание того, что твои собственные помыслы не чисты, принижает и нас, и наши взгляды на верный путь к цели, но такое унижение делает возможным более ясное и объективное видение действительности, помогает вырваться из иллюзий.

Большая часть людей не сознает причин своего влечения к просветлению (как, впрочем, и ко всему остальному). Если спросить обычного искателя-новичка из любой крупной духовной школы, что побуждает его к такого рода занятиям, он едва ли даст четкий ответ: «Я боюсь смерти», «Мама меня не любила» либо: «Я хочу лучше себя чувствовать».

Именно потому, что любое желание или побуждение, тем или иным образом коренящееся в личной воле, препятствует такому совершенному восприятию, необходимо напрочь избавиться от какой бы то ни было личной мотивации.

Эндрю Коэн

Сознание собственных мотиваций, вызывающих тягу к просветлению и следованию по духовному пути, является важной частью серьезной и бескомпромиссной духовной работы. Такое понимание дает возможность вырваться из рабства подсознательных побуждений и машинальной эгоцентрической деятельности в полной уверенности, будто твои намерения святы и бескорыстны. Понимание недостаточной чистоты своих побуждений делает человека настоящим, приносит подлинную скромность, роднит его с самим собой и своими — а следовательно, и чужими — страданиями.

Облегчение страданий

Люди страдают и пытаются облегчить свои страдания. Выйдя из дворца, всю жизнь оберегавшего его от невзгод, и увидев за воротами суровую явь человеческой жизни — мучения, старость, болезни и смерть, — Будда провозгласил первую благородную истину: «Жизнь есть страдание». Он не сказал: «Жизнь Джо есть страдание» либо «Анна страдает», не утверждал, что они не страдали бы, если бы были хорошими духовными учениками. Он заявил, что сама жизнь есть страдание. Человеку, однако, очень трудно смириться с правдой, и это легко понять, ведь признание реальности страданий означает, что выхода нет. Из этого следует, что он вынужден замечать страшную ложь и нелепые искажения, сотворенные людьми в попытках избежать реальности собственных мук.

Поскольку люди упорно отрицают факт своих страданий, идея «просветления» превращается для них в символический билет на свободу от мучений. Связанные с понятием просветления слова, которые прежде несли в себе невероятно глубокое содержание — например, «трансцендентность», «свобода» и «выход за пределы», — слова, которыми первоначально пользовались лишь мистики, подверглись изменениям, новым толкованиям, а затем, вписавшись в эгоцентрический контекст, начали внушать страдающей личности, будто «просветление» избавит его от мук.

Георг Файерстайн пишет: «Неофиты слишком часто необоснованно полагают, будто духовная практика станет для них исполнением мечтаний. Они надеются, что собственные усилия и помощь наставника принесут счастье и разрешат вечное чувство раздвоенности бытия» [11].

С объективной точки зрения, страдание лишено градаций — это сама жизнь среди иллюзий, — но восприятие страданий определенно может иметь разные степени. Если просветления ищут как средства избавления от психологических неудобств, результаты, скорее всего, окажутся поверхностными — во всяком случае, в первое время. Мари-Пьер Шеврье, помощник Арно Дежардена, поясняет:

Многие путают духовные искания с психологической потребностью улучшить свою жизнь. Добиваясь определенной гармонии на психологическом уровне и налаживая свою жизнь, человек нередко обнаруживает, что других желаний у него и не было. Если жизнь запутанна и человек не может в ней разобраться, он принимает мечты о счастье за духовную цель. Делать свою жизнь лучше — это очень важно, но, когда человек гадает, почему не может добиться в своей практике большего, причиной часто является именно эта путаница.

Сознание умеет вводить нас в заблуждение, будто избавиться от страданий — значит стать просветленным и добиться, что все будет происходить так, как мы того хотим.

Роберт Эннис

Эго, убежденное в том, будто само сможет сделать себя просветленным, изо всех сил пытается манипулировать внешними обстоятельствами так, чтобы больше никогда не страдать. Эго — то, что мы чаще всего считаем «собой», — не понимает другого: страдания вызваны не внешними обстоятельствами, а самим нашим отождествлением с эго! В результате эго, стремящееся к просветлению ради избавления от страданий, обречено на провал, поскольку не может убежать от самого себя.

Просветление едва ли облегчит наши страдания. Вообще говоря, многие из тех, кто занят серьезной духовной работой, утверждают, что чем дальше заходят на этом пути, тем больше страданий испытывают. Однако энергия, вызванная сознательным восприятием человеческих страданий в противоположность их отрицанию, становится мощной движущей силой, подталкивающей к настоящей духовной практике — практике, которая рано или поздно приносит способность воспринять истину о самом страдании.

Все сводится к тому, что люди хотят избавиться от своих страданий и страхов и готовы сделать все, что угодно ради такого спасения.

Роберт Холл

Что касается «нечистых» мотивов тяги к просветлению как избавлению от страданий, то они могут привести к такой садхане которая явственно покажет недостаточную чистоту наших помыслов и в то же время их очистит.

Духовное тщеславие: стремление властвовать

Кто бы мог подумать, что воображаемая духовная жизнь — верность медитации и молитвам, погружение в Божественное блаженство и смиренное приятие истины — может оказаться очередной маской, которой прикрываются подчас мечты о власти и успехе либо ощущение собственной несостоятельности? Но во многих случаях так оно и есть. Тяга к просветлению действительно нередко означает стремление к власти, славе, престижу и прочим формам мирского признания.

Если жизненный образ действий личности сводится к попыткам быть «кем-то другим», человеком значительным — большим начальником, знаменитым спортсменом или политиком, — и личность эта втягивается в духовную жизнь, результатом, вполне вероятно, станет совмещение надежд на просветление с грубыми мечтами о власти и известности в духовной среде. Это и есть тщеславие. Человек тщеславный честолюбив не в какой-то одной, а во всех сферах жизни, включая область духовности.

Есть два пути — путь силы и путь мира. И эго с готовностью предается мечтам о пути силы.

Арно Дежарден

Когда личность страдает от глубоко укоренившихся ощущений одиночества и непризнанности, у нее подчас возникает мысль, будто необходимое признание ей сможет принести учитель, Бог либо сама по себе «просветленность». «Извечная человеческая драма, — говорит Эндрю Коэн, — таится в желании стать кем-то другим. Но можно ли в ЭТОМ мире быть исключительным? Просветленный, как считается, един с Абсолютом. Но если речь идет человеке духовно тщеславном, то чего он может желать больше, как не превращения в самую уникальную ЛИЧНОСТЬ?»

В своем двойственном мире эго всегда готово прилагать усилия, бороться, добиваться цели. Если вы как следует укрепитесь в своих замыслах, преодолеете какие-то трудности, чем-то пожертвуете, это, возможно, принесет свои плоды. Но далеко не всегда это приведет вас к чему-то высшему.

Арно Дежарден

Одни мечтают стать кинозвездами, другие - просветленными. Есть и третьи: их давняя мечта стать великими актерами не сбылась, и они решили, что с просветлением «повезет больше». Им очень хочется «выиграть». Они могут даже не подозревать, на какой приз рассчитывают (а обычно это всемогущество, бессмертие или полное избавление от страданий), да и вообще не понимать, что мечтают победить, ибо все это — неосознанная игра.

Безусловно, просветление может принести иллюзорную либо довольно реальную, хотя и ограниченную власть. Глядя на тех, кто уже обрел те или иные сиддхи, чудесные способности (умение останавливать дыхание, материализовывать предметы, левитировать или зажигать огонь силой мысли), новичок воображает, что эти выдающиеся личности обладают огромной властью. Но этот вид силы ни в какое сравнение не идет с иной возможностью, открывающейся на духовном пути, — с умением подчинять чужую волю. Малые духовные способности не имеют никакого значения, но могут стать великими препятствиями на пути из-за своей привлекательности. Созданная в воображении мечта о просветлении как орудии власти — не настоящее просветление, а набор второстепенных способностей, которые без особого труда может развить у себя любой человек.

Духовное развитие намного шире мирской власти и влияния на других. Настоящие духовные учителя, и в целом люди мудрые, чрезвычайно редко рассматривают свою жизнь с точки зрения власти над собой или окружающими. Им известно, что жизнь полна непредсказуемости; хотя они действительно могут оказывать влияние на жизнь многих людей, само это влияние исходит не от них. Они понимают также, что ответственность, возлагаемая на них за подобное влияние, столь велика, что в сравнении с ним блекнет привлекательность любого ощущения личной власти.

Существование эго опирается на иллюзию обособленности

Люди ищут просветления потому, что не хотят умирать. В переводах духовных текстов в качестве синонимов просветления используются слова «бессмертие», «трансцендентность» и «состояние вне смерти» — понятия, чрезвычайно привлекательные для тех, кто боится смерти. Если же разобраться в общем контексте, где эти слова встречаются, то есть изучить писания во всей полноте, становится ясно, что термины эти указывают вовсе не на бессмертие эго или материального тела.

Как правило, ищущие не стремятся в буквальном смысле противостоять тому, что они смертны. Скорее они бессознательно пытаются отсрочить свою смерть, держись за убеждение, что неуклонно приближаются к просветлению.

Георг Файерстайн

Но люди отчаянно ищут способ избежать воображаемых смертных мук и потому тянутся лишь к отдельным граням духовных учений, неосознанно упуская из виду остальные. Они начинают верить, будто просветление — это путь к вечной жизни эго, мнимого «себя», а не сознания, которое есть уже и будет всегда.

Мечта о просветлении — это попытка выжить, ведь люди живут в иллюзии разделенности. Они верят в свою обособленность от Бога и независимость от остальных людей; по этой причине они неосознанно видят противостояние в своих отношениях с миром, где приходится бороться за выживание. Такой победой над гибелью и становится просветление, состояние запредельное.

[Люди] предпочитают воевать с воображаемыми ветряными мельницами, боясь решительно посмотреть в глаза дракону свого собственного бессознательного. Все священное вызывает у них священный трепет.

Георг Файерстайн

Эго полагает, будто оно и есть мы. Это необходимо понять хотя бы умозрительно, иначе постичь природу иллюзии разобщенности просто не удастся. Человек уверен, что когда структура эго разрушается и теряет свое господство — как происходит в миг смерти и при подлинном духовном пробуждении, — то прекратит существование и сам «он». Пытаясь избежать апокалипсиса истинного пробуждения, ЭГО предпочитает считать, будто это оно станет просветленным и, следовательно, бессмертным.

В то же время люди интуитивно ощущают, что тропа к настоящему пробуждению — единственный путь к «состоянию вне смерти» и для этого нужно отождествить себя не с крошечной самостоятельной структурой эго, а с тем, что не гибнет никогда. Сознавая, что он един с Богом, Истиной, или «Тем», человек признает себя уже завершенным и целостным, то есть ему просто не нужно пытаться «достичь» чего-то, в том числе и просветления. Избавляясь от иллюзии обособленности, он понимает, что в действительности является проявлением Единого, что его эго-личность умрет — и должна умереть, — но «он» настоящий погибнуть просто не может.

И быть любимыми, увы...

Люди с детства хотят, чтобы их любили, уважали, признавали и превозносили, чтобы о них заботились, — не понимая того, что в конечном счете объективно они уже любимы.

В нас воспитывают привычку к принципиальному делению «любит — не любит», и большая часть представителей Запада попадает в категорию «нелюбимых», хотя и не по своей вине. Начинается все с родителей, которые не знают, как правильно любить своих детей, не признают их прав, не ценят как личность, и эта изначальная рана с годами не заживает, лишь отходит в подсознание. Человек редко задумывается о том, что чувствует себя нелюбимым, но такое ощущение внедряется в глубины души, а жизнь превращается в вечные поиски чужой любви, которую он никогда еще не испытывал. Роберт Холл, основатель Школы Ломи, говорит:

«Думаю, самым распространенным поводом считать себя просветленным является мечта об уважении и признании со стороны. У личности, ощущающей в глубине души собственную ненужность и уязвимость, такое желание обычно очень сильно».

То, что часто ошибочно принимается за полное безоговорочное самоотречение, благодаря которому только и можно действительно избавиться от всех ложных представлений о своем «я», на поверку оказывается не более чем стремлением придать вес своей личности.

Эндрю Коэн

Когда человек, страдающий от недостатка любви, смотрит на духовных учителей в окружении восхищенных учеников, сидящих у их ног с дарами и цветами, он неосознанно завидует: «Если бы я был просветленным, меня бы тоже любили». Ради такой любви и высокой оценки кое-кто заходит слишком далеко: притворяется просветленным и даже убеждает в этом самого себя. Потребность в том, чтобы тебя любили, — мощная движущая сила. Ее можно назвать психологическим выражением иллюзии разделенности. Вполне возможно, на неком глубинном уровне она представляет собой страстную тягу слиться с Богом, познать Истину, ведь недостаток любви переживается как отделенность от Истины и Бога.

Тяга к просветлению ради того, чтобы тебя полюбили, скрывает сразу три ошибки: во-первых, просветленный дарит свою любовь окружающим, а не пользуется их любовью; во-вторых, «просветление» по определению подразумевает, что человек уже не отождествляет себя с «я», но именно «я» стремится к просветлению как пути завоевать чужую любовь; в-третьих, Любовь есть везде и всегда, независимо от того, «просветлен» ты или нет.

Смысл жизни

Человеческие существа — это устройства для извлечения смысла. Сталкиваясь с загадкой собственного бытия, мы пытаемся понять его смысл. Потерпев неудачу в попытках определить в качестве окончательной высшей ценности работу, семью, увлечения, спиртное, наркотики или секс, многие люди начинают надеяться, что смысл жизни откроется благодаря просветлению. Джоан Галифакс объясняет: «Люди хотят знать, зачем живут. Они ищут смысл. Им нужно, чтобы жизнь была значимой. Но, кроме того, людям очень нравятся сильные стимулы, а просветление — величайший стимул».

Следует, однако, задаться еще одним вопросом: «Что именно в нашей душе так неистово жаждет понять смысл жизни?» Левеллин Воэн-Ли, преемник суфийского учителя Айрины Твиди и преподаватель Центра Золотого Суфизма, утверждает, что об этом мечтает эго:

Сколько людей приходят ко мне с желанием увидеть цель, определить свою духовное предназначение! Сколько людей путает духовность с эгоистической потребностью быть нужным и востребованным, поставить перед собой цель и духовную задачу! И мне первым делом приходится лишать их именно желания получить духовную миссию. Это просто очередной розыгрыш со стороны эго. Разве у человека непременно должна быть духовная цель?

Тот, кого на поиски просветления толкает желание понять смысл жизни, может обнаружить позднее, что нашел такое объяснение: смысла нет вообще. Когда человек понимает, что значения не имеют ни он сам, ни все прочее, словами это описывается как постижение «пустоты» — значительный шаг на духовном пути.

Поиски смысла и счастья, которыми озабочено все большее число людей Запада, суть обратная сторона их глубочайшей неудовлетворенности господствующими ценностями, установками и образом жизни.

Ли Санелла

Но если у одних сознание пустоты знаменует прекращение дальнейших исканий, то другие направляют это важное прозрение на углубление своей духовной мудрости.

Вообще говоря, люди способны практически любой невроз превратить в воображаемые грядущие награды своих духовных исканий, которые в подобных случаях неизменно приносят лишь крушение надежд. Но и разочарования эти могут послужить полезными ступенями на духовном пути.

Величайшим даром любого духовного пути является то, что, вопреки характеру побуждений, сам этот путь в сочетании с надежным руководством учителя преображает личность. Бог и Действительность сильнее эго, и в конце концов — хотя конец этот может быть не так близок — всегда превозмогают его. Духовный путь и духовный наставник пользуются слабостями и тщеславием личности, чтобы преподать ей важные уроки, а те понемногу подтачивают сами недостатки, само честолюбие, показывают их как есть и постепенно обнажают кроющуюся под ними чистоту. Тем не менее нельзя просто сидеть на месте и дожидаться трансформации. Мы — деятельная часть направленной на нас трансформационной работы; остается только противиться ей или покоряться.

Очевидно, ключевым фактором любых неверных предположений о духовной жизни и ошибочных взглядов на нее является эго. С другой стороны, пребывая под бдительным надзором и в надлежащем контексте, этот кажущийся «злодей» может сослужить хорошую службу. В четвертой главе мы поговорим о благотворной роли эго в духовном развитии.

ПОЛЕЗНАЯ РОЛЬ ЭГО

Исходя из того, что эго — это корень страданий, многие ошибочно полагают, будто цель духовности заключается в обуздании и уничтожении эго. Они пытаются сбросить с себя его железную руку, но, как мы уже выяснили, сама эта борьба — просто еще одно выражение эго. [1]

Чогьям Трунгпа Ринпоче

В популярных духовных течениях царит полная неразбериха в отношении эго и того, что происходит с ним в ходе духовного развития. Такая путаница вызвана, с одной стороны, распространенным среди случайных духовных учеников невежеством в вопросе о природе эго, а с другой — тем, что, пользуясь такими понятиями, как «эго», «гибель эго» и «выход за рамки эго», разные духовные традиции придают им особый смысл. Таким образом, если эти представления изучаются вне соответствующего контекста, человек рискует прийти к неправильным выводам. Те искатели, что мечутся от одной традиции к другой, подхватывают там и тут отдельные фразы (например, «эго должно погибнуть») в полной уверенности — чаще всего неправомерной, — будто понимают, что это значит.

Эго существует с четко определенной целью, но духовные школы, нацеленные на возвышение над эго и миром двойственности в целом, нередко недооценивают значимость этой Цели. Автор книги придерживается той точки зрения, что при просветлении само эго не гибнет, просто человек прекращает себя с ним отождествлять. В обычной жизни отождествление настолько неразрывно, что человек считает, будто эго и есть «он», а при просветлении эго перестает быть источником самоотождествления. Из хозяина оно превращается в слугу.

Вполне естественно, что при первых зачатках понимания работы собственного эго у ревностного духовного ученика возникает желание просто отбросить его, уничтожить, так как эго действительно может причинять немало неудобств и помех на пути. Такой ученик воспринимает свое эго как огромный камень, преграждающий дорогу к просветлению, и потому пытается его разрушить, но эти старания заведомо обречены на неудачу, поскольку в данном случае эго пытается уничтожить себя — на успех можно и не рассчитывать.

Порой духовные искатели сражаются с эго годами, оно становится для них злейшим врагом. Будучи не в силах его уничтожить, они пытаются стать над ним с помощью возвышенных мыслей, что, в целом, приводит к появлению учеников непрактичных, погруженных в самообман, полностью оторванных от жизни. Стараясь прыгнуть выше себя, они еще глубже уходят в отрицание неотвратимого господства эго.

Прежде, чем отказываться от того, чтобы быть нормально действующим человеком, нужно научиться им быть. Нельзя принести достойную жертву, если у вас нет ничего достойного быть пожертвованным.

Роберт Эннис

Даже самые искренние ученики, рассудком понимающие, что покорить эго невозможно, упорно пытаются сделать это, поскольку не желают открыто признать реальность существования эго и не сознают, какие дары может оно принести при почтительном отношении и сотрудничестве.

Считать эго иллюзией — вот еще одна часто встречающаяся ошибка духовных учеников. С одной стороны, по природе своей оно и в самом деле иллюзорно, ведь его нельзя измерить и вычленить; это не предмет. С другой стороны, у большинства — если не у всех без исключения — людей оно вполне деятельно и в этом смысле столь же реально, как и пробуждение по утрам. Таким образом, говорить, что эго иллюзорно, значило бы уклоняться от очевидности его существования.

Следующее распространенное заблуждение духовных учеников заключается в том, что они принимают слабость эго за его полное отсутствие.

Если вы сделали свой организм безупречным, у вас есть чем пожертвовать. Это достойный дар Богу.

Роберт Эннис

Как бы странно это ни звучало, так уж выходит: если на духовный путь вступает человек с недоразвитым эго (под этим понимается низкая самооценка, слабохарактерность, отсутствие четкости мышления и устойчивой внутренней структуры), ему нужно прежде сделать свое эго сильным и лишь потом сокращать его влияние. Личность с недоразвитым эго ощущает себя недостаточно сильно для того, чтобы наблюдать за собственным эго, работать над ним и начать от него отстраняться. Самосознание настолько хрупко, что до тех пор, пока не будет выстроен крепкий внутренний фундамент, человек просто не сможет переходить к серьезной духовной работе. Прекращение отождествления с собственным эго требует огромной энергии, силы воли и ясности мышления; таким образом, сильное эго — первостепенное условие процесса избавления от его же господства. Победа над мощным эго, конечно же, требует соответствующего объема усилий, но для силы Жизни, перед которой оно капитулирует, сильное эго имеет намного большую ценность, так как впоследствии сможет стать для этой силы хорошим слугой.

Ценность эго

Эго, с которым так неистово борются духовные искатели, является тем самым эго, что обеспечивает основополагающие функции выживания и жизнедеятельности. Именно оно привело их на духовный путь, а после помогало идти по нему вперед. Именно эго удерживает в этом мире, не позволяет нашему одухотворенному разуму потерять связь с землей, возвращает ноги на твердую почву. Не будь его, мы превратились бы в безвольно парящие небесные тела и полностью лишились бы шансов на освобождение в этой жизни, от этого мира. Левеллин Воэн-Ли подчеркивает:

С эго приходится уживаться, иначе нам тут не выжить. В состояниях, где эго нет, я — это ты, ты — это я и я — все мы, ведь это состояние единства. Но ты приходишь в банк и забываешь свое имя, потому что не знаешь, кто ты, не различаешь себя и кассира. Без эго не обойдешься. Многие люди не могут нормально жить после духовных переживаний. Они ведут себя так, словно окружены каким-то духовным ореолом.

Как это ни парадоксально, учиться по-настоящему можно только 6удучи зрелой личностью с сильным эго.

Георг Файерсгайн

Другим бесценным свойством сильного эго является то, что оно помогает личности вести зрелый, целостный и уверенный образ жизни — а задача эта сама по себе не проста в автобиографии «Воспоминания, сновидения, размышления» Карл Юнг делится сходным прозрением о значимости сильного эго как основы дальнейшего духовного развития:

Лишь после болезни я понял, как важно утвердиться в собственной судьбе. Наше «я» проявляет себя обычно в ситуациях непредсказуемых, непостижимых. Это «я», которое способно терпеть, принять правду, справиться с миром и судьбой. Только в таких случаях наши поражения становятся победами. И тогда ничто не в состоянии нам помешать — ни извне, ни изнутри. Тогда наше «я» способно устоять в потоке жизни и времени. Но это верно лишь в случае, если мы не намерены и не пытаемся вмешиваться в ход своей судьбы. [2]

С точки зрения духовной жизни, эго, как ни парадоксально, может принести большую пользу, так как помогает духовному практику совладать с разнообразными переживаниями «без эго», которые его так манят. Именно сильное эго обеспечивает надежную опору и контекст, позволяющий подобные переживания оценивать.

Что касается самого эго, то для него первостепенная важность духовной практики заключается в том, что она укрепляет личность, готовит ее стать для грядущей просветленности подмогой, а не помехой. Эго — механизм, по разумности и сложности почти ни с чем не сравнимый; уступает он разве что Истине, Просветлению и Богу. Таким образом, время и упорная духовная практика предоставляют возможность сначала обманом отвлечь эго от вмешательства в духовное развитие, а после показать ему, как оно может способствовать процессу своего собственного разрушения. Эго можно обучить таким образом, что оно само поможет человеку свергнуть себя с престола, — в этом и кроется великое, но недооцененное чудо.

Редкие люди, познавшие эго так хорошо, что оно стало их другом, научились действенно обращать то, что было некогда просто невротической реакцией, на службу просветлению. Например, эго, жадное до денег, вещей или славы, может с той же алчностью устремиться к Богу и довольствоваться при этом лишь высочайшим потенциалом своего осуществления в Боге; эго нуждающееся можно превратить в источник стремления к Истине, и оно будет настойчиво тянуться ко всему, что, по его мнению, возможно; эго по прежнему может гордиться, но уже не собой, а величием Истины либо дивом Учения.

Человеку, решившему учиться, нужно сильное эго, а не его отсутствие. Ему нужно сформироваться. Когда это произойдет, когда он будет прочно стоять ногах. Он сможет больше не заботиться об этом.

Дзякусё Квонг-роси

Цель не в умерщвлении эго — и не только потому, что оно все равно не погибнет, но и по той причине, что оно придает нам форму. Лучше уж научиться жить вместе с ним, постараться стать хозяином его функций, чтобы это гениальное начало прекратило властвовать над нами. Лучше сдружиться с ним, постичь целиком, во всем его величии и ужасности; тогда мы сможем заметить в самих себе то, что к эго не относится, — восприятие, возникающее вне деятельности эго, — и начнем отождествляться со своей новой находкой.