Глава 8. Услышав звук открываемой двери, доктор Копели замер в ожидании

Услышав звук открываемой двери, доктор Копели замер в ожидании. Несмотря на все уверения Оги в том, что с ним будут обращаться с надлежащим уважением, как с гостем, бедняга был весьма напуган. Как бы ни ругал Иезекииль капитана, как бы ни хотелось ему сказать в его адрес пару «теплых слов», когда доходило до дела, Копели терялся и бормотал что-то невразумительное: этот высокий загадочный человек с тигриным взглядом внушал ему почти суеверный ужас. В конце концов Копели пришел к выводу, что чем меньше он будет докучать капитану вопросами, тем лучше будет для него самого. Когда дверь открылась и на пороге вместо грозного гиганта появилась Александра, у Копели вырвался вздох облегчения.

– Алекс, дорогая! – воскликнул он, кинувшись навстречу девушке с очевидным намерением заключить ее в объятия.

– Прошу не трогать меня, Иезекииль, – сказала она решительно.

– Простите меня, моя дорогая. Я так о вас беспокоился. Как вы себя чувствуете? С вами все в порядке?

Доктор Копели отошел в сторону, пропуская Алекс к постели больного.

– Как он? – спросила Алекс, ни еекунды не сомневаясь в том, что заверения Копели яйца выеденного не стоят.

– Без перемен, – констатировал доктор. – Александра, что тут происходит? Вы не знаете, почему нас не отпустили, как было обещано?

– Капитан Кросс сказал… – неуверенно начала Алекс.

– Кросс?! – в ужасе воскликнул Копели. Бедняга побелел как полотно. – Вот этот разбойник там, на капитанском мостике, и есть тот самый Кросс? Вот уж не думал! Я-то считал, что мы попали в лапы обыкновенных контрабандистов, но если дело приняло такой оборот, то нам крышка!

Алекс, хотя и целиком разделяла соображения Копели по данному вопросу, скорее лопнула бы, чем согласилась с «коллегой».

– Не нагнетайте обстановку, пожалуйста. Капитан обещал отправить нас в Бристоль, как только мы…

– Да-да, я уже слышал об этом. Этот шотландец, будь он неладен, принес мне извинения от имени капитана за некоторые неудобства. Подумать только! Они вытащили меня из постели и приволокли сюда, на этот треклятый корабль, и теперь везут на край света, и все это называется у них неудобствами!

– Думаю, капитан хочет, чтобы его друг получил всю возможную в данных условиях медицинскую помощь, и именно поэтому оставил нас здесь.

– Бросьте! Для того чтобы сидеть и смотреть, как погибает этот бородач, совсем не обязательно иметь медицинское образование. Я тут не нужен, так зачем он меня держит?

Алекс решила-таки признаться кое в чем:

– Потому что один из матросов случайно проговорился при мне, назвав капитана по имени, и Кросс решил, что теперь не может меня отпустить.

– Но, любовь моя, я не понимаю, какая связь…

– Прекратите называть меня своей любимой, Копели! – возмущенно воскликнула Алекс.

Если она и чувствовала себя несколько виноватой перед доктором и поэтому старалась сдерживать эмоции, то теперь чаша терпения оказалась переполненной.

– Моя дорогая наивная девочка! Ты еще многого не понимаешь. Мир, в котором мы живем, далек от совершенства. В нем столько условностей и предубеждений. Хочешь не хочешь приходится считаться с общепринятой моралью. Тебе еще предстоит со многим смириться, многое принять как должное…

– Что-то я вас не пойму. С чем мне придется мириться?

– Ну во-первых, с подмоченной репутацией. Скажу больше, к тому времени, как вы вернетесь в Бриджуотер, вас просто перестанут считать порядочной женщиной. Впрочем, если бы нас отпустили раньше, этой ночью, например, вряд ли ваша репутация осталась бы безупречной. Достаточно и суток пребывания на корабле среди пиратов и разбойников, чтобы о невинной девице пошли сплетни. Откровенно говоря, Александра, вы своим поведением провоцируете всякие разговоры о себе. Отец ваш, царствие ему небесное, позволял вам вести себя слишком вольно, а уж когда его не стало, вы и вовсе отпустили поводья. Вы ведете себя слишком, я бы даже сказал, скандально, раскованно. Но я, несмотря ни на что, все еще готов на вас жениться. Вы должны по достоинству оценить благородство моих намерений: далеко не всякий мужчина согласится взять в жены девушку после всего того, что с вами произошло. Поймите, брак со мной – единственный ваш шанс сохранить достоинство и репутацию порядочной женщины.

Что бы ни творилось у Алекс в душе, внешне она сумела сохранить ледяное спокойствие.

– Вы гадина, Копели, – произнесла она на редкость хладнокровно. – Мерзкая, надутая жаба. Я скорее брошусь в море, чем выйду за вас. Вы поняли?

Круглые птичьи глазки доктора сузились так, что превратились в щелки. Нижняя губа выпятилась и скривилась. Не отличавшееся привлекательностью лицо превратилось в уродливую маску. Весь он был сейчас воплощением злобной мстительности. Алекс немного растерялась. Она была далека от того, чтобы считать Иезекииля Копели безобидным болтуном, но до сих пор она не понимала, насколько он может быть опасен. Чем больше она узнавала «коллегу», чем больше он раскрывал перед ней душу, тем меньше добрых чувств она к нему испытывала.

– Вы еще пожалеете о своих словах, мисс Уайком, – по-змеиному прошипел Копели, вплотную подступая к Алекс. – Поживем – увидим, кто был прав. Вы еще будете ползать у меня в ногах, умоляя взять вас в жены! Вы думаете, я такой дурак, что не понимаю, зачем вас держит здесь Кросс? Это же ясно как день! Этот бессовестный хам не станет, как я, просить вашей руки. Он просто затащит вас к себе в постель, если уже не сделал этого, и будет использовать, пока ему не надоест. А надоест – вышвырнет вон как ненужную тряпку или, если он не дурак, продаст очередному хозяину. Впрочем, едва ли наш капитан не умеет считать деньги. Подозреваю, он уже успел прикинуть, сколько сможет получить за нашу белокурую пташку на невольничьем рынке. Белые рабыни в большой цене, особенно такие красивые, как вы.

Копели довольно ухмыльнулся: слова его наконец возымели нужное действие. Алекс побелела как мел.

– Так что, – продолжил он, – советую вам поразмыслить над тем, кто для вас друг, а кто враг. И лучше бы вам поскорее разобраться в ситуации, а то поздно будет.

Александра с трудом проглотила вязкую слюну. Прошлой бессонной ночью она чего только не напридумывала, каких только страшных картин своего будущего не нарисовала, но вот представить себя рабыней не пришло ей в голову. Однако показывать свой страх Копели – все равно что расписаться в собственном бессилии. Распрямив спину и гордо вскинув голову, она холодно заявила:

– Капитан позволил мне заняться мистером Тернером, а вам разрешили выйти на палубу и подышать воздухом.

– Мне и здесь неплохо, – пожав плечами, безразлично заметил Копели.

Он уже успел оправиться от неудачи. Подумаешь, разговор с Алекс сложился не так удачно, как ему бы хотелось! Впереди предостаточно времени, путешествие обещает быть долгим, и он еще сумеет найти способы убедить ее в своей правоте. Было бы желание. Надо сказать, что чего-чего, а желания добиться своего у Копели было больше, чем требуется. Семь лет назад он впервые увидел Александру: пятнадцатилетнюю девушку, свежую и яркую, как розовый бутон, и потерял покой. С тех самых пор и дня не прошло без мучительной жажды обладать ею. Никого и ничто в своей жизни Копели не желал с таким неутомимым упорством.

Как-то приятель Копели попробовал его урезонить. «Я понимаю, ты хочешь иметь на старости лет подле себя молодую здоровую женщину, чтобы та была вместо сиделки. Не будь эгоистом. Твой зенит далеко позади. Ты не сможешь дать ей того, что требует молодое женское тело».

Однако друг ошибался. Не желание обеспечить себе спокойную старость двигало Копели. Семь долгих лет день за днем, наблюдая, как все краше становится Алекс, Иезекииль страдал, представляя себе по ночам, что бы он мог делать с этим крепким, как наливное яблочко, телом, и от этих картин чресла его горели огнем. Копели решил, что ему все равно не жить, пока он не уложит в постель эту особу. Сколько раз он заклинал небеса и преисподнюю помочь ему заполучить эту юную красавицу, и судьба, кажется, смилостивилась над ним, сведя его и Алекс вместе на затерянном в океанских просторах пиратском судне. Алекс будет его любовницей и женой. Это лишь вопрос времени. Хотелось бы, правда, чтобы долгожданный миг наступил поскорее. Копели не мог глаз отвести от Алекс. Вот она склонила над больным свою златокудрую головку, вот дотронулась до лба умирающего своими трепетными пальчиками. Сколько бы он отдал за то, чтобы эти пальчики так же бережно щупали его, Копели, лоб!

– Да он весь горит! – воскликнула Алекс.

– Это называется кома, моя дорогая, – наставительно заметил доктор.

– Что вы делали, чтобы сбить жар? – воскликнула Алекс.

– А что тут сделаешь? Этот человек все равно умрет. Не сегодня, так завтра.

Алекс предпочла оставить замечание «коллеги» без комментариев, продолжая осмотр раненого.

– Господи, – прошептала она, обернувшись к Копели. – И после этого вы называете себя врачом? Со вчерашнего дня вы не удосужились сменить ему повязку!

– Я же сказал…

– Вон отсюда! Пойдите проветритесь! А не хотите – отправляйтесь спать в соседнюю каюту, куда угодно, только прочь с моих глаз! Меня от вас тошнит! Вы и пальцем не пошевелили, чтобы помочь несчастному. Сейчас же убирайтесь отсюда!

Рассерженный голос Александры пробудил Майлза от философских раздумий, и он поспешил в соседнюю каюту.

– Что здесь происходит?

– Вот, полюбуйтесь! – бушевала Алекс, демонстрируя Майлзу грязные бинты. – Этот врач, которому вы так доверяете, спокойно спал всю ночь, а его пациент метался в лихорадке. Он даже не сменил повязку на ране! Да он просто… просто… – Алекс не находила слов от гнева.

– Уверяю вас, я делал все, что в моих силах, – умильно улыбаясь, оправдывался Копели.

– Да уж! – бросила Алекс, начиная промывать рану.

Майлз нахмурился, не зная, кому из них верить.

– Вы считаете, что справились бы лучше, мисс Уайком?

– Капитан, – низким от волнения голосом заговорила Алекс, – вы могли бы справиться лучше, чем этот шарлатан. Может, у вас и нет медицинского образования, зато вам не все равно, что будет с вашим другом!

Майлз несколько растерялся, не зная, как относиться к этой реплике Алекс. Несмотря на тон, каким она была произнесена, в ней явно звучал комплимент в его, Кросса, адрес.

– Так вы сможете его спасти? – осторожно спросил он.

– Я могу попытаться, а это уже больше, чем до сих пор сделал ваш дипломированный доктор!

– Она лжет, капитан! – возмутился Иезекииль. – Этот человек безнадежно болен, я вам еще вчера об этом сказал.

– Ну что ж, в таком случае ему уже ничем нельзя навредить, – заключил Майлз.

Копели стало не по себе. На лбу у него выступили бисеринки пота. Разговор принимал опасный оборот. Надо было как-то спасать положение. Впрочем, главным сейчас было сложить с себя всякую ответственность за судьбу Джудсона, и случай для этого представлялся весьма удобный. Если Александра так стремится доказать свое рвение, незачем ей мешать. Пусть уж лучше работает, чем выискивает свидетельства его, Копели, непрофессионализма.

– Вы совершенно правы, капитан, – авторитетно заявил Иезекииль, – леди уже ничем не навредит несчастному. Если хотите, я могу остаться здесь и присмотреть за ее работой, – Пусть катится к черту, – не оборачиваясь, откликнулась Алекс.

Ее порядком раздражал этот разговор. Мужчины вели себя так, будто она была пустым местом.

– Не вам распоряжаться здесь, – резонно заметил Майлз. – Мистер Копели останется с вами столько времени, сколько сочтет нужным. Если у него не будет нареканий в ваш адрес, он может отдохнуть здесь или на палубе, как ему будет угодно.

Майлз от души надеялся, что, принимая решение, не сделал очередной ошибки. Он уже повернулся, чтобы уйти, когда Алекс окликнула его.

– Что вам угодно? – спросил он, оборачиваясь.

Стоило ему лишь кинуть взгляд на Алекс, как сердце начало учащенно биться. Когда, черт возьми, он научится брать себя в руки?

– Вы не пришлете мне мистера Макарди?

– Зачем вам Макарди? – удивленно спросил Майлз.

– Мне понадобится помощник. Если Макарди занят, пришлите Курта, мне все равно.

– Вы, наверное, понимаете, что после вчерашнего Курт несколько в вас разочаровался, – ехидно заметил Майлз. – Боюсь, ему не доставит особой радости исполнять ваши поручения. Но, поскольку мистеру Макарди еще только предстоит получить урок, который вы столь наглядно преподали Курту, я его позову. Пусть прозреет наконец. Позже я зайду к вам. – С этими словами Майлз покинул каюту.

– О чем это вы говорили? – озадаченно спросил Копели.

– Не ваше дело.

– Курт – это имя юнги, не так ли?

– Повторяю, не суйте нос в чужие дела. И вообще, если вам так хочется избежать ответственности, шли бы вы на свежий воздух..

Иезекииль на минуту задумался.

– Ну что же, дорогая. Воспользуюсь вашим советом. Что-то меня сегодня сильно укачивает. Глоток свежего воздуха не помешал бы.

Алекс, посчитав разговор оконченным, взялась за работу. Она не оглянулась и тогда, когда за ее спиной открылась и закрылась дверь. Через несколько минут в каюту вошел Оги.

– Я рад, что ты снова с ним, девочка, – с улыбкой заметил Оги, кивая в сторону Джудсона.

Алекс тепло улыбнулась шотландцу. Его добрые глаза, ласковая улыбка сейчас были для нее все равно что воздух. Как никогда она нуждалась в доверии и участии.

– Не знаю, смогу ли я ему помочь, Оги, – призналась она с грустной улыбкой. – Если вчера у него еще был маленький шанс, то сегодня… Но мы все равно попробуем его спасти!

– Я к твоим услугам, дочка.

– Вот и хорошо, – сказала Алекс, вытирая салфеткой руки. – Во-первых, мне нужен лед. Да, я знаю, – поспешила ответить Алекс на невысказанный вопрос Оги. – На корабле нет льда. Но холодной воды можно достать? В трюме, наверное, найдется пара лишних бочек.

– Да, мэм.

– Вот и хорошо. Притащите мне сюда бочку.

– Целую бочку?

– Да, чем больше воды, тем дольше она сохранится холодной. Нам надо искупать мистера Тернера с головы до пят в холодной воде.

– Я мигом, дочка, – откликнулся Оги.

Ему чертовски нравилось, как берется за дело эта хрупкая девушка. Копели – тот ни о чем не просил, но и сам, насколько Оги мог судить, ничего не делал.

Пока Оги ходил за водой, Алекс промыла Джудсону рану и обработала мазью. Рана здорово воспалилась. Кажется, у больного начиналась гангрена. Мисс Уайком была обеспокоена тем, что во время зачистки краев раны, тронутых разложением, Тернер не издал ни звука – ни крика, ни стона. Похоже, в одном Копели не ошибся. Больной был в глубокой коме, вызванной действием яда, успевшего проникнуть во все системы организма.

Когда Оги в сопровождении двух помощников вкатил бочку, Алекс готовила порошок из коры осины, обладающий успокоительными свойствами. Осталось только растворить его в воде для купания больного.

Как только бочку установили на место, Оги отослал матросов за дверь, и работа закипела. Оги только успевал бегать наверх, чтобы вылить за борт ставшую слишком теплой воду. Александра тщательно, дюйм за дюймом, обмывала обнаженного Джудсона. Оги, наблюдая за тем, как трудится Алекс, невольно любовался ею, восхищаясь сноровкой и точностью движений доктора Уайком. Время от времени в каюту заглядывал Копели, но лишь для того, чтобы с кислой миной сказать что-нибудь относительно бесплодности их усилий.

Только к полудню жар удалось сбить. Нельзя сказать, что температура больного стала нормальной, но угроза для жизни миновала. Алекс и Оги смогли наконец присесть. Оги даже сумел уговорить Александру немного поесть.

– Не очень-то вкусно, но хотя бы сытно, дочка. Еда будет получше, когда мы зайдем в Тенерифе.

– Тенерифе? Где это? Разве мы собираемся делать остановки? – удивленно спросила Алекс.

– Город-порт на маленьком острове вблизи северного побережья Африки. Я знаю, о чем ты подумала, да только лучше бы тебе об этом забыть. Капитан не отпустит тебя там, да это для твоего же блага. Канарские острова – испанские владения, ни один корабль не заходит в тамошние воды, так что оттуда ты не смогла бы добраться домой. Человек в здравом рассудке не оставит женщину одну в Тенерифе.

– Понимаю, – медленно проговорила Алекс.

– Но может быть, ты немного развеселишься, – как ни в чем не бывало продолжал Оги, – если я скажу, что капитан собирается тебе кое-что купить в городе. Платье и все такое…

– Очень благородно с его стороны, – с иронией произнесла Алекс. Теперь-то она знала, о чем хотел поговорить с капитаном шотландец. – И чья это была идея?

– Конечно, его, – убежденно ответил Оги. – Он не такой уж злопамятный, как ты думаешь. Скоро сама увидишь, он может быть добрым.

– С кем угодно, но только не со мной, – вздохнув, заметила Алекс. – Он ненавидит меня, Оги. Я представляю угрозу для… – Алекс запнулась, поймав себя на том, что едва не проговорилась. Как бы хорошо ни относился к ней шотландец, она должна была понимать, что, встань он перед выбором: она или Кросс, – победит верность капитану. Рассказать Макарди о том, что она видела ночью, значило подписать себе приговор. – Для его жизни, – быстро закончила Алекс.

Однако Оги, казалось, не заметил ее запинки.

– Так, значит, ты все же не считаешь его таким уж плохим? – с улыбкой спросил он.

– Я стараюсь всего лишь быть к нему справедливой, – осторожно ответила Александра.

В голосе ее чувствовалась усталость, и Макарди решил уйти.

– Советую тебе отдохнуть пока, – наставительно заметил он, выходя из каюты.

– Ну что же, по крайней мере у меня появился друг, – пробормотала Алекс, когда за шотландцем закрылась дверь.

Алекс не воспользовалась советом Макарди и принялась за работу почти тотчас после его ухода. Лоб у Джудсона был еще холодным, но Алекс, не теряя времени, начала готовить новую порцию лекарства. Услышав, как за ее спиной тихо открылась и закрылась дверь, она, не поворачивая головы, сказала:

– Вы быстро. Капитан не нашел… – Что-то заставило Алекс быстро обернуться. – Простите, капитан, я думала, это Макарди.

– Оги сказал, что вам удалось справиться с жаром.

Алекс кивнула, осторожно согласившись:

– Да, ему немного лучше.

– Он будет жить?

Кросс впился в нее взглядом. В нем было столько ожидания и пробудившейся надежды, что Алекс, не выдержав, опустила глаза. С каким бы счастьем она ответила «да»! Но она не имела права…

– Честно говоря, я не знаю. Скажу одно: мы лишь можем надеяться на лучшее.

– Но ведь у него нет больше жара.

– Да, капитан, пока нет. И не будет еще в лучшем случае несколько часов. Вечером все начнется сначала.

– Откуда вы знаете? – с нажимом в голосе спросил Майлз.

– Из опыта. Так обычно бывает: днем наступает улучшение, а к вечеру опять становится хуже. Скорее всего часам к пяти у него начнется озноб, а потом возобновится жар.

– Тогда на самом деле ему ничуть не лучше, и вы ничего для него не сделали, – раздраженно сказал Майлз, вымещая на Александре свое разочарование.

– Я подарила ему шанс пережить этот день, – тихо ответила Алекс, – а это уже кое-что. Если бы мы не сбили жар, к полудню он бы скончался. Он слишком слаб для того, чтобы выдержать такую встряску. Таким образом мы сберегли для него время.

– Время для чего? Для продления страданий и агонии?

Майлз очень старался скрыть свои чувства, но в глазах его читалась мука, и у Алекс защемило сердце.

– Время для того, чтобы справиться с ядом, – терпеливо пояснила она, не обращая внимания на незаслуженный упрек. – В этом его единственный шанс.

– Доктор сказал, что у него нет шансов.

– Может быть, Копели прав, – твердо глядя в глаза Майлзу, сказала Алекс. – Но я очень хочу помочь Джудсону. Возможно, я делаю это не столько для него, сколько для себя: чтобы потом я могла спать спокойно, зная, что сделала все для его спасения. Хотела бы я, чтобы доктор Копели мог то же сказать о себе.

Придраться было не к чему. Алекс говорила понятно и просто, и не согласиться с ней значило идти против здравого смысла. И все же Майлзу трудно было поверить женщине, а если быть до конца откровенным, именно этой женщине. Не раз ему приходило в голову, что она в отместку за то, что он сделал с ней, убьет Джудсона. Но сейчас, глядя ей в глаза, Майлз находил подобные мысли абсурдными. Он видел, как она устала. Никем не замеченный, несколько раз за утро он наведывался к себе в каюту. Алекс работала не покладая рук. Если это была месть, то весьма странная. Майлз не сомневался в том, что усилия Алекс могли привести к положительному результату. Джудсон мог поправиться… Возможно, Копели действительно меньше понимает в медицине, чем эта женщина, и оговорил ее просто из зависти… Алекс, какими бы пессимистичными ни были ее прогнозы, подарила Майлзу надежду на выздоровление друга.

– Позвать к вам Макарди? – неожиданно спросил он.

– Пока не надо. Я справлюсь сама. Если только вечером, когда начнется жар…

– Тогда я велю ему навещать вас регулярно.

Майлз бросил быстрый взгляд на Джудсона, и на лице его отразилось страдание. Алекс отошла от постели больного: она понимала, что Майлзу хочется побыть с другом наедине.

– Капитан, можно один вопрос? – тихо спросила она, когда он собрался уходить.

– Слушаю, – словно издалека откликнулся Майлз, – Помните, той первой ночью, когда вы взяли меня на борт… Это вы ухаживали за Джудсоном? Я знаю, это вы перебинтовали ему рану и пытались сбить жар.

Майлз удивленно взглянул на девушку. К чему она клонит? Не пытается ли она свалить на него вину за то, что его друг умирает? Как будто на нее не похоже.

– Зачем вам знать? – в свою очередь спросил Майлз.

Майлз ушел от ответа, но Алекс прочла все, что хотела, по его глазам.

– Вы хотите знать, почему я спросила об этом? Да так, без причины. Просто потому, что той ночью я назвала вас белоручкой и теперь хотела бы извиниться. Я была не права, – с улыбкой ответила Алекс. – Никто, даже профессиональный медик, не справился бы лучше вас.

Майлз растерялся. Алекс все делала для того, чтобы неприязнь к ней растаяла, а он именно этого и боялся. Если она будет продолжать в том же духе, скоро из него можно будет вить веревки.

– Спасибо, мисс Уайком, – холодно ответил Кросс. – Но я и сам хорошо знаю, какова моя роль в этом несчастье.

Майлз вышел, оставив Алекс мучиться над разгадкой столь таинственного заявления. Посчитав за лучшее отложить решение проблемы на потом, Александра вернулась к своим обязанностям сиделки. Присев рядом с Джудсоном, она принялась готовить лекарство… Глядя на Тернера, Алекс думала над тем, что должен чувствовать Майлз Кросс, наблюдая постепенное угасание единственного друга. Несчастный, он был совсем один: оторванный от семьи, отвергнутый своим народом… Алекс по себе знала, каким одиноким должен чувствовать себя капитан. Она помнила, что пережила, потеряв отца. Тогда ей казалось, что она осталась одна на целом свете. Она должна помочь Кроссу обрести почву под ногами, а для этого надо было поставить на ноги Тернера. Мысленно Алекс помолилась о том, чтобы Бог помог ей вернуть к жизни человека, который столько значил для капитана.