Нужда в бескорыстном познании

Как потребность самостоятельная, потребность бескорыст­ного познания «забыла» о своем происхождении. Может быть ее истоки лежат в «ориентировочном рефлексе» (рефлекс «что такое?»), по Павлову, подобно тому, как зачатки человеческой воли - в «рефлексе свободы» животных?

Потребность бескорыстного познания иногда конкурирует с самыми сильными биологическими и социальными потребнос­тями. В редких случаях она побеждает даже саму потребность жить. Это и свидетельствует о ее самостоятельности.

«Исследовательский» рефлекс животных потребность в распознании появляющегося нового - не нужна особи для ее физического существования; она служит приспосабливанию вида к возможным изменениям в окружающей среде. Для осо­би она бескорыстна.

Познавательные возможности человека, благодаря способ­ности к теоретическому мышлению, несравнимо шире. Это перерождает и содержание исследовательской деятельности. Польский психолог К. Обуховский пишет: «Познавательная по­требность есть свойство индивида, обусловливающее тот факт, что без получения определенного количества информации в любой ситуации и без возможности проведения познаватель­ной деятельности с помощью понятий в частично новых ситу­ациях индивид не может нормально функционировать» (200, стр.148).

Опыт научает человека ценить знания, и он же показывает безграничность познания, вооруженного теоретическим мышле­нием. В результате исследовательский рефлекс превратился у человека в обширную, самостоятельную и весьма значитель­ную группу потребностей.

Гегель рассматривает эту потребность как в самом узком конкретном смысле, так и в самом широком. Он пишет: «Невежда несвободен, ибо ему противостоит чужой мир, нечто стоящее выше и вне его, от которого он зависите..)/ Любоз­нательность, влечение к познанию <...> происходит лишь из стремления устранить это состояние несвободы и усвоить себе мир в представлении и мышлении» (64, т.1, стр.106). И даль­ше: «Человек, опутанный со всех сторон конечными явления­ми, ищет сферы высшей субстанциональной истины, в которой все противоположности и противоречия конечного могли бы найти свое последнее решение, а свобода могла бы найти свое полное удовлетворение. Таковой является сфера истины в са­мой себе, а не сфера относительно истинного. Высшая истина, истина как таковая, есть решение высшей противоположности, высшего противоречия. В ней теряет свою значимость и силу противоположность между свободой и необходимостью, духом и природой, знанием и предметом, законом и влечением, теря­ет свою силу вообще противоположность и противоречие как таковые, какую бы форму они ни приняли» (64, т.1, стр.107-108).

«Кто может отказать человеческой душе в ее извечной по­требности узнавать неизвестное?» - пишет Рокуэлл Кент (122, стр.44).

Территориальный императив, не найдя себе полного удов­летворения в общественной среде, устремляется к новому, су­губо человеческому теоретическому применению - к бескорыс­тному познанию. Оно служит человечеству в целом, даже когда идет во вред биологическим или социальным потребностям отдельного человека.

Разные его функции наиболее ярко обнаруживаются прак­тически в одной: бескорыстное познание дает плоды, в неко­торой степени возмещающие постоянную неудовлетворенность потребности в справедливости; благодаря этим плодам выпол­няют свою функцию общественно-исторические нормы удов­летворения социальных потребностей, как мы увидим дальше. Нормы эти меняются по мере накопления знаний, а они на­капливаются вследствие противоречий, присущих самой по­требности бескорыстного познания. Но потребность эта в сущности своей остается неизменной, как она определена Ге­гелем.

Человеческое познание выясняет природу явлений и обо­значает ее. Но практика, о чем речь уже шла, по сути своей не может полностью совпадать с теорией - со знанием как таковым. Ведь оно есть отражение в голове человека. Позна­ние требует теории, а практика указывает на ее недостаточ­ность: теория фиксирует неизменное, но на практике все на­ходится в процессе изменения. В этой диалектике находят себе почву как вера в истинность, так и различные суеверия, хотя, казалось бы, познание не должно терпеть и не допускает суе­верий.

Дважды два - всегда четыре, и это - истина точная и ка­тегорически достоверная. Но так же достоверно и то, что не существует совершенно равных друг другу предметов, явлений, процессов, и, следовательно, любое равенство относительно. Между тем, все люди и постоянно пользуются с полным успе­хом всякого рода равенствами. Значит, они принимают за окончательную истину и то, что таковой не является. Во мно­гих случаях это вполне себя оправдывает. Но - в каких? и в какой степени? Тут открывается, в сущности, достаточно ши­рокий простор для суеверий. В качестве истины долго могут фигурировать представления более или менее далекие от нее, в частности такие, которые не поддаются опытной проверке и потому не могут быть и опровергнуты.

Поэтому средней общей исторической нормой удовлетво­рения потребности познания служат не только представления, адекватные реальной действительности, но и самые разнооб­разные суеверия, а в значительной степени - и авторитеты, в частности авторитет силы.

Если человеку удалось тем или иным путем занять доста­точно значительное место в круге себе подобных, то одно это служит иногда для окружающих подтверждением правильностиего суждений. Чем шире круг, тем выше авторитет; чем зна­чительнее, выше место - тем авторитет универсальнее. По­требность познания среднего уровня довольствуется авторите­том в области широких обобщений, а в приближениях к практике - достоверностью проверенных прикладных знаний. Обществен но-историческая норма удовлетворения потребности познания этим сочетанием и создается: авторитетом даются широкие обобщения, практикой - их конкретное содержание.

Потребность познания, превышающая средний уровень, не довольствуется средней нормой. Она требует новой. И проти­вопоставляет авторитету опытное знание, обнаруживая рас­хождение между тем и другим. Теперь либо конкретные зна­ния пересматриваются для согласования их с господствующи­ми теоретическими обобщениями, либо эти обобщения подвер­гаются пересмотру в соответствии с эмпирическими данными.

В этих противоречивых тенденциях проходит конкретиза­ция и трансформация исходной потребности бескорыстного познания. Поэтому потребность эта существует в бесчисленном множестве производных трансформаций, разнообразных по содержанию и по остроте, силе. Всю эту группу потребностей человека, поскольку они отличаются в существе своем и от биологических и от социальных, можно назвать (столь же условно разумеется) потребностями идеальными.

Потребности бескорыстного познания присущи всякому нормальному человеку, поскольку всякий человек - «теоретик» в упомянутом выше смысле. Потребность эта входит в число тех «исходных», которые лежат в основе поведения каждого человека; производные от нее присутствуют во многих слож­ных конкретных побуждениях, но они редко осознаются по­тому, что часто бывают относительно скромны и удовлетво­рение находят в скромной норме - какой-либо общедоступной идее. «Я не знаю общества, свободного от идей, - писал В.О. Клю­чевский, - как бы мало оно ни было развито. Само общество уже идея, потому что общество начинает существовать с той минуты, как люди, его составляющие, начинают сознавать, что они - общество» (125, т.1, стр.24).

Нормы охраняют

Можно полагать, что все необходимо присущие человеку потребности образуют единую, сложную, противоречивую, но в нормальных условиях продуктивно работающую структуру. Разнородные и даже конкурирующие потребности служат ее целостному существованию и развитию, и лишь при исключи­тельных обстоятельствах они вступают в междоусобные не­примиримые конфликты. Тогда выясняется, что у одного че­ловека сильнее в данный момент одна из конкурирующих потребностей, у другого - другая.

Разнообразие это очевидно. Вероятно, оно необходимо для существования человечества в целом и для покорения им ок­ружающей природы. Поэтому своеобразие индивидуальностей выступает на фоне общего - присущего всем людям. Выступа­ет, как уже упоминалось, когда возникает необходимость вы­бора и удовлетворение одной потребности может осуществ­ляться только в ущерб другой. Чем ближе по значительности одна к другой и чем значительней обе, тем, соответственно, труднее выбор. По мере возрастания его трудности выходит на первый план сначала один комплекс производных потреб­ностей (некоторая сложная потребность), заставляя другие комп­лексы отступать, потом выступает та или другая потребность внутри комплекса, подавляя все другие, в него входящие.

Осознаются, занимают сознание субъекта главенствующая в данных обстоятельствах и конкурирующие с ней - близкие ей по силе. Потребность, ход удовлетворения которой идет «нормально», не ниже господствующей нормы, должна оста­ваться незамеченной - сознание занято средствами удовлетво­рения потребности, наиболее неудовлетворенной в данный момент.

Поэтому в трансформациях потребностей общественно-историческая норма удовлетворения каждой играет роль кон­сервативную. Ее требования, если и привлекают к себе вни­мание, то как нечто само собою разумеющееся. Здоровый не замечает функционирования своего организма и может даже не придавать ему значения; обеспеченный пищей уделяет ей минимум внимания (о гурманах речь будет идти дальше); человек относительно удовлетворенный своим жилищем, полу­чаемой регулярно заработной платой, служебными или. семей­ными взаимоотношениями, не имеет оснований обо всем этом заботиться и этим заниматься.

Но как только норма удовлетворения какой-то потребнос­ти нарушена, так потребность эта выходит на первый план.

Это относится даже к тем случаям, когда норма повышается. Появление телевизоров, например, быстро сделало их чуть ли не предметом первой необходимости и вызвало новые транс­формации потребностей, относящихся к программам телепере­дач. Так возникают и требования моды. Но и ее нормы, по­добно многим другим, уступают место новым не без сопро­тивления. Первоначально мини-юбки у консервативно настро­енных людей вызывали протест; многие теперешние усердные телезрители утверждали ранее, что в таковых ни в коем слу­чае не превратятся. Так откликаются потребности на измене­ние нормы, когда она повышается, совершенствуется.

Сокращение нормы всегда встречает упорное противодей­ствие. Потребность, не получающая привычной меры удовлет­ворения, иногда надолго овладевает господствующим положе­нием, несмотря даже на то, что место ее было самым скром­ным, пока удовлетворение шло нормально. С полной очевид­ностью это обнаруживается при всевозможных заболеваниях: боль, недомогание привлекают внимание к их источнику, зас­тавляют им заниматься и отвлекают от других забот даже того, кто был склонен своим здоровьем пренебрегать.

При этом показательно, что разной остроты заболевания отвлекают от других забот различных людей в самых разно­образных степенях. Но это не меняет того, что ломка всякого прочно сложившегося динамического стереотипа, как показал И.П. Павлов, протекает болезненно, даже когда дело касается второстепенных, казалось бы, привычек. Дело в том, что об­щая средняя норма удовлетворения потребностей слагается из множества норм удовлетворения этих потребностей отдельных людей, и у каждого существуют свои нормы удовлетворения его потребностей. Каждый знает свои достижения, по-своему ценит их и охраняет. Существование общих норм не только не отрицает норм индивидуальных, а требует их. Так дости­жения современного человечества слагаются из достижений, накопившихся за всю его историю.

Поскольку потребность, удовлетворяемая в норме, не осоз­нается, не мобилизует внимания и, значит, не занимает чело­века, то он, следовательно, всегда занят удовлетворением той потребности, которая удовлетворяется ниже (а иногда - выше) нормы, присущей этому именно человеку, нормы, его характе­ризующей.

Бодрствующий человек всегда чем-то занят. Он занят тем, чего ему недостает, или тем, что его влечет. Поэтому верно изречение римского императора Марка Аврелия: «Каждый стоит столько, сколько стоит то, о чем он хлопочет» (2, стр.300). Хлопочут разные люди по-разному: много, мало, энергично, умело, вяло, неумело, то об одном, то о другом. В этих хлопотах обнаруживается: какие нормы кого удовлетво­ряют, какие - нет; в чем и насколько? Норма охраняет дос­тигнутое. Ее функция консервативна.

Date: 2016-06-08; view: 307; Нарушение авторских прав