Сексологический прогноз

Если нас уколоть – разве у нас не идёт кровь? Если нас пощекотать – разве мы не смеёмся? Если нас отравить – разве мы не умираем?… Если мы во всём похожи на вас,

то мы хотим походить и в этом.

В. Шекспир

Прошлые тысячелетия доказали бесплодность попыток искоренить любые виды гомосексуальной активности, и, прежде всего, “ядерную”. Бессильными оказались изощрённые ацтекские пытки, придуманные для геев; ничего не добились фашисты, кастрируя их и уничтожая в концентрационных лагерях. Очевидно, что природа и распространённость однополых отношений не претерпят существенных перемен и в будущем. Мало того, уже в ХХI веке прогнозируется рост числа “ядерных” гомосексуалов. К России это относится в полной мере: утяжеляются и учащаются стрессы, выпадающие на долю беременных, множится число неполных семей с сыновьями, растущими без отцов.

Жизнь научила геев приспосабливаться к гетеросексуальной культуре и даже к гомофобии, царящей в обществе, проявляя чудеса пластичности. Чаще всего поведение геев в гетеросексуальной среде маскирует их истинные пристрастия и предпочтения. В сомнительных случаях, например, при общении с тем, чья половая ориентация пока неизвестна, оно остаётся неопределённым и осторожным. Наконец, максимально возможная открытость проявляется в гомосексуальной среде. Словом, многоцветие поведенческих приёмов геев подобно радуге.

Характерно врачебное наблюдение:

Слыша доносящиеся из коридора переговоры моего пациента Виктора с каким-то дневальным, я не верил своим ушам. Только что в беседе со мной во врачебном кабинете молодой солдат ничуть не скрывал своей гомосексуальной ориентации, заботливо тревожась по поводу ссор своего друга с родителями. За дверью кабинета сменилось всё: тональность, словарный запас, образ мышления. Юноша, говорящий по телефону со своим сослуживцем, представлялся этаким бабником и суровым гомофобом.

Гомосексуальная (гомогендерная) идентичность была принята Виктором очень рано. Он помнит, как охотно сопровождал отца, занимавшего видное положение в спортивной среде, в посещении им всевозможных соревнований. Отец радовался тому, что сына привлекают мужские занятия. Виктор же с четырёх-пяти лет тянулся к красоте полунагих мужских тел. Любимым его занятием в детстве было представлять, как выглядит половой член у того или иного понравившегося ему спортсмена.

Обе ипостаси – мужская и гомосексуальная – его половой идентичности нисколько не тяготили Виктора несовпадением в деталях, не приводили к внутриличностному конфликту. К врачу он обратился из-за преждевременной эякуляции (обусловленной низким порогом сексуальной возбудимости).

Особый его талант – эмпатия, способность мгновенно вчувствоваться в чужое настроение и тут же подстроится к нему. Если бы я упрекнул юношу фальшью его разговора с дневальным по казарме, он искренне удивился бы. Инстинктивно Виктор чувствует, что гомофобия, точно также как нецензурная брань и нарочитая грубость, играют некую важную роль в жизни подростков и молодых парней. Таким способом они отмежёвываются от женщин и “гомосеков”, вырабатывая мужское полоролевое поведение. В полной мере это относится и к армейской среде, где культивируется утрированная мужественность. Общаясь с сослуживцами, Виктор практиковал, согласно сексологической терминологии, “мужское гиперролевое поведение”.

Удивительная пластичность, позволяющая ему без труда согласовывать свою гомосексуальность с гомофобными требованиями армейского окружения, включает приём психологической защиты по типу рационализации: “Ребята не поймут меня, если я буду выпячивать гомосексуальные чувства и привычки”.

Но пластичность геев не беспредельна. Большинство людей, практикующих однополую активность, отрицает собственную девиантность. Это оправдано для тех, чей гетеросексуальный потенциал преобладает над гомосексуальным и чьи однополые связи носят транзиторный или заместительный характер. Другое дело, когда гомосексуальность либо является “ядерной”, либо граничит с гомосексуальным полюсом на шкале Кинси. Многие из “ядерных” геев отрицают собственную гомосексуальную идентичность, признаваясь в то же время в девиантном характере своих однополых связей, предпочтений и фантазий. Подобные парадоксы высвечивают психологическую защиту по типу отвержения собственной принадлежности к сексуальному меньшинству. Этим же объясняется и стремление многих геев реализовать гетеросексуальную связь вопреки отсутствию у них влечения к женщинам.

Всё это – показатель господства в нашем мышлении и поведении вековых гомофобных традиций, доведенных до крайности в годы тоталитарного режима. Отравляя общественное сознание и усваиваясь самими гомосексуалами (в форме интернализованной гомофобии), гетеросексизм обрекает одних на ненависть к тем, кто чувствует иначе, чем большинство, а других – на невротическое развитие, порождённое беспочвенными самообвинениями. Ведь как бы “ядерный” гомосексуал ни осуждал характер собственной ориентации, он не способен стать гетеросексуалом. Дело в том, что эмоциональные, поведенческие и порой даже телесные особенности “ядерных” гомосексуалов имеют не столько приобретённый, сколько врождённый характер, сложившийся в ходе половой дифференциации головного мозга плода в утробе матери. К примеру, они чаще всего совершенно равнодушны к гетеросексуальной эротике. “Я заметил, что само слово “женщина” действовало на моих товарищей возбуждающе, – делится своими отроческими воспоминаниямияпонский писатель Юкио Мисима. – По краске, заливавшей их лица, я догадывался, когда именно они произносили его мысленно. Однако для меня слово “женщина” звучало не более соблазнительно, чем “карандаш”, “автомобиль” или “метла”. Во время беседы я иногда попадал впросак и чувствовал, что говорю со сверстниками на разных языках”.

Живучесть гомофобных предрассудков объясняется не только догмами гетеросексизма, но и существенной разницей в восприятии мира гомо-, би- и гетеросексуалами, их извечным взаимным недопониманием. Общество же в течение веков позволяло себе игнорировать проблему гомосексуальности. Сексуальная революция наглядно продемонстрировала её важность и неотложность. Это особенно очевидно в условиях эпидемии СПИДа, угрожающей самому существованию человечества.

Западные геи добились принятия существенных мер в борьбе с гомофобными предрассудками и дискриминацией сексуальных меньшинств. Это пошло на пользу не только им, но и обществу в целом. Так, люди искусства получили возможность гораздо большего, чем прежде, выбора тем и творческих приёмов. Теннесси Уильямс, например, ввёл гомосексуальную тематику в одну из своих лучших пьес “Французский квартал”, но сделал это таким образом, что она не раздражает гетеросексуального зрителя. Что же касается его мемуаров, то они обращены преимущественно к гомосексуальному читателю. Фильмы Лукино Висконти и Дерека Джармена, книги “голубых” поэтов и писателей сделали западных интеллигентов и простых обывателей более терпимыми к однополым отношениям и чувствам.

В России дело обстоит намного хуже. Отечественные геи избегают “высовываться” и отстаивать свою “геевскую идентичность”, то есть право быть самими собой. Они панически боятся активных выступлений за свои права, подобных тем, что сотрясали Америку в шестидесятые годы. «“Мои добрые друзья знают, что я гей, но это моё личное дело. Мне незачем рассказывать каждому, что мне нравиться спать с мужчинами”, – сказал один петербургский “голубой” интеллигент американскому журналисту. А другой добавил: “Я не хочу принадлежать ни к какой субкультуре. Я знаю, что это модно на Западе, но из того, что я предпочитаю спать преимущественно с мужчинами-геями, не вытекает, что я хочу общаться в первую очередь с ними же». Игорь Кон, цитируя американского журналиста, добавляет: “И даже тем, чей круг общения почти исключительно гомосексуален, мысль о какой-то институционализации этого положения вещей представляется вполне нелепой. Принципиально нынешний расклад всех устраивает: минимум геевской инфраструктуры (бары, дискотеки, журналы и т. п.), а всё остальное общение – чисто приватным образом”.

Американский журналист, беседовавший с русскими геями, скоре всего, вёл свои записи не без иронии. Ему-то доподлинно известно, что преданность гомосексуалов геевской субкультуре в США объясняется не пристрастием их к некой моде. Геи дорожат тем, что было добыто в ходе нелёгкой борьбы. Если бы все “голубые” американцы чурались того, что способно выдать их сексуальную ориентацию, они были бы бесправны по-прежнему. Именно благодаря их активной социальной позиции новый “Стоунуолл” или погром, подобный учинённому в московском гей-клубе, в США наших дней практически невозможны.

Российским геям, по крайней мере, самым ответственным из них, всё же придётся выйти из тени для организации сопротивления нарастающей гомофобии. Достаточно напомнить об экстремистских гомофобных подстрекательствах Новохатского в журнале “Русский дом”, о настойчивых попытках протащить через Государственную Думу антигомосексуальные законы, а также учесть, что милицейские облавы на гей-клубы могут повториться не только по наущению конкурентов, как это случалось ранее, а по заданию иных, более опасных кругов. Без сопротивления на всех уровнях, от бытового до законодательного, поражение сексменьшинств станет неизбежным. Это приведёт к исчезновению всей уже созданной геевской инфраструктуры, какой бы минимальной она ни была. Мало того, может быть восстановлен и позорный закон о мужеложстве.

Вправе ли депутаты Думы и представители властей нагнетать гомофобные страсти в стране, население которой и без того презирает и шельмует своих гомосексуальных сограждан? Бесполезно и незаконно всем без исключения навязывать гетеросексуальную ориентацию. Обществу придётся позаботиться о том, чтобы у всех сограждан вне зависимости от типа их полового влечения были равные возможности для полноценной самореализации. (Разумеется, речь идёт не об уголовно наказуемых парафилиях). Болезнетворные конфликты, приводящие геев к интернализованной гомофобии и к невротическому развитию, должны свестись к минимуму. В рамках цивилизованного общества это достигается демократическим законодательством, общественным просвещением и хорошо продуманным школьным воспитанием. Идеальным представляется такое положение дел, когда государство и общество перестанут заглядывать в постели гомосексуалов, а те добьются максимальной адаптации к культуре гетеросексуального большинства. От этого выиграют все: общество избавится от досадных раздоров и противоречий, а врачи порадуются снижению числа невротиков.

Геи кровно заинтересованы в том, чтобы осознать и победить беды, сопутствующие как тень однополому влечению: интернализованную гомофобию и гомосексуальную панику; комплекс неполноценности в сочетании с невротической убеждённостью в собственной исключительности; склонность к самоизоляции с сектантским уходом в узкий круг себе подобных; навязчивую погоню за сексом, оторванным от любви. Глубинные психологические процессы, лежащие в основе однополого влечения, так же, как и внутриличностные конфликты, связанные с неприятием собственной гомосексуальности – всё это затрудняет для геев самостоятельное решение их проблем. Один из парадоксов гомосексуальности состоит в том, что лишь в ходе анализа собственных неосознанных установок, возможного только с помощью врача-сексолога, юноша или девушка, принадлежащие к сексуальному меньшинству, способны сделать подлинно собственный выбор своей судьбы.

В тех нередких случаях, когда нетрадиционная сексуальность стала причиной невроза, встаёт вопрос о его лечении. Если человек не хочет мириться с собственной девиацией, настаивая на конверсии полового влечения, необходимо установить насколько это стремление соответствует его подсознательным установкам и биологическим особенностям. В конечном счёте, только в полном сотрудничестве сексолога с пациентом, осуществляемом как на сознательном уровне, так и на уровне подсознания, определяются цели и объём психотерапевтической коррекции. Порой полезно расширить континуум половой активности пациента, обеспечив возможность его бисексуального поведения. Это повышает и уровень самоуважения, и степень социального престижа; делает человека более восприимчивым к гетеросексуальным эмоциям в быту и в искусстве; смягчает психогенность конфликтных ситуаций. Именно поэтому многие “ядерные” геи выдают себя за бисексуалов (так довольно долго поступал Фредди Меркьюри). Но, разумеется, навязывать бисексуальность тем гомосексуальным пациентам, которые не способны к ней и не приемлют её, бесполезно и неэтично.

Главный принцип сексологии: подход к девиации должен быть строго индивидуальным и системным. Чтобы разобраться в психосексуальных особенностях пациента, надо учитывать многое: особенности протекания беременности матери; детские впечатления, повлиявшие на становление типа влечения и формирование половых предпочтений; особенности протекания полового созревания; неприятие собственной гомосексуальности и борьбу с ней; и, наконец, практикуемые способы психологической защиты. Серьёзные трудности возникают, когда в структуре однополого влечения силён садомазохистский компонент. Лечение подобных пациентов порой спасает их от полного краха. То же следует сказать и о педофилии.

Даже в тех относительно редких случаях, когда оба однополых партнёра любят друг друга, сохранить хрупкое счастье “голубой семьи” всё-таки чаще удаётся лишь с помощью извне. И это тоже одна из задач сексолога.

Наконец, врач обязан помочь пациенту в его противостоянии гомофобии, с тем, чтобы тот, оставаясь самим собой, мог сохранить своё душевное здоровье.

Американские гей-клубы, наладившие строгий контроль за здоровьем своих членов, показали немалые возможности в борьбе с эпидемией СПИДа. На взгляд сексолога, в лечебном и профилактическом плане ещё более эффективны открытые клубы, доступные в равной мере как гомо-, так и гетеросексуалам. Его члены могут, если хотят, сохранять анонимность, хотя и отказ от неё обычно не угрожает их престижу. Тщательное психологическое тестирование и медицинское обследование обеспечивают отсев психопатов, садистов, а также инфицированных лиц, что делает выбор партнёров сравнительно безопасным. Участие в клубной жизни представителей обоих полов и разной сексуальной ориентации помогает им выработать терпимость к чужим вкусам, взглядам, привычкам. При этом удаётся избежать как ксенофобии, обычной для гетеросексуального большинства, так и сектантства, свойственного части гомосексуалов-невротиков. Рост самоуважения, приобретённый в клубном общении, позволит геевской молодёжи успешнее противостоять гомофобному давлению и бороться за свои права. В условиях нарастающей экстремистской гомофобной пропаганды крайне важно открытие подобных клубов при Центрах сексуального здоровья.

В заключение уместно обсудить еретическую, с точки зрения гетеросексизма, мысль. Так ли уж далеки от геев–невротиков приверженцы традиционной сексуальности, если учесть, что промискуитет одинаково свойствен как тем, так и другим? Не является ли девиацией потребность в поисках всё новых и новых половых партнёров вне зависимости от типа сексуальной ориентации индивида? И не нуждается ли большинство лиц, навязчиво практикующих гомо- или гетеросексуальный промискуитет, в помощи врача?

Эти вопросы подняты отнюдь не в аспекте моральной оценки форм полового поведения. Речь идёт о медицинской проблеме, решение которой определит в ближайшем будущем тактику терапии и профилактики половых расстройств, а также стратегию борьбы со СПИДом.

Невротические комплексы, вызванные авторитарным воспитанием и депривацией родительской любви, аддиктивный и деиндивидуализированный секс, нарциссизм и садомазохизм спаяны с неспособностью любить отнюдь не случайно. Их сочетание может быть различным, но их сущность одинакова, как у геев, так и у представителей гетеросексуального большинства. Вряд ли кто-то решится утверждать, что гомосексуальность патологична в большей мере, чем тот “секс-спорт”, успехами в котором принято хвастать как в среде гетеросексуальной молодёжи, так и среди старшего поколения. СПИД, пришедший в человеческое сообщество, – беспристрастный индикатор ущербности множества людей. Многие так и не обрели те качества, наличия которых требует принадлежность к виду Homo sapiens. Вне зависимости от характера сексуальной ориентации всем нам предстоит учиться быть людьми.