Какой ценой он обретает мудрость

И вот Один, уже не верхом на Слейпнире, своем восьминогом коне, не в золотых доспехах и шлеме‑орле и даже без своего копья, отправился странствовать по Мидгарду, миру людей, держа путь к Ётунхейму, стране великанов.

Его называли уже не Один Всеотец, а Вегтам Странник. На нем был темно‑синий плащ, а в руках – посох. И вот, направляясь к источнику Мимира, он встретил великана верхом на гигантском олене.

Перед людьми Один представал человеком, а перед великанами – великаном. Он зашагал рядом с великаном на гигантском олене, и они повели разговор.

– Кто ты, о брат? – спросил Один великана.

– Я Вафтруднир, мудрейший из великанов, – ответил ехавший верхом на олене.

Тогда Один узнал его. Вафтруднир действительно был мудрейшим из великанов, и многие пытались занять у него мудрости. Но приходившие к нему должны были разгадывать загадки, и, если им это не удавалось, великан отсекал им головы.

– Я Вегтам Странник, – сказал Один, – и знаю, кто ты, о Вафтруднир. Я постараюсь кое‑чему у тебя научиться.

Великан расхохотался, показав зубы.

– О‑хо‑хо! – воскликнул он. – Я готов вступить с тобой в игру. Известна ли тебе ставка? Ты получаешь мою голову, если я не отвечу на какой‑нибудь из твоих вопросов. А если ты не сможешь ответить на какой‑нибудь из моих вопросов, я получаю твою голову. Хо‑хо‑хо. Ну что, приступим?

– Я готов, – сказал Один.

– Тогда ответь мне, – начал Вафтруднир, – как называется река, отделяющая Асгард от Ётунхейма?

– Ивинг – имя этой реки, – сказал Один. – Ивинг, воды которой студены, но никогда не одеваются льдом.

– Твой ответ верен, о Странник, – молвил великан. – Но за мной еще два вопроса. Как зовут коней, на которых День и Ночь ездят по небосводу?

– Скинфакси и Хримфакси, – отвечал Один.

Тут Вафтруднир не на шутку перетрухнул, потому что эти имена были известны только богам и мудрейшим из великанов. Если незнакомец не спасует перед последним вопросом, настанет его черед спрашивать.

– Ответь мне, – проговорил Вафтруднир, – как называется место, где разыграется последняя битва?

– Долина Вигрид, – сказал Один, – равнина, раскинувшаяся на сто миль в длину и на сто в ширину.

Пришла очередь Одина задавать вопросы Вафтрудниру.

– Каковы будут последние слова, которые Один прошепчет на ухо Бальдру, своему любимому сыну? – спросил он.

Тут Вафтруднир затрясся от страха. Он спрыгнул на землю и пристально посмотрел на незнакомца.

– Только Один знает, каковы будут его последние слова, обращенные к Бальдру, и только Один мог спросить об этом. Ты сам Один, о Странник, и я не в состоянии ответить на твой вопрос.

– Тогда, – молвил Один, – если хочешь сохранить свою голову, открой мне, какую цену запросит Мимир за глоток из источника мудрости, который он охраняет?

– Он попросит твой правый глаз, о Один, – сказал Вафтруднир.

– Не согласится ли он на меньшую плату? – спросил Один.

– На меньшую плату он не согласится. Многие приходили к нему за глотком из источника мудрости, но никто не решился заплатить цену, которую просит Мимир. Я ответил тебе, о Один. Теперь откажись от моей головы и позволь мне следовать своим путем.

– Я отказываюсь от твоей головы, – сказал Один.

И Вафтруднир, мудрейший из великанов, поехал своей дорогой верхом на огромном олене.

Ужасную цену потребует Мимир за глоток из источника мудрости! Всеотец был повергнут в смятение этим открытием. Его правый глаз! Навеки лишиться правого глаза! Не лучше ли повернуть назад в Асгард, отказавшись от поисков мудрости?

Ноги несли Одина и не к Асгарду и не к источнику Мимира. Повернув на юг, он увидел Муспелльсхейм, где стоял с пылающим мечом Сурт, чудовищный исполин, который, когда придет день, присоединится к великанам в их войне против богов. Повернув на север, он услышал рев потока Хвергельмира, изливающегося из Нифльхейма, страны мрака и ужаса. И понял Один, что нельзя оставлять мир между Суртом, готовым уничтожить его огнем, и Нифльхеймом, готовым снова вобрать его в свой мрак и пустоту. Он, старейший из богов, должен обрести мудрость, которая поможет спасти мир.

И вот, исполненный решимости пережить утрату и боль, Один Всеотец обратил стопы к источнику Мимира. Источник этот находился под громадным корнем Иггдрасиля – тем, что рос в Ётунхейме. И там сидел Мимир, страж источника мудрости, глядя бездонными глазами в бездонные воды. И Мимир, каждый день утолявший жажду из источника мудрости, понял, кто стоит перед ним.

– Привет тебе, Один, старейший из богов, – сказал он.

Один поклонился Мимиру, мудрейшему из всех сущих в мире.

– Я хочу испить из твоего источника, Мимир.

– За это нужно уплатить дорогую цену. Все приходившие сюда отказывались уплатить ее. Захочешь ли ты, старейший из богов, принести требуемую жертву?

– Да, Мимир, я принесу требуемую жертву, – сказал Один Всеотец.

– Тогда пей, – молвил Мимир. Он наполнил большой рог водой из источника и подал Одину.

Обеими руками Один взял рог и начал пить. И чем больше он пил, тем больше открывалось ему будущее. Он прозрел все печали и беды, что обрушатся на людей и богов. Но прозрел также и причину этих печалей и бед и узнал, как должно поступить богам и людям, чтобы сохранить достоинство в дни скорби и горя и оставить в мире силу, которая в один прекрасный день, хотя очень еще далекий, сокрушит зло, принесшее в мир ужас, печаль и отчаяние.

Осушив до дна кубок, данный ему Мимиром, Один собственной рукою вырвал свой правый глаз. Ужасна была боль, которую испытал Один Всеотец. Но с уст его не сорвалось ни стона, ни жалобы. Он уронил голову на грудь и закрыл лицо плащом, когда Мимир взял его глаз и бросил в бездонные воды источника мудрости. Там, в глубинах, и остался глаз Одина, сияя всем, кто склонялся над ними, вечным напоминанием о цене, которую Отец богов заплатил за свою мудрость.