Глава 20. Императрица Елена с едва скрываемой радостью смотрела на женщину, стоящую перед ней

Императрица Елена с едва скрываемой радостью смотрела на женщину, стоящую перед ней. Та была небольшого роста, с пышной высокой грудью и широкими бедрами. Одета с изяществом, хотя и без претензий на роскошь. Кожа ее не уступала своей белизной лучшему греческому мрамору, и это еще более подчеркивалось ее абсолютно черными глазами.

Женщину звали Мара, она была дочерью греческого священника. Это была мать первого сына султана Мурада. Несмотря на то что выросла она в религиозной семье, ее житейские принципы не отличались высокой моралью — она была проституткой и по натуре, и по профессии. Мурад никогда не любил ее, да и она его тоже, но когда у нее родился сын, она воспользовалась случаем и громко всем объявила, что это ребенок султана. Мара оставила сына у отца, а сама отправилась в Галиополь, где безбедно жила, преспокойно занимаясь своим ремеслом, удовлетворяя жадных до женщин и любви солдат турецкой армии. Мальчик же — кстати, его звали Кантуз — жил у своего деда, который хоть и не принимал образ жизни дочери, но к внуку привязался сильно.

Когда Каотузу исполнилось двенадцать лет, мать неожиданно забрала его к себе. До этого он видел ее всего три раза в жизни (последний раз, когда ему было лет восемь), однако это не помешало ему с радостью согласиться на предложение матери и уехать от своего деда. Кантуз рвался к красивой, богатой жизни, а разве мог сельский священник удовлетворить его растущие запросы? Мать же его к тому времени разбогатела, да и по некоторым ее намекам он понял, что она знакома с высшей знатью империи.

Мара оправдала ожидания сына. Она привезла его в Константинополь и представила самой императрице Елене. Вскоре Кантуз сильно сдружился с сыном Елены — принцем Андроником. На тринадцатилетие Кантуза Андроник взял его с собой в дом терпимости. В тот же день внук сельского священника стал мужчиной, а вскоре два друга стали завсегдатаями всех публичных домов города.

Сейчас Кантуз стоял рядом со своей матерью перед императрицей. Кантуз уже давно считал императрицу Елену самой красивой женщиной в мире Его потрясли ее большие возбужденные соски, которые легко просматривались под одеждой, — почему‑то прежде всего он обратил внимание именно на них.

Видно было, что Кантуз панически боялся императора Иоанна, но, с другой стороны, Елена могла надежно спрятать в этой части дворца эту дурочку и ее сына, а утром выпустить их.

Кантуз смущенно молчал. Елена отогнала все эти мысли и спросила его:

— Ты знаешь, чей ты сын?

— Да, госпожа.

— Ты когда‑нибудь видел своего отца?

— Нет!

— Я думаю, вам обоим известно, что сейчас он находится в Андрианополе. Я хочу, чтобы вы поехали туда и встретились с султаном.

— Госпожа, вы думаете, он примет нас? — недоверчиво спросила Мара.

— О, конечно! В этом не приходится даже сомневаться. Весь мир знает, что Мурад очень благороден, разве он сможет плохо принять своего сына и его мать?

— Но зачем нам ехать туда?

«Боже! Как же глупа эта дура!»— подумала Елена.

— Ради будущего твоего сына, глупышка! — ответила она. — Ты только подумай, Мурад — воин, он может быть убит. Кто тогда будет ему наследовать?

— Но у него есть другие сыновья, кроме моего Кантуза. Он наверняка выберет своим наследником кого‑нибудь из них, — ответила ничего не понимающая Мара.

— А если его убьют внезапно и он не успеет назначить своего наследника?

— Тогда его будут выбирать.

— Правильно! Ну, вот и подумай сама, кого выберут султаном турецкие вельможи — кого‑то из совсем еще маленьких детей Мурада от Феодоры или твоего сына, который уже превратился в настоящего мужчину?

Глаза Мары засветились.

— Вы думаете, что Кантуз сможет занять турецкий трон?!

— Ну наконец‑то до тебя дошло! Елена поднялась, но, прежде чем выйти из комнаты, отозвала Мару и прошептала ей на ухо:

— Помни, девочка, что ты мне обязана своим положением, и не пытайся меня обмануть. В Андрианополе ты будешь жить, повинуясь только моим приказам!

Сказав это, она ушла.

Кантуз был вне себя от радости.

— Мама, я могу стать правителем целого государства! Мне тогда никто не будет нужен, даже императрица!

— Осторожнее, Кантуз! Я бы на твоем месте не обольщалась — вряд ли султан примет нас. А если случится, то нам некуда будет вернуться, кроме как в Константинополь.

Мурад встретил сына довольно спокойно. Он не очень‑то верил Маре и считал, что это не его ребенок, и, по‑видимому, был прав. Однако он официально назвал Кантуза принцем, хотя явно предпочитал ему своих сыновей от Феодоры.

Адора, узнав о появлении в Андрианополе Мары и Кантуза, сразу поняла, кто надоумил их приехать сюда. Она еще больше возненавидела сестру, но сначала не питала никакого недоброжелательства к первому сыну Мурада. Когда же она узнала его поближе, то даже отказалась верить, что у ее любимого мог родиться такой выродок. Она тоже стала считать, что Мара лишь выдает Кантуза за сына Мурада, чтобы обеспечить свою жизнь.

Сам Кантуз порывался вернуться в Константинополь к своему другу принцу Андронику. Однако Мара строго‑настрого запретила ему даже думать об этом.

— Султан обеспечит нас, — говорила она ему. — Здесь к тебе относятся как к настоящему принцу, а в Константинополе ты опять станешь лакеем этой сучки Елены.

Кантуз морщился от того, что его идеал называют «сучкой», но молчал: он понимал, что мать права, при удачном стечении обстоятельств он мог стать здесь даже султаном; там же он был всего‑навсего простым смертным.