Глава 12. Когда к стойке регистрации в отеле подошла женщина небольшого роста с очень приятным лицом, я сразу же ее узнал

Когда к стойке регистрации в отеле подошла женщина небольшого роста с очень приятным лицом, я сразу же ее узнал.

— Тетя Софи?

От неожиданности она на секунду застыла на месте.

— Боже мой, Кирни! Кирни! Вот уж кого не ожидала увидеть!.. Луи, Луи, Кирни вернулся! Кирни Макрейвен! — закричала она в сторону кухни.

Оттуда тут же появился Луи Дюпай, которого иногда звали Француз Луи.

— А‑а, топ ami! Как же ты вытянулся! Был мальчиком, а теперь настоящий мужчина. А как твой па'па? Где он?

— Его убили… подло, в спину, — ответил я. — Пока не знаю почему. Я пришел узнать, не оставил ли он вам какие‑нибудь бумаги. Вы ведь были его другом.

— Пошли. — Он взял меня за локоть. — Сегодня тихое утро. Мы попьем кофе во дворе… Софи!

— Конечно же, мсье, сейчас будет.

Когда мы уселись за столиком во дворе, он сказал:

— Рассказывай!

Я, как мог подробно, рассказал ему обо всем, что произошло, начиная с убийства папы и кончая сегодняшним днем. Луи Дюпай слушал молча, не перебивая и не задавая вопросов. Потом, когда я закончил, задумчиво произнес:

— Так, значит, как он и подозревал. Феликс Янт. Твой па'па знал, чего от него можно ожидать. Это, как ты правильно заметил, очень опасный человек. Твой отец не раз упоминал о нем. Дуэлянт, убивший нескольких человек, но при всем этом далеко не самый худший из них. Все дело в ней.

— В ком в ней?

— О, если бы мы только знали! У Феликса Янта есть сестра, порочная, злокозненная женщина, для которой главное — деньги, власть и… жестокость, причем последнее превыше всего…

Твой прадедушка, Кирни, был капитаном корабля и во время одного из своих плаваний в Вест‑Индию встретил на Гаити девушку… девушку неземной красоты. Ее национальность? Кто знает? Наполовину она француженка, испанка, португалка, словом, европейка, но другая половина точно — карибская. Тебе знакомы каннибалы, населявшие Вест‑Индию до Колумба? Дикие, необузданные, беспощадные люди… с кровожадными инстинктами.

Где родилась эта девушка, никто не знал; она же, если и знала, никогда не говорила ни об этом, ни о том, кто она такая… Твой прадед привез ее сюда в Чарльстон. Вскоре после их приезда умерла его жена… совершенно неожиданно, так как всегда отличалась завидным здоровьем, и твой прадедушка женился на той девушке. Ты происходишь от его первой жены, Феликс Янт и вся его родня — от второй…

Как часто бывает в таких случаях, две ветви одной семьи резко разошлись. Твои родственники — сеятели, деловые люди и солдаты; те, кто произошел от Серины, целиком и полностью посвятили себя творению зла, хотя, надо отметить, все они обладают высокой степенью интеллекта… очень высокой…

Твой дедушка стал умелым бизнесменом, который разбогател, благодаря разумным вложениям капитала, своевременной покупке земли и удачным торговым сделкам. В последнем случае он действовал через старые надежные связи, созданные еще его отцом…

К сожалению, Янты оказались не столь предусмотрительны. Более того, между обеими ветвями вашего семейства произошел полный разрыв. Феликс Янт, спровоцировав дуэль, убил твоего дядю; вскоре от яда умерла твоя тетя… Но доказательств никаких. Твой отец делал все возможное, чтобы не оказаться втянутым в эту семейную разборку. Он служил в армии, когда твой дедушка умер…

Итак: есть плантация, не знаю, какая, но достаточно большая. Есть недвижимость в Чарльстоне и еще больше в Саванне. Есть также плантация на Ямайке. Феликс Янт, его сестра и остальные члены их семейки, безусловно, считали, что в случае смерти твоего отца именно они унаследуют все это. О тебе они и понятия не имели.

— Мой отец оставил у вас какие‑то бумаги?

— Да, оставил. Документальные улики, которые он не хотел пускать в ход, пока жив, улики, способные засадить одного из его кузенов за решетку за предумышленное убийство, а также завещание его отца в отношении упомянутой собственности и соответствующие бумаги на нее. Остальная информация, насколько мне известно, касается другой собственности и местонахождения документов, которые могут тебе понадобиться для установления права владения. — Он немного помолчал. Затем продолжил: — Как тебе известно, в своем отеле я не сдаю комнаты незамужним одиноким женщинам. У меня достаточно номеров, и я пускаю в них кого хочу и только когда хочу. Два дня тому назад сюда явилась женщина и хотела поселиться. Я отказал, не объясняя причин. Она пришла в ярость. — Луи пожал плечами. — Такие штучки ничего для меня не значат. На истерики я не желаю тратить времени. Но эта женщина… очень красивая, с сильным характером и, думаю, движимая каким‑то особым чувством ненависти. Она ушла, но, полагаю, вряд ли навсегда. Самое же главное заключается в том, что она, уверен, — сестра или тетка Феликса Янта. Итак, я тебя предупредил.

— Интересно, откуда ей стало известно, что надо ехать именно сюда?

Он снова пожал плечами.

— Ну, моя кухня в своем роде весьма знаменита… Хотя, нет, не думаю, что дело в этом. Возможно, находясь здесь, твой отец написал письмо… ну, скажем, другу или родственнику, ей стало известно об этом, и она решила кое‑что проверить.

Впрочем, не исключено, что она явилась сюда всего лишь из любопытства: ведь отель «Париж» знаменит, почти легенда, а друг отца, которого все знают под именем Француза Луи, имеет славу самого гениального повара нашего времени. Многие известные люди не жалеют ни времени, ни денег, чтобы добраться сюда и отведать одно из его фантастических блюд или насладиться гостеприимством его шикарного отеля.

Газовые фонари, купленные у Тиффани, черное ореховое дерево, библиотека из трех тысяч томов в кожаных переплетах, мраморные раковины в каждом номере… Да, отель «Париж» отличала своя собственная, ни с чем не сравнимая элегантность!

В ресторане — пол из перемежавшихся белых кленовых и желтых ореховых половиц и блюда с заметным европейским вкусом. Здесь обедали генерал Гренвиль Додж, президент Улусе С. Грант, Джей Гоулд, Рассел Сейг, барон Ротшильд, принц де Джойнвилль и множество других не менее знаменитых и богатых людей.

В отеле имелось всего десять номеров, но в каждом из них своя ванна — что почти невообразимо для тех мест и времен. Джорджтаун всегда оставался всего лишь лагерем удачливых золотоискателей, но даже Денвер не мог сравниться с ним в изысканности блюд, которые подавали в ресторане Луи Дюпая, ибо он сам их готовил, не без оснований гордясь плодами своего поварского искусства.

— Луи, у вас найдется комната для меня? — спросил я.

— Для тебя? Для тебя я просто кого‑нибудь выгнал бы! Конечно же у меня для тебя есть комната. — Он отвел меня наверх в прекрасный залитый солнцем номер. — Отдохни, а затем мы еще потолкуем.

Уже уходя, Луи Дюпай задержался у двери.

— У меня, как тебе известно, мало друзей, и один из них твой отец, человек образцового вкуса и глубоких философских познаний. Ты, кстати, слышал, что он когда‑то преподавал философию?.. Конечно же это нельзя считать истинным критерием. Многие из учителей сами полные профаны. Они всего лишь как попугаи повторяют малопонятные точки зрения, но твой отец… он глубоко проник. С тех пор как я покинул Францию, мне не доводилось встретить ни одного человека, столь образованного и с такими ясными современными взглядами. Мы частенько подолгу беседовали, и… он поведал мне о своих планах относительно тебя.

Я грустно вздохнул.

— Папа никогда не посвящал в это меня.

— Да, я знаю. Видишь ли, Кирни, он считал себя нищим, хотя именно благодаря ему семья достигла благополучия, но он не хотел возвращаться и предъявлять права. Все, что он оставил себе, — это знания и умения, мало кому нужные здесь на Западе. Он был мыслителем, а Западу требуется деловитость. Поэтому ему приходилось обходиться тем, что он умел.

— Но в конце концов он оставил мне более чем достаточно, — заметил я.

— О‑о? Тогда нам надо поговорить. Ты должен услышать про его планы, даже если они тебя не очень интересуют. Посмотрим. Пока же не подходи к окну и отдыхай. Я зайду к тебе попозже.

Он вышел, мягко затворив за собой дверь. Я скинул сапоги, пододвинул стул к кровати и, сняв с себя пояс с револьвером, положил на сиденье стула так, чтобы не тянуть за ним руку, а плащ бросил на спинку.

Время от времени по улице проезжала повозка или одинокий всадник, один раз до меня донеслись приглушенные звуки какого‑то спора… Затем я уснул, а когда проснулся, стало уже темно. Комнату слабо освещал тусклый отблеск света снаружи. Стены казались черными, но стол и стул в углу виделись четко.

Стул в углу? Я посмотрел еще раз — на нем, слегка раскачиваясь, сидела женщина.

Какой‑то момент я лежал, даже не шевелясь, хотя, должен признаться, по коже забегали противные мурашки. Я не верил своим глазам. В душу закрался страх.

— Вижу, ты проснулся, Кирни, — произнесла она низким бархатным голосом. Голосом настоящей образованной леди, и добрым притом. — Надеюсь, мое присутствие не вызывает у тебя отвращения. Мне очень надо с тобой повидаться. Да‑да, понятно, ты меня не знаешь. Зато прекрасно знал твой папа. Пора и тебе познакомиться. Давно пора. В конце концов мы ведь с тобой кузены.

— Кузены? — Пока она говорила, мне все‑таки удалось справиться со своим ужасом. Папа как‑то сказал мне: «Страх — это орудие, используемое тобой, если им владеешь ты, и орудие, используемое твоими врагами, если им владеют они». — В таком случае, боюсь, у вас передо мной явное преимущество.

— Меня зовут Делфина, Кирни. Ты обо мне не слышал?

— Нет.

— Жаль. Могли бы стать близкими друзьями. Понимаешь, до нас дошел слух, что ты умер… Считали даже, что умер и твой отец… несколько лет тому назад. Мы не сомневались… в общем узнать, что он жив, явилось для нас большим сюрпризом.

— Скорее, шоком.

Как она сюда попала? Луи не мог разрешить ей войти, а Софи никогда бы не решилась сделать то, чего не хотел Луи. Однако вот она, сидит на стуле в углу моей комнаты.

В голову невольно поползли старые сказания об оборотнях, ведьмах и колдовстве, о людях, способных таинственно появляться и столь же таинственно исчезать. Я раздраженно затряс головой, чтобы поскорей избавиться от подобной чепухи. И все‑таки мне очень хотелось понять, как она здесь оказалась.

Снизу донесся приглушенный гомон голосов — время ужина в ресторане.

— Да, ты прав, шок, — согласилась она, — но сейчас, когда ты нашелся, мы должны стать друзьями. Должны видеться как можно чаще. Мы ведь кузены… Хотя и не совсем прямые, — добавила она.

— Луи предупредил меня, что отказал вам в комнате…

— О, значит, он сказал об этом? Да, с ним нелегко, очень нелегко. На редкость вздорный человек. В городе говорят, ему в свое время не повезло в любви, девушка предпочла другого, он не мог смириться с этим и с тех пор ненавидит всех женщин. Боже мой, какой глупый!

— Зато мудрый, — возразил я. — Он разбирается в философии и истории. С таким человеком стоит поговорить.

— Да? Что ж, полагаю, он, по‑своему, даже интересен, но лично мне не симпатичен. Слишком холодный, резкий и…

— И подозрительный? — вставил я.

— К кому или к чему? Я всего лишь женщина, которая проделала долгий путь только для того, чтобы повидаться с собственным кузеном!

К счастью, я лег спать, не раздеваясь, планируя потом сразу спуститься вниз и перекусить. Мои сапоги и револьвер лежали рядом с кроватью. Я быстро глянул на стул… Так, все на месте: пояс и кобура прикрыты висящим на спинке плащом. Заметила ли она? Я мысленно упрекнул себя, что не проверил, заряжен ли револьвер. Что, если вдруг придется пускать его в ход?

— Теперь Феликс вздохнет с облегчением. — Я не видел ее улыбку, но не сомневался, что она появилась у нее на лице. — Он тебя как‑то потерял. Надо сообщить ему, что ты здесь. Нехорошо снова терять своих родственников после столь долгой разлуки.

Я медленно сел на кровать и спустил ноги. Когда‑то, давным‑давно, Делфина — я не сомневался, что это была она — приходила к нам, и после ее визита папа несколько месяцев тяжело болел. Есть ли здесь связь? Или это всего‑навсего мое разыгравшееся воображение?

Подняв с пола сапог, я автоматически вытряс его — привычка, приобретаемая, когда спишь в местах, где полно змей, тарантулов, скорпионов, — и оттуда с едва слышным металлическим звуком что‑то выпало на пол. Не обратив на это внимания, я надел его и протянул руку за другим. Он куда‑то делся, поэтому я встал и сделал шаг. В ногу вонзилось что‑то острое, валявшееся на полу. От неожиданности я вскрикнул, как сделал бы на моем месте любой, и Делфина тут же спросила:

— Что случилось, Кирни? Ты ушиб большой палец?

— Наступил на что‑то, — ответил я, натягивая сапог. — На гвоздь или что‑то еще. — Я надел пояс, застегнул пряжку. — Ладно, пойдемте поужинаем.

Мы спустились вниз вместе, и первой нас увидела Софи. Ее губы плотно сжались, глаза гневно засверкали, но она не вымолвила ни слова.

— Мы можем поужинать, Софи? Еще не слишком поздно?

— Нет, мсье, вы пришли вовремя. У нас сегодня жареная белая куропатка, сердечки артишоков, а из рыбы — форель.

Она усадила нас за столик в середине мягко освещенного, очень приятного зала. Посетителей было немного, но все мужчины, как я сразу же отметил, не сводили с моей спутницы глаз. Теперь и я тоже.

Делфина выглядела великолепно. Что касается ее возраста — фактор, который, как учил меня папа, надо стараться в женщинах не замечать, — я дал бы ей лет тридцать. На самом деле, наверняка больше, но насколько, сказать трудно. Великолепное платье, густые, черные как смоль волосы, уложенные по последней моде, большие черные глаза, обрамленные длинными, изящно изогнутыми ресницами…

Безукоризненно красива, но в изгибах ее рта пряталось что‑то такое… что‑то наводящее на мысль о жестокости… или о чем‑то чудовищно злом и беспощадном.

Или, может, это всего‑навсего мое разыгравшееся воображение, подкрепляемое обрывками воспоминаний о вещах, которые я когда‑то слышал или видел, но не запомнил или не придал значения, потому что был слишком мал?

— А ты красивый, Кирни. — Она оценивающе посмотрела на меня. — И очень молод. Интересно, сколько тебе сейчас?

— Возраст штука относительная, — сказал я. — Так папа всегда говорил. Главное — это характер. В лошадях, в собаках, в мужчинах, в женщинах — во всем.

— Похоже, твой папа мудрый человек, — заметила она с едва заметной ноткой раздражения. — Почему же тогда он не вернулся домой?

— Наверное, потому что мудрый.

— Но тебе, Кирни, надо вернуться домой. — Делфина наклонилась ко мне. — Тебе надо увидеть свои родные края, своих близких. Поехали в Каролину вместе с нами! Тебе там очень понравится. — Она положила свою руку на мою. — Ну как, Кирни? Подумаешь об этом? Ты нужен нам дома. — Она сказала «нам», но явно хотела, чтобы я понял это как «мне».

Мода того времени устраивала ее как нельзя лучше: платье прекрасно подчеркивало то, что скрывается под ним. И хотя все мужчины вокруг буквально не сводили с нее глаз, она их попросту не замечала, уделяя все свое внимание исключительно мне одному.

— Мы ведь тебя искали, Кирни.

— Нам приходилось много ездить, — произнес я первое, что пришло мне в голову.

— Да, кстати, этот Француз Луи… он что, близкий друг твоего папы?

Так, так, так… Значит, она подозревала или каким‑то образом узнала, что все ценное мой отец оставил именно здесь. Я равнодушно пожал плечами и небрежно махнул рукой.

— Папе всегда нравилась хорошая кухня, а Луи — лучший из поваров. Они разговаривали о книгах, о философии, но друзья? Вряд ли. Думаю, не более чем обычное приятное знакомство. Если у папы и был друг… — я сделал вид, что задумался, — то это один человек в Денвере… на Лаример‑стрит. Он родом откуда‑то с Юга. По‑моему, из Нового Орлеана.

Не знаю, верила ли она мне или нет, но слушала очень внимательно. И неторопливо ела.

Зачем ей понадобилось приезжать сюда в такую даль, если Феликс уже нашел меня? Она ему не доверяет? Или их поджимают сроки, заставляют действовать как можно быстрее? В любом случае надо отделаться от нее и поговорить с Луи. Я должен скорее увидеть бумаги отца.

— А того человека в Денвере… ты знал? — поинтересовалась она.

— Видел один раз, но давно. Папа ездил туда один. Что он там делал, мне толком не известно.

Я говорил правду. А действительно, что папа там делал? Он очень редко оставлял меня одного, будто знал, что нам грозит какая‑то беда, но в тот раз он отсутствовал больше двух недель. Может, ездил в Джорджтаун? Это не так уж далеко… во всяком случае, не очень.

— Кухня действительно великолепна, — продолжила Делфина, как‑то странно поглядывая на меня. Будто ожидала что‑то увидеть… или услышать. — Ты должен поговорить с ним, Кирни. Тебя он послушает. Мне необходима такая же комната, как у тебя… Рядом с твоей.

— Он не послушает никого, — ответил я. — Луи всегда принимает решения только сам, и если ему кто‑то не нравится, ничто не заставит его от них отступиться.

— Но ведь…

— Не стоит даже пытаться, — перебил я ее. — Я знаю этого человека.

— Даже ради меня? — Она снова положила свою руку на мою, ласково поглаживая пальцами мою кисть.

У меня аж дыхание сперло. Делфина была потрясающе обворожительная женщина, а я слишком много времени провел в горах и к тому же никогда еще не встречал таких красивых, таких соблазнительных, таких заманчивых женщин!

— Я… я попробую.

В тот момент я не играл. Что в этом, собственно, плохого? Отель на самом деле превосходен, а она самая настоящая леди… или в высшей степени искусно прикидывается таковой.

Я начал подниматься, в спешке криво поставил ногу и довольно неуклюже плюхнулся на стул. Ничего особенного, случайная неловкость, только и всего, но когда я снова попробовал встать, наши взгляды случайно встретились.

В ее глазах я вдруг увидел то, чего никогда не видел в человеческих глазах и только один раз в своей жизни в глазах живого существа — горного льва, приготовившегося к прыжку.

«Надо немедленно уходить, остаться одному, вернуть себе то, что называется здравым смыслом… «— пронеслось у меня в голове.

— Простите, боюсь, мне надо пойти прилечь… Я что‑то не очень хорошо себя чувствую.

— Конечно, Кирни. Ты устал. Ложись и выспись. Увидимся в следующий раз.

Еще раз извинившись, я торопливо встал и — слава Богу, на сей раз без проблем — пошел к себе в номер.

Date: 2016-01-20; view: 318; Нарушение авторских прав