Глава 1. – Константин Валентинович, можно войти?

– Константин Валентинович, можно войти? – В дверях кабинета без малейшего стука показалась кудлатая голова Леши Виноградова.

– Можно, если осторожно, – со вздохом ответил сидевший за заваленным бумагами столом широкоплечий, крепко сбитый, начинающий понемногу лысеть мужчина и отложил в сторону какую‑то папку, содержимое которой задумчиво изучал. – Ты отчет составил?

– Я его пишу, – потупил взор Виноградов. – Если честно, Константин Валентинович, такая ху… художественная литература получается, хоть вешайся.

– Тебе литература, а мне завтра с отчетом в Москву ехать, – с недовольной миной отозвался хозяин кабинета. – О чем я там докладывать буду? О том, что мы тут баклуши бьем да водку пьем?

Сердиться Константину Валентиновичу, которого близкие друзья и коллеги по старой доброй традиции называли Призраком, было с чего. Они сидели в Петербурге вот уже вторую неделю кряду, но дело, ради которого группа столичных специалистов спешным порядком вылетела в этот затянутый тучами город, так и не сдвинулось ни на йоту. В Питере и вправду творилось что‑то непонятное, только ухватить хоть какую‑то логику в странной цепочке произошедших за последние дни событий им пока никак не удавалось. Да и ливень, то стихавший, то набирающий силу вновь, изрядно действовал на нервы. Порой Призрак думал, что, если уж судьбою для них уготована участь проторчать в сырой и дождливой Северной Пальмире еще хотя бы пару недель, ему придется как минимум отрастить себе жабры.

– Ладно, рассказывай, – устало махнул он рукой. – Что там у нас стряслось? Опять то же самое?

– Ага, – тряхнул лохматой шевелюрой помощник и без приглашения плюхнулся в кресло. – Значится, выехал я по первому же сигналу…

Неладное Виноградов почувствовал сразу, как только служебная машина остановилась в нескольких шагах от предполагаемого места происшествия. В прохладном и влажном после недавней грозы воздухе разлилось хорошо ощутимое напряжение, наполняющее тело чистой, упругой силой, покалывающее в кончиках пальцев тонкими невидимыми иглами. Так всегда бывает, если где‑то поблизости произошел массированный выброс пси‑энергии. Пространство загрязняется остатками сырой силы, иной раз приносящей не меньший вред, чем низкоуровневый знак. Которые, между прочим, после использования исчезают полностью и ненужных следов почти не оставляют. Алексей вышел из автомобиля, захлопнул дверцу и внимательно осмотрелся.

Прямой, как стрела, переулок уходил вдаль, вливаясь через три сотни метров в широкий оживленный проспект. Днем здесь бывало не слишком много публики, благодаря чему, возможно, на сей раз и удалось обойтись практически без пострадавших. Интересовавшее Виноградова кафе располагалось в полуподвальном помещении ветхого здания с облупленным грязно‑желтым фасадом, прямо на противоположной стороне улицы. Утонувшие в асфальте окна первого этажа, арка с массивными петлями канувших в небытие чугунных ворот, в глубине угадывается дурнопахнущий полумрак двора‑колодца – вполне типичный для этих мест пейзаж. Над входом в заведение болталась дешевая пластиковая вывеска, на которой гордо значилось название заведения: «Делириум». «Интересно, – с улыбкой подумал Алексей, – владеют ли хозяева пострадавшей кафешки латынью?»

В пару шагов миновав проезжую часть и ловко перемахнув бордюр, который аборигены почему‑то упорно предпочитали именовать поребриком, Виноградов очутился возле гостеприимно распахнутых дверей кафе. Вернее, распахнутыми они казались лишь издалека: одна дверь кое‑как болталась на вывернутом из стены косяке, вторая, начисто лишившись стекол, была вдавлена в глубь помещения так, словно в недавнем прошлом она как минимум пережила лобовое столкновение с тепловозом. Заглянув внутрь, Алексей присвистнул: о том, что когда‑то здесь стояли столики для посетителей, можно было догадаться лишь по равномерно раскиданным по полу разнокалиберным обломкам; повсюду блестели осколки битого стекла и посуды, барную стойку разнесло вдребезги, подвесной потолок обвалился, частично обнажив некогда поддерживавший его металлический каркас, из‑под которого безвольно свисали перепутанные лианы проводов. Откуда‑то сверху, журча, капала вода. Виноградов привычно прикрыл глаза, нырнул в ментал – и присвистнул еще раз. В тесном помещении кафе, ритмично вздымаясь и опадая, клубилась густая, смолянистая черно‑серая мгла. То, что никто из числа обитателей ментала еще не попытался интереса ради прорваться сквозь очевидную лазейку в реальный мир, иначе как чудом не объяснишь.

Накинув на себя «ледяное зеркало» – несложный знак, тем не менее надежно охранявший своего создателя от внешнего воздействия пси‑излучения, – Алексей принялся за работу. Сотворить такое безобразие мог только маг третьего‑четвертого уровня, не ниже, следовательно, в ментальном пространстве должны были остаться следы его ауры, уникальные для каждого практикующего псиона, как отпечатки пальцев. После интенсивного энергетического воздействия на физическую реальность оттиски ауры могли держаться в тонком мире до полусуток, однако в большинстве случаев бесследно исчезали спустя всего лишь несколько часов. Виноградов успел, причем успел с неплохим запасом: кафе подверглось нападению чуть больше часа назад, и прибывший по тревоге наряд милиции, убедившись в том, что террористы и взрывчатка тут совершенно ни при чем, незамедлительно вызвали на место экспертов‑псионов. Вон у тротуара до сих пор понуро стоят два бело‑синих «бобика», а внутри заведения, спотыкаясь о бренные останки столов и стульев и сдавленно матюгаясь, мрачно бродят четверо в милицейской форме.

Алексей начал с того, что, проанализировав струившиеся вокруг энергетические потоки, попытался восстановить знак, который использовал неизвестный маг. Ни‑че‑го. Произошедшее и вправду больше всего напоминало взрыв: огромный объем энергии высвободился в небольшом помещении мгновенно и, казалось, абсолютно спонтанно. Похоже, кто‑то разом сбросил в пространство всю энергию своей оболочки. Виноградов поморщился, представив себе, что должны были испытывать в этот момент находившиеся поблизости люди. Исследование предметов, оставшихся от декора и элементов обстановки, тоже не принесло ожидаемого успеха – они не сохранили на себе ни малейших следов непосредственного ментального воздействия, что означало только одно: неизвестный влиял не на отдельные предметы, а на физический план в целом, причем орудовал он через ментал. Но самый главный сюрприз ожидал Виноградова впереди: следов чужеродной ауры ни в самом кафе, ни в близлежащих окрестностях обнаружить не удалось. Совсем. Виноградов проверил, потом тщательно перепроверил все вновь. Какие‑то слабые отголоски, едва различимые тени ауры, которая могла принадлежать как человеку, так и псиону, у него все‑таки получилось уловить, но при попытке запечатлеть их, определить точную структуру они мгновенно растворялись без следа. Все это было бы удивительно, непривычно и странно, если бы Виноградов наблюдал подобное впервые. Но за последние четырнадцать дней он столкнулся уже со вторым схожим случаем.

– Очевидцев‑то ты хоть опросил? – устало откинувшись в кресле, поинтересовался Призрак.

– Конечно, – кивнул его помощник, – опросил. Бармен, он же кассир, правда, сейчас в больнице, ему оленем по голове досталось…

– Чем?

– Оленем. Там оленья башка на стене висит… Висела.

– Понятно.

– Зато охранник и официантка в один голос утверждают одно и то же: нахлынуло ощущение страха, панического ужаса, появилась сильная головная боль, потом начался форменный полтергейст с телекинезом. Девчонку до сих пор трясет.

– Больше ничего подозрительного?

– Ничего. Посетителей в этот день было негусто, впрочем, как и обычно: место там не слишком проходное. Сначала несколько постоянных клиентов выпивало и закусывало, потом зашла группа студентов, еще какой‑то алкаш у дверей крутился… Их там много ошивается. Разливуха…

– Ясненько, – констатировал Призрак с явным разочарованием в голосе и, сложив ладони домиком, несколько раз ударил пальцами друг о друга. – Вот что, сокол мой ясный, прочитай‑ка ты одну занятную бумаженцию.

С кряхтением потянувшись к краю стола, Константин Валентинович придвинул к себе пухлую папку, содержимое которой он столь вдумчиво изучал непосредственно перед приходом Виноградова, и, с минуту покопавшись в ней, протянул Алексею отпечатанный на принтере листок.

«Первому заместителю руководителя особого отдела по расследованию происшествий в сфере псионики Фролову Константину Валентиновичу, – гласили первые строки документа. – В понедельник третьего июля сего года, около пятнадцати часов дня, выполняя Ваше поручение, я двигался по улице Марата в направлении от Кузнечного к Свечному переулку. Возле дома номер 34 я обратил внимание на одного из прохожих: мужчину средних лет азиатской внешности, невысокого роста, одетого в синий спортивный костюм, двигавшегося в попутную мне сторону в нескольких метрах впереди. При попытке просканировать ауру объекта мною было установлено, что аура имеет тщательно замаскированные признаки корректировки…»

– Ты читай, читай, – усмехнулся Призрак, заметив, что Виноградов запнулся и поднял на него удивленный взгляд. – Я велел нашим ребятам докладывать мне в письменной форме о любых подозрительных событиях в городе. Вот и результат.

«…Признаки корректировки. Описание и сканы ауры прилагаю, – продолжил чтение Алексей. – Видимо, почувствовав постороннее воздействие на пси‑уровне, объект ускорил шаг и, свернув в ближайший проезд, оторвался от преследования с использованием проходных дворов. Предпринятые мною меры к розыску объекта оказались безрезультатными. По предварительной оценке, сложность воздействия, необходимая для внесения замеченных изменений в структуру энергетического тела человека, соответствует возможностям ментата не ниже пятого уровня».

– Что скажешь? – В глазах Фролова заиграли веселые искорки.

– Что тут можно сказать? – пожал плечами Алексей. – Подозреваемый зашел в лифт и скрылся в неизвестном направлении. Цирк с конями, да и только.

– Вот что, друг ты мой любезный, – хлопнул ладонью по столу Призрак. – Возьми‑ка ты парочку наших сотрудников посмышленей да проверь‑ка мне этот сигнальчик. Там поблизости много разных строек имеется, так что лица восточной наружности в спортивных шароварах вокруг табунами бегают. Глядишь, и отыщете того беглеца.

– Сделаем, – стараясь придать физиономии менее кислое выражение, отозвался Виноградов. Черт, он ведь сегодня так и не успел толком пообедать.

Солнце мимоходом заглянуло в распахнутое настежь окно, уронив золотистый зайчик на натертый до блеска паркет, ветер чуть качнул занавески и донес со двора звонкие отголоски детского смеха. Где‑то тренькнул велосипедный звонок, звонко тявкнула собака, пытаясь согнать с забора самодовольную и наглую ворону. Почему люди так любят лето? Лето – это пора дач и отпусков, когда счастливые семьи, нагруженные рюкзаками и сумками, переполненные радостным предвкушением грядущего отдыха, разлетаются по дачам и курортам, чтобы на неделю‑другую вырваться из душных и пыльных объятий любимой столицы. У кого они есть, эти семьи… Зимой, весной и осенью, с их бесконечной учебой и суматошными экзаменами, по крайней мере, существенно меньше шансов помереть с тоски.

Грех, конечно, жаловаться, когда ты располагаешь практически всем, что нужно для счастья: уютным домом, насущным хлебом и кучей свободного времени. Правда, с самого ее начала жизнь была окрашена в не столь радужные тона – судьба любит подвергать испытаниям простых смертных. Удивительно, но по прошествии лет боль от утраты родителей стала стихать, и теперь даже образ их начал понемногу стираться из памяти: осталось лишь теплое, ласковое и светлое, но размытое воспоминание. Ни голосов, ни событий, ни лиц. Приемный отец раз и навсегда заполнил эту пустоту, стал надеждой, и сутью, и смыслом. Сейчас же, увы, у папочки накопилось слишком много дел, для того чтобы уделить хоть немного внимания любимой дочери. И всё эта чертова работа – была бы его воля, перетащил бы туда, наверное, свой письменный стол с холодильником и поселился там на веки вечные. Вопрос о том, чтобы отвлечься от этой проклятой рутины и хотя бы на несколько дней съездить куда‑нибудь отдохнуть, пусть не на курорт, пусть хотя бы за город с палаткой, – даже не принимался к рассмотрению. Некогда! А каникулы, между прочим, не бесконечны…

Недостаток родительского общения с лихвой компенсировался общением с охраной, круглосуточно дышавшей в затылок и изрядно действовавшей данным фактом на нервы. Это у папочки, следует полагать, такая форма родительской заботы – приставить к чаду троих здоровенных амбалов, чтобы ребенка – трижды сплюнем и постучим по деревяшке – кто‑нибудь ненароком не обидел. Тот факт, что чадо уже вполне взрослый человек, который, может быть, имеет право и на личную жизнь, никого, уж простите, не волнует.

Так, хватит! Девушка захлопнула крышку ноутбука и упруго поднялась на ноги. Если продолжать киснуть дальше, дело рано или поздно закончится депрессией. Или истерикой. Это уж как повезет.

Скрипнула дверца шкафа, на застеленный диван полетели джинсы, жилетка и несколько футболок. Вот, синяя блузка, пожалуй, подойдет, выгодно подчеркивает грудь. Дверца с легким щелчком закрылась, зеркало отразило миловидную, чуть курносую мордашку с короткой стрижкой‑каре, в левом ухе блеснули бриллиантовыми искорками три сережки‑гвоздика. Нужно будет купить краску, корни уже отросли. Или, может, сразу постричься, чтобы кончики не секлись? Ладно, там решим.

Привычным движением девушка достала тушь, чуть приоткрыв рот, накрасила ресницы, выбрала помаду, умело подвела губы и критически оглядела свое отражение в зеркале. Небольшое усилие мысли – и кожа приобрела чуть более нежный оттенок, скулы украсились приятным румянцем. Фокус простенький, но на мужиков действует безотказно; главное – не переборщить, иначе станешь похожа на чахоточного больного. Вообще с этими ужасными синяками под глазами нужно что‑то делать. Например, меньше зависать по ночам в Интернете… Так, где эта туалетная вода? Ага, вот она. Все, к бою готова.

– Светлана Викторовна, вы куда‑то собрались?

Ну вот, началось… В дверях комнаты неуклюже топтался Антон, один из представителей неотлучно присматривающей за нею троицы. Лицо от голливудского актера, фигура от Аполлона, интеллект от баобаба. По всему выходило, что отец держит его в охране за крайнюю исполнительность, педантичность и, конечно, за способности псиона, которые тот, несмотря ни на что, сумел развить аж до второго уровня. Ума бы побольше, был бы вполне себе интересный мальчик.

– Пройтись хочу, – хлопнула ресницами Света и изобразила гримасу, которая на языке противоположного пола однозначно подпадала под определение «очаровательная улыбка». Длительные тренировки не прошли даром: Антон отчего‑то густо покраснел. – Надоело дома сидеть.

– Мне вызвать машину?

– Я сказала «пройтись», а не «проехаться». Пройтись – это значит пешком. Ногами. По улице. Топ‑топ, да?

Антон покраснел еще гуще – алым колером окрасились даже кончики его ушей.

– В таком случае мне придется вас сопровождать. Могу я уточнить маршрут?

Эх, указала бы я тебе маршрут, да папочка велел не выражаться. Скандальчик, что ли, небольшой устроить? Нет, пустое: практика показывает, что дело это бесполезное, и времени жалко – тушь потечет. Придется потом снова мазаться.

– Да сама не знаю, – пожала плечами Светлана. – Так, прогуляюсь по улицам, в магазин‑другой загляну…

При слове «магазин» физиономия Антона приняла обреченно‑кислое выражение. Он прекрасно понимал, что шопинг для него означает как минимум многочасовое ожидание в торговом зале, пока Света пересмотрит и перемеряет все понравившееся ей вещи, после чего побеседует с продавцами и, скорее всего, начнет все сначала. В свою очередь Светлане доставляло искреннее, прямо‑таки садистское удовольствие наблюдать, как Антон торчит в окружении бесконечных стеллажей и вешалок, словно пень посреди болота, и тихо сходит с ума от скуки. В такие минуты она была готова с невозмутимым видом перебирать совершенно не нужные ей шмотки часами, лишь бы довести докучливого охранника до белого каления и полюбоваться полученным результатом. Его аура шла такими забавными пятнышками…

– Ну что ж, пойдем, – пожала плечами Света, протиснулась мимо замершего изваянием Антона в коридор и, надев туфли (почему левая все время натирает пятку?), процокала каблуками в сторону выхода, даже не оглянувшись.

Тяжело вздохнув, эскорт неуклюже поплелся следом.

– Прогуляться решили? Это правильно, погода сегодня отличная.

Второй охранник, Дима, сидел за столиком возле входных дверей и увлеченно разгадывал кроссворд. Несмотря на то что Дмитрию было около тридцати, на его макушке уже начала проглядывать солидная лысина, да и вообще он производил на окружающих какое‑то степенное, уверенное, значительное впечатление. Хоть Дмитрий всячески и пытался выстроить со своим подотчетным объектом неформальные отношения, Света никак не могла заставить себя называть его на «ты» – наверное, сказывалась разница в возрасте. Диму ее вежливость, в свою очередь, задевала. Третьего охранника, Николая, исполнявшего по совместительству обязанности водителя, нигде не было видно: наверное, опять укатил куда‑нибудь в магазин за запчастями или продуктами.

– Да, решила проветриться немножко, – откликнулась на реплику охранника Света. – Жаль, компания неподходящая.

Дмитрий саркастически хмыкнул. Бесконечные подколки Светланы в адрес его коллеги откровенно забавляли Диму, и тем более он прекрасно видел, что Антон реагирует на них крайне болезненно, поскольку девушка ему нравится. Светлана, судя по всему, также догадывалась о питаемых к ней трепетных чувствах и потому при каждом удобном случае доводила незадачливого воздыхателя с удвоенной энергией.

– Возвращайтесь к ужину, – напутствовал их Дмитрий. – Коля обещал привезти омара.

– Ну, если омара, то непременно.

В ту же минуту Света почувствовала, будто к ее позвоночнику прикоснулась невидимая рука: Дмитрий умело вплел в ауру девушки «щит Одина», защитный знак, который, подпитываясь энергией ее оболочки, мог автономно существовать до нескольких суток кряду. Кроме того, в случае опасности знак автоматически подавал сигнал тревоги, посылая своему создателю зов через ментал. И, конечно, открывал возможность в любую минуту отследить местоположение собственного носителя. Надо же, какая трогательная забота! Интересно, когда до этих увальней наконец дойдет, что при необходимости она прекрасно сможет постоять за себя сама? Видимо, никогда.

Залитая солнцем улица встретила Светлану удушливым московским зноем. Мгновение помедлив, она взяла Антона под руку, чем заставила того неуклюже споткнуться на ровном месте, и увлекла его в сторону видневшегося вдалеке парка. Охранник тут же установил вокруг них «невидимый покров» и принялся усиленно сканировать пространство на предмет возможной угрозы. Выдай ему автомат – наверное, перемещался бы по улице короткими перебежками, водя стволом из стороны в сторону. Детский сад, да и только.

В общем‑то временами Светлана была даже благодарна отцу за то, что тот навязал ей эту вынужденную компанию: сам он постоянно отсутствовал дома, вследствие чего ей регулярно приходилось искать себе занятия, дабы убить время. Дмитрий неплохо играл в шахматы и развлекал ее песнями под гитару, Николай умело травил анекдоты и забавные истории из своей прошлой армейской жизни, Антон вполне устраивал в качестве покорной мишени для шуток и насмешек. В то же самое время тотальный контроль, которому подвергалась практически вся ее жизнь, буквально выводил Свету из себя, заставляя искать любые пути, чтобы хоть ненадолго, но вырваться из‑под следящего за нею неусыпного ока.

Сейчас следовало вести себя осторожно и осмотрительно. Сделав над собой небольшое усилие, Светлана даже перестала подтрунивать над собственным спутником – наоборот, попросив его купить в уличном лотке две порции мороженого, внимательно слушала обстоятельный рассказ Антона о преимуществах и недостатках различных моделей автомобилей, наивно хлопая ресницами и время от времени вставляя в монолог удивленные возгласы. Парень буквально боготворил машины и мог болтать о них часами без остановки.

Пройдя по аллеям небольшого парка мимо фонтана, аккуратно выкрашенных в красный цвет скамеек и остриженных тополей, робко прикрывающих своими стволами неуклюжий овальный фасад выросшего неподалеку бизнес‑центра, они вышли на Таганскую, где Света категорично заявила, что ее желудок объявил забастовку и юный организм срочно требует пополнения запаса калорий. Антон охотно согласился с тем, что настало время перекусить, и молодые люди свернули в сторону площади.

В другое время Светлана сказала бы, что вести проголодавшуюся девушку в «Макдоналдс» – дурной тон, однако сейчас дешевенькое заведение подходило ей как нельзя лучше. С трудом отыскав свободное место за одним из столиков, она отпустила Антона выстаивать длинную очередь к кассам, сама же принялась внимательно осматриваться по сторонам, стараясь не привлекать излишнего внимания. Как и всегда в это время суток, зал был практически полон: тут и там сидели студенты с ноутбуками, наслаждаясь бесплатным доступом в Интернет, мамаши с детьми резво уплетали гамбургеры, небольшая группа туристов, попивая колу, разглядывала карту Москвы, в проходах сновали девушки в клетчатых рубашках, ловко убирая за посетителями освободившиеся пластиковые подносы. Спустя несколько секунд на горизонте появился Антон, и Светлана едва сумела подавить готовый вырваться из груди стон: парень явно переоценил ее аппетит, хотя действовал, вероятно, из самых лучших побуждений. Нет, она определенно не сможет умять принесенную энтузиастом гору снеди, а если и сможет, то потом точно не влезет в новые джинсы.

Методично пережевывая бигмак, Антон что‑то бубнил с набитым ртом про новинки зарубежного автопрома, Света охотно кивала, продолжая скользить рассеянным взглядом по лицам и фигурам заполнявших зал людей. Не то, не то, снова не то… Вот! Вот это, пожалуй, подойдет.

Возле противоположной стены спиной к ней сидела полная, дородная женщина в тесных брюках, над которыми свисали с двух сторон неопрятные складки кожи, и, роняя на пол лохмотья капусты, с аппетитом вгрызалась в сэндвич с сыром. Света привычно погрузилась в ментал и еще раз убедилась в том, что аура толстушки своей формой, оттенками и строением отдаленно напоминает ее собственную ауру. Девушка прекрасно знала, что двух одинаковых энергетических структур у разных людей, даже являющихся близкими родственниками, в природе существовать не может, однако здесь при определенном желании можно разглядеть некоторые общие черты. Что и является минимально необходимым условием для успешной реализации задуманного. Теперь нужно действовать очень аккуратно, чтобы женщина не почувствовала чужого вмешательства, не ощутила направленного в спину потустороннего взгляда псиона, оперирующего с ее энергетикой через тонкий мир. Вообще‑то говоря, это противозаконно, но… Очень уж хочется.

Чуть прикрыв глаза и сосредоточившись, Света протянула невидимые нити своей ауры к энергетическому полю женщины и осторожно, неторопливо, словно плетущий свою сеть паук, начала обволакивать ее прочным незримым коконом. Соприкоснувшись, ауры запульсировали в такт, и Светлана мысленно направила вовне поток энергии, стараясь влиться в чужое информационное поле, наполнить его собственной силой. Теперь настало время осуществить самую сложную манипуляцию. Созданный Дмитрием знак при взгляде из ментала напоминал эдакого мерцающего серебристым, призрачным светом осьминога, раскинувшего свои щупальца в пространстве, – усилием воли Света чуть сместила направление энергетического потока, и пылающая клякса, будто подхваченная течением, поплыла прочь. Спустя мгновение она встретила на своем пути ауру толстушки, щупальца зашевелились, проникая в чужеродное биополе, стараясь угнездиться в нем. Дама обеспокоенно заерзала на своем табурете. Теперь следовало передать ей немного энергии из собственной оболочки – самого верхнего слоя ауры, – чтобы знак мог просуществовать в автономном режиме хотя бы пару‑тройку часов. Светлана знала, что надолго подпитки не хватит: очень скоро оболочка женщины истощится, тогда в «щите Одина» «сядут батарейки» и он благополучно самоликвидируется, подарив временному обладателю массу незабываемых ощущений вроде внезапно нахлынувшего головокружения, слабости и кратковременного приступа тошноты, но серьезного вреда здоровью это происшествие уж точно не нанесет. К тому моменту она будет уже далеко.

– Светлана Викторовна, с вами все в порядке? – вывел ее из небытия обеспокоенный возглас Антона.

Он что‑то почувствовал, но что именно – не понял: опыта не хватило.

– Да, спасибо, все хорошо, – ответила Света, смахнув со лба предательски выступившие капельки пота. – Я сейчас… Скоро вернусь.

Охранник поднялся на ноги и неуверенно сделал несколько шагов следом за ней. Интересно, он и в дамскую комнату вот так вот хвостиком попрется? Но нет: возле дверей туалета Антон остановился, только увеличил сферу действия «невидимого покрова» на несколько метров. Что ж, пускай.

Очутившись в спасительном одиночестве, Светлана включила воду в закрепленной возле стены раковине и, глядя в зеркало, осторожно, чтобы не размазать косметику, умыла лицо ледяной водой. Так, и что теперь? Казалось бы, самым простым и разумным вариантом является изменение внешности, но, во‑первых, метаморфизмом на нужном уровне Света пока еще не владела, во‑вторых, для поддержания «личины» хоть сколько‑нибудь продолжительный промежуток времени требовались поистине чудовищные затраты энергии, а после недавних манипуляций оболочка Светиной ауры уже полупуста. Что ж, пойдем другим путем. В конце концов, она – дочь сильнейшего ментата мира.

Прикоснувшись кончиками пальцев к вискам, Светлана постаралась сосредоточиться. Сознание, подчиняясь ее воле, начало рассеиваться, растворяться в окружающей действительности. Ее здесь нет. Она – это белые кафельные стены вокруг, искусственный свет электрических ламп, пахнущий химией воздух, шелест вентиляции под потолком, она – просто сгусток разума, не имеющий тела, она есть, но в то же время ее не существует. Она – дуновение ветерка, солнечный луч, капля воды на стекле…

За картонным простенком раздался шум сливаемой воды, щелчок открываемой задвижки, и в предбаннике появилась женщина, уверенной походкой направившаяся к умывальнику. Совершенно не замечая Светланы и едва не столкнувшись с ней нос к носу, она тщательно вымыла руки, после чего принялась сушить их возле закрепленного у стены фена. Прекрасно: теперь окружающие видят, но не обращают на девушку ни малейшего внимания, Света ускользает от их взгляда, словно бесплотная тень, мелькнувшая на периферии зрения. Однако это отнюдь не означает, что ей удастся обмануть таким образом Антона: все‑таки псионы воспринимают мир несколько иначе, чем обычные люди. Более четко и полно. Тем временем, покончив с феном, женщина извлекла из сумочки косметичку и принялась обновлять макияж. Раздумывать было некогда. Сконцентрировавшись, Светлана протянула к ее ауре тонкую невидимую нить и осторожно, стараясь не спугнуть жертву, словно через трубочку от коктейля принялась вливать в нее концентрированный сироп искусственно генерируемых сознанием ощущений. Гнев, ожесточение, возмущение, ненависть – Светлана испытывала некоторое сожаление, глядя, как негативные чувства, словно чернильное пятно, заполняют верхний, эмоциональный слой ауры женщины. Вот она ощущает беспричинное недовольство и раздражение, вот темные эмоции охватывают ее существо полностью, закипают внутри, нестерпимо ищут выхода наружу. Как только выход найдется, накопившаяся злость выплеснется вовне, и все станет как прежде. Разве что где‑то на границе сознания останется легкий привкус стыда и досады.

Рывком закрыв косметичку, женщина устремилась к выходу и, резко хлопнув дверью, очутилась в заполненном посетителями зале. Казалось, свет вокруг померк, укрытый незримой, но мрачной тучей, которая вот‑вот разразится грозой.

– Чего вы тут встали? – донесся снаружи истерический визгливый голос. – Дайте пройти!

– Простите, это вы мне? – послышался удивленный возглас Антона.

– Тебе! Чего торчишь возле женского туалета, извращенец? А ну, марш отсюда! Пошел вон, я сказала!

Воспользовавшись возникшей за дверью суматохой, Светлана змеей скользнула наружу и, уворачиваясь от упорно не желавших замечать ее посетителей, метнулась к входным дверям. Получилось! Опять получилось! С некоторой долей злорадства она представила себе то беспокойство, которое испытает Антон, когда поймет, что его подопечная не выходит из дамской комнаты уже полчаса, то смущение, с которым он попросит уборщицу посмотреть, нет ли случайно внутри невысокой стройной девушки с тремя сережками в ухе. Она угадывала грядущее удивление Дмитрия, когда созданный им знак неожиданно исчезнет в никуда, и конечно же она предвидела выволочку, которую устроит любимый папочка охране, как только узнает, что те благополучно прошляпили очередной побег. Конечно, несколько последующих дней Дмитрий демонстративно не будет с ней разговаривать, и Антон утроит усилия, выставив кучу сторожевых знаков, и организует тотальную слежку, граничащую с паранойей. Ну а потом все вернется на круги своя.

И тогда она сбежит опять.

Свернув на Садовое кольцо и быстрым шагом миновав несколько кварталов – бежать мешали чертовы каблуки, – Света сбросила с себя ауру невидимости и, подойдя к границе тротуара, вскинула руку. Тотчас, скрипя колодками, подле нее затормозили лохматые зеленые «жигули» с мятыми, порченными ржавчиной боками.

– На Никитинскую, – сказала она смуглому горбоносому водителю шахид‑мобиля.

Тот важно кивнул и распахнул перед девушкой дверцу. Усевшись в продавленное кресло машины, Света устало прикрыла веки: энергетическая оболочка ее ауры была практически пуста.

Рыба, судя по всему, сегодня находился слегка не в духе, по крайней мере, отперев дверь, вместо обычного приветствия он бросил через плечо нечто вроде «здорово, Светлячок» и удалился куда‑то в глубь квартиры. Пожав плечами, Света скинула обувь и прошла в комнату, где обнаружилось еще двое ее старых знакомых. Возле приютившегося в углу компьютера дымил сигаретой Панк, получивший свою кличку отнюдь не за принадлежность к одноименной субкультуре, а за то, что чудаки‑родители наградили его редким и звучным именем Панкрат. На диване валялся с бутылкой пива в руках Минимакс и лениво смотрел телевизор.

С развеселой гоп‑компанией Светлана познакомилась около года назад в Интернете, зарегистрировавшись от скуки в одной из социальных сетей. Пожалуй, она и сама не могла понять, чем именно при первом знакомстве привлекли ее нескладные подростки. Может, своей непохожестью на остальных знакомых, на окружение отца? Все трое имели абсолютно разные вкусы, интересы и увлечения, а собираясь вместе, просто пили пиво, болтали о всяких пустяках или бесцельно бродили по городу, убивая время. Но, появляясь в сети, каждый из них внезапно превращался в интересную и многогранную личность, наделенную своими особыми талантами, способностями и неповторимой харизмой. Панк неплохо рисовал, регулярно радуя читателей своего блога забавными и злободневными карикатурами, Минимакс обладал колким, язвительным чувством юмора и к тому же сочинял неплохие стихи, большую часть из которых, правда, вряд ли ждала широкая известность, в силу того что в своем творчестве юный поэт не считал нужным стесняться в выражениях. Что касается Славика Щукина по кличке Рыба… Славик был превосходным генератором идей на предмет «чего бы вдруг сотворить такого, чтобы всем потом стало стыдно». Фантазия на сей счет у него поистине безгранична. К тому же мама Славика постоянно находилась в разъездах где‑то на северах, благодаря чему приятели могли беззастенчиво пользоваться его однокомнатной квартирой. Славик, впрочем, ничуть против этого не возражал.

Светлана же примкнула к сему разношерстному сборищу лишь потому, что среди этих парней она чувствовала себя спокойно, раскованно и уютно. Школьных друзей у нее практически не было, девчонки относились к Свете настороженно‑отстраненно – не то в силу того, что она, обладая великолепной памятью и пытливым умом, без особого напряжения осваивала учебную программу исключительно на «отлично», не то имя ее приемного отца действовало на окружающих угнетающе. В то же самое время Рыба, Панк и Минимакс личной жизнью Светланы нисколько не интересовались и знали ее лишь как забавную девчонку из Интернета с легкомысленным псевдонимом Светлячок. Большего им, казалось, и не нужно.

– Тоска, – подал голос из своего угла Панк, затушив в полной окурков пепельнице очередную сигарету. – Может, в Нескучный сад сходим?

– На прошлой неделе были, – мрачно отозвался с дивана Минимакс. – Нечего там делать. Светляк, слезь с дивана, ты на пульт уселась.

– Тогда я решительно сдаюсь, – поднял в комичном жесте ладони Панк. – Нужно Рыбу попытать, он у нас по части развлечений дока. Рыба!

– Чего тебе? – показалась в дверях сутулая и мрачная фигура Славика.

– Что ж ты, молодец, не весел, буйну голову повесил? – ерническим тоном поинтересовался у своего друга Минимакс. – Аль плохи твои дела, аль подруга не дала?

– Иди ты… – беззлобно отмахнулся от него Славик. – Настроения нет.

– Для прибавки оптимизму Рыбе требуется клизму, – констатировал Минимакс и щелчком пульта переключил канал.

– Слушай, Рыба, – встрял в дискуссию Панкрат, – сообрази что‑нибудь интересное, а? От скуки же подохнем!

На несколько минут Рыба погрузился в состояние глубокой задумчивости, отчего стал похож на грустного бассет‑хаунда, однако вскоре его лицо просветлело, и, обведя комнату радостным взглядом, он наконец изрек:

– Давайте на выходные в Питер смотаемся. Что скажете?

– Финансов маловато, – охладил его пыл Минимакс. – Бесплатно в Питер не пускают. Даже на выходные.

– Мы на «собаках»!

– Это как? – удивленно переспросила Светлана, впервые услышавшая о столь странном методе передвижения.

– На электричках, – пояснил Панк, сопровождая пояснение активным чесом затылка. – Вполне можно попробовать. Если сегодня отправимся, к завтрашнему вечеру точно доберемся.

– Значит, так! – Как всегда, придумав новое развлечение, Рыба переполнился энтузиазмом и незамедлительно развил бурную кипучую деятельность. – Панк, лезь в сеть, смотри расписание и свяжись там с ребятами из питерской тусовки, скажи, что гости едут. Макс, возьмешь у Панка денег, и дуй в магазин за провиантом. Светляк, ты с нами?

На мгновение Светлана представила себе возвращение в унылый, пустынный дом, неизбежный разговор с раздосадованными охранниками, потом – с отцом, ужин на кухне в обществе Антона, Дмитрия и Николая и одинокий, бесконечный вечер… Ну уж нет.

– С вами. Кто‑нибудь сомневался?

– Ну и прекрасно, – хлопнул себя ладонью по ноге Рыба. – Собирайтесь, ребятки, поезд отправляется!

Возле Ленинградского вокзала было, как всегда, людно, грязно и шумно. Выйдя из метро на Комсомольской, Светлана предусмотрительно выключила мобильник, надрывавшийся настойчивыми звонками, вытащила аккумулятор и, оглядываясь по сторонам, зашагала вслед за ребятами в сторону железнодорожных платформ. «Скользящий щит» на ауру ей в свое время навешивал лично отец, так что найти ее охранники своими силами не смогут. Да и не только охранники. Часы показывали десять вечера, когда они запрыгнули в электричку, направлявшуюся в Тверь.

Два с половиной часа пути прошли почти незаметно: Панк включил коммуникатор, вышел в Интернет и некоторое время забавлял друзей веселыми цитатами, пока в аппарате не пропал сигнал, потом к делу подключился Минимакс и начал травить анекдоты. Уже на подъезде к пункту назначения Рыба достал из‑за пазухи колоду карт и предложил попутчикам перекинуться в дурака. Макс вдребезги продулся, после чего Рыба назначил ему задание: пройтись по вагону с жалобной интермедией «Люди добрые, подайте на «Растишку», – в исполнении Минимакса, худощавое телосложение которого лишь подчеркивало полутораметровый рост, выглядело это презабавно.

В Твери пришлось задержаться до утра. С наступлением темноты стало заметно холодать, и Света искренне пожалела, что не догадалась на всякий случай прихватить из дома теплые вещи. Ей‑то все равно, а вот остальные, обычные люди без капли псионических способностей, мерзнут. Купив в станционном автомате билеты на несколько остановок вперед, ребята прошли по подземному переходу в здание нового вокзала, где спешно заняли места в зале ожидания. Панка снарядили искать круглосуточный магазин, в котором тот планировал пополнить стратегические запасы пива. Около часа ночи сквозь зал прошествовал наряд милиции, изгоняя по пути прикорнувших на скамейках бродяг, и, убедившись в наличии у Светланы и компании предусмотрительно запасенных билетов, удалился прочь.

Было еще темно, когда друзья, разминая затекшие суставы, вышли на перрон и погрузились в первую утреннюю электричку. Успешно пройдя билетный контроль, Света устроилась на жестком деревянном сиденье поезда и, кое‑как примостив голову на плече Рыбы, уснула. Разбудили ее уже в Бологом. Наспех перекусив взятыми из дома бутербродами с колбасой и запив сухомятку колой, ребята запрыгнули в холодную и обшарпанную электричку на Окуловку. Лязгнув сочленениями, «собака» начала лениво набирать скорость. Света смотрела на мелькающую за окном листву подступавших прямо к железнодорожному полотну деревьев, то и дело перемежавшихся изумрудными пятнами полей, над которыми еще стелились последние клочки утреннего тумана. Она вслушивалась в ритмичный грохот вагонных колес, уносивших ее все дальше и дальше от Москвы, и на душе ее было безмятежно и спокойно.

В Окуловке они пробыли около часа. За это время Панк успел обежать все окрестные магазины и закупиться очередной порцией провизии; Рыба на некоторое время потерялся из виду, однако вскоре появился с довольной физиономией, сжимая в руках объемистый пакет с парниковыми огурцами и помидорами.

– У бабки купил, – радостно пояснил он. – Только что с огорода.

Электричка на Малую Вишеру оказалась полупустой, и тем более удивительно, что спустя примерно полчаса после отправления поезда в вагоне появился важный страж порядка в сопровождении упитанного пожилого контролера. Нескольких вооруженных корзинами грибников, пожилую женщину с тележкой, а также мужика в засаленной тельняшке, озонировавшего вагон застарелым ароматом перегара, мгновенно сдуло в неизвестном направлении, словно их тут и не было. Убедившись в полном отсутствии у молодых людей билетов, контролер со вздохом принял от них сто рублей и не спеша скрылся в тамбуре. Остаток пути прошел без приключений.

Вокзал Малой Вишеры оказался оборудован неплохим буфетом, в котором путешественники хорошенько перекусили, после чего отправились на платформу, чтобы не пропустить «собаку», идущую в Петербург. Девушка еще побродила по вокзалу в безуспешных поисках достопримечательностей, в то время как ребята с сонными лицами притулились на лавочке. День давно перевалил за середину, и накопившаяся в течение последних суток усталость понемногу давала о себе знать. Забравшись в электричку, Света тоже погрузилась в полусон‑полутранс, изредка проясняя сознание, стоило поезду, шипя пневматикой, остановиться на станции, или когда за окнами со свистом и грохотом проносился встречный состав. Перегоны, остановки, мосты, новые перегоны слились для Светланы в непрерывный, стучащий колесами на стыках рельсов поток. Хотелось прилечь в теплую, мягкую постель, но еще больше хотелось в душ.

– Подъезжаем, – толкнул ее в бок локтем Рыба.

Света открыла глаза: народ в вагоне зашевелился, потянулся за покоившимися на багажных сетках под потолком сумками, кто‑то начал торопливо проталкиваться к выходу. Замедляя ход, электричка прокатилась над черной лентой зажатого в тесные гранитные берега канала, за стеклом выросли низкие кирпичные бараки привокзальных построек.

Повинуясь всеобщему порыву, Светлана поднялась на ноги.

Впереди ее ждал Питер.

Город рос, строился, отчего постоянно нуждался в дешевой рабочей силе. Сотни гастарбайтеров ежедневно приезжали на заработки в Северную столицу, превращаясь в источник головной боли милицейского начальства и обеспечивая постоянным, хотя и мелким доходом рядовых сотрудников. По уму, на проверку следовало бы захватить участкового, но Виноградов решил для начала обойтись своими силами. Осмотреться, походить по району, поговорить с сидящими на лавочках бабульками. Вбитые в голову рефлексы требовали изучить местность до начала основной фазы операции, кроме того, фактор удачи списывать ни в коем случае нельзя. Иной раз обычная прогулка приносила гораздо больше результата, чем серьезные разработки аналитиков. Ноги кормят не только волков.

В конце концов, раньше начнешь – раньше пообедаешь.

Андрей Саныч, водитель служебной машины, в очередной раз оглядел командированного москвича и ехидно поинтересовался:

– Ну что, подстегнул начальник трудовой энтузиазм?

– Подстегнул, – со вздохом согласился Алексей. – Слушай, по пути где‑нибудь можно пожрать? Кафешки поприличнее не найдется?

– Куда едем‑то?

– Улица Марата, там поблизости стройка должна быть.

– Китайцы гостиницу возводят, – хмыкнул собеседник. – Наши решили сделать все по европейским стандартам и наняли голландскую фирму. Те передали субподряд туркам, турки, чтобы сэкономить, завезли таджиков. Таджики вернутся домой с деньгами и наймут китайцев на уборку арбузных полей, или чего там они выращивают. Круговорот бабла в природе, да и только. Сначала обедать или как?

– Или как. Посмотрю на рабочих, переговорю с бригадиром, тогда и поедим.

Водил Саныч невероятно, так что Виноградов заподозрил в нем псиона с повышенной реакцией и неплохой способностью к предвидению. Оказалось – нет, просто опыт и хорошее знание города. Попутно абориген успел высказаться по поводу погоды, приезжих, накупивших права ездюков и своего таксистского прошлого, в котором он зарабатывал хорошие деньги, а не возил офицеров спецотдела ФСБ. От последнего высказывания Алексей напрягся. По легенде они проходили обычными сотрудниками, работающими по экономическим преступлениям, с псионикой никак не связанным.

– Да ладно тебе, – отмахнулся водитель. – Что я, бухгалтеров не видел? К тому же «фискалы» обычно группами ездят, еще чаще к ним в кабинет документы привозят. И колдовством они не балуются. Вон твоя стройка, приехали.

Выглядела площадка самым невинным образом: пыль, грязь, запах цемента в воздухе, гортанные покрикивания рабочих, перемежаемые родным русским матом. Виноградов не стал сразу входить в приоткрытую калитку забора и показывать ксиву. Он прошелся по улице, поглядывая на прохожих, выбрал подходящее местечко и прислонился к стене. Почему сканировать удобнее здесь, а не в машине, он бы объяснить, наверное, не смог. Просто откуда‑то знал, что отсюда легче смотреть сквозь ментал и что, встав на закиданный окурками пятачок, он сможет быстрее и качественнее оценить снующих за оградой людей. Маги использовали многие подобные хитрости, не понимая их сути. Алексей был обычным псионом третьего уровня со стандартной подготовкой, без специализации, поэтому поневоле прибегал к различным способам облегчить себе жизнь. Ментат на его месте просмотрел бы ауры рабочих быстрее, качественнее и не выходя из салона автомобиля.

Он прикрыл глаза, сосредотачиваясь, привычным усилием воли вгоняя себя в транс. Постепенно угасали звуки, сглаживались, отходили на задний план ощущения от прикосновения ветерка к коже, исчезла бензинная вонь двигателей и запахи свежей краски. Алексея окружала тьма. Так он видел ментал – бездонной пропастью без конца или начала, пустотой, в которой изредка светились огоньки человеческих душ. Иногда мимо проплывали смутные тени, от которых исходили странные эмоции и чье присутствие начинало давить или, наоборот, навевало легкую эйфорию, но намного больше возникало отражений существ из реального мира. Ауры людей переливались разными цветами, различаясь между собой. Вот мягко сияет пурпуром девушка, только что получившая букет цветов от симпатичного парня, рядом пульсирует болью душа старухи – огонек тусклый, ей недолго осталось жить, – неподалеку сочится чистой и простой обидой на родителей маленький ребенок, жалеющий об отобранной игрушке. Дальше идет псион. Несомый им мощный щит, прикрывающий как отдельные уязвимые места, так и все тонкое тело, позволял различить немногое. Защита своя, индивидуальной разработки, и защита хорошая. Пожалуй, без веской причины не стоит и пытаться проникнуть сквозь нее.

Где же, где… В мире энергий не существует расстояний, понятие пространства теряет всякий смысл. Потребовалось время, чтобы найти в мельтешении теней отблески оболочек рабочих. Если бы Алексей не знал, что конкретно надо искать, он точно не смог бы вычленить измененные ауры из обычных – маскировку ставил настоящий мастер. Пара обнаруженных им людей на первый взгляд ничем не выделялись из числа себе подобных, в совершенстве имитируя страх, гнев, раздражение, голод, но внутри… Изредка из‑под наложенной обманки прорывалось ощущение счастья и чистой радости, подавляющей прочие чувства. Человек не способен испытывать эти эмоции непрерывно и, если можно так выразиться, настолько ярко. Футбольный фанат остро реагирует на гол, забитый любимой командой, кричит, размахивает флагом, чтобы через несколько минут успокоиться и усесться обратно на кресло. Да, он улыбается, шутит, обнимается с друзьями, но пик эйфории прошел. Виноградов же ощущал исходящее от неизвестных ровное счастье небывалого накала, которое никак не собиралось опадать.

Похоже, он сумеет сегодня порадовать Призрака.

Пометив искомый объект кусочком своей ауры, Виноградов вышел в реальный мир. Постоял, привыкая к изменившемуся восприятию. Как всегда в такие минуты, ему жутко хотелось курить, хотя он в жизни сигареты в рот не брал. Просто в свой первый «провал» Алексей зацепился за разум находившегося неподалеку курильщика, и с тех пор возвращение из ментала четко ассоциировалось у него со вкусом табачного дыма.

От идеи вызвать подкрепление он отказался. Зачем зря тревожить коллег? У них своих дел хватает, пусть ими и занимаются. Клиент опасным не выглядит, он даже не псион – обычный человек, слабый и медлительный. Сбежать он не сможет при всем желании, разве что ему со стороны помогут… Алексей тщательно просканировал окрестности и не заметил ничего подозрительного. Да, пожалуй, надо брать. Прямо сейчас, пообедать и в столовой можно.

На стройке послышались встревоженные голоса, одновременно задергалась прикрепленная к ауре подозреваемого нить. Алексей мгновенно отлепился от стенки и с места, не утруждая себя бегом к калитке, перепрыгнул через забор. Он бежал к небольшой кучке рабочих, сгрудившихся вокруг неподвижно лежащего на земле тела, бежал, со злостью и отчаянием видя, как стремительно угасает аура умирающего человека.

Бежал, понимая, что опоздал.

– То есть ты его нашел и поставил метку, – задумчиво уточнил Призрак. – А он возьми да помри? Правильно я понимаю?

– Да, Константин Валентинович, – согласился Виноградов, стыдливо пряча глаза.

– И отчего же клиент наш блаженно упокоился? Какова сиречь причина смерти?

– Я с ходу не разобрался, а медики еще не прислали отчет.

– Сдается мне, ничего толкового они не скажут. – Фролов откинулся в мягком кожаном кресле и сложил руки домиком, глядя на помощника поверх пальцев. – Таких внезапных смертей уже восемь случаев по миру насчитали – четыре в Средней Азии, один в Китае и три в Северной Америке, в Мексике. Сценарий везде одинаков: сначала замечают непонятного человека с измененной аурой, пытаются взять его в разработку – и тогда он внезапно умирает. Или убегает с посторонней помощью. Теперь, если кого обнаруживают, следят обычными методами.

– Значит, мы не первые?

– К сожалению, нет. Я‑то надеялся, Россию стороной обойдет, но, видать, не судьба. Ты не расстраивайся, в смерти человека виноват я. Надо было с самого начала сказать, что никаких меток на объекте оставлять нельзя.

– Но я не понимаю, где была допущена ошибка, – нервно зажестикулировал Алексей. – Все же правильно сделал! Он никак не мог почувствовать, что за ним следят!

– По‑видимому, твое внимание заметил кто‑то другой, – спокойно ответил Фролов. – Тот, кто по неизвестным нам причинам изменяет сознание людей в угодную ему сторону. И, кстати сказать, этот неизвестный ухарь заодно считал твои намерения, иначе не стал бы убивать… подопечного. Задержись ты минут на десять, а не пожелай взять найденыша сразу, – его бы и след простыл.

– Так метка…

– Висела бы на совершенно постороннем человеке.

Призрак замолчал, обдумывая неприятные новости. Лично он знал пару‑тройку псионов, способных оперировать чужой энергетикой на том уровне, который требовался для качественной перестройки сознания по считанному у погибшего образцу. Есть умельцы и в родной стране, и за рубежом. Однако все они находятся под постоянным контролем и к авантюрам не склонны – даже задумай они что‑нибудь этакое, их действия мигом заметят. Выходит, существует кто‑то неизвестный. Скорее группа псионов, чем талантливый одиночка. Притом псионы эти разбросаны по всему миру и выполняют какую‑то задачу. Впрочем, почему неизвестные?

– Сейчас сходишь к ментатам, они проверят тебя на предмет «закладок» в сознании, – приказал он уныло сидевшему на стуле Виноградову.

Пусть заодно поищут следы работы коллег. Каким бы опытным ни был наш таинственный псион, он в любом случае оставляет след, по характеристикам которого его можно вычислить. Описания энергетики наиболее опасных и старых ментатов хорошо изучены и хранятся в архивах практически всех серьезных спецслужб мира. Исход чужаков произошел пять лет назад. Достаточный срок, чтобы начать забывать о прежнем единстве и вернуться к временам интриг всех против всех. Те же европейцы или китайцы вполне могли задумать и воплотить в жизнь операцию, видимой частью которой стали недавние самоубийства. Фролов полагал эту версию основной.