Глава 15. На протяжении нескольких месяцев принц Селим продолжал вызывать к себе по вечерам одну лишь Сайру

На протяжении нескольких месяцев принц Селим продолжал вызывать к себе по вечерам одну лишь Сайру. Любовь их становилась все сильнее, и разлука даже на несколько часов превращалась в тяжелое испытание. И хотя принц был мягок и учтив со всеми без исключения женщинами гарема, те чувствовали, что ими пренебрегают. И только их любовь к Сайре – а также слух, переданный личной рабыней Сайры своей подруге из числа рабынь, обслуживавших других девушек гарема, о том, что у ее госпожи вот уже больше месяца не было месячных, – удерживала обиженных от открытого выражения недовольства. Теперь они знали, что скоро Сайра признается принцу в своей беременности, их встречи прекратятся, и тогда Селим наконец взглянет и на других своих женщин.

Подруги Сайры, впрочем, были бы немало удивлены, если бы узнали, что ночью принц и его икбал отнюдь не все время проводят в любовных утехах. Нет, разумеется. Сайра и ее властелин не пренебрегали своей страстью и отдавались друг другу со все возрастающим пылом. Но предрассветные часы они посвящали тихим беседам. Поначалу каждый рассказывал о себе, но со временем, когда они сошлись достаточно близко и не чувствовали робости друг перед другом, они стали думать о своем будущем. Сайра пока помалкивала о тайном грандиозном плане, в который была посвящена и согласно которому Селим должен был стать султаном. Да, она чувствовала, что он любит ее, и все же была осторожна. «Ничего, я скажу ему об этом, когда заручусь полным его доверием», – успокаивала она себя. А пока же говорили о детях, о доме и о делах провинции, правителем которой принц являлся.

До сих пор у Селима не было в жизни ни одного настоящего друга, но теперь, к вящему своему удивлению, он понял, что заимел такового в лице очаровательной Сайры. Наедине, как и на людях, Сайра вела себя с принцем вежливо и учтиво, но никогда не пресмыкалась и не унижалась перед ним. Селим отвечал ей тем же, понимая, что эти качества отличают Сайру от всех остальных.

Дни их тянулись безмятежно и невероятно медленно, а ночи, напротив, вспыхивали яркими искрами и сгорали слишком скоро. Принц и его гарем жили одной семьей. Селим почти ежедневно обедал вместе со своими женщинами – вещь для Турции неслыханная. Но принцу доставляло удовольствие проводить время рядом со своей тетушкой и гедиклис. Он частенько устраивал вечером после ужина разные представления. Однажды пригласил индийского факира, который подвесил в воздухе веревку, взобрался по ней под потолок и исчез на минуту, а вернулся с букетом цветов, который преподнес госпоже Рефет. В другой раз перед ними выступали дрессированные животные, а в один из последних вечеров египтянин представил их вниманию своих прелестных танцовщиц. Принцу Селиму понравились девушки, чего, судя по хмурым лицам, нельзя было сказать о женщинах гарема.

За все это время Селим успел очень хорошо узнать своих женщин. Он быстро понял, что за внешней сдержанностью и холодностью Зулейки скрываются природная робость и застенчивость, а вечно веселая и беззаботная Фирузи на самом деле весьма неглупа. Амара и Ирис оказались такими же тихими и безмятежными простушками, какими их увидел принц в первый день. А язвительная и вспыльчивая Сарина, как выяснилось, на самом деле очень добрая девушка с открытым сердцем, которая заранее на все хмурит брови только потому, что боится быть отвергнутой. Они все ему нравились, и он чувствовал себя рядом с ними счастливым, но сердце его все же было отдано огненноволосой красавице Сайре, и пока Селим даже не допускал мысли о том, что может пригласить разделить с ним ложе другую девушку.

Юная шотландская красавица также бросилась с головой в любовный омут, однако не хвасталась своим положением перед подругами, и поэтому в гареме царили мир и согласие.

Но в начале февраля она наконец вынуждена была признаться самой себе в том, что беременна. Поначалу ее сердце наполнилось радостью, но уже через минуту девушка устроила настоящую истерику. Госпожа Рефет, присутствовавшая при атом, мягко улыбнулась:

– Я повела себя точно так же, когда впервые узнала о том, что беременна.

– Но это же конец всему! – рыдала Сайра. – Я больше не смогу видеться с ним, а он уже позвал меня на эту ночь) – Сегодня еще сходи, но перед рассветом должна рассказать ему. Сайра. Вот увидишь, как он обрадуется! Девушка раздраженно топнула ножкой:

– Глупые, дикие предрассудки! Почему я теперь не могу встречаться с ним?

– Это не предрассудки, моя дорогая. Даже в Европе образованный человек не поддерживает интимных отношений со своей женой во время ее беременности. Это может привести к выкидышу. Разве ты хочешь потерять ребенка? Неужели собственное наслаждение для тебя важнее ребенка?

Беззвучные слезы потекли по щекам бедняжки.

– Нет, я не хочу терять ребенка, но также не хочу терять Селима! А ведь если я не смогу отныне ходить к нему, это будет делать другая! Он полюбит ее, а про меня забудет навсегда!

За что мне такая мука?!

– Ты меня удивляешь, – с упреком проговорила добрая женщина. – Неужели ты так плохо думаешь о моем племяннике и веришь, что он забудет тебя? – Она обняла расстроенную девушку. – Ну успокойся, дитя мое. Поплачь. Это нормально в твоем состоянии. Через несколько недель все пройдет.

– Мне очень стыдно… – дрожащим голоском пролепетала Сайра. – Вы правы. Не понимаю, зачем я устроила эту истерику. На самом деле я очень счастлива и горжусь тем, что рожу моему любимому господину сына.

Тетушка Селима удивленно повела бровью и улыбнулась:

– А ты уверена, что это будет сын?

– Зулейка так сказала, а я ей верю.

– Тогда утри свои глазки, а то они покраснеют и распухнут к вечеру.

В тот день Сайра особенно тщательно подготовилась к свиданию с принцем. Из парчовой ткани цвета морской волны, подаренной Селимом, ей сшили красивое покрывало, которое она надела поверх шаровар и лифа из золотистого шелка, также преподнесенного ее господином в подарок. Она все еще не утеряла своей стройности, живот пока еле угадывался.

Сайра надела ожерелье и сережки, а волосы уложила так, как Селим больше всего любил: разделила их на две части и каждую подвязала серебряной ленточкой. Одна часть спадала по спине, а другая легла на правую грудь.

Когда наступил назначенный час, она села в носилки, и рабы понесли ее в покои принца. Она подгоняла их, а те только улыбались в ответ. Надо же, как торопится очаровательная икбал на свидание со своим повелителем!

Селим вышел встречать ее:

– Я так соскучился по тебе, свет моих очей!

– И я, мой господин. Где ты был сегодня? Охотился или в очередной раз побывал в Константинополе?

– Сайра! Что тебе известно о моих поездках в столицу? – сурово спросил он, сильно стиснув ей руку.

– Мне больно, мой господин. Я знаю, однажды ты станешь султаном.

Он отпустил ее руку:

– Откуда тебе это известно?

– От Хаджи‑бея, мой господин. Мы знали все с самого качала.

– С самого начала? Что ты хочешь сказать? И кто это мы?

– Зулейка, Фирузи и я. В ту ночь, когда мы приплыли в Константинополь, Хаджи‑бей ввел нас в курс дела и рассказал о своих планах сделать тебя султаном. А ты думаешь, случайно твой отец впервые увидел нас лишь в тот день, когда ты выбрал нас в свой гарем? Нас нарочно прятали от него несколько месяцев. Такова была воля твоей матери. Это она послала Хаджи‑бея на поиски трех девственниц, которые бы отличались не только красотой, но и умом. Киюзем‑кадина прочила нас в твои жены и рассчитывала, что с нашей помощью ты однажды получишь отцовский трон. Счастье улыбнулось нам троим.

– Значит, – хмуро произнес Селим, – вас купили обещаниями богатства и власти?

Зеленые глаза Сайры сверкнули гневом.

– Да, нас купили, мой господин Селим. Но отнюдь не какими‑то обещаниями, а за золото. И каждой из нас пришлось испытать немало унизительных минут, стоя обнаженной на аукционе перед толпой похотливых людей, которые смели называть себя мужчинами! У некоторых из них даже хватало наглости требовать доказательств нашей невинности! Разве Фирузи просила, чтобы ее отрывали от собственной свадьбы и молодого красивого мужа? Разве Зулейка, которой была уготована судьба стать женой персидского шаха, просила ничтожную наложницу, чтобы та выкрала ее и выставила на продажу на открытом невольничьем рынке в Багдаде? И про меня не забывай, мой господин! У меня был нареченный жених Рудольфе ди Сан‑Лоренцо! Или, по‑твоему, я тоже мечтала о том, чтобы меня выкрали? Такова была наша судьба и воля Аллаха. Или у тебя хватит смелости оспаривать Божье провидение? Уж не говоря о том, чтобы ставить наше рабство нам в вину! Между прочим, если бы мы не полюбили тебя с первого взгляда, мой господин, ничто не помешало бы нам предать тебя.

Селим с изумлением смотрел на рассерженную девушку. Он и раньше знал, что она умеет показать свой характер, но подобного яростного монолога все же не ждал.

– Прав был Хаджи‑бей, назвав тебя Сайрой. Ты воистину олицетворяешь собой жаркое пламя, – примирительным тоном произнес он. – И каким же образом вы могли бы меня предать?

– Рассказать обо всем госпоже Бесме. Много она дала бы за доказательства твоих вероломных планов, направленных против ее сына!

– И как же вы передали бы ей эти сведения? – настороженно спросил принц.

– Через одного из ее соглядатаев, подосланных в твой дворец, мой господин.

– Что?! – поражение воскликнул он. – Откуда ты знаешь? Кто они, назови!

– Их имена известны лишь Хаджи‑бею и госпоже Рефет.

– Я завтра же пойду к ага и потребую выдать мерзавцев, которые смеют шпионить за мной. Я их в порошок сотру!

– Не будь же ребенком, мой господин! Если бы Хаджи‑бей не позволил Бесме подослать в твой дворец нескольких соглядатаев, это породило бы у нее подозрения. Мы не можем допустить этого. Тогда сгорит весь наш план, а ты можешь лишиться жизни. – Она усмехнулась. – Как все‑таки плохо ты разбираешься в женщинах.

Принц резко развернулся к ней и уставился в ее зеленые глаза, в которых поблескивали дразнящие искорки. Сайра была незлопамятной и уже простила его подозрения на свой счет.

Улыбка ее была заразительной, и принц невольно и сам улыбнулся.

– Клянусь Аллахом, я последний болван! Простишь ли ты меня, Сайра? За то, что я на мгновение усомнился в тебе и твоих подругах?

– Мне нечего прощать, мой господин. Твоей жизни с самого начала угрожала опасность, поэтому неудивительно, что ты так подозрителен ко всем. Но меня и остальных девушек бояться не нужно. Мы преданы тебе. – Она склонила золотисто‑каштановую головку ему на плечо и прижалась к нему. – У меня скверный характер, мой Селим. Прости свою недостойную рабу. – Она на мгновение подняла на него свои удивительные, подведенные сурьмой глаза.

Он негромко рассмеялся:

– Но ты должна понести наказание за свое поведение, моя строптивая красавица. А насчет того, что я не разбираюсь в женщинах, ты была не права.

С этими словами он просунул руку под ее отороченную мехом накидку и принялся ласкать уже хорошо знакомое ему юное тело. Сайра придвинулась к нему так, чтобы его рука накрыла одну ее грудь и дразняще потерлась ею о его ладонь.

Его губы нашли маленькую ложбинку между ее шеей и плечом. Он шепотом несколько раз страстно повторил ее имя. Вновь подняв голову, принц натолкнулся на ее ищущие влажные губы. Приникнув к ним нежным поцелуем, он поднял ее на руки и отнес на кровать.

Той ночью они получили от любви наибольшее наслаждение, на глазах Сайры от счастья даже выступили слезы.

Она лежала без сна и при тусклом свете внимательно рассматривала мужчину, лежавшего рядом. Во сне Селим утратил свою властность, царственную осанку и, несмотря на то что был старше на одиннадцать лет, напоминал ей сейчас беззащитного мальчика. Светлая кожа его была чуть обветрена и опалена зимним солнцем, темно‑серые глаза закрыты, а густые черные ресницы казались а полумраке пятном сажи на бледном лице. У него был прямой гордый нос, чувственные, хотя и тонкие губы, сейчас чуть разомкнутые, так что между ними угадывались два ряда ровных белоснежных зубов. В отличие от своих старших братьев Селим не носил бороды. Однажды, несколько лет назад, он попробовал было отрастить ее, но при этом приобрел настолько царственный вид, что стал привлекать к себе лишнее внимание. Селим сбрил бороду и поклялся отрастить ее снова, лишь когда станет султаном… Он шевельнулся во сне и вытянулся во всю длину своего стройного тела. «Он почти так же высок, как мой отец…» – вдруг подумала Сайра.

Его голос вывел ее из состояния задумчивости:

– Почему ты не спишь, моя маленькая гурия?

– Я слишком счастлива.

Он зарылся лицом в ее роскошные волосы.

– Я больше не смогу прийти к тебе, мой Селим. Он резко поднял голову и впился в нее пристальным взглядом. В уголках ее губ заиграла легкая улыбка.

– Я беременна, мой любимый господин.

Глядя на нее широко раскрытыми глазами, он прошептал:

– Ты уверена?

Она утвердительно кивнула.

– Когда?

– В конце лета, когда на полях созреет пшеница. Зулейка говорит, что это будет мальчик и он родится под знаком Льва. А еще она сказала, что наш сын станет великим султаном.

– Сын… – пробормотал Селим. – Сын! – Он крепко прижал к себе Сайру и спросил:

– Кто еще знает об этом?

– Только госпожа Рефет.

– Никому не говори, пока…

– Селим!

– Пока я не найду для тебя слугу‑дегустатора и двух личных телохранителей. Как только станет известно о твоей беременности, Бесма тут же начнет действовать. Однажды она уже выступала в роли отравительницы.

Сайра побледнела.

– Не пугайся, любимая. Она ничего не сделает ни тебе, ни ребенку. Я лично отправлюсь утром в Константинополь, чтобы купить рабов.

– Попроси Хаджи‑бея помочь тебе, мой господин. Интуиция никогда его не подводит.

– Но если я появлюсь в Эски‑серале, это породит у многих подозрения.

– Я могу с рассветом отправить ему записку. Он будет ждать тебя в Константинополе.

– Снова тайны. Сайра? Она рассмеялась:

– Просто у нас в гареме живут несколько голубей. Это подарок от Хаджи‑бея. Стоит их отпустить, как они тут же возвращаются в его личную голубятню в султанском дворце.

– Клянусь бородой Пророка, ага кизляр хитрая бестия! Хорошо, пошли ему записку с голубем. – Он улыбнулся и притянул ее к себе. – Значит, сегодня наша последняя ночь?

– До тех пор, пока я не рожу.

– Тогда возьмем от нее все, что она может нам дать. А по возвращении из столицы мне придется начинать сначала с новой пугливой девственницей.

Сайра резко дернула его за волосы. Принц взревел якобы от сильной боли.

– Животное! – прошипела девушка. – Сын паршивого верблюда! Селим поймал ее руки, со смехом заключил девушку в объятия и стал целовать в плотно сжатые губы. Пытаясь вырваться, Сайра отвесила в его адрес еще несколько весьма выразительных эпитетов. Он удивленно повел бровью:

– Воистину твое знание турецкого языка во всех его формах меня изумляет, дорогая. Но не будем понапрасну терять драгоценного времени, которого у нас мало осталось.

Размякнув в его объятиях. Сайра прошептала:

– Люби меня, люби, мой Селим!