Глава 26. Никто из рабынь не знал точно, почему Шахар вдруг оказалась среди них

Никто из рабынь не знал точно, почему Шахар вдруг оказалась среди них. Кто‑то встретил ее со злорадством, иные с сочувствием, третьи просто старались избегать общения с новенькой. Сама она по их реакции поняла только то, что наложницу королевского гарема до сих пор работать на кухню не отправляли никогда. Услышанные обрывки разговоров свидетельствовали также о том, что все здесь считают совершенно недоступным пониманию ее нежелание стать фавориткой дея. Каждая женщина во дворце готова была сделать все возможное и невозможное, чтобы хоть как‑то угодить ему. Неудивительно поэтому, что необычным в глазах окружающих выглядело не столько наказание, которому ее подвергли, сколько причина, его вызвавшая.

В лучшем случае ее считали чудачкой, совершившей из‑за глупых капризов немыслимый проступок. О Боже, это же абсурд какой‑то! Ничего плохого, как полагала сама Шантель, она не сделала. Правда, еще два дня назад она сама сожалела о своем поступке. О, как она была напугана, когда ее провели по похожим на пещеры бесчисленным кухонным помещениям и она увидела главную повариху, которой отныне ей предстояло подчиняться. Крупная властная женщина, взглянув на нее, презрительно отвернулась, пробормотав только, что вряд ли дождется какой‑либо помощи от такой бледной и тощей работницы.

Но еще более сильный страх девушка испытала раньше, после той короткой перепалки с Рахин. Мать дея сказала, что жизни Джамиля угрожает опасность из‑за его внезапного отъезда из дворца. Почему это опасно, Шантель не знала, но с ужасом осознавала, что причиной его отъезда была она, а значит, и отвечать в случае несчастья с ним придется ей. Очевидно, если Джамиль не вернется, ее казнят.

О том, что с деем ничего не случилось, Шантель, естественно, сообщить никто не догадался, и в ту страшную ночь она не сомкнула глаз. О счастливом исходе ночного приключения Джамиля она узнала на следующий день от служанки второй его жены Науры. Та, пробегая через кухню, не преминула громко объявить, что ее хозяйка приглашена вечером к господину. Новость вызвала почему‑то сильное возмущение у Шантель. Она даже сама удивилась такой реакции, объяснив ее в конце концов тем, что, как оказалось, она попусту промучилась всю ночь. Рахин могла бы по крайней мере еще вечером сообщить, что жизни девушки больше ничто не угрожает. Это же элементарная порядочность, и то, что она не собиралась отменять наказания, оправданием не является.

Мысль о том, что ее раздражение связано еще и с намерением Джамиля провести ночь с одной из его жен, девушка тут же прогнала прочь. Он может устраивать мерзкие оргии с кем угодно, лишь бы от нее самой не требовали участия в них. Сделал ее кухонной рабыней и веселится, предаваясь привычному разврату! Конечно, Рахин была права — о Шахар в этом дворце скоро забудут.

Ну и хорошо. Это же как раз то, о чем она мечтала, разве нет? Ей же хотелось быть кем угодно, только не наложницей. Беда только в том, что первые дни здесь она уже побывала в положении наложницы, и ее появление на кухне вызывает у многих ревнивое злорадство. Слава Богу, хоть не у всех. Мать Адаммы, например, которую Шантель вчера встретила, оказалась такой же милой и приветливой, как и дочь.

Файоло, как звали нигерийку, была очень красива и выглядела почти ровесницей Адаммы. Она не смущаясь поведала, что ее изнасиловали в тринадцать лет, именно тогда на нее стали обращать внимание дворцовые стражники. То, что рабыни, работающие на кухне, имели доступ и в другие части дворца, было приятной новостью для Шантель, которую она взяла на заметку. Правда, главная повариха вскоре разочаровала ее, проворчав, что девушка, по распоряжению Рахин, подобной свободы передвижения лишена.

Большая комната с холодным полом стала ее тюрьмой, а соломенный тюфяк — спальней. Интересно, знает ли об этом Джамиль? Конечно. Он сам скорее всего и послал ее сюда, успев отдать распоряжение, прежде чем выскочить из дворца. Ведь если бы выбирать наказание было поручено Рахин, Шантель вероятнее всего избили бы. Уж слишком рассержена была на нее тогда мать дея. Нет, безусловно, только Джамиль мог загнать ее на кухню, рассчитывая, что это удручит ее больше любого другого наказания. Он думает, что девушке будет трудно лишиться окружавших ее в гареме комфорта и заботы, и она станет покорной. Ха! Как бы не так! Благодаря его наказанию она добилась того, к чему стремилась. Теперь она почти вне досягаемости для него. Ну конечно, не совсем так, но он ведь непременно забудет о ней через, некоторое время. Как Шантель могла убедиться, огромное количество женщин вокруг буквально молятся, чтобы дей обратил на них внимание. Зачем ему снова мучиться с упрямой Шахар?

Не само ли Небо послало ей помощь? Конечно, работа на кухне не самое приятное занятие, но благодаря своему пребыванию у тетушки Элен Шантель с ней знакома. Они же готовили себе пищу сами. Ворчливая, всегда готовая накричать и сделать выговор повариха, безусловно, не родная тетя и, наверное, не лучший начальник. Но самые тяжелые задания и смертельная усталость не очень большая плата за уверенность, что тебя не позовут для постельных утех ненавистного господина. Ради освобождения от страха Шантель готова смириться и с насмешками окружающих, и с их враждебностью, и с обрекающими на тяжкий труд понуканиями главной поварихи. К тому же из кухонь гораздо проще убежать, чем из гарема, где охраняется каждая дверь. Впрочем, до этого пока далеко. Прежде следует освоиться здесь, дать другим привыкнуть к своему присутствию, а уж избавившись от всеобщего внимания, можно будет строить и планы спасения.

Вчера был обычный рабочий день, и на кухне было полно рабынь помимо Шантель. Тем не менее у нее не было ни одной свободной минутки. Приготовление пищи для наложниц и фавориток дея заняло все ее время без остатка. От Файоло девушка узнала, что только на кухне, где готовят еду для евнухов, работы так же много, как у них. А лучше всего тем, кто работает на кухне лаллы Рахин. Они готовят пищу только для одной матери дея. А вот евнухов в три раза больше, чем женщин, за которыми они наблюдают.

— А стражники и рабы? — поинтересовалась девушка. — Разве их не больше, чем евнухов?

— Во много раз, — ответила нигерийка. — Но пищу для них готовят самую простую, а это занимает гораздо меньше времени.

Сегодня Шантель узнала, как много требуется для того, чтобы приготовить одно сложное блюдо всего на десять человек. Называлось оно мишуй. Ее разбудили до рассвета и послали помочь Файоло подготовить для жарки молодого барашка.

До сих пор девушке приходилось иметь дело только с готовым, разделанным уже мясом, принесенным с рынка. Сейчас же подготовка началась с того, что Файоло всадила нож в сонную артерию живого барашка. При одном виде брызнувшей крови Шантель почувствовала тошноту, и желудок ее освободился от съеденного на завтрак. Хорошо хоть, что после этого у нее оказалось немного времени, чтобы прийти в себя — надо было подождать, пока из тушки вытечет вся кровь. Но затем настала очередь следующей операции: нигерийка прорезала отверстие на сгибе задней ноги барашка, и его натянутая кожа ослабла. Борясь с новыми позывами тошноты, Шантель отвернулась; Файоло тем временем дула в проделанную дырку, пока воздух не достиг передних ног туши и не сделал ее туго надутой.

Нигерийка пожалела девушку и сама освежевала барашка, но тут вмешалась главная повариха, которая лично проследила за тем, чтобы Шахар приняла участие, в извлечении и промывании внутренностей, а затем в очистке черепа и копыт. В результате Шантель вырвало еще дважды под добродушный смех окружающих. Наконец туша барашка была готова. Ее насадили целиком на вертел и начали жарить, поворачивая на медленном огне и сдабривая солидными порциями оливкового масла.

Для того чтобы барашек покрылся хрустящей корочкой и стал сочным, потребовалось часов пять. Это, однако, вовсе не означало, что у Шантель появилась передышка. Ее немедленно направили помогать резать верблюжатину для тадркина — блюда, представляющего из себя толстые куски тушеного мяса, которое обычно ели руками. Файоло в это время занималась кускусом — кушаньем из манной крупы и цыпленка, к которому подавали два отдельных соуса: одним смачивали манную лепешку, другим поливали блюдо целиком. Соусы готовились тут же: их доводили до пастообразного состояния, смешивая овощи и добавляя специи.

Но больше всего времени ушло у Шантель на помощь главной поварихе в приготовлении бетилы, которой надлежало завершиться пиру десяти. За всю свою жизнь девушка даже не слышала о блюде, состоящем из такого огромного числа компонентов. Требовалось целых три фунта сливочного масла, тридцать яиц, шесть голубей, двенадцать унций сахара, четыре фунта муки, фунт миндальных орехов и еще в определенных пропорциях корица, имбирь, стручковый перец, лук, шафран и кориандр. Все это в конце концов превращалось в огромный слоеный пирог, состоящий из ста четырех коржей, покрытый разнообразной начинкой.

Бетилу готовили целый день. Шантель подключили к изготовлению коржей, правда, только после полудня, когда одна из выполнявших эту работу рабынь потеряла от духоты сознание. За несколько часов напряженного труда под наблюдением главной поварихи Шантель получила от нее всего лишь два замечания, оба справедливых: два раза у нее в руках ломался тонкий корж, и она пыталась незаметно отбросить его в сторону. Файоло, вся работа которой в тот момент заключалась в наблюдении за жарящимся барашком, попыталась было поменяться с ней местами, но уж тут последовал гораздо более строгий окрик начальницы. Поначалу Шантель отнесла желание главной поварихи побольше загрузить ее работой сегодня на счет злобного характера великанши. Выяснилось, однако, что причина была иной. Девушка неожиданно услышала, как одна из работающих рядом женщин, хихикая, рассказывала о специальном распоряжении Науры. Оказывается, вторая жена дея строго‑настрого приказала, чтобы в приготовлении всех заказанных для ее пира блюд обязательно участвовала Шахар. Пир Наура устраивает для дея, а присутствовать на нем, помимо него самого, должны только жены и фаворитки.

Первое, о чем пожалела Шантель, узнав обо всем этом, было то, что в руках у нее нет пузырька с ядом. Но к тому времени, когда пир начался, ей хотелось уже только одного — добраться поскорее до своего тюфяка. Девушка с трудом передвигала ноги, ее волосы и одежда насквозь пропитались потом, глаза закрывались сами собой, голова кружилась то ли от жары, то ли от голода. Возможность перекусить у кухонных рабынь появилась лишь к вечеру, когда они закончили готовить пищу для всех обитательниц гарема. К этому времени Шантель слишком устала, чтобы притронуться к пище.

Прямо на кухне она не упала только потому, что после приготовления блюд, заказанных Наурой, главная повариха не стала заставлять ее участвовать в оставшейся работе, а отпустила спать. То ли в душе этой крупной ворчливой женщины шевельнулась жалость, то ли она просто поняла, что сделать еще что‑то Шахар уже не в состоянии. Впрочем, самой Шантель было не до обдумывания причин. Собрав остаток сил, она с, трудом доплелась до тюфяка и, коснувшись его, мгновенно забылась.

Последняя мысль, мелькнувшая в ее мозгу, прежде чем она погрузилась в тяжелый сон, была о второй жене Джамиля. Не доставило бы Науре большее удовольствие, если бы на ее пиру подали не несчастного барашка, а зажаренную на вертеле Шахар? Возможно, жена дея даже сама бы согласилась приготовить такое блюдо. Да и гости с удовольствием бы помогли, в первую очередь Джамиль.

Date: 2015-12-13; view: 298; Нарушение авторских прав