Антиисторический ребенок

Сродни маленькому "Рипу Ван Винклю" ребенок "антиисторический". Это ребенок, который отвечает то: “Я не знаю", то: “Я не помню", то: “Мне все равно", и вообще предпочитающий односложные ответы: “Да" или "Нет". Симптомы, с которыми направляется пациент, обычно связаны с каким-нибудь нарушением поведения или характера с квази- или пред-делинквентным поведением, плохими оценками в школе, напряженными отношениями со сверстниками и невозможностью справиться с ребенком дома. Все это обычно бывает на фоне заброшенности и серии пережитых травм, в особенности бурных сцен между матерью и отцом, ведущему к расставанию. Вообще ребенок, кажется, живет только в данном моменте, не желает вспоминать прошлого, не способен предвкушать и, по-видимому, не учится из опыта. Все так, как если на нем были когнитивные и эмоциональные шоры, и он был бы "лишен истории". Обычный индуцированный контрперенос — это фрустрация, неудача, некомпетентность, гнев, "плавание" и бессилие. Терапевт может чувствовать, что его знания и/или умения не имеют ни малейшего значения, то есть, что профессионально он лишен истории.

Пол, девятилетний атлетически сложенный юнец с яркими глазами, был направлен из-за разрушительного поведения в школе и дома. Его мать, заинтересованная, но несколько соблазняющая молодая женщина, явно получавшая удовольствие от многих из выходок Пола, жаловалась, что Пол не очень хорошо функционировал в школе, склонен был лгать, обманывать и красть, был грозой своего района и не поддавался контролю дома. Она описала бурные семейные отношения с садистическим мужчиной, который, в конце концов, бросил ее и их двоих детей. По времени разрушительное поведение Пола выявилось одновременно с бурным уходом отца.

В начальном интервью Пол отрицал, что знает какие-либо основания для своего визита ко мне, сказав, что он "иногда" имел неприятности в школе, и что он готов позволить мне помочь ему неприятностей более не иметь. Когда я сказал ему, что мне легче всего будет ему помочь, если бы он мог рассказать мне историю своей жизни, его ответ был: “Я родился и вот он я - это все". Любые попытки добиться от него, чтобы он рассказал подробнее, натыкались на туманные бессмысленные ответы, избегания и настойчивые уверения, что у него ничего в голове нет. Он упрямо утверждал, что он ничего не может вспомнить о своем прошлом - даже о непосредственном прошлом этого дня. Совершая в течение нескольких сессий стратегическое отступление, я позволил ему заинтересоваться набором моделей гоночных автомобильчиков. Любые мои случайные вопросы натыкались на пожатие плеч, "Я не знаю" и другие отказы реагировать. Я заметил ему, что он любит действия, а не разговоры - что он "человек действия". Я также сказал ему, что он, похоже, никогда не тревожится, и что всегда хорошо проводит время. Он с энтузиазмом согласился.

Однажды, когда он вошел веселый и жизнерадостный, как всегда, он спросил меня, что бы я хотел делать. Вместо того чтобы ответить: “Я хотел бы услышать историю твоей жизни", я спросил его, не согласиться ли он мне помочь.

П: (Удивление. Пожатие плечами. Улыбка.) Я не знаю.

Т: (жизнерадостно) Как замечательно!

П: Что замечательно?

Т: Что ты сказал, что ты не знаешь.

П: (Смеется, выглядит растерянным.)

Т: Я так восхищаюсь тем фактом, что ты все время чего-то не знаешь.

П: Что вы имеете в виду?

Т: Ну я заметил, что у тебя ум всегда чистый, и твой ум не забит множеством всякого мусора, как мой. Кроме того, я восхищаюсь тем фактом, что ты такой свободный от забот парень, который действительно наслаждается жизнью, хотя ты и попадаешь иногда в мелкие неприятности. У меня проблема, с которой, я думаю, ты можешь помочь мне. Видишь ли, у меня голова забита массой забот, и я помню много всяких вещей, которые мне хочется забыть. Это очень плохо для моего здоровья, и заставляет меня премерзко себя чувствовать. Поэтому я хочу от тебя, чтобы ты мне помог немножко больше походить на тебя, то есть не беспокоиться ни о чем и ни о ком, и просто забыть обо всем (все это было сказано в духе человека тревожного, безрадостного, задумчивого, которому нужно было хоть немножко облегчения от несчастий). Как насчет этого?

П (игриво): Я не знаю.

Т: Вот так и продолжаем. Давай мы с тобой просто будем делать то, что мы делали, а я буду записывать и потом тренироваться во всех вещах, которые ты говоришь и делаешь, так чтобы мне ничего не знать. Можешь мне еще что-нибудь сказать?

П: На самом деле нет.

Т: О, это очень удачный вариант. Я его запишу вместе с "Я не знаю".

Несколько следующих сессий я держал наготове специальный лист бумаги, для того чтобы записывать все его маневры сопротивления. Мы составили такой список:

Когда я начал "практиковаться" на нем, он сначала был доволен и вел себя несколько по-учительски и по-отечески. После нескольких следующих сессий он начал возражать против того, чтобы я вел себя, как он. Сначала с улыбкой, затем с некоторой решительностью он попытался прекратить мои отзеркаливания его.

П: Что мы сегодня будем делать?

Т: Я не знаю.

П: (с отчаянием) Ну вот опять.

Т: А что плохого, чтобы я вел себя как ты?

П: Я не знаю. Ой! Мне, правда, очень противно когда ты ведешь себя как я.

Т: А почему тебе это противно?

П: Ну просто так.

Т: Как замечательно - я это запишу. Мне в самом деле нравится быть похожим на тебя. Я не могу понять, почему тебе не нравится, когда я веду себя как ты?

После проведения настойчивого исследования, почему ему противно его отзеркаленное Я, и отказа от интерпретации, что он может быть сам себе противен, Пол начал стойко все больше интересоваться собой и смог более осмысленно говорить о своей жизни. Его поведение в этот период, по отзывам школы и матери, значительно улучшилось. Когда его спрашивали, связано ли его улучшившееся поведение с тем, что я веду себя как он, он не захотел ответить, и сказал: “Ну, может быть, но я просто решил изменить свое отношение, потому что я людям не нравился и все время попадал в неприятности".