ГЛАВА 2. Пропавших ментов, пожалуй, никто не хватился бы до утра, если бы дежурная по гостинице не была такой любопытной и

Пропавших ментов, пожалуй, никто не хватился бы до утра, если бы дежурная по гостинице не была такой любопытной и, мягко говоря, не преследовала одновременно свои цели. Очень уж ей хотелось узнать, что за опасного бандита поймали с ее небольшой помощью. А что такой вооруженный бандит не может не быть не опасным, она догадывалась. Поэтому опять позвонила своему знакомому лейтенанту. Хотя, может быть, это был только удобный повод, чтобы позвонить и не выслушивать потом неприятные слова, которые больно царапают где‑то в груди… В последнее время лейтенант избегал встреч, и повод всегда был необходим, чтобы не показаться назойливой. И сейчас причина была вполне состоятельной. Но «мобильник» лейтенанта оказался выключенным или находился вне зоны действия сети, как сообщил вежливый, но равнодушный компьютерный голос, у которого невозможно узнать подробности. Но дежурная по гостинице знала и номер телефона служебного кабинета лейтенанта. Она позвонила туда, долго слушала длинные гудки, но опять никто не пожелал снять трубку. Сначала это не обеспокоило. Дежурная не знала, как это все делается, но предполагала, что идет допрос – тоже ведь телевизор, как и все, смотрит иногда… Может быть, даже чаще, чем иногда, потому что маленький черно‑белый телевизор у нее и на работе перед носом стоит… А уж детективы показывают один за другим… И потому молодая женщина позвонила еще минут через сорок. Повторный звонок в случае, когда лейтенанту неизвестно, что она уже звонила, никак нельзя назвать назойливым. Однако результат был прежним. Это уже слегка насторожило, и еще больше насторожило, что не приехала до сих пор обещанная следственная бригада из прокуратуры, которая должна была осмотреть номер постояльца. Именно с вопроса о следственной бригаде она и начала разговор с дежурным по райотделу. Дескать, сколько эту самую бригаду им ждать? Но тот долго не мог понять, что дежурной по гостинице от него надо и какую следственную бригаду она разыскивает. Следственную бригаду, как он понял, прокуратуры – но тогда почему в райотделе милиции… Так ничего и не выяснив, дежурная напрямик спросила про своего дружка – как его найти, он в курсе и обещал следственную бригаду прислать… Дежурный по райотделу опять удивился. Он вообще не слышал ни о каком выезде, и у него никакой выезд машины с лейтенантом, да еще пары омоновцев с ними не зарегистрирован… Стали выяснять… Оказалось, лейтенант взял служебную машину с водителем и двух омоновцев с собой, а дежурного не предупредил потому, что дежурный был братом его жены, и брат, как и жена, мог знать об отношениях между лейтенантом и дежурной по гостинице. Это уже сам дежурный понял…

Но ситуация все равно оставалась непонятной. Теперь уже в гостиницу поехал наряд, чтобы разобраться на месте. Наряд разобрался. Наряд услышал о пистолете, гранатах и трех паспортах. Но где следовало искать пропавшую машину с сотрудниками и задержанным – это был вопрос, совершенно не подлежащий логическому мышлению. Автомобильных пробок на дорогах райцентра никогда не знали даже днем, не то что ночью. А езды от гостиницы до райотдела всего‑то десять минут ползком… Рация в машине, судя по всему, была просто выключена, и никакой связи не было. Куда же они все делись?

В прокуратуре о задержании опасного вооруженного преступника тоже ничего не слышали, точно так же, как и в следственном комитете при прокуратуре. Но в гостиницу следственную бригаду они все же направили и номер осмотрели. Подозрительного ничего не обнаружили и сразу по возвращении отправили найденные свежие отпечатки пальцев по сети в областное управление внутренних дел, чтобы «прозвонить» по картотеке.

Какой‑то след вроде бы дали парни с дежурной машины ГИБДД. Они видели «жучку» райотдела. Мимо них проехала и фарами «поздоровалась». Обычное дело… Но кто был за рулем и куда машина направлялась – неизвестно… Известно было только направление – от областного центра… Но от областного центра можно тоже в разные стороны ехать, если с федеральной трассы свернуть…

Прибыл по вызову начальник райотдела. Для порядка дал всем основательный нагоняй, потом стал вникать в суть вопроса и внимать объяснениям подчиненных.

И в это время позвонили из областного центра. И даже не из областного управления внутренних дел, а сразу из областного управления ФСБ. Сообщили, что вертолетом вылетела их следственная бригада, и поинтересовались, где и при каких обстоятельствах были сняты отпечатки пальцев, присланные для идентификации.

Начальник райотдела слыхом не слыхивал о том, чтобы отпечатки пальцев вызывали такой великий переполох, что, не зная даже сути дела, высылали вертолетом следственную бригаду. Оказалось, что дело обстоит еще хуже – одновременно, тоже вертолетом, вылетела следственная бригада и из Москвы…

Невнятные объяснения начальника райотдела о том, что два милиционера райотдела, молодой опер и водитель, и два омоновца пропали вместе с задержанным и машиной, вызвали еще больший переполох.

– Так что, этот человек не у вас? – прозвучал вопрос.

– Ищем!

– Искать… Землю рыть, но найти, – прозвучала приказная фраза, в которой отчетливо прослушивались истеричные нотки.

Как рытье земли может помочь делу, начальник райотдела не понимал, хотя был опытным огородником, но все же осторожно ответил то, что уже сказал раньше:

– Ищем…

* * *

В райотдел прибыл и прокурор района. Он даже официально назывался не прокурором района, а прокурором межрайонной прокуратуры, следовательно, рангом был выше, чем начальник райотдела, да и званием тоже выше – имел на одну звездочку больше, но не к себе последнего вызвал, а сам к нему пожаловал. Это тоже о чем‑то говорило, но о чем, начальник райотдела не сразу понял. Понял только после того, как прокурор начал говорить:

– Да, дел‑ла…

– А с чего переполох‑то?

– Президент через четыре дня в область приезжает… А ты тут, Владимир Анатольевич, такое у себя допускаешь…

Новость о приезде президента в область предполагала повышенные меры безопасности, и это естественно. Но с чего вдруг такой переполох, все‑таки было непонятно…

– А что случилось‑то, Александр Алексеевич? – Подполковник руки развел в непонимании. – Ну, задержали опера какого‑то вооруженного человека, куда‑то выехали с ним… Может быть, проводят по горячим следам расследование… Еще ничего не ясно… Пистолет и две гранаты – это не оружие для покушения на президента. С таким оружием надо вплотную подойти…

Прокурор в ответ плечами передернул, при этом его солидный животик игриво качнулся в одну и в другую сторону.

– Если бы так дело обстояло, твои парни уже связались бы с дежурным… А сейчас ты за пропавших отвечать будешь…

Значит, прокурор дело хотел так повернуть. Это естественно, что не прокуратура отвечает за общественный порядок в районе, но обычно она бывает касательна ко всем делам, проходящим через отделение милиции…

Позвонил снизу дежурный:

– Товарищ подполковник… У нас в оздоровительном пансионате происшествие….

– Я что, ехать туда должен! – не спросил, а сердито ответил Владимир Анатольевич. – Пошли наряд… Мне не до того сейчас… И давай‑ка, не доставай по пустякам… По основному делу нет новостей?

– Тишина пока…

– Что будет, звони…

Владимир Анатольевич положил трубку и снова повернулся к прокурору.

– А что, Александр Алексеевич. Президент и к нам в район тоже, никак, пожалует? Ничего не слышал?

– А кто ж знает? Я знаю только, что с меня в областную прокуратуру сводки каждый день запрашивают в два раза более подробные. И заставили расписать вдвое план профилактических мероприятий. А это уже, думаю, признак… Может пожаловать… Только нас, как всегда, в известность за сутки поставят, чтобы все вычистили и пьяных с улиц метлой вымели.

– Да, нас тоже сводки разжевывать заставляют. Говорят, новые инструкции, только до нас эти инструкции еще не дошли…

– Вертолет встречать поедем?

– Куда? Где они сядут?

– Мне сказали, на стадионе…

– Звали?

– Не звали, но сразу хоть… Знать, чего ждать…

– И все‑таки не пойму, с чего переполох…

– Думаю, с отпечатков пальцев, – предположил Александр Алексеевич.

– Это я понимаю. Больше они и не знали ничего… – согласился Владимир Анатольевич.

– Значит, отпечатки какой‑то личности знаковой принадлежат… Где‑то парень наследил… В чем‑то крупном, в масштабном.

– Не парень… Старикан какой‑то… Седой…

– Прилетят, объяснят… Поехали встречать.

* * *

Начальник райотдела с прокурором спустились к дверям. Рядом с окошком дежурного стояли и сам дежурный, и помощник, и готовая к выезду тревожная группа в бронежилетах и с автоматами. Дежурный только что закончил инструктаж.

– В пансионат? – спросил подполковник.

– Так точно…

– А что так бледно выглядишь? – поинтересовался у дежурного прокурор.

– Так… Такое… Сейчас ваши приедут… Отправляем вместе…

– А что там? – Прокурор был все же более любопытным, чем начальник райотдела.

– Дом директора подожгли и его гостей гранатами забросали… Три трупа…

Начальник райотдела чуть не сел прямо на холодный бетонный пол…

– Так что ж ты… Не сказал…

– Вы и слушать не захотели. Сказали, что вам не до того…

Судя по выражению лица, начальника райотдела страшная и хроническая зубная боль уже предельно измучила.

– Гранаты?.. – переспросил прокурор.

– Гранаты, – подтвердил дежурный.

– И в нашем деле… В гостиничном… Тоже гранаты присутствовали?

– Тоже, товарищ полковник, присутствовали.

– Я туда еду, – решил начальник райотдела.

– Не торопись, Владимир Анатольевич… Машины готовь… И наша областная бригада, и московская – все туда ринутся. С ними вместе и поедем… Пока давай со всеми данными знакомиться… Конкретное что‑то есть?

– Пока ничего, – сказал дежурный. – Местный житель позвонил… Я, конечно, перепроверил… Туда позвонил… А то шутников сейчас развелось… Ничего толком никто рассказать не может. Пожар тушат… Подтвердили, что три трупа… Директор и два его гостя…

У прокурора зазвонил «мобильник». Александр Алексеевич глянул на определитель и ответил сразу:

– Новости есть? Да, говори… Да… Я в курсе… Нет, не поеду сразу… Что еще? А… Так… Так… Да не тяни ты… Понял… Вот это уже интереснее… Ладно, будем знать и гордиться, что такого человека принимали… На гостинице мемориальную плиту установим…

Он убрал трубку и посмотрел на подполковника.

– Новости? – спросил Владимир Анатольевич.

– У нас в гостинице останавливался человек, который находится в розыске по линии Интерпола и ФБР и подозревается во многих политических и прочих заказных убийствах. Наследил и в Африке, и в Европе, и в Штатах, и в Латинской Америке… Есть его описание, есть его дактилоскопическая карта, но никто не знает, кто он такой… В России следов не оставлял. Проходит только по картотеке Интерпола…

– Гость готовился к визиту в нашу область самого… – не договорил Владимир Анатольевич.

– Это у него следует спросить, к чему он готовился… Ладно, на стадион пора… Первый вертолет вот‑вот будет… Может, сразу с ним и полетим, если у него горючки хватит… Сколько у нас километров до пансионата?

– Тридцать по дороге, вполовину меньше по прямой…

– Вертолетом быстрее будет… Поехали.

* * *

Руководитель следственной бригады областного управления ФСБ подполковник Кондратьев сразу приказал не выключать винты вертолета, но, чтобы выслушать прокурора межрайонной прокуратуры, ему пришлось вместе с прокурором, начальником райотдела милиции и двумя своими офицерами отойти подальше, потому что разговаривать под шумными винтами было, конечно, невозможно. Кондратьев выслушал сообщение внимательно, сосредоточенно глянул на своих сотрудников и приказал:

– Командира экипажа позовите.

Вертолетчик появился почти сразу.

– Перелететь в другое место можем?

– Куда?

– Говорят, по прямой – пятнадцать километров.

– Никаких проблем… Было бы, где сесть… А то здесь даже дороги все лесные, рискуешь винтом за дерево зацепить…

– Там есть место, – сказал Владимир Анатольевич. – Там стадион побольше нашего… Я в этом пансионате год назад свадьбу сыну играл…

– Тогда летим… – предложил Кондратьев. – В полете и обсудим варианты…

Вертолет был грузопассажирским, то есть сиденья были только откидные, следовательно, и не слишком удобные. Кроме того, грузопассажирские вертолеты отличаются еще и пониженным уровнем шумоизоляции, и разговаривать на борту было затруднительно. Но разговаривать было необходимо, причем говорить пришлось больше других ментовскому подполковнику, и к концу полета у него даже голос стал садиться. Тем не менее его объяснения не слишком хорошо поняли. То есть поняли‑то все правильно, поняли то, что он сказал, только не могли никак уразуметь, почему начальник райотдела милиции располагает таким минимумом информации. Уже несколько часов прошло после того, как милиционеры райотдела выехали на задержание в гостиницу. И пропали… Как вообще так получилось, что никто не знал об их выезде? Они же уже сразу ехали, зная, что предстоит встреча с вооруженным человеком…

– Когда найдем их, разберемся. – Владимир Анатольевич своей вины откровенно не видел и потому не мог на ситуацию смотреть глазами в прямом смысле залетных офицеров ФСБ. Не хотел смотреть.

– Вы думаете, трупы могут что‑то рассказать? – слегка недоуменно поинтересовался подполковник Кондратьев.

– А почему, собственно, вы считаете, что мы найдем трупы? – упрямился Владимир Анатольевич, но легкое чувство беспокойства все же испытал. – Четверо опытных сотрудников, из которых трое вооружены, омоновцы в бронежилетах и при автоматах… Они в состоянии дать отпор любому спецу… Тем более престарелому…

– Спец спецу бывает рознь, Владимир Анатольевич… – встал на сторону приезжих прокурор. – Иному спецу… Эх, да что говорить…

– Это как раз тот спец, про которого вы говорите, – мрачно предрек грядущие неприятности подполковник Кондратьев. – Мы, слава господу, с ним не встречались, но вот – довелось, оказывается… Его спецслужбы всего мира ищут, но никто даже портрета его не имеет. Только фоторобот… А что такое фоторобот, вам объяснять, думаю, не стоит… В девяносто девяти случаях из ста это только для самоуспокоения делается. А этот… Его в Мексике засада ждала – шесть специалистов ФБР и два сотрудника Интерпола. Все – асы захвата. Удалось уйти одному парню из ФБР, и один из интерполовцев с чужой помощью из окна с третьего этажа выпал, потому и остался жив. Шесть трупов… А все были, повторяю, спецы… Не чета местным омоновцам…

Вертолет уже подлетал к месту последнего события и делал круг над пансионатом. Место пожарища было хорошо видно, хотя сам огонь уже был потушен. Но вокруг стояло несколько машин, освещавших наполовину сгоревший дом фарами.

– А кто он по национальности? – поинтересовался Александр Алексеевич.

– Не знаю, я его не допрашивал… – сердито среагировал Кондратьев на глупый, с его точки зрения, вопрос. – Знаю только, что даже при помехах со стороны, понимая, что ему вот‑вот хвост прищемят, он дело до конца всегда доделывает… Не останавливается ни перед чем…

– А кличка‑то у него есть какая‑то? – спросил Владимир Анатольевич, привыкший иметь дело с уголовниками, у которых клички как‑то отражают их прошлое.

– Фантом…

– Фантомас, что ли?

– При чем здесь Фантомас… Мы не в кино играем… Фантом… По‑русски – призрак. Вот… Кажется, садимся. Хорошо, если здесь ваш Призрак работал…

– Чем же это хорошо? – не понял прокурор.

– Тем, что два дела в большом месте он делать не будет… Значит, история ограничится малой кровью… И он не замахнется слишком высоко…

И начальник райотдела милиции, и прокурор межрайонной прокуратуры прекрасно поняли, о чем речь, но промолчали, чтобы не показывать свое знание. Они просто не сообразили, что недоговоренность требует вопроса. А если вопрос не задан, следовательно, все недоговоренность понимают и знают то, что им знать не положено, по большому‑то счету.

И подполковник Кондратьев коротко и подозрительно глянул на местных силовых чиновников. Ему не нравилось, что и здесь знают о предстоящем событии…

* * *

Вертолет сел в двухстах метрах в стороне на футбольном вроде бы поле, если судить по металлическим воротам без сетки, видимым при свете фар повернувшихся в сторону поля автомобилей, но это поле странным образом заросло травой выше колена. Если играть на таком поле, то только в волейбол, иначе никто не увидит мяч.

На правах почти хозяина первым выпрыгнул в траву начальник райотдела милиции. И остановился, чтобы помочь спуститься подполковнику Кондратьеву. Но тот, к вертолетам более привычный, только рукой махнул, требуя от Владимира Анатольевича отодвинуться и не мешать ему спрыгнуть. Начальник райотдела сообразил, наконец, что он мешает, и сдвинулся в сторону. Кондратьев спрыгнул, и только после этого опустили трап, чтобы другие спустились нормально и ноги себе не ломали. Прокурор же межрайонной прокуратуры со своим животом вообще, кажется, спрыгивать не собирался. Если бы трап не поставили, он бы так и остался в салоне…

От толпы людей, встречающих вертолет не по долгу службы, а скорее из любопытства, отделился человек и поспешил, сильно косолапя, к прилетевшим. Владимир Анатольевич именно по этой косолапой походке узнал его, хотя никогда не слышал ни фамилии этого человека, ни того, чем он здесь, в пансионате, занимается. Просто оба люди местные и много раз приходилось мимоходом встречаться. Не лично, не по какому‑то делу, а всегда только случайно. Звали его, кажется, Петькой или Федькой, точно Владимир Анатольевич не помнил, как не знал и отчества, хотя человек этот был постарше его возрастом.

– Что здесь случилось? – Начальник райотдела спросил почти грозно.

– Это я милицию вызвал… – сообщил Петька или Федька самое, на его взгляд, важное и коротко стрельнул глазами на подполковника Кондратьева, камуфлированная форма которого не произвела на него особого впечатления.

– Что случилось, я спрашиваю…

– А разбирайтесь что… – сказал, подходя, второй мужик, долговязый, жилистый и много дней не бритый. – На то вы и менты… Мы свое дело сделали, пожар потушили… А там… Сами смотрите…

И он с удовольствием размазал сажу с носа по всей щеке. Этому, видимо, очень нравилось свою независимость от власти показать. Начальник райотдела встречал таких. Даже перед простыми ментами они спокойнее себя ведут, а перед залетным начальством суровый выпендреж начинается. Обращать на них внимание – только нервы себе портить, потому что нелицеприятного выслушать можно много, и часто не по существу.

Третий мужик, в полувоенном камуфлированном костюме, ничего не говорил, просто смотрел открыто и дружелюбно, почесывал грязной рукой подбородок, но уже своим видом словно бы показывал, что готов и информацией поделиться, если кого‑то информация интересует. С такими общаться всегда проще.

– Подожгли, похоже, директора… – сообщил то ли Петька, то ли Федька. – И гранатами забросали, как выбегать стали. Мы все взрывы слышали… Два раза взорвалось…

– Две гранаты… – напоминая, что у человека в гостинице тоже было две гранаты, сказал прокурор межрайонной прокуратуры. – Этого и следовало ожидать… Для того он их и держал…

– Не следовало этого ожидать, – проворчал подполковник Кондратьев. – Не та фигура здешний директор, чтобы на него две гранаты тратить… Мы уже на него все досье подняли… Не может он никого интересовать… А насчет его гостей – посмотрим…

– А я всех этих, кавказцев, гранатами, как градом, засыпал бы… – зло сказал долговязый небритый мужик, не опасаясь, что его могут за такие слова и в число подозреваемых записать. – А на сам Кавказ атомную бомбу бы сбросил… Чтоб оттуда сюда больше приползти было некому…

– Подожгли его. – То ли Петька, то ли Федька сказал уже без «похоже» и вполне уверенно. И, кажется, торопился сказать, чтобы перебить небритого и долговязого, который ситуацию обострял. – Ему давно уже обещали… И подожгли…

– Обещали?.. – переспросил Кондратьев.

– Заслужил, значит, – заметил долговязый, не желая, впрочем, в подробности вникать, но говорил напористо и зло, упорно нагнетая обстановку. – Он тут себя ханом считал, а был только вонючкой, коровьей лепешкой… Дерьмом… Наступить брезговали, чтобы вонь не пошла… Так всегда… Сначала брезгуют, потом, когда надоест перешагивать, лопату возьмут и выбросят… На помойку… В навозную кучу… И его так… Давно пора… Вместе с гостями…

Прилетевшие вместе со встречающими подошли к месту пожара. Следственная бригада свое дело знала и сразу разогнала народ, вывесив ленту оцепления, за которую заступать запрещалось.

– Все следы затопчете…

– Давно все затоптали, – спокойно заметил мужик в камуфлированном костюме.

– Я сразу говорил – не топчитесь, – высказался то ли Петька, то ли Федька, словно бы себе в оправдание.

– Ага… А пожар с воздуха надо было тушить, – сказал долговязый и хотел было отойти, но Кондратьев остановил его жестом.

– Вы не уходите, мы поговорим еще… И вы тоже, оба… – обратился он к Петьке‑Федьке и к мужчине в камуфлированном костюме. – Мало ли. Вопросы могут возникнуть… Вопросы обязательно возникнут.

Один из экспертов, рассматривавший дерево рядом с дорожкой, ведущей от крыльца, уже подошел с первыми выводами:

– Была установлена «растяжка» – остались куски обгоревшей проволоки. Прямо на яблоне, верхнее положение, чтобы расширить сектор поражения. Судя по разбросу осколков, использовалась граната «Ф‑1»… Две гранаты… Вторая в самой дорожке устанавливалась… «Картошку посадили»… Взрыв, видимо, был почти одновременный… Так?

Эксперт спросил у Петьки‑Федьки, который раньше про взрывы рассказывал.

– Сорок секунд… Может, тридцать… Может, сорок… Кто как говорит… Одна, потом другая…

– Значит, кто после первого взрыва уцелел, побежал и зацепил «картошку»… – сделал вывод эксперт и пальцем показал, где «картошку посадили». – Вон там…

– «Растяжка» и «картошка», – констатировал подполковник Кондратьев. – Вообще‑то Призрак всегда работал более квалифицированными и технологичными методами… Несколько последних известных нам случаев – везде присутствовал пластит, причем только строго определенной марки С‑4, производства США…

– Может быть, просто использовал подручный материал, – предположил прокурор. – Что под руку подвернулось…

– Гранаты сейчас под каждым кустом валяются, – глядя куда‑то в сторону, сказал человек в камуфляжном костюме, вроде бы ни к кому не обращаясь, но вполне членораздельно прокурору отвечая на вопрос, который тот не задавал. – Как камушки… Куда ни кинь взгляд, везде по гранате, а то и по паре…

– Тоже может быть… Будем разбираться… – Подполковник отвернулся. – Скоро москвичи прилетят. У них вертолет быстроходный… Что можно не трогать, постарайтесь до их прибытия не трогать…

И пошел посмотреть на трупы, уложенные рядышком под забором.

Трое мужчин. Все явно одной из национальностей Северного Кавказа. Сразу появилась версия, которой хотелось бы держаться, чтобы ситуация не переросла в сверхсложную. Месть – такая версия устроила бы всех…

Любоваться плодами своего труда Вадим Александрович никогда не любил. Он только проконтролировал происходящее, чтобы быть уверенным в необязательности своего дальнейшего вмешательства. На всякий случай, конечно, пистолет приготовил, чтобы завершить начатое, если осколков гранат на всех не хватит. Вообще‑то, можно было бы прихватить и автомат из ментовской машины, но Вадим Александрович слишком уверен был в своем умении общаться с пистолетом, тем более с таким хорошим, как «беретта‑92», чтобы еще с автоматом бегать, рискуя быть замеченным. Просто незнакомого человека увидят – это одно. Здесь, в пансионате отдыхают и лечатся многие люди, и всех не упомнишь. Потому и внимания особого не обратят. А увидят незнакомого человека с автоматом – совсем другая реакция. И если человек пистолетом владеет достаточно хорошо, может быть, в какие‑то моменты, даже лучше, чем автоматом, дающим большой разброс при автоматической стрельбе, то к чему усложнять ситуацию. Конечно, из автомата тоже можно стрелять одиночными выстрелами, и тогда разброса не будет. Только зачем, если точно так же можно стрелять и из «беретты». Тем более что гранаты и без того должны сделать свое дело. У «Ф‑1» поражающая сила такая, что ее хочется назвать не силой, а поражающей мощностью…

Но контроль заставил Вадима Александровича усомниться в результате…

Три человека… Должно было быть не меньше семи.

И потому Вадим Александрович задержался дольше, чем допускали правила. Не любовался, а смотрел, не сразу соображая, на что решиться. Взорвались уже обе гранаты. Первая взорвалась после открытия двери, как и планировалось. Но вышел один. Посмотреть… Хозяин дома, местный, не слишком умный директор… Он, не отличаясь особой сообразительностью и вообще боевой подготовки не имея, еще не понял, что просто так сразу большим пламенем дом не возгорается… Любой пожар с искорки начинается, и только потом искорка становится пламенем. И потому даже не думал о своей безопасности, когда в окно увидел сразу большое пламя, бегущее по стене и по крыше. Да и звон разбившейся бутылки тоже должен был слышать… Но выскочил сдуру… За что тут же и поплатился. После взрыва гранаты еще двое выскочили. Эти уже все поняли, сориентировались, но заживо сгореть не желали и бежали, профессионально пригибаясь, ожидая, что по ним стрелять будут… Не в кусты бежали, потому что кусты показались им слишком сложными для преодоления, а по дорожке к калитке. Естественно, «картошка» их дожидалась и похвалила их аппетит… Но должны были быть еще четверо… Должны были… Но они не показались…

А уходить было уже пора. Совсем пора… Немедленно… И Вадим Александрович ушел, потому что крики людей, услышавших взрывы и увидевших пожар, были уже совсем рядом, а в доме, охваченном пламенем, находиться никто, наверное, не захотел бы… Еще десяток минут, и крыша рухнет, если никто не поспешит пожар потушить… Деревянные дома горят, сами восхищаясь скоростью собственного горения…

Уходил Вадим Александрович тем же путем, которым пришел, только пришлось сделать три небольших круга, потому что навстречу ему бежали люди, с которыми встречаться при всей приветливости и наивности местного населения не хотелось. Но стоило пересечь дорогу и выйти в заросшее высокой травой поле, как уже никого видно не стало. Только при взгляде через плечо заметно было пламя, рвущееся в небо…

На тропинке посреди поля, определив уже, что никого рядом нет, поскольку обзор здесь хороший, Вадим Александрович вытащил трубку «мобильника», включил ее и набрал знакомый номер.

– Слушаю… – не сразу прозвучал сдержанный ответ.

Сдержанность естественная. Вадим Александрович звонил с трубки кого‑то из ментов, и абонент не мог знать, кто звонит. Да и время для звонка уже позднее. Кто‑то может в такое время спать. Или дома кто‑то спит – жена, ребенок…

– Олег, это я… – Вадим Александрович не представился, понимая, что его голос там, вдалеке, должны узнать.

– А‑а… Понял… И как дела? – поинтересовался Олег, равнодушно позевывая, показывая кому‑то там, рядом с собой, свою малую заинтересованность.

Вадим Александрович понял, что Олег не один и потому говорит так нарочито.

– В доме, кроме хозяина, было только двое?..

– Нет, я точно помню… – Слово «помню» тоже было из лексикона, предназначенного для посторонних. – Должно было шесть человек приехать. Полный набор специалистов по всем необходимым профилям… Таков был договор…

Опять равнодушная речь Олега ничего не говорила тому, кто рядом находился. А в это время рядом была, скорее всего, жена, которая в курс дел мужа вникать не должна. При малолетней внучке Олег разговаривал бы свободнее.

– Двое… Я подождал… Перепроверился…

– Это хуже… Это то же самое, что ничего не сделать… Четверо где‑то гуляют…

– И что?

– Приказать не могу… Могу только попросить… Выполнить…

Вадим Александрович вздохнул обреченно, но он ждал именно этого, понимая, что, кроме него, с этой работой никто не справится.

– Понял. Работаю… Но у меня не хватает данных… Где искать остальных?

– Я сейчас попрошу подобрать для тебя информацию… Позвоню завтра в десять ноль‑ноль… Постарайся в это время быть готовым к приему…

– Я буду один.

– Договорились… Устраивайся пока сам… Отдохни.

– Я устраиваюсь. На отдых… Уже самогонкой запасся…

И Вадим Александрович, чтобы не уточнять обстоятельства своего устройства, сразу отключил трубку. Подумал, снял, недолго промучившись в темноте, заднюю стенку, вытащил сначала аккумулятор, потом sim‑карту, последнюю сломал пополам и выбросил, а аккумулятор вставил на место. После этого не бросил, а аккуратно положил трубку на тропу на видном месте. Кто‑нибудь из местных найдет. Сгодится. А зарядное устройство подкупить догадаются сами или кто‑нибудь подскажет. Не местные найдут, так отдыхающие в пансионате… Сейчас там, кажется, дети отдыхают и лечатся… Из малообеспеченных семей… По крайней мере, в одном из корпусов точно… Вовка говорил… Этим тоже трубки нужны… Может быть, больше, чем ментам…

Навстречу никто не попался. Только недалеко от дома Вовки сидела тощая собака с наполненными молоком сосками и с вопросительно высунутым языком, с любопытством наблюдая за незнакомым человеком. Но не лаяла и только носом в сторону Вадима Александровича тянула. За окнами дома Вовки света по‑прежнему не было. Вадим Александрович, прислушавшись, легко подтянулся и запрыгнул на подоконник. Свет луны комнату все же делал не полностью темной, хотя там было, конечно, гораздо темнее, чем на улице. И было видно, как неуклюже лежит, свесив на пол одну ногу без валенка, которые он носил и зимой и летом, на своей кровати Вовка. Вторая нога, в валенке, согнутая, была на кровати и смотрела в потолок острой коленкой. Вадим Александрович прошел к противоположному окну, выглянул и как раз увидел, как зажегся свет в доме стариков. Потом и окно открылось. Кто‑то смотрел вдаль, на зарево, высоко поднявшееся над деревней. И шум, голоса с места пожара даже сюда доносились. Выглядывающего было не видно из‑за острого угла, но это могли быть только или старик, или старуха…

Предвидя, что дальше будет, Вадим Александрович нашел свой стакан с самогонкой, одним движением опустошил его, чтобы приобрести необходимый запах, и лег на старый, может быть, ровесник самого Вовки, диван, хотя знал, как неудобно на этом диване спать. Пружины острыми краями стремятся прорваться сквозь плотную обшивку и колют бока. Хорошо, что диван старый. Тогда обшивку качественную ставили. Нынешняя давно бы уже прорвалась, и диван можно было бы выбрасывать, потому что спать, когда через каждые десять сантиметров в тело втыкается шило, невозможно. И лучше не пытаться…

Умение предвидеть не обмануло Вадима Александровича. Прошло чуть больше трех минут, когда за окном послышался обеспокоенный старушечий голос:

– Вовка… Вовка, козел небритый…

Естественно, Вовка не отозвался. Он и трезвый, и разбуженный, может быть, не отозвался бы, потому что позволял себе шевелиться только тогда, когда необходимо было за бутылкой сбегать. Но тут‑то он бегал на олимпийском уровне…

Вадим Александрович тоже не отозвался, поскольку звали не его. К тому же пришлось задуматься, представляя себе бритого козла. Воображение представило внутреннему взгляду довольно любопытную картину. Но долго думать ему не дали, потому что голос прозвучал снова:

– Вовка, скотина пьяная…

Только тогда Вадим Александрович встал, распахнул окно во двор и лениво, демонстративно потягиваясь, выглянул.

– Спит он… Чего надо? – спросил недовольно и хрипло, как и должен был спрашивать, находясь в определенном состоянии и не особенно радуясь, что его разбудили.

– В пансионате чтой‑то творится… Горит все, как в войну… Мы со стариком тушить бежим…

– Ну и бежите… А я чего? Помочь, что ль? – Вадим Александрович зевнул так звучно, что просто должен был старуху зевотой заразить.

– А то как… – в старушечьем голосе послышалось возмущение. – Беги быстрее… И Вовку подымай… Тоже пусть бежит…

Но сама тут же, словно в ответ Вадиму Александровичу, громко зевнула. Была бы у нее вставная челюсть, обязательно бы при таком зевке выпрыгнула. А поскольку вставной челюсти не было, а в своей не было зубов, зевок походил на надсадный смех рыбы.

– Он, кажись, неподъемный…

– Много выпили? – В голосе старухи звучало завистливое любопытство.

– По бутылке…

– Тогда хрен встанет, хоть его дом гореть будет…

От калитки раздался треснутый голос старика.

– Пойдем ты с нами…

– Да я сам еле стою… Ну, да, ладно уж… Такое дело… Сейчас, штаны надену…

Штаны надевать ему не надо было. Но он чуть‑чуть задержался – только на время, необходимое, чтобы одеться. И вышел, слегка пошатываясь, но не слишком сильно.

* * *

Вообще‑то, грубо говоря, пожар тушить им не пришлось. Без них было кому этим спешным делом заняться, да и пожарная машина в местном гараже, оказывается, имелась, только стояла почему‑то без воды – пришлось пожарникам сначала за водой ехать, а потом уже пожар заливать. Но к тому времени, когда Вадим Александрович со стариками пришел, пожарники уже с водой приехали. В дополнение откуда‑то притащили несколько пенных и порошковых огнетушителей, и здешние мужики справились с ними довольно ловко. Огонь распространился по стене только с наружной стороны, но схватил уже крышу. Огнетушителями стену затушили быстро, и хорошо, что огнетушителями работали, потому что водой «коктейль Молотова» залить невозможно. Крышей занялась уже пожарная машина. Там вода с делом справилась, и обгорела и провалилась только часть крыши. Весь дом изнутри тоже был залит водой. После второго рейса на дозаправку пожарники воду не жалели, но изнутри и пламени почти не было, а вода больше разрушала. И пожарники разрушением директорского дома занимались с наслаждением. На всякий случай пожарная машина и третий рейс на дозаправку сделала, но кто‑то пожарников остановил:

– Хватит, и так наводнение устроили…

Но «коктейль Молотова», несмотря на значительное время, даже к удивлению самого Вадима Александровича, все еще не сгорел полностью, и в лужах плавало несколько островков огня. Хотя вполне возможно было, что это вовсе и не «коктейль Молотова», а в доме были какие‑то запасы масла, и горели именно они.

– Горит еще, – с удивлением сказал Вадим Александрович.

– У него система отопления маслом залита, – ответил мужик, распоряжавшийся работой пожарников. – Трубы лопнули, растеклось…

Рядом стояли еще несколько машин, фарами освещали пространство, хотя огня от дома, пока его не потушили, вполне хватало, чтобы видно было, что тушить, и лишняя иллюминация была не нужна.

– Эй, помоги‑ка, – позвал Вадима Александровича какой‑то долговязый и сильно не бритый, хотя еще и не бородатый мужик, показывая на другую сторону дома.

– Чего там? – поинтересовался Вадим Александрович лениво.

– Жмуриков отнесем… А то шашлыком подгорелым противно вонять будет…

Двоих окровавленных убитых, взяв за руки и за ноги, с дорожки отнесли к самому забору. Как раз к месту, где Вадим Александрович пробирался во двор. Забор здесь был уже благополучно сломан, и все следы пребывания Вадима Александровича в этом месте удачно затоптаны. Трупы уложили один рядом с другим, как в строю. Подошел какой‑то мужик с чемоданчиком, должно быть, фельдшер, пощупал пульс…

– Черные, – сказал небритый мужик то ли с презрением, то ли с удовлетворением. – Гости директоровы… Туда им и дорога… Теперь за директором пошли…

– Ясно, что черные, – отозвался мужик с чемоданчиком. – Подкоптились… На таком‑то жару… И ты сейчас почернеешь… Директора неси…

Подойти к директору было трудно, он лежал рядом с горящим домом, и жар был настолько сильным, что пришлось взять у пожарников брезентовые куртки, чтобы накрыть ими головы, иначе волосы могли сразу в пепел превратиться… Но все же с двух заходов, с коротким отдыхом на остывание, и с этой работой справились. Распрямили вспотевшие спины…

– Закурить давай… – Не спросил, а нагло потребовал мужик, вытирая черный пот со лба.

– Не курю, – почти виновато ответил Вадим Александрович.

Мужик вытащил свою пачку «Примы», задымил с удовольствием, словно не наглотался дыма на пожаре.

– Тогда выпить налей… С собой?

– В доме осталось…

– В каком?

– У Вовки… – Вадим Александрович кивнул в сторону соседней деревни.

– У Машкина, что ль?

Вадим Александрович плечами пожал и повторил просто, легко включаясь в местную манеру разговора:

– У Вовки…

– У Машкина, у Машкина… С им они пили, – сказала старуха, подходя ближе, чтобы посмотреть на убитых, и неожиданно плюнула на труп директора, показывая свое отношение к погибшему.

Где‑то в небе вертолет затрещал, захлопал лопастями. Низко летел, и потому за деревьями его не видно было.

– На поле сядет, – сказал пожилой мужик, что командовал пожарниками. – Машины разверните туда фарами, чтоб показать… Это менты прилетели… Я вызвал.

Его послушались. Когда при подобных происшествиях кто‑то один находится и командует, его обычно слушаются…

* * *

Зная понаслышке обстановку в российских регионах, Вадим Александрович предполагал, что у местных ментов нет и не может быть своего вертолета. Более серьезные ментовские структуры своих вертолетов не имеют и в случае экстренной необходимости заказывают, иногда даже у военных. Да и аэродрома в районном центре не было. Значит, вертолет прилетел издалека. Скорее всего, из областного центра. Это уже была информация к размышлению, которая легко читалась опытным человеком, и информация эта настораживала, хотя пока мало что говорила. И уж конечно, у вертолета с начала событий в пансионате не было времени, чтобы от областного центра долетать сюда так быстро. Следовательно, прилет вертолета связан не с пожаром и взрывом гранат, а с появлением здесь самого Вадима Александровича, что произошло чуть раньше. Вылетели они еще до того, как здесь все началось. Почему вылетели, если хорошенько подумать, станет понятным тоже… Значит, менты или следственная бригада прокуратуры пожаловали в гостиницу, поковырялись, собрали что могли, сняли отпечатки, понюхали его носки, потом передали по компьютеру отпечатки пальцев в областной центр на идентификацию, а там, недолго думая, в Москву переправили, а уже в самой Москве по какой‑то еще неясной пока причине зашевелились и быстро связались с дактилоскопическим отделом Интерпола, получили срочный ответ и передали данные в область. Это единственная причина. Иначе не могла бы подняться такая суета. По случаю пропажи четырех ментов с машиной никакая бригада из областного центра не сорвалась бы с места так оперативно. Ментов бы вообще искать только утром начали. Да и то предоставили бы заниматься этим делом местным кадрам. А эти, с вертолета, прилетели искать его, Вадима Александровича… Интерпол мог много наговорить… Там досье должно быть серьезным… А просто за серьезным человеком и приедет, то есть прилетит, серьезная бригада из областного центра, поскольку на местных справедливо не понадеются… Есть уже сегодняшний повод не надеяться на местных…

И очень хорошо, что старик со старухой позвали Вадима Александровича сюда. По крайней мере, он будет относительно в курсе событий, поскольку полностью быть в курсе событий не может. И лицо, и фигура его здесь уже примелькались, и люди его видели помогающим. Это хорошо… Можно будет и рядом со следственной бригадой повертеться, и не вызвать подозрения…

Первым встречать прилетевших, сильно косолапя, двинулся тот пожилой мужичок, что командовал тушением пожара. За ним, отставая на три метра, увязался долговязый, а за долговязым, вроде бы как компаньон его и напарник, двинулся и Вадим Александрович. Просто посмотреть… Любопытство человеческое всегда считалось вечным двигателем прогресса…

И ситуацию Вадиму Александровичу удалось оценить сразу, как только прибывшие из вертолета выгрузились. Первый – ментовский подполковник, конечно, начальник местного райотдела. За ним, следовательно, залетели в райцентр. То есть туда и летели сразу, но на бегу связали происшествие в пансионате с личностью постояльца гостиницы и полетели дальше, добавив пару пассажиров. Второй пассажир выбрался из вертолета последним. Вадим Александрович узнал человека, чья «Ока» должна была использоваться по первоначальному плану, – им был прокурор межрайонной прокуратуры. Благодаря неумелым действиям местных ментов прокурор остался неосмеянным. Но сам об этом, конечно же, не догадывался… Но об этом думать было некогда, потому что Вадима Александровича гораздо больше заинтересовал человек, вторым покинувший вертолет. И даже не сам человек, а его камуфлированный костюм, такого же зеленого цвета, что и у Вадима Александровича. Не серый, ментовский, а зеленый, армейский… И уже вблизи удалось различить нарукавную эмблему…

Кажется, дело начало приобретать не слишком приятный оборот, и по большому счету следовало бы убираться отсюда далеко‑далеко, пока не начались осложнения. Но убираться после того, как дал обещание доработать до конца, – это было не в правилах Вадима Александровича.

Почему в дело вмешалась ФСБ? Нет здесь поля деятельности для такой серьезной организации. У ФСБ другие функциональные обязанности и совсем иная сфера интересов. Пусть и из областного центра, но прилететь должна была следственная бригада МВД, поскольку именно сотрудники МВД начали это дело, и даже увязли в нем. Этот поджог дома директора и установка взрывных устройств могут, конечно, квалифицироваться как преступление, носящее признаки терроризма. Но следственная бригада вылетала, не зная еще о происшествии в пансионате. Откуда тогда они здесь взялись? Или данные из Интерпола оказались настолько интригующими, что на Вадима Александровича объявлена большая международная охота? Это возможный вариант, но возможный только с большой натяжкой… Нет за Вадимом Александровичем очевидных дел в России, которые могут привлечь внимание ФСБ. Конечно, хорошо бы узнать, из какого отдела этот подполковник. Тогда многое встало бы на свои места. И поэтому следует быть поближе к следственной бригаде. Даже легкую назойливость можно проявить. Они постараются собрать информацию от местных жителей, и, если разбирательство будет происходить здесь же, на месте, можно будет услышать кое‑что интересное, потому что допрашивать в таких случаях стараются всех сразу, не составляя протокола, а задавая вопросы, на которые кто‑то один отвечает, а остальные его дополняют. Это просто сбор сведений, предусматривающий дальнейшую быструю раскрутку. И здесь можно будет кое‑что выудить…

* * *

С одной стороны, выудить много не удалось. Но один факт уже встал на свое законное место, что‑то прояснив… Еще до общего разговора из уст подполковника ФСБ прозвучала фраза с именем. С кличкой то есть… Если Призрак или Фантом стал фигурировать здесь, значит, понятно, что следаки прибыли сюда такой солидной компанией только ради него одного. Умудрись кто‑то поджечь и взорвать всех директоров всех пансионатов в стране, и то не было бы нынешней активности ФСБ. А появился Призрак, и они тут как тут…

Но тут же прозвучала еще одна фраза про вскоре прибывающую московскую бригаду. Это, понятно, еще сильнее заинтересовало Вадима Александровича, потому что прилет следственной бригады из Москвы для него, человека не слишком амбициозного и не страдающего манией величия, был нонсенсом. Такая бригада могла бы прибыть только в том случае, если бы за ним был какой‑то след на территории России. А такого следа пока не было, и потому не понятно, по какой причине такие значительные силы брошены на его преследование. Опыт подсказывал, что должна быть причина посторонняя, ему неизвестная, но причина значительная настолько, что серьезные организации готовы средств и времени не жалеть. И невольно возникла какая‑то связь с тем, что делал он здесь, в пансионате, во дворе у директора пансионата, и тем, что беспокоит сыскарей ФСБ…

А что делал он здесь?

По большому счету Вадим Александрович даже не знал толком цель, которую преследует его акция.

Его даже не на работу, грубо говоря, наняли, как это делается обычно… Его попросили выполнить задание, естественно, с оплатой… Попросили… Вернее, вынудили попроситься… Ненавязчиво вынудили… И не больше… Попросил человек, которому отказать было возможно, но отказывать не хотелось, потому что слишком приятно было этого человека встретить и ощутить, что есть еще на свете люди, которые помнят, что ты был, и не знают, что тебя уже нет… С этим человеком можно было спокойно поболтать о разных разностях, вспомнить давнишних знакомых, узнать, кто из старых приятелей умудрился в живых остаться и кто чем сейчас занимается…

Олег Лавренев, подполковник спецназа ГРУ в отставке, бывший командир роты, в которой Вадим Александрович служил командиром взвода, а потом и командир батальона, который давал рекомендацию Вадиму Александровичу при переводе на службу в резерв командования, как тогда называли отдельные мобильные офицерские группы. Олег тогда Вадима Александровича отправлял, потом встречал, потом снова отправлял, еще раз встречал и еще раз отправлял, уже в последний, и больше, как часто случается в разведке, ничего о нем не слышал.

До того момента, как случайно встретились…

Случилось это через две недели после возвращения Вадима Александровича в Россию, когда он уже полностью избавился от иностранного акцента, так прилипающего к языку всякого русского, долго живущего за границей. Впрочем, это особенность не только русского языка. Сам русский на иностранные языки точно такое же влияние оказывает. Вадиму Александровичу в этом отношении было проще, потому что влияние обычно оказывает какой‑то один язык. Так, долго живущие в Соединенных Штатах приобретают акцент американский и глотают окончания слов, живущие во Франции начинают слегка гнусавить. Переселившиеся куда‑то на восток приобретают в голосе высокие птичьи нотки, а свежеиспеченные африканцы часто грешат поиском слов со множеством согласных звуков. Некоторые, чтобы показать свой нынешний иностранный статус, начинают даже умышленно коверкать свою русскую речь. Вадиму Александровичу это было противно. Кроме того, он никогда долго не проживал ни в одной стране, и потому приобрести определенный акцент не мог, и русский в его речи, настоящий русский, по которому он успел основательно соскучиться, но не успел забыть, был сильнее всех других языков и акцентов.

Тогда Вадим Александрович неторопливо шел по московской улице, когда почувствовал на себе взгляд со стороны. Когда столько лет занимаешься ремеслом, выходящим за грань риска, подсознание невольно обостряется, и каждый взгляд чувствуешь, бывает, издалека, и очень остро.

Естественным было на этот взгляд не повернуться, но определить его всеми остальными чувствами. Вадим Александрович определил. Человек стоял на том же тротуаре и откровенно глазел на него. Может быть, глазел даже испуганно или с негодованием, или агрессивно, это можно было узнать только при прямом встречном взгляде.

– Призрак… – прозвучало вдруг.

Это было уже совсем некстати. Правая рука Вадима Александровича плавно поднялась и почесала подбородок, чтобы не снизу характерным движением подниматься к подмышке, а упасть туда сверху, так и быстрее, и не сразу показывает твои намерения. И одновременно с движением руки начался поворот головы.

– Вадим… – прозвучало в дополнение. – Варягов…

Это чуть расслабило – давно забытая фамилия показалось чужой, но звучащей приятно, и это ощущение не дало руке попасть туда, куда она стремилась.

Вадим Александрович повернулся и увидел улыбающуюся физиономию своего бывшего командира и товарища по службе Олега Лавренева…

– Почему – Призрак? – все‑таки спросил Вадим Александрович, встречно улыбаясь, но сохраняя настороженность. Кличка, которую дали ему спецслужбы мира, не должна была дойти до бывшего командира.

– Все мы призраки… Явления прошлой нашей жизни… Я уж про тебя столько лет ничего не слышал… Думал, сгинул где‑то ненароком…

– Я выжил… Сначала сгинул, потом выжил…

– Нас этому хорошо научили… Выживать, – отчего‑то вздохнул Лавренев. – И не только нас… Вся страна уже много лет выживает…

И непонятно было, про обучение страны он говорит или про обучение спецназа ГРУ, у которого занятия по выживанию преподаются отдельным курсом. Но это было не важно.

– Сначала в магазин, потом ко мне, – решительно отдал команду Олег. – Я знаю магазин, где водка точно не отравленная… Тебе одному покажу… Я сам, правда, после инфаркта… Больше бутылки не осилю… Но ты – сколько хочешь…

– Я тоже сильно не увлекаюсь.