Глава 29. Просыпаться Дереку не хотелось

Просыпаться Дереку не хотелось. Он с удовольствием поспал бы еще, но что‑то давило на его тело. Минуту‑другую он пытался в полудреме представить, что бы это могло быть, но ответ не приходил. Граф приподнял голову и тут же, стараясь сохранить нахлынувшее приятное ощущение, опять осторожно опустил ее на подушку: первое, что он увидел, были лежащие на его груди серебряные локоны Шахар.

Девушка мирно спала, впервые забыв в его присутствии о своих страхах и ненависти. И лежала она не свернувшись калачиком рядом, а обнимая его: голова покоилась на груди Дерека, согнутые в коленях ноги сжимали его икры, одна ладонь — рядом с головой, другая — под его спиной. Сам он во сне раскинул руки, и левая сейчас находилась чуть ниже ее грудей. Граф боялся шевельнуться, боялся даже дышать, чтобы не разбудить ее. Он не сомневался, что, проснувшись, Шахар тут же нарушит эту идиллию.

Вчера вечером он поначалу не собирался спать с ней. После ухода Кадара Дерек, пожалев девушку, прикрыл ее покрывалом и снял с нее драгоценности, чтобы они не беспокоили ее. Когда он притронулся к Шахар, она даже не пошевельнулась, и можно было легко снять с нее и все остальное. Но раздевать женщину в таком состоянии граф посчитал недостойным себя.

Он долго сидел возле нее на кровати и просто рассматривал ее лицо, пока не вспомнил, что в комнате они не одни. У изголовья постели, как всегда, на страже стояли нубийцы. Телохранители замерли в неподвижных позах, ничем не напоминая о своем присутствии. Граф не сомневался, что, будучи глухонемыми, они не могли понять, о чем он говорил с Шахар. Но глаза‑то у них есть! А еще у них есть язык жестов, с помощью которого они могут общаться между собой и, со всеми, кто его понимает. Понимающим же является практически любой, выросший во дворце. Все это и натолкнуло Дерека на мысль остаться здесь на ночь. Джамиль никогда бы не отправился в другую спальню, предоставив свою не угодившей ему наложнице. Это было очевидно. Можно было бы, конечно, отослать Шахар в гарем. Но граф, несмотря на все раздражение, которое он периодически испытывал от ее присутствия, был просто не в состоянии расстаться с ней.

Приняв окончательное решение, он еще довольно продолжительное время не ложился, собирая в кулак всю свою волю. Решился он расположиться рядом с ней только тогда, когда почувствовал, что способен пересилить свое желание. Коньяк в этом, конечно, был плохим помощником. Хотя Дерек и опустошил целую бутылку, к концу вечера он чувствовал себя практически трезвым. Утром это пошло ему на пользу — никаких признаков похмелья не ощущалось. Но ночью граф довел себя чуть ли не до бессознательного состояния. Он чертовски долго проворочался в бесполезных попытках уснуть. Дремота, лишь коснувшись его век, мгновенно улетучивалась, как только он вспоминал о лежащей рядом красавице. Забылся Дерек только под утро. Зато сейчас, проснувшись, он наслаждался приятным ощущением близости Шахар.

Но счастье было недолгим. Забывшись в какой‑то момент, он шевельнулся, чтобы обнять девушку, и она проснулась. Стон вырвался из груди графа, когда он увидел раскрывшиеся на мгновение глаза Шахар. В них не было ничего, кроме ужаса.

Шантель при пробуждении испытала, конечно, совсем не такие чувства, как Дерек. О событиях вчерашнего вечера она не помнила и поняла только, что ее щека лежит на обнаженной груди какого‑то мужчины. Вскоре она сообразила, кто находится с ней в постели, но вспомнить, как она сама оказалась здесь, так и не смогла. Испугавшись еще больше, девушка замерла.

— Так ты проснулась?

Неужели она выдала себя? Ведь она старалась не проявлять своего присутствия даже малейшим движением. Перестаралась, наверное, пытаясь затаить и дыхание.

Рука Джамиля погладила ее по голове.

— Я знаю, что ты проснулась, Шахар. Нет смысла притворяться.

Шантель подняла голову и посмотрела ему в глаза, надеясь прочесть в них ответ на мучивший ее вопрос.

— Мы?.. Ты сделал?..

— Тебе не пришлось бы спрашивать, если бы я сделал, — сказал он, слегка улыбаясь.

— Я вам не верю, — тут же возразила девушка, думая, что он хочет воспользоваться провалом в ее памяти.

— Но ты одета, в чем сама можешь убедиться. Неужели ты думаешь, что я одел тебя после того, как мы позанимались любовью? Разве это не доказательство? Она взглянула на свою грудь; все пуговицы жилетки были аккуратно застегнуты. Чувствовала она и шаровары на своих прикрытых покрывалом ногах. Шантель вновь взглянула ему в глаза, на этот раз с удивлением.

— Тогда что же я делаю здесь? Дерек улыбнулся.

— В моей комнате или в моей постели?

— О Боже!

Раздавшийся смех Дерека, видимо, напомнил ей, что ее щека все еще лежит на его груди. Девушка отдернула голову и села.

— Я не понимаю…

В следующую секунду Шантель почувствовала, что уже лежит на спине. Дерек склонился к ней, правда, не так близко, чтобы испугать ее этим.

— А ты и не можешь что‑либо понять, Шахар, потому что ничего не помнишь. Правильно? Чем же ты, черт побери, занималась вчера, что устала до такой степени?

Похоже, что он в самом деле не знает. Если быть справедливой, это возможно. На кухню ее мог послать и сам дей, но позаботилась о том, чтобы у нее вчера не было ни секунды для отдыха, его вторая жена, а не он. За день до этого у Шантель все‑таки была возможность ненадолго вздремнуть, чтобы компенсировать бессонную ночь. А вчера… Интересно было бы выяснить, знала ли Наура, что Джамиль собирается пригласить Шахар, до своего распоряжения главной поварихе? Впрочем, оно могло быть и очередным проявлением злобного характера второй жены. Связано ли это каким‑то образом с тем, что произошло в банях?

Девушка постепенно приходила в себя, но вместе с памятью возвращался и страх, уже осознанный и такой сильный, что сводило скулы. Не будь она вчера на пределе физических и духовных сил, ее поведение, конечно, было бы совсем другим. Разве не ужасно то, что она прямо дралась, противясь приказу Джамиля? О Боже! Ее вполне могли бы подвергнуть серьезному наказанию — избить или даже… Рассуждения снова привели ее к однажды уже сделанному выводу: девственность не стоит жизни.

А как отнесся к ее выходке он? Должен был сильно разгневаться, потребовать объяснений. Но почему же тогда она проснулась не закованной в цепи со следами побоев на спине, а удобно лежащей в его кровати, да еще используя вместо подушки грудь дея? Она пристально посмотрела ему в лицо, стараясь понять, о чем он думает сейчас. Но прочесть что‑либо в этих глубоких зеленых глазах было не так легко. Их взгляд напоминал Шантель о первой встрече с деем, о том, что он способен сделать с противящимися ему. Но ведь он только что улыбался, даже смеялся. Вряд ли его нынешнее состояние столь же опасно, как тогда. С другой стороны, последний вопрос прозвучал довольно резко. А что она может ответить? Если Джамиль вчера не определил для нее наказание, то он знал о предшествующих двух днях, заполненных тяжелейшей работой. Зачем тогда спрашивать о причинах переутомления? Просто игра? Шантель решила, что бессмысленно жаловаться на предыдущее наказание. Уж лучше узнать, что ей угрожает теперь.

— Вы сердитесь?

Казалось, что дей только и ждал, когда она заговорит. Выражение его лица стало спокойным, глаза потеплели.

— Очень! — сказал он притворно сердито.

— Однако я не чувствую боли от ударов на своей спине.

Дерек ухмыльнулся.

— Возможно, это потому, что тебя не били.

— Пока?

— Нет, маленькая луна, — заговорил улыбающийся Дерек, и его низкий голос зазвучал мягко и нежно. — Было бы преступлением повредить такую бархатистую кожу.

Его мягкая ладонь погладила ее руку. Он бережно поднес ее пальцы к своим губам и стал медленно целовать их один за другим. По телу девушки побежали мурашки.

— Ты не забыла, как я учил тебя целоваться? Положи свой пальчик мне в рот, Шахар.

Не дожидаясь, когда она выполнит эту просьбу, Дерек сам взял ее средний палец губами и начал посасывать его. Какие странные приятные ощущения это вызывало! Но именно это и встревожило Шантель, которая быстро отдернула руку.

— Хорошо, согласен, — прошептал он, ближе склоняясь к девушке. — Язык подойдет нам больше.

Она попыталась отгородиться руками, но они оказались на его плечах как раз тогда, когда их губы сомкнулись. Она почувствовала, как шевелится его горячий язык. Однако воспрепятствовать его дальнейшим намерениям было не так трудно. Шантель просто крепко стиснула зубы. Дерек отстранился. На его лице одновременно читались и досада и удовольствие.

— Вижу, что все забыла, — сказал он скорее сожалея, чем браня за новую вспышку строптивости. — Но надеюсь, ты помнишь все‑таки, где находишься, моя дорогая, и что я могу в любой момент насладиться и другим способом.

Девушка обвила рукой его шею и сама притянула к себе его голову. Рот ее был приоткрыт. Его задела промелькнувшая в глазах Шахар усмешка, позволившая предположить, что все это лишь реакция на его полупрозрачную угрозу. Но само ее прикосновение мгновенно оттеснило все на второй план.

— Я… мне так приятен твой… твой порыв, но… Мысли совсем исчезли, когда и другая ее рука приблизилась к нему, и он почувствовал на своей щеке ее теплую и нежную ладонь. Тихий стон вырвался из груди Дерека. Он поймал ее рот губами. Поцелуй был нежным и долгим. Ощутив, что и ее язык отвечает наконец на ласки, граф уже ни о чем не помнил. Все отступило. Не мог он думать, конечно, и о ее невинности. Дерек сгорал в пламени охватившей его страсти и осознавал лишь то, что, если не последует ее порыву, он просто умрет.

Под нежным напором дея Шантель буквально таяла. Тело сделалось ватным, не было сил шевельнуться, в груди пылал огонь. Состояние это ее настораживало, но она уже не хотела, не могла избавиться от него. Было так обезоруживающе приятно! Ей так хотелось, чтобы это не прекращалось никогда.

Ощущение реальности начало возвращаться, когда девушка почувствовала, что руки Джамиля уже гладят ее обнаженную кожу пониже жилетки. Но Боже, какие нежные и теплые были они! Приятное тепло ощущалось и когда вдруг соприкоснулись их животы, их ноги. Оно исходило и от его губ, парализующих ее.

Неожиданно губы эти оказались на ее грудях и стали покрывать их еще более жаркими поцелуями. Сосок был уже у него во рту, и он то мягко нажимал на него языком, то отпускал. Ощущения стали еще более приятными и еще более сильными. Видимо, слишком сильными — в девушке пробудился страх. Находящаяся почти в шоке Шантель попыталась оттолкнуть руками голову Джамиля.

— Не надо! — пролепетала она.

В ответ раздался какой‑то низкий звук, очень похожий на рычание. Ужас парализовал девушку, и все же она была полна решимости сопротивляться, если он не оставит в покое ее груди.

Но Дерек и сам понял, что опять своей неосторожностью перечеркнул то, что с таким трудом возбудил в ней. Слишком многого, а главное, слишком быстро хотел он добиться от такой невинной и наивной девушки. Однако понимание этого не могло, к сожалению, унять настоящую боль, которую он ощущал от того, что он еще не овладел ею.

Он лежал лицом вниз, касаясь Шантель лишь лбом. Ее тело вновь стало напряженным, а она опять сделалась холодной и неуступчивой. И все же ему стоило неимоверных усилий сдерживать желание взять ее прямо сейчас, чтобы прекратить эту пытку. Ведь все равно рано или поздно это должно произойти. Какого же черта ждать и так мучиться!

Нет. Нельзя допустить, чтобы она еще сильнее возненавидела его. Она нужна ему нежной и страстной, так же желающей его, как и он ее. Без этого, в чем не сомневался Дерек, он очень скоро почувствует, что сам себя обманул. И все же как трудно остудить пыл сердца и обуздывать требования тела!

Руки Шахар не сильно, но настойчиво упирались ему в плечи, предупреждая малейшее сближение. Она старалась оказаться подальше от него. Ему неудержимо хотелось быть к ней как можно ближе. Если исходить из той роли, которую исполнял Дерек, значение имели лишь его желания. Но в том‑то и дело, что, исполняя эту роль, он не мог не оттолкнуть ее еще сильнее. Этого ему не хотелось. К тому же Шахар единственная из женщин гарема не знала настоящего дея, и только с ней он мог немного расслабиться, вести себя как Дерек, а не как брат. Но, к сожалению, не до конца. Женщины болтливы и очень любят обмениваться своими впечатлениями, а Джамиль, конечно, всегда в центре их разговоров. Присутствуя при них, Шахар не может не понять разницы в поведении дея с ней и с другими, может поделиться своими наблюдениями с кем‑то еще. Допустить этого нельзя ни в коем случае.

— Шахар, я стараюсь изо всех сил забыть о моем праве сделать с тобой все, что мне хочется, и в любой момент. Но имей в виду, если ты сама не поможешь мне в этом и не станешь относиться ко мне спокойнее и терпимее, мне придется им воспользоваться.

Шантель убрала руки, но то быстрое проявление покорности только огорчило Дерека. Ведь оно еще было и доказательством того, что девушка более чем чего‑либо другого опасается настоящей близости с ним. Задевалось, таким образом, мужское самолюбие графа. Интересно, как далеко она может зайти, чтобы отсрочить неизбежное? Как долго он сам сможет сдерживать себя, пытаясь получить ответ на этот вопрос?

Дей немного приподнялся, устремив на нее взгляд своих изумрудных глаз.

— Я надеюсь, что ты просто не хочешь заняться со мной любовью при свете дня и вовсе не считаешь мои прикосновения к тебе оскорбительными. Правильно?

Понимая, что он опять сердится, девушка побоялась принять прозвучавшую в вопросе подсказку. Тем более не смогла она сказать правду. Ведь даже не сами прикосновения смущали ее. Шантель пугало то, что она при этом ощущает. Она совершенно не понимала, что с ней творится, когда к ней прикасается дей; почему ей вдруг становится так приятно, когда он целует ее; отчего его пальцы и губы будто обжигают ее кожу; зачем, наконец, дана мужчине такая власть над ней.

— Ты не отвечаешь на мой вопрос.

Девушка с трудом сдержала подступившие слезы. Эта его новая манера разговаривать обезоруживала ее; от заданных спокойным тоном вопросов невозможно было уйти, отвечать на них — страшно.

— Пожалуйста, позвольте мне вернуться к себе.

— Нет, мы еще поговорим. Ты и я должны обсудить то, что меня интересует, например, отчего ты со мной так мила и горяча в один момент, и так холодна и недоступна в следующий.

— Я не хотела… я не была такой.

— В том‑то и дело, что была, Шахар. И я сейчас хочу разгадать этот секрет. Возможно, мне и самому тогда будет легче сдерживать мой пыл. Как видишь, мне это сейчас удается не всегда, по крайней мере не до такой степени, как бы тебе хотелось. Поэтому расскажи мне о своих ощущениях. Мне в самом деле важно знать это.

Не столько сами слова, сколько то, как они были произнесены, подсказали девушке, что ей следует сказать правду. Да и не какие‑то там секреты хочет он у нее выведать. Она знала это теперь точно. Шантель вдруг поняла, что ему и в самом деле необходимо понять, почему она вдруг оказывается не в состоянии продолжать начатую уже любовную игру.

— Я боялась.

— Чего? — спросил он совсем нежно. — Разве ты еще не поняла, что я не хочу причинить тебе боль?

— Но я боялась не боли.

— Чего же тогда?

— Мне было горячо.

Несколько мгновений он удивленно смотрел на нее.

— Неужели твоя кожа и впрямь столь чувствительна, Шахар? Мои прикосновения обжигают тебя?

Сказав это, он протянул руку к ее груди. Дыхание девушки стало прерывистым, когда она заерзала, пытаясь воспрепятствовать его намерениям. Впрочем, ему это совсем не помешало, даже наоборот, особенно тогда, когда ладонь проникла под жилетку.

— Пожалуйста…

— Мои прикосновения обожгли тебя? — повторил он вопрос, правда, уже после того, как убрал руку и даже прикрыл грудь Шантель полами жилетки.

— Нет, — призналась она, закрывая глаза, чтобы скрыть смущение. — Я имела в виду ваши губы.

Дерек незаметно улыбнулся и заговорил размеренным, спокойным тоном:

— Губы, вообще рот, являются самой горячей частью тела. Это общеизвестно, маленькая луна. Ты просто немного испугалась с непривычки. Но, уверяю тебя, обжечь тебя я не мог. Твоя кожа ощутила небольшую разницу температур, не более того. Уверен, в следующий раз это тебя уже не будет так тревожить.

— В следующий раз? — воскликнула Шантель, широко раскрыв глаза.

Он опять с трудом сдержал улыбку при виде столь очевидного проявления наивности.

— Ты такая сладенькая, Шахар. Как же я смогу отказать себе в этом нектаре, коль уж я его раз попробовал?

— Я…

— Тес. Расскажи мне теперь, что ты чувствовала, пока не испугалась, что обожжешься. Тебе было приятно, когда я целовал тебя, правильно?

Девушка энергично замотала головой, но Дерек остановил ее:

— Не обманывай меня, Шахар!

Еще не договорив, он уже понял, что замечание это подействовало на нее, как красная тряпка на быка.

— Тогда не спрашивайте, что я чувствую!

Вспышка гнева показала графу, что он слегка увлекся. Глупо настраивать против себя женщину, если пытаешься убедить ее принять твои ласки.

— Хорошо, в таком случае я сам расскажу тебе, — произнес он, исправляя положение мягкостью голоса и кладя свою руку на ее живот. — Ты почувствовала тепло и слабость а теле, затем дрожь. Твой пульс участился, чувствительность обострилась, внутри будто зажегся огонь.

— Откуда вы… — оборвала Шантель вырвавшийся у нее вопрос, сообразив, что он является лучшим ответом.

— Потому что я сам чувствовал то же самое, — ответил Дерек, нежно поглаживая живот девушки ладонью. — Это называется страстью или вожделением, они просыпаются в нас помимо нашей воли, и сопротивляться этому бесполезно. Ты чувствуешь это сейчас?

Они одновременно посмотрели на его руку, скользящую по ее коже. Девушка вздрогнула, ощутив тот самый внутренний жар, о котором он только что говорил.

— Нет! — испуганно вскрикнула она, пытаясь сбросить его ладонь. Но Дерек лишь крепко захватил ее пальцы своими. Теперь Шантель стала стараться освободить свою руку, вырывая ее и сердито дыша. Опомнилась она, только услышав, как усмехнулся дей, и со смущением осознав, что все ее усилия окончились ничем и, видимо, действительно выглядели смешно.

— Если ты думаешь, что со мной стоит подраться, как с Кадаром, то милости прошу, попробуй. Но должен предупредить, евнух был весьма ограничен в выборе способа защиты, а я нет, — сказал он строго, но поняв, что опять напугал девушку, ласково продолжал:

— Не надо так смотреть на меня. Разве я хоть раз обидел тебя, сделал тебе больно? Разве ты была наказана за то, что отвергла меня в прошлый раз? Нет. И за сегодняшнее я тебе ничего не сделаю. Неужели все это ни о чем не говорит тебе, маленькая луна?

Шантель на какое‑то мгновение даже перестала дышать. Не ослышалась ли она? Получается, что вовсе не он распорядился отослать ее на кухню, а его мать. Он ничего не знал. А если бы знал? Похоже, ему бы это не понравилось. Судя по всему, дей решил поразить ее своим благородством и щедростью, а любое наказание будет Противоречить этому. Не исключено, что никто и не сообщил Джамилю о том, что с ней сделали. Стоит ли рассказывать сейчас? Вряд ли. Не очень благоразумно будить в нем гнев, лежа в его постели, пусть даже и рассердится он не на нее.

— Ты выглядишь удивленной, Шахар, — произнес Дерек, внимательно вглядываясь в ее лицо. — Ты не веришь мне?

Верит ли она? О чем это? А, о том, что он не причинит ей боли. Что ж, следует признать, что это правда. Однако, похоже, у этого человека много лиц. Ей доводилось видеть и такое, от которого она содрогнулась.

— Нет, я… я не удивлена… скорее, смущена… Да, да, смущена и немного обескуражена. Все это время меня убеждали, что я не могу отказать вам в использовании моего… в общем, не могу противиться вам. А сейчас вы сами говорите, что это вроде бы и не так, что мое поведение было нормальным. Кому же верить?

— Мне, конечно, — произнес он с какой‑то загадочной ухмылкой, в глазах его тоже мелькали веселые огоньки. — Эх ты, маленькая девочка, что же мне делать с тобой? Я не могу позволить тебе думать, что противиться мне нормально. Это сломает все устои гарема. И я совсем не говорил, что твое поведение было правильным, а сказал только, что ты не будешь наказана.

— Тогда…

— Позволь мне закончить. Но ты не всегда будешь сопротивляться. Ты непременно ответишь на мои чувства и сделаешь это без какого‑либо принуждения, когда придет время. — Дерек дотронулся ладонью до щеки девушки, предупреждая ее намерение отрицательно покачать головой. — Так будет, Шахар, запомни мои слова. Ты уже испытала влечение ко мне сегодня, да и во время нашей прошлой встречи тоже. Ему ты долго не сможешь противиться. — Его пальцы осторожно дотронулись до бившейся на шее Шантель жилки. — Даже сейчас мое прикосновение возбуждает тебя.

— Это от страха, — пробормотала она, едва дыша.

— Ах ты маленькая лгунья, — усмехнулся Дерек. — Я, конечно, могу поверить, что ты могла перепутать два разных чувства, которые так схоже проявляются. Но сейчас‑то ты прекрасно знаешь правду. Не пытайся обмануть себя, Шахар. Поверь, то, что мы можем испытать вместе, будет прекрасно. Надо только, чтобы и ты захотела этого.

Он сейчас говорил с ней совсем не так, как раньше. Такт и терпение чувствовались в этих словах, самой речи, Шантель не ожидала этого и понимала, что должна быть благодарна Джамилю. Но совершенно неожиданным было и то, что он будто видел ее насквозь, разбирался в ее чувствах лучше нее самой. Как надо действовать в этой новой непредсказуемой обстановке?

Девушка не знала, что говорить, и молчала. Дерек терпеливо ждал. Наконец, желая скорее уйти от встревожившей ее темы, она ответила:

— Не покажется ли это странным, что я так долго пробыла у вас? Мне говорили, что на ночь с деем остаются только его жены.

Неожиданно для Шантель дей при этих словах резко отвернулся и сел, слегка сгорбившись, на край кровати к ней спиной. Только сейчас она заметила, что он на ночь снимал только тунику, шаровары были на нем. Ради безопасности? Подумав об этом, девушка пожалела, что расстроила его своим вопросом. А в том, что он огорчен, сомнений не было. Это было видно по напрягшимся мышцам его спины, по тому, как сильно сжал он край кровати даже побелевшей от напряжения рукой. Почему же именно эти далеко не самые дерзкие ее слова так обеспокоили Джамиля?

— Никто здесь не решается спросить меня, что я делаю и зачем, — промолвил он наконец, не оборачиваясь. — Не должна этого делать и ты.

В глазах девушки вспыхнули злые огоньки. Полуприказ дея явно задел ее самолюбие. Еще не хватало и ей заботиться о нервах этого кровожадного деспота!

— Другими словами, вы можете спрашивать меня, о чем вам заблагорассудится, даже о том, о чем мне вовсе не хочется рассказывать, а мне вообще не стоит задавать вопросы?

— Совершенно верно.

Девушка заскрипела зубами. У нее появилось сильное желание ударить своего высокомерного мучителя по обнаженной спине. К счастью, здравый смысл взял верх и следующую просьбу она произнесла нарочито вежливым тоном:

— Могу я сейчас уйти, ваше высочество? Она намеренно не сказала «мой господин», как это делали обычно все остальные, по ее мнению, это обращение заведомо подчеркивает ее более низкое положение. Впрочем, и «ваше высочество» не многим лучше. Будь ее воля, она назвала бы его одним из обидных и злых прозвищ, десятки которых промелькнули у нее в голове.

Плечи дея опустились будто от усталости. Ответ прозвучал резко и кратко:

— Да, иди.

Слава Богу, что она была одета. Как унизительно было бы сейчас нервно и торопливо собираться, натягивать на себя перед ним жилетку, шаровары и все прочее. Впрочем, еще большим унижением было бы проснуться обнаженной рядом с ним в его постели. А ведь это вполне могло бы произойти сегодня утром. Подумав об этом, Шантель соскочила с кровати. Но мысль эта напомнила ей и о том, что дей вполне мог сделать с ней сегодня все что угодно, однако не сделал. Злость на Джамиля существенно ослабла. К тому же, оказавшись на ногах, она вдруг увидела неподвижных нубийцев, и холодок ужаса пробежал по ее жилам. Боже правый, они же все время были тут. Даже когда Джамиль… когда они…

Щеки девушки запылали. Как же она не заметила их, не ощутила их присутствия. Хотя это понятно: как только она проснулась, все ее внимание было сосредоточено на Джамиле. А они даже и не смотрят на нее сейчас. Неподвижные нубийцы глядят сквозь нее, только вперед. Но смотрели ли они так же и тогда, когда она лежала рядом с деем, когда она была под ним, когда позволяла ему?..

Шантель с легким стоном метнулась к двери. Но прежде чем подойти к ней, она должна была обойти кровать и пройти перед Джамилем, который сидел все так же неподвижно.

— Шахар! — услышала она его оклик.

Девушка остановилась, проклиная в душе все и вся. Это она могла на время забыть о нем. Он, как видно, думал о ней и тогда, когда казалось, что мысли его были поглощены совсем другим.

— Ты кое‑что забыла.

Голос его звучал не так резко, но в нем была какая‑то сила, заставившая растерянную Шантель повернуться к нему. Ей отчего‑то даже хотелось еще раз взглянуть на этого полуобнаженного мужчину, сидящего на кровати. Беспокойство рассеялось, вытесненное его обаянием.

До сих пор она старалась поменьше смотреть на него, поэтому сейчас увидела его как бы другими глазами. Перед ней был очень сильный мужчина. Тренированные мышцы рельефно выделялись на его обнаженном торсе, украшенном черными вьющимися волосами. Джамиль сидел, опираясь руками о кровать. Он слегка согнулся, но и при этом не было видно ни единой складки на коже его мускулистого живота. Поза особо подчеркивала ширину его плеч. Четко обозначенные жилы на скрытых, как обычно, под туникой руках свидетельствовали об их огромной силе.

Раньше, когда упоминали о силе Джамиля, Шантель думала лишь о власти, которой он обладает. Теперь она осознала это слово в его первоначальном смысле. Ей стало понятно, почему при своем высоком росте он кажется таким гибким и грациозным. В общем, она видела в данный момент не столько всесильного властелина, сколько мужчину, и не могла не отдать должное его обаянию. Девушка вновь ощутила чувство, уже испытанное ею во время их самой первой встречи. Но память о ней, пожалуй, и была тем единственным, что еще позволяло ей сдерживать свои эмоции. Она знала, что именно этот неотразимо обаятельный человек может быть и совсем иным, и не переставала напоминать себе об этом. Ведь поняла она теперь и другое: этот мужчина располагает более сильными средствами подчинить ее своей воле, чем его неограниченная здесь власть.

Она уже сердилась. Зачем позволила увлечь себя той странной игрой в созерцание его тела? Как могла она вновь поддаться его обаянию? Шантель решительно подняла голову и посмотрела прямо в глаза дею, стараясь выглядеть раздраженной и смелой. Но губы ее предательски задрожали, и пришлось прикусить нижнюю, чтобы произнести свой вопрос ровным, бесстрастным тоном.

— Что я забыла… ваше высочество?

Дерек нахмурился, окончательно поняв, что Шахар отнюдь не случайно пользуется этим его официальным титулом. Девушка, однако, внимания на его реакцию не обратила. Единственное, что, как она думала, она могла забыть, — это поклониться перед уходом. Неужели он собирается в очередной раз продемонстрировать свою власть, вернув ее и заставив сделать это, будто девочку?

Сделай он это и вправду, Шантель бы, наверное, окончательно взорвалась. Но Дерек просто негромко сказал:

— Подойди, Шахар.

— Я должна?..

— Подойди, — повторил он, не повышая голоса. Было очевидно, что Джамиль не собирается реагировать на ее очередную дерзость. Девушка медленно сделала несколько шагов и замерла в нескольких футах от него.

— Вон там, — услышала она.

Посмотрев вниз, куда указывала его рука, Шантель увидела нечто, что она поначалу приняла за какой‑то предмет одежды дея, брошенный им, когда он ложился в кровать. Но уже в следующий момент убедилась, что это кусок шелковой ткани, на котором аккуратно уложены пирамидкой несколько великолепных сапфиров. Среди драгоценностей, которые давала ей мать дея, этих камней не было. Неужто Джамиль решил расплатиться ими за проведенную с ним ночь, хотя она и не принесла ему ожидаемого удовольствия?

Оскорбленная девушка гордо выпрямила спину и застыла. Ее глаза светились гневом.

— Я не возьму их!

Бровь Дерека удивленно поползла вверх.

— Интересно, — произнес он. — Но бессмысленно, — добавил после довольно продолжительной паузы.

Наклонившись, дей поднял драгоценности и начал перебирать их пальцами. Оказалось, что сапфиры были оправлены серебром в три связки, в каждую из которых вошли камни особых размеров и огранки. Все вместе это представляло собой великолепное ожерелье, непременно бы вызвавшее восхищение Шантель при других обстоятельствах. Но сейчас ей было не до любования прекрасным творением природы и человеческих рук. Девушка буквально пылала, уверенная, что ее соблазняют или пытаются расплатиться, как с какой‑то публичной девкой. Красная от стыда и гнева, она повторила:

— Я не возьму это!

К ее удивлению, Джамиль в ответ улыбнулся, причем вполне искренне, будто она сделала что‑то смешное. Его и в самом деле развеселила реакция Шахар, потому что он понял наконец ее причину.

— Такое ожерелье мужчина здесь может подарить женщине, родившей ему ребенка. Для того, о чем ты думаешь, оно слишком ценно. Так уж получилось, что ты пришла ко мне в нем, а значит, в нем и должна уйти. Потом передашь его законной владелице.

— Вашей матери, — догадалась Шантель, еще сильнее покраснев, так как поняла свою ошибку. — Она одолжила мне в прошлый раз жемчуг, конечно, у нее должны быть и… Но вы можете вернуть их с таким же успехом, как и я, — вдруг неожиданно закончила она, так и не сделав ни единого движения, приближающего ее к ожерелью.

Что ж, Дерек решил действовать по‑другому. Он резко наклонился, схватил упрямицу за руку и, притянув к себе, сжал ее ноги своими коленями. Последовавшая попытка вырваться, естественно, ни к чему не привела.

— Так ты, видно, просто боишься меня? Вопрос был явно провокационный, но понять это ей помешала гордость.

— Нет! — выпалила она мгновенно, не задумываясь над тем, стоит ли сейчас говорить не правду.

— Тогда успокойся, — приказал дей. — Я просто собираюсь надеть тебе ожерелье, раз уж так получилось, что именно я его снял. Ты должна уйти отсюда в том же наряде, что и пришла, Шахар.

При этих словах Шантель почувствовала, что ее уже не держат и при желании вполне можно отбежать в сторону. Но она не сделала этого. Девушка мысленно представила себя, лежащую то ли во сне, то ли в беспамятстве, затем его, бережно снимающего с нее сапфиры, его пальцы, нежно касающиеся кожи… Приятная горячая волна прошла по ее телу, дыхание участилось. Знакомое уже ощущение удивило и испугало ее. Неужели это произошло сейчас с ней? Неужели это у нее не действия даже, а лишь представление о них вызывает проявление страсти?

— Я жду.

Поглощенная своими чувствами, девушка не сразу сообразила, чего он ждет, однако и когда поняла, осталась на месте. Джамиль продолжает сидеть на кровати и не собирается встать, чтобы водрузить ожерелье на место. Означать это может только то, что он хочет, чтобы она сама облегчила задачу, опустившись перед ним на колени. Заставить себя сделать это она не могла и не хотела. Уж слишком унизительным проявлением раболепия казался ей в данный момент этот жест.

— Мне не обязательно надевать драгоценности, чтобы вернуть их.

— Я настаиваю.

— А в таком случае вы можете просто пойти… Куда она собиралась его направить, Дерек дослушивать не стал. Он обхватил ногой ее спину, потянул, заставив согнуться, его руки опустились на плечи, и уже через мгновение она стояла на коленях. Единственное, чем она смогла отплатить ему немедленно, это поднять голову и одарить очередным ненавидящим взглядом.

— Ну, теперь вы счастливы? — язвительно спросила девушка.

— Я буду счастлив, когда ты прекратишь свою бесполезную борьбу, — ответил Дерек с заметным раздражением. Затем добавил более мягко:

— Я сделал это не для того, чтобы обидеть тебя или продемонстрировать свою силу, маленькая луна. Я должен использовать любой повод, чтобы попытаться обхватить твое тело своим, тогда ты почувствуешь…

— Вы же сказали, что я могу идти, — закричала Шантель, сверкая глазами.

— Так оно и есть. Вот только верну ожерелье на его прежнее место, и все. Приподними‑ка волосы, и я быстро сделаю это.

Девушка колебалась. Он хочет обхватить ее тело своим? Что это значит? О Боже, опять эта слабость при одном представлении, что произойдет!..

Быстро собрав руками свои тяжелые серебряные пряди, она приподняла их, обнажив шею. Дей поднял ожерелье, затем в течение нескольких секунд смотрел ей в глаза своим гипнотизирующим взглядом и медленно, очень медленно стал застегивать украшение. Холодный металл скользил по ее нежной коже. Но не от холода она вдруг вся задрожала, а от тепла, от того тепла, которое исходило от ласково прикасающихся к ней пальцев. Дерек наклонился ближе, возясь с замочком украшения. И вот тут она ощутила, что его тело действительно охватывает ее: она чувствовала его руки, его торс, его колени. Холод, жар, биение чужого сердца, которое Шантель слышала при прикосновении его груди… Только что такой сильный гнев исчез, не оставив и следа. Будто сплетая невидимый кокон, он окружал ее своим теплом, и она чувствовала себя уютно и вне всякой опасности. Вне опасности? Да, что‑то придавало ей в этот момент уверенность, что ей ничто не угрожает. Он же сказал, что она может уйти. Чего же ей бояться этих объятий? Разве только своих собственных ощущений. Но, Боже, как это приятно, когда ты сама оказываешься будто внутри него!

Девушка, хотя и не призналась бы в том даже себе, по‑настоящему огорчилась, когда он, застегнув ожерелье, убрал руки с ее шеи. Она в некотором смущении посмотрела на него. Ответом была искренняя, подбадривающая улыбка.

— Скажешь, это было неприятно? На этот вопрос она ответить не решилась. Лгать не хотела, сказать правду опасалась.

— Могу я теперь уйти?

— Да, — разрешил Дерек. Но когда девушка попыталась подняться, он слегка надавил рукой на ее плечо. — Как только дашь мне слово, что вернешься ко мне, если я вызову тебя сегодня вечером.

— Но…

— Слово, Шахар, или придется оставить тебя здесь.

— Ничего не изменилось, — произнесла она жалобно.

— Я так не думаю. Однако в любом случае ты еще вернешься, тогда мы и посмотрим, что произойдет. Итак, даешь слово?

Еще несколько мгновений Шантель оставалась неподвижной. Лишь нервное покусывание губ выдавало происходившую в ней борьбу. И наконец она утвердительно кивнула. Мягкая ладонь дея нежно потрепала ее по щеке, когда он на прощание ласковым голосом предупредил:

— Лучше избавиться от мысли, что со мной надо бороться, маленькая луна. Пойми, как только ты начинаешь сопротивляться, я вынужден принять этот вызов и ответить на него.

Первое, что ощутила Шантель, стремительно выходя из спальни дея, было, как и в прошлый раз, чувство избавления от опасности. Но не она, а что‑то другое было сейчас главным. Девушка старалась отогнать эту мысль, но похоже, что она думала уже о возвращении сюда, и отнюдь не со страхом.