Черно‑яз

(Мат: Предисловие)

Давайте представим: один человек уронил другому на ногу чугунную болванку. Для определенности – весом 15 килограммов. Что тот ему скажет?

Ну уж не «любезный Иван Петрович, вы несколько не правы…» и т.д.

Скорей всего – он заругается.

Впрочем, уменьшим вес болванки до 5 кг: при 15 кг по ноге – речевая реакция может оказаться просто нечленораздельной. В подтверждение – анекдот о каком‑то знаменитом физике.

Во время лабораторной работы студент его спросил:

– Профессор, я не знаю, какое напряжение в этой розетке – 220 или 127 вольт. И все вольтметры заняты. Как это без вольтметра узнать?

– Суньте туда пальцы, коллега, – ответствовал многоопытный профессор. – Если вас дернет и вы воскликнете «Черт возьми!», значит, там 127 вольт. А если выражение будет покрепче, там наверняка 220.

Студент помолчал задумчиво…

– Значит, тот парень вчера был после 380…

А теперь представим, что это роняние болванки на ногу – трогание 380 вольт – происходит на уровне (для определенности же) в несколько рентген в час… в несколько десятков рентген?…

А если таких мужчин «под напряжением» – «под болванкой» – сотни тысяч? – и они скучены в ограниченной зоне, перенасыщенной техникой, изо дня в день недосыпают; работа изматывающая, нервная, да просто опасная… Женщины и дети отсутствуют. Как они будут изъясняться?

Правильно.

Матом.

Часто – исключительно им одним.

«Мат для нас был то же, что щебет для птиц»…

…Я иногда жалею, что разговоры, которые я слышал и в которых сам участвовал, «упаковывались» в памяти уже в очищенном, отфильтрованном виде… Как‑то не представлял тогда, что на этом непечатном (по определению) языке может существовать не только письменность (на заборах), но и литература – настоящая,, стоящая литература…

Эх! Написать бы о Чернобыле – да на черно‑язе же, на чернобыльском этом настоящем, к зачатию то и дело восходящем языке!… Вот это был бы такой кусок жизни как она есть – с мясом, с кровью, с в узлы связанными нервами и вулканически тонкой коркой, по которой‑то на самом деле и ходит человек, – что после этого очень многие «сильные» вещи показались бы диетическими котлетками для никогда не живших по‑настоящему…

Но вот один чернобыльский случай… Сразу было понятно: переводу на цензурный не подлежит.