К сущности волевого поведения

В дринятом Верховным Советом СССР документе «Основное направления реформы общеобразовательной и.профессиональной школы» подчеркивается, что задача школы и, всего нашего об­щества— воспитывать активных строителей коммунизма, с высо­ким чувством ответственности, организованности и дисциплины. Эти качества играют огромную роль в трудовой сфере; ведь имен­но здесь, как указывалось на мартовском (1985 г.) Пленуме ЦК КПСС, а также в публикациях партийной печати «повседневно разворачивается созидательная активность советских людей, рас­крываются и испытываются их личные качества, формируются их социальные интересы, нормы поведения». Такие свойства человека, как активность, ответственность, организованность, дисциплиниро­ванность, традиционно всегда относились к волевым качествам личности. Таким образом, проблема воли приобретает в настоя-

щее время новое актуальное практическое значение, что усилива­ет интерес и к теоретическим основам данной проблемы.

Понятие воли является одним из самых древних в психологии. В последние десятилетия обсуждается вопрос о дальнейшей судь­бе понятия воли: останется ли оно в психологии или умрет, а если останется, то какое содержание будет нести в себе? При этом надо отметить, что благодаря работам советских психологов имен­но последние десятилетия были наиболее плодотворными в по­нимании сущности воли.

Жизнь любого понятия зависит от категориального строя на­уки. Интерес к проблеме воли и его падение оказались тесно свя­занными с общей концепцией психологических школ и направле­ний. В одних исследованиях воли на первый план выступала проблема активности субъекта, в других верх брали «реактивные» концепции поведения. Именно этим и объясняется причина прекра­щения исследований воли в бихевиористски ориентированной пси­хологии многих зарубежных стран и постоянный, хотя и не очень широкий, интерес к проблеме воли в нашей стране.

Что же заставило вводить понятие воли в систему категорий психологии? Аристотель ввел его, чтобы объяснить, каким обра­зом осуществляется поведение человека в соответствии со знани­ем, которое само по себе лишено побудительности. Воля выступа­ла как особая инстанция, наряду со стремлением способная из­менять ход поведения — инициировать его, останавливать, изме­нять направление.

В системе Декарта воля участвует в порождении уже любого действия человека и фактически занимает место мотива в совре­менной психологии. И не случайно до конца 20-х годов нашего столетия многие ученые видели в воле инициирующее начало ак­тивности человека <.-.>

Нетрудно заметить, что за изменениями в понимании воли ле­жат изменения подлежащих изучению и объяснению реальностей поведения. И исследование механизмов регуляции поведения со стороны познавательных процессов, и проблема детерминации и свободы поведения, и проблема произвольности поведения, и проб­лема выбора мотивов и целей, и проблема преодоления внутрен­них и внешних препятствий являются реальными задачами в из­учении поведения человека. Возникает вопрос: связаны ли, и если да, то в какой мере указанные задачи с проблемой воли? Есть ли что-то общее в перечисленных выше реалиях, что позволяет их объединить в единую проблему воли, или же само понятие воли является таким нерасчлененным целым, что объединяет все непо­нятные до сих пор вопросы сложного процесса порождения реаль­ного действия и служит словесным решением там, где не хватает настоящего знания?

Потеря интереса к проблеме воли была связана не только с концептуальным строем психологических школ, в которых не было места для воли, но и с тем, что традиционные для воли проблемы стали успешно разрабатываться в контексте других исследований

26!

Т#к, проблема регуляции поведения со стороны" познавательных процессов стала предметом исследований зоопсихологов и этоло­гов, педагогов и психологов и представляет собой на сегодня из­учение ориентировочной основы поведения.

Проблема детерминации поведения, как центральная для про­блемы свободы воли, получила свое развитие в работах филосо­фов, психологов и физиологов, совместными усилиями которых были сформулированы основные принципы детерминации поведе­ния человека и животных и предложены научные основы реше­ния проблемы свободы выбора поведения.

Традиционно относимая к проблеме воли произвольность пове­дения после работ И. М. Сеченова, И. П. Павлова, Ч. Шеррингто-на, А. Р. Лурия, Н. А. Бернштейна стала предметом исследования в работах физиологов и психологов, занятых изучением формиро­вания движений и навыков, роли речи в регуляции движений, нейронных механизмов построения движений и т. д.

Проблема выбора мотива и целей, с одной стороны, была за­менена на отдаленно напоминающую ее проблему принятия реше­ний, а с другой — породила исследования процессов целеобра-зования. Исследование процессов овладения собственным поведе­нием в значительной степени стало направляться исследованиями по формированию произвольных движений и речевой регуляции поведения, а также исследованиями процессов саморегуляции.

Другими словами, из круга явлений, относимых ранее к воле­вым, постепенно уходили те реалии, для которых были найдены адекватные методы экспериментального исследования и созданы свои понятия, не связанные с понятием воли.

Не означает ли это, что понятие воли исчезнет из психологии, когда уйдет из него последнее содержание? Чтобы ответить на этот вопрос, надо вернуться к анализу процесса порождения дей­ствия и найти место понятия воли среди понятий «мотив», «цель», «побуждение», «принятие решения» и т. д. И первая задача на этом пути — это выделить и четко осознать ту реальность, которая опи­сывается понятием воли.

Почти общепринято определять волю через волевое действие, под которым понимается сознательное, целенаправленное действие человека (воля в широком смысле) по преодолению внешних и внутренних препятствий с помощью волевых усилий (воля в уз­ком смысле). Считается, что воля проявляется в таких свойст­вах или качествах или в таких характеристиках деятельности, как сила воли, настойчивость, целеустремленность, самостоятельность, решительность, выдержка, смелость, мужество, подчинение своих желаний требованиям общества и т. д.

Однако анализ показывает, что все эти качества выводятся из других источников и по крайней мере связаны не только с волей, а значит, не могут претендовать иа роль отличительных признаков воли. Так, сила воли, настойчи­вость связаны с уровнем мотивации, глубиной интереса,, с общим состоянием человека. Решительность, самостоятельность определяются знанием предмета, умениями человека и его уверенностью в своей правоте, в своих знаниях и умениях. Незнание и неумение приводят к нерешительности в выборе, к под-

доению советам окружающих. И в то же время источником решительности я настойчивости может быть и слепая вера или просто незнание, непонимание ситуации <...>

Таким образом, перечисленные выше особенности поведения и личностные качества определяются различными причинами и лишь феноменологически объединяются в единое целое — волю. Более того, почти каждое из качеств личности порождается не одной, а несколькими причинами. Неудивительны поэтому отмеча­емые некоторыми исследователями факты демонстрации челове­ком волевых качеств в одной ситуации или видах деятельности и полное безволие в другой.

Так называемые волевые качества или свойства являются дей­ствительными психическими реальностями^ но их отнесение к во­ле без выделения ее сущности и отличительных признаков явля­ется малообоснованным, а подход к пониманию природы воли че­рез эти свойства оказывается для нас закрытым. Ответы на наши вопросы мы должны искать на пути выделения тех реальных мо­ментов деятельности человека, которые пока не имеют своего объяснения и требуют привлечения понятия, сходного с интуитивно выделяемым понятием воли.

О воле начинают говорить всякий раз, когда обнаруживается недостаток побуждения к заданному действию: при борьбе моти­вов, при наличии внешних и внутренних препятствий, при не­определенности последствий действия и т. д. Да и само внешнее проявление воли состоит в том, что человек оказывается способ­ным менять объем, скорость, длительность, интенсивность дейст­вия, включая его инициацию, окончание или торможение воли. Признание усиления мотивации главной функцией воли отмеча­лось еще в работах прошлого века и сегодня содержится в рабо­тах самых разных авторов.

Для объяснения этого феномена воли предлагались различные решения, но наибольшее распространение получила гипотеза о волевом усилии, исходящем от личности. Наряду со сферой моти­вации личность становится вторым источником побуждения к активности, причем в отличие от мотивов личности не только по­буждает, но и тормозит активность. Возникающая при этом тео­ретическая неловкость, видимо, мало кого смущает, и в итоге по­лучается, что побуждает и мотивационная сфера личности, и са­ма личность, произвольно создавая волевое усилие. Отсюда воз­никает несколько вопросов.

Чем оправдан такой плюрализм в объяснении побуждения, по­чему нельзя обойтись одним принципом, охватывающим все ви­ды побуждения? В чем природа волевого усилия, отличного от потребностного побуждения, а иногда и противоречащего ему? Не является ли понятие волевого усилия остатком от постепенного наступления экспериментальных исследований на выяснение при­роды и механизмов побуждения личностной активности, остат­ком, не нашедшим пока еще своего объяснения и эксперименталь­ных приемов исследований? <С->

В чем же может заключаться реальный механизм изменения или порождения побуждения при его дефиците!* Можно предпо­ложить, что таким механизмом изменения побудительности явля­ется изменение смысла действия. На возможность участия смыс­ловых образований личности в регуляции деятельности указывал Л. С. Выготский, наблюдавший изменения поведения детей при изменении для них смысла ситуации. «Смысл ситуации опреде­лял для ребенка всю силу эффективного побуждения, связанного с ситуацией, независимо от того, что ситуация прогрессивно теря­ла все привлекательные свойства, исходящие от вещей и от не­посредственной деятельности с ними», — писал Л. С. Выготский. Аналогичные взгляды на роль смысла в поведении высказы­вал и Д. Н. Узнадзе. Вводя понятие физического и психологичес­кого поведения, Д. Н. Узнадзе считал психологической лишь ту физическую активность человека, которая «переживается как но­ситель определенного смысла, значения, ценности». Мотив воле­вого поведения, по мнению Д. Н. Узнадзе, заключается в измене­нии ценности поведения. «Именно это и есть мотив моего реше­ния: оно является осознанием преимущества ценности для меня, присущей тому или иному поведению, и в этом смысле мотив есть оправдание одного из них». В работах Л. И. Божович тоже можно найти указания на то, что «в волевом поступке принимает участие личность в целом и исход будет зависеть от того, какой смысл для нее имеет данная конфликтная ситуация, какую пози­цию личность в ней занимает».

Смысл действий задается высшими человеческими потребнос­тями, которые и являются определяющими при выборе волевого действия. «...Человек мало-помалу эмансипируется в своих дей­ствиях от непосредственных влияний материальной среды; в осно­ву действия кладутся уже не одни чувственные побуждения, но мысль и моральное чувство; само действие получает через это оп­ределенный смысл и становится поступком», — писал И. М. Сече­нов.

И не случайно как самая трудная и тяжелая оценивается чело­веком та работа, результаты которой лишены смысла. «Каторга не- там, где работают киркой. Она ужасна не тем, что это тяжкий труд. Каторга там, где удары лишены смысла, где труд, не сое­диняет человека с людьми» (А. де Сент-Экзюпери).

Переход к волевой регуляции действий необходим и наблюда­ется в тех случаях, тех ситуациях, где побуждение к действию с самого начала недостаточно или уменьшается по мере осуществле­ния действия. Вероятно, впервые такие ситуации возникают в тру­довой деятельности, где необходимо осуществлять действия, пря­мо не связанные, не вытекающие из какой-либо актуальной потреб­ности. К- Маркс писал; «Кроме напряжения тех органов, которы­ми выполняется труд, в течение всего времени труда необходима целесообразная воля, выражающаяся во внимании, и притом не­обходима тем более, чем меньше труд увлекает рабочего своим содержанием и способом исполнения, следовательно, чем меньше

рабочей наслаждается трудом как игрой физических и интеллек­туальных сил»¹ <...>

С развитием общества и усложнением социальных отношений людей чело­век становится вынужденным осуществлять такие действия, которые уже не связаны с основным мотивом даже своими результатами. Например, желание школьника посмотреть интересный для иего кинофильм бывает ограничено не­обходимостью вначале приготовить школьные задания или помочь взрослым в домашних делах. Приготовление уроков и просмотр кино физически по резуль­татам никак не связаны, но за нимн стоят социальные связи, а, как известно, «принадлежность человека к обществу — великая движущая сила человеческой деятельности». Поскольку осуществление первого действия (помощь взрослым или подготовка уроков) не может побуждаться мотивом второго значимого действия, то побуждение к нему должно быть создано самим человеком,

Формирование нового смысла осуществляется через связь дей­ствия с новым мотивом, с новой ситуацией, для человека, часто воображаемой. Например, в экспериментах «на насыщение» (ме­тодика А. Карстен) испытуемый начинает не просто зачеркивать кружочки, а ставит цель добиться для себя максимального объе­ма работы или победить воображаемого соперника. Этот новый мотив, поставленный самим испытуемым, меняет смысл действия, точнее, придает ему новый, дополнительный смысл и тем самым новую побудительность. Если принять эту гипотезу, то мы можем определить теперь волевое действие как действие с двумя смыс­лами. Один смысл задается жизненным мотивом, или мотивом участия в эксперименте, другой — воображаемым мотивом. В этом случае действие, оставаясь физически тем же самым, психологи­чески становится другим, в старой оболочке начинает жить дру­гое действие — воображаемое.

Привлечение нового мотива, включение действия в болеа широкую систему отношений и тем самым изменение смысла дей­ствия с целью усиления побуждения рассматривается Л. И. Ан-цыферовой как психологический механизм усилий воли человека. На такую роль вспомогательного мотива указывал и Л. С. Выгот­ский. Большая сила воображаемого, мыслимого мотива специаль­но отмечается в работе А. Н. Леонтьева, а Л. И. Божович подчер­кивала, что личность начинает формироваться тогда, когда ребё­нок «начинает действовать -под влиянием образов воображения».

На роль воображаемой ситуации в формировании установок указывал и Д. Н. Узнадзе. Он писал, что «установка, возникаю­щая в момент принятия решения и лежащая в основе волевого поведения, создается воображаемой или мыслимой ситуацией», т- е, такой ситуацией, которой пока еще нет в наличии, но которая мо­жет или должна состояться. Связь деятельности, в том ^ числе и волевых действий, с будущим, направленность волевых действий на будущую ситуацию, учет в действиях последствий для себя и Других, невыводимость волевого действия из актуальной потреб-

¹ Маркс К. Капитал.— Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 180.

ности, из наличной ситуации подчеркивается в работах многих ведущих психологов.

Роль воображаемой ситуации в регуляции действий детей бы­ла выявлена в работе А. В. Запорожца. В одном эксперименте детей просили вообразить, что онн спортсмены-прыгуны и надо прыгать в длину как можно дальше; в другом случае при игре в зайцев дети должны были перепрыгивать через ручей. В первом случае результаты оказались намного выше во всех возрастах (с 3 до 7 лет). Еще более демонстративно роль воображения прояви­лась в экспериментах, где студентам предлагали поднять груз в трех ситуациях: просто работать, показать максимальный резуль­тат, вообразить, что поднятие груза *— это выработка электроэнер­гии для людей, в месте проживания которых сломалась электро­станция.

Становление волевого действия — это включение его в более широкий мотивациоиный контекст, соединение внешне нейтраль­ного действия с мировоззрением и моралью личности. Побуждает не всякий воображаемый мотив, а лишь тот, который входит в основание личности, и та воображаемая ситуация, на которую спо­собна эмоционально откликнуться личность. Только в этом случае «человеческое воображение» может стать «психологическим ме­ханизмом жизни-подвига», а «идеальный мотив, т. е. мотив, ле­жащий вне факторов внешнего поля, способен подчинить себе действия с противоположно направленными внешними мотивами» (А. Н. Леонтьев).

Роль личностного смысла в изменении побудительности и про­явлении волевых качеств хорошо видна на примерах патологии. Для достижения желанной цели умственно отсталые дети прояв­ляют достаточно высокую настойчивость, упорство, смелость, даже изобретательность, т. е. демонстрируют многие волевые качества. Но эти качества исчезают, как только ребенку предлагают выпол­нить действие, прямо не связанное с его потребностями. Такое по­ведение, по мнению Л. С. Выготского, объясняется тем, что умст­венно отсталые детн не способны произвольно изменять смысл ситуации, для них необходимо менять саму ситуацию, чтобы по­будить к активности. Там же, где смысл действия задается имею­щимися у ребенка потребностями, действие на пути к ним ничем не отличается внешне от волевого.

Смысл действия задается отношением его к мотиву, и «измене­ние смысла действия есть всегда изменение его мотивации». Из­менение мотивации действия достигается сменой мотива, подклю­чением действия к новому мотиву при смене ситуаций, при изме­нении позиции человека, его роли, при осознании последствий и включении действия в более широкую социальную мотивацию, при включении действия как средства в другую деятельность. Таким образом, за волевой регуляцией действий стоит изменение их смысла, определяемого изменением мотивации, расширением со­циальных связей человека с миром, переосмысливанием ситуации.

Высшие достижения воли оказываются связанными как раз с

ответственностью перед другими людьми, ибо «быть человеком -*-это значит чувствовать, что ты за все в ответе» {А. Де Сент-Экзю-дери).

В своих развитых формах воля есть побуждение вообража­емым мотивом, изменяющим смысл действия, и совсем непохожа на то начальное состояние, из которого она вырастает. Первона­чально дополнительное побуждение берется из нового мотива или через включение действия в более широкий мотивационный кон­текст, что не считалось волей. Но сейчас мы энаем, как непохожи развитые формы психики на те первоначальные процессы, кото­рые интериоризируются и превращаются в умственные. Человек становится способным к побуждению действия воображаемым мо­тивом только через реальную отработку действия с новым моти­вом. Еще Аристотель видел в упражнениях путь к воле, а Э. Мей-ман отводил специальным упражнениям и отработке навыков главную роль в формировании воли у ребенка.

Таким образом, проблема формирования воли выводит нас на традиционные проблемы воспитания, где «наиболее существенным для психологии воли является превращение известных социальных, прежде всего моральных, требований в определенные нравствен­ные мотивы и качества личности». Но развитие воли — это не только развитие нравственных качеств личности и формирование нравственных мотивов. И воля ие просто поведение с моральными мотивами. В таком случае не было бы нужды выделять волю как особое образование. Воля есть не только особый способ мотива­ции, но и ее особая форма, а именно произвольная форма мотива­ции. Так же как мы выделяем произвольную память, внимание, восприятие, мы должны выделить и произвольную мотивацию, где человек на основе ориентировки в мотивах подчиняет себе свои желания и ставит себе самому задачи. Волевое действие — это действие на основе произвольно построенной мотивации с вооб­ражаемым мотивом. Переход к произвольности мотивации осно­ван на осознании мотивов и произвольном воображении, опреде­ляемом речевым опосредованием, а главное — на действии в прош­лом на основе этого воображаемого мотива. Связь воли с осо­знанием мотивов специально подчеркивал Гегель и хорошо выра­зил С. Л. Рубинштейн, который писал, что «воля в собственном смысле слова возникает тогда, когда человек оказывается способ­ным к рефлексии по отношению к своим влечениям, к тому, чтобы так или иначе отнестись к ним... В результате его действия оп­ределяются уже не непосредственно его влечениями как природ­ными силами, а им самим».

Развитие воли в значительной мере зависит и от развития мышления, от способности человека правильно оценивать ситуа­цию, свои возможности, последствия своих действий и т. д., по­скольку все это сказывается на изменении смысла действий и на формировании таких качеств личности, как решительность, настой­чивость, самостоятельность, и предполагает наличие внутреннего интеллектуального плана, участвующего в создании намерения.

'267

В результате развитие воли оказывается тесно связанным с раз­витием сознания, мышления, воображения, внимания, мотивацион-но-потребностной сферы личности через развитие деятельности че­ловека и усложнение его социальных отношений. И «при значи­тельных трудностях волевая регуляция нередко превращается в сложную смешанную деятельность, в которой применяются как внутренние действия... так и внешние».

В заключение укажем на три характерные черты волевого по­ведения. По ситуации: необходимость волевого поведения возни­кает тогда, когда обнаруживается недостаток или нежелатель­ность, побуждения к действию. Например, ври необходимости со­вершать действия, не связанны^ е актуальной потребностью, при преодолении внешних и внутренних препятствий, при необходи­мости выбора кажущихся равнозначными мотивов и целей и т.д. По психическому статусу; волевое действие есть действие с двумя смыслами, один из которых задается мотивом воображаемой ситуации. Волевой акт — это подключение незначимого или ма­лозначимого действия к смысловой сфере личности. Возможность такого подключения определяется и самим действием и, главное, богатством смысловой сферы личности: чем она богаче, тем боль­ше действий можно в нее включить. По организации действия: волевое действие есть дважды произвольное действие — и по спо­собу его осуществления (регуляции), и по способу мотивации. Во­ля— это произвольное создание побуждения к действию через воображаемый мотив, когда внутри реального действия осуществ­ляется воображаемое действие, по своему происхождению лично­стное.

Последнее замечание касается того, что проблема воли ясио показывает целостный характер психики человека, когда, каза­лось бы, совсем разные психические функции связываются, по вы­ражению Л. С. Выготского, в единый «узел» или в единую сис­тему, как мы бы сейчас сказали. Именно в формировании таких межфункциональных связей и видел Л. С. Выготский генеральный путь развития человеческой психики, когда складываются сложные психические действия, где восприятие, память, мышление, эмоции и мотивы выполняют свои отдельные функции в решении задач на восприятие, память, мышление, эмоциональную оценку или по­буждение к действию. В силу этого изучение воли не может за­мыкаться только на проблеме побуждения, а выводит нас на ис­следование личности, ее сознания и самосознания, мышления, па­мяти, эмоций, внимания и воображения.

Психологический журнал, 1985, т. 6, № 3, с. 47—55.

Date: 2015-12-13; view: 350; Нарушение авторских прав