Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Сэмвелл. «Коричный Ветер» был лебединым кораблем из Города Великих Древ, что на Летних Островах, где мужчины были черны





 

«Коричный Ветер» был лебединым кораблем из Города Великих Древ, что на Летних Островах, где мужчины были черны, женщины любвеобильны, а боги удивительны. На его борту не было септона, чтобы с молитвой проводить усопшего в последний путь, так что это бремя легло на Сэма где?то рядом с выжженным солнцем побережьем Дорна.

Чтобы произнести речь Сэм оделся во все черное, хотя день выдался жарким и душным, без единого дуновения ветерка.

– Он был хорошим человеком, – начал он, но, едва произнес эти слова, понял, что они были неправильными. – Нет, Он был великим человеком. Мейстером Цитадели, давшим обет и надевшим цепь, а так же верным братом Ночного Дозора, сдержавшим все свои клятвы. Когда он родился, его нарекли именем героя, умершего молодым, и, хотя он прожил долгую?предолгую жизнь, она была не менее героической. Не было человека мудрее, великодушнее и добрее. На Стене, за годы его службы, сменилась дюжина Командующих, и он всегда был рядом, чтобы помочь им советом. Он давал советы и королям. Он сам мог стать королем, но когда ему предложили корону, сказал, что они должны отдать ее его младшему брату. Много ли на свете людей, что смогли бы отказаться от короны? – Сэм почувствовал, как на глазах выступили слезы, и понял, что не может продолжать. – Он был от крови дракона, но сейчас его огонь угас. Он был Эйемоном Таргариеном. И теперь его дозор окончен.

– И теперь его дозор окончен, – шепнула вслед за ним Лилли, баюкая на руках ребенка. Коджа Мо вторила ей на Общем Языке, затем перевела на Летний Язык для Ксондо, своего отца и остальной собравшейся команды. Сэм опустил голову и заплакал. Рыдания были такими громкими и сильными, что все его тело тряслось в такт всхлипам. Лилли подошла и встала рядом, позволив ему поплакать у нее на плече. В ее глазах тоже стояли слезы.

Воздух был влажным, теплым и неподвижным. «Коричный Ветер» дрейфовал в глубоком синем море вне пределов видимости берега.

– Черный Сэм сказал хорошие слова, – произнес Ксондо, – А теперь выпьем его жизнь. – Он что?то крикнул на Летнем Языке и на корму прикатили и открыли бочонок пряного рома. Вахтенные тоже могли опрокинуть чарку в честь старого слепого дракона. Экипаж знал его совсем недолго, но островитяне почитали стариков и отмечали их смерть.

Сэм прежде не пробовал ром. Напиток был непривычным и крепким, на вкус сперва сладкий, но потом обжигал язык огнем. Он устал, очень устал. Каждая его мышца до последней ныла, и болело даже там, где Сэм и не подозревал о наличии мускулов. Ноги одеревенели, руки были покрыты свежими волдырями или саднящими, липкими кусками плоти там, где лопнули старые мозоли. Но казалось, что ром и печаль смыли боль напрочь.

– Если бы мы только успели доплыть до Староместа, архмейстеры спасли бы его, – говорил он Лилли, потягивая вместе с ней ром на высоком полубаке «Коричного Ветра». – Целители Цитадели самые лучшие в Семи Королевствах. Я так думаю… надеюсь…

В Браавосе выздоровление Эйемона казалось возможным. Рассказ Ксондо о драконах почти вернул к жизни прежнего старика. Той ночью он съел почти всю еду, которую поставил перед ним Сэм.

– Никто не ожидал девочку, – сказал он, – В пророчестве говорилось о принце, не о принцессе. Я думал, это Рейегар… дым от огня, поглотившего Летний замок в день его рождения, соль от слез пролитых по погибшим в пожаре. В юности он разделял мою веру, но позже стал склоняться к тому, что это его сын исполнит пророчество. Из?за кометы, что светила над Королевской Гаванью в ночь, когда он был зачат, а Рейегар был уверен, что кровоточащая звезда была кометой. Как глупы мы были, те, кто полагал себя мудрецами! Ошибка закралась из?за перевода. Драконы ни мужского, ни женского рода. Барт знал эту истину – сейчас один, потом другой, изменчивые, как пламя. Язык ввел нас в заблуждение на тысячу лет. Дейенерис та, что родилась среди соли и дыма. Драконы доказали это. – Одни только разговоры о ней, казалось, делали его сильнее.

– Я должен отправиться к ней. Должен. Эх, будь я хотя бы на десять лет моложе…

Старик был переполнен такой решимости, что после того, как Сэм договорился на счет их проезда, поднялся по трапу на борт «Коричного Ветра» собственными ногами. Он уже отдал Ксондо свой меч и ножны взамен плаща из перьев, испорченного во время его спасения. Единственными ценными вещами, которые у них остались, были книги из хранилищ Черного Замка. Сэм расставался с ними с тяжелым сердцем.

– Они предназначались для Цитадели, – объяснил он, когда Ксондо поинтересовался, что с ним происходит. Когда помощник перевел эти слова, капитан засмеялся.

– Кухуру Мо говорит, что серые люди еще могут заполучить их, – сообщил он, – для этого их надо купить у Кухуро Мо. Мейстеры платят серебром за книги, которых у них нет, а иногда красным или желтым золотом.

Капитан хотел также цепь Эйемона, но Сэм наотрез отказался. Для мейстера расстаться со своей цепью великое бесчестие, пояснил он. Ксондо пришлось трижды повторить, прежде, чем капитан согласился. К тому времени, когда сделка была заключена, Сэм расстался с сапогами, своей черной одеждой, бельем и сломанным рогом, который нашел Джон Сноу на Кулаке Первых Людей. – «У меня не было выбора», – убеждал он себя, – «Мы не могли оставаться в Браавосе, и, за исключением воровства и попрошайничества, это был единственный способ расплатиться за проезд». – Он готов был заплатить в три раза больше, только бы им удалось в целости довезти мейстера Эйемона до Староместа.

Однако их путешествие на юг выдалось бурным, и каждый шторм похоронным звоном отзывался на здоровье и духе старика. В Пентосе он попросил вынести его на палубу, и Сэм словами описывал ему городской пейзаж, но это был последний раз, когда он покидал кровать в каюте капитана. Вскоре после этого его ум вновь начал блуждать в прошлом. К тому времени, когда «Коричный Ветер» пронесся мимо Кровоточащей Башни в порту Тироша, Эйемон больше не говорил о том, что надо искать корабль, идущий на восток. Вместо этого он завел разговор о Староместе и архмейстерах Цитадели.

– Ты должен рассказать им, Сэм, – говорил он, – Архмейстерам. Должен заставить их понять. Люди, которые были в Цитадели в мое время, уже пятьдесят лет как мертвы. Эти меня не знали. Мои письма… в Старомест, они, должно быть, читали как бред выжившего из ума старика. Ты должен убедить их в том, в чем не преуспел я. Расскажи им, Сэм… расскажи им о делах на Стене… о мертвецах и белых ходоках, о холоде, от которого стынет кровь…

– Я сделаю это, – обещал Сэм. – Я добавлю свой голос к вашему, мейстер. Мы оба расскажем им, вдвоем, вместе.

– Нет, – ответил старик. – Это будешь ты. Скажи им. Пророчество… видения моего брата… Леди Меллисандра неправильно истолковала знаки. Станнис… в жилах Станниса течет толика крови дракона, да. И у его братьев. Раэлль, маленькая дочка Эгга, через нее… Мать их отца… она называла меня Дядюшка Мейстер, когда была маленькой. Я вспомнил это, поэтому позволил себе надеяться… возможно, я хотел… все мы обманываем себя, когда во что?то верим. Мелиссандра обманывается, думаю, больше всех. Меч неправильный, ей придется понять это… свет без жара… пустая красота… меч неправильный, а ложный свет может завлечь нас в более глубокую тьму. Дейенерис – наша надежда. Скажи им в Цитадели. Заставь их выслушать. Они должны направить к ней мейстера, чтобы давать ей советы, наставлять и защищать. Все прожитые годы я наблюдал, ждал и вот сейчас, когда настал тот день, я слишком стар. Я умираю, Сэм. – При этом признании из слепых белых глаз потекли слезы. – Смерть не должна бы страшить человека моих лет, но это не так. Ну, разве не глупо? Я провел во тьме многие годы, так почему я должен бояться тьмы? Но хотя я не могу спастись, я размышляю, что ждет меня, когда последнее тепло покинет мое тело. Буду ли я вечно пировать в золотых палатах Отца, как утверждают септоны? Буду ли я вновь говорить с Эггом, увижу ли Дариона невредимым и счастливым, услышу ли, как поют мои сестры своим детям? А что, если правы лошадиные лорды? И я помчусь в вечность по ночному небу на жеребце, сотканном из пламени? Или вновь вернусь в эту юдоль скорби? Кто ответит? Кто был за стеной смерти, чтобы познать истину? Только зомби, а мы знаем, на что они похожи. Знаем.

Сэм ничего не мог ответить на это, но он постарался по мере своих сил успокоить старика. Позже подошла Лилли и спела для него песню – глупую песенку, которой научилась у других жен Крастера. Это заставило старика улыбнуться и помогло ему уснуть.

То был один из последних хороших дней в его жизни. После старик больше спал, чем бодрствовал, свернувшись под грудой меховых одеял в каюте капитана. Временами он разговаривал во сне. Просыпаясь, то звал Сэма, настаивая, что должен что?то рассказать ему, но чаще, когда приходил Сэм, забывал, что хотел сказать. И даже когда вспоминал, все равно его речь была сумбурной и невнятной. Он то говорил о пророчествах, но не называя имени пророка, то о стеклянной свече, которая не светит, о яйцах, из которых ничего не вылупилось. Он сказал, что сфинкс сам был загадкой, а не задающим загадки. Он просил Сэма почитать ему из книги Септона Барта, чьи рукописи сгорели во времена правления Бейелора Благословенного. Однажды он проснулся в слезах.

– У дракона должно быть три головы, – простонал он, – а я слишком слаб и стар, чтобы быть одной из них. Мне следовало бы быть рядом с ней, показывать путь, но мое тело предало меня.

Когда «Коричный Ветер» проплывал мимо Ступеней, старик стал забывать, как зовут Сэма. Иногда он принимал его за одного из своих погибших братьев.

– Он слишком слаб для подобного плавания, – объяснял Сэм Лилли на баке после очередного глотка рома, – Джону следовало это предвидеть. Эйемону было сто и два года. Не следовало посылать его в море. Если бы он остался в Черном Замке, то прожил еще лет десять.

– Или же его сожгла бы Красная женщина, – даже здесь, в тысяче лиг от Стены, Лилли с опаской произносила вслух имя леди Меллисандры. – Она хотела для своего огня королевской крови. Вель это знала. Лорд Сноу тоже. Вот почему они отослали меня прочь с ребенком Даллы и оставили вместо него моего. Мейстер Эйемон заснул и не проснулся, но если б остался, то она могла его сжечь.

«Он все равно сгорит», – печально подумал Сэм, – «только теперь сжигать его придется мне». – Таргариены всегда отдавали своих умерших пламени. Кухуру Мо не позволил устроить погребальный костер на борту Ветра, поэтому тело Эйемона поместили внутрь бочки с черным ромом, чтобы сохранить до прибытия судна в Старомест.

– Ночью накануне смерти, он попросил подержать малютку, – продолжала Лилли. – Я боялась, что он может уронить его, но этого не случилось. Он баюкал его и мурлыкал колыбельную, а мальчик Даллы протянул руку и коснулся его лица. Он так дернул его за губу, что думаю, причинил ему боль, но он только рассмеялся. – Она погладила Сэма по руке. – Если хочешь, мы могли бы назвать его Мейстером. Не сейчас, конечно, когда он подрастет. Могли бы.

– Мейстер – это не имя. Но можешь назвать его Эйемоном.

Лилли задумалась:

– Далла родила его посреди битвы, когда вокруг звучала песня мечей. Это могло бы стать его именем. Эйемон Баттлборн[9], Эйемон Стилсонг[10].

«Такое имя понравилось бы моему отцу. Это имя воина». – В конце концов, мальчик был сыном Манса Налетчика и внуком Крастера. В его жилах не текла трусливая кровь Сэма.

– Да, так и назовем.

– Но только, когда ему исполниться два года, – пообещала она, – не раньше.

– А где мальчик? – догадался спросить Сэм. Из?за рома и горя до него только сейчас дошло, что с Лилли нет малыша.

– Он у Коджи. Я попросила ее присмотреть за ним.

– О! – Капитанская дочка была выше Сэма и стройной словно копье, с кожей гладкой и блестящей как гагат. Она командовала командой корабельных багряных лучников и могла послать стрелу из двугорбого лука, сделанного из золотого дерева, на четыре сотни ярдов. Когда у Ступеней их атаковали пираты, она сразила дюжину врагов, тогда как стрелы Сэма все время падали в воду. Единственное, что Коджа Мо любила больше своего лука, было качать мальчика Даллы на коленях и напевать ему на Летнем Языке. Принц одичалых был баловнем всех женщин команды, и Лилли, кажется, полностью им доверяла, как не доверяла ни одному мужчине.

– Как мило с ее стороны, – сказал Сэм.

– Сперва я боялась ее, – призналась Лилли, – она такая черная, а зубы у нее большие и белые. Я испугалась, что она или получеловек, или чудовище, но она не такая. Она хорошая. Она мне нравится.

– Я знаю, – большую часть жизни Лилли знала только одного мужчину – вселяющего ужас Крастера. Весь остальной ее мир состоял из женщин. – «Мужчины ее пугают, а женщины нет», – вдруг осенило Сэма. Он мог понять ее. Дома, в Роговом Холме, он тоже предпочитал общество девочек. Сестры были добры к нему, и хотя другие девчонки насмехались над ним, жестокие слова стерпеть было легче, чем удары и пинки, достававшиеся от мальчишек в замке. Даже сейчас, на «Коричном Ветре», Сэм чувствовал себя уютнее с Коджа Мо, чем в обществе ее отца, хотя это могло быть из?за языкового барьера.

– Ты мне тоже нравишься, Сэм, – прошептала Лилли, – и этот напиток. У него вкус как у огня.

«Да», – подумал Сэм, – «настоящий напиток драконов». – Кубки опустели, поэтому он сходил к бочонку наполнить их снова. Солнце низко плыло над водой, разбухнув втрое против обычного размера. Пылающие лучи украсили лицо Лилли румянцем и золотом. Они подняли кубок за Коджи Мо, потом выпили за мальчика Даллы и еще кубок за ребенка Лилли, оставшегося на Стене. После не оставалось ничего другого, как дважды поднять кубки за Эйемона из Дома Таргариенов.

– Пусть Отец судит его по справедливости, – буркнул Сэм, выдохнув перед глотком. К этому времени солнце уже почти закатилось. Только тонкая красная линия кровавой раной рдела на небесах вдоль всего западного горизонта. Лилли заявила, что из?за выпитого корабль кружится вокруг нее, поэтому Сэм помог ей спуститься в женские каюты в трюме.

В каюте сразу за дверью висел фонарь, и Сэм умудрился врезаться в него головой.

– Ыыы! – застонал Сэм, Лилли кинулась к нему:

– Тебе больно? Дай посмотрю. – Она наклонилась поближе… и поцеловала его в губы.

Сэм обнаружил, что отвечает ей. – «Я же дал клятву», – билась в нем мысль, но ее руки уже срывали с него одежду, развязывали завязки на штанах. В перерыве между поцелуями, он изловчился выдавить:

– Мы не можем. – Но Лилли перебила его:

– Нет, можем, – и снова закрыла его рот своим. Корабль качался вокруг него, он чувствовал вкус рома на ее языке, ее обнаженную грудь, и он начал ее ласкать. – «Я дал клятву», – подумал Сэм еще раз, но тут один из ее сосков каким?то образом очутился у него между губ. Он был твердым и розовым и, когда он начал сосать его, молоко заполнило рот, смешавшись со вкусом рома. Ничего лучше, слаще и изысканнее он в жизни не пробовал. – «Если я сделаю это, то окажусь ничем не лучше Дариона», – мелькнула мысль, но чувства захлестнули его, он уже не мог остановиться. Внезапно член выпрыгнул наружу и теперь торчал из штанов, словно толстая розовая мачта. Это выглядело так глупо, что Сэм захихикал, но Лилли опрокинула его на матрац, вздернула свои юбки и с легким стоном опустилась сверху. Это было даже лучше ее сосков. – «Она такая мокрая», – думал он, задыхаясь, – «никогда не думал, что женщины могут быть там такими мокрыми».

– Теперь я твоя жена, – прошептала она, скользя по нему вверх и вниз. Сэм застонал и воспротивился: – «Нет, ты не можешь, я дал клятву, я дал обет», – и вымолвил всего одно слово:

– Да.

После она уснула, положив голову ему на грудь, и обняв его рукой. Сэму тоже нужно было поспать, но он только что попробовал рома, материнского молока и Лилли. Он знал, что должен ползти в свой гамак в мужской каюте, но она так уютно устроилась, обвившись вокруг него, что он не смел двинуться.

В каюту вошел еще кто?то – мужчина и женщина – слышно было, как они целуются, смеются и занимаются любовью. – «Островитяне с Летних Островов. Так они оплакивают умершего. Они отвечают смерти жизнью». – Сэм кое?что читал об этом, это было словно целую вечность назад, и теперь гадал, знала ли Лилли об этом, или ей рассказала Коджа Мо.

Он вдыхал аромат ее волос и заворожено следил за фонарем, раскачивающимся наверху. – «Даже Старица не смогла бы помочь мне благополучно выпутаться из этой истории». – Лучшим выходом было бы ускользнуть и прыгнуть в море. – «Если я утону, то никто не узнает, что я опозорил себя и нарушил обеты. А Лилли сможет найти себе человека получше, не такого жирного труса как я».

Наутро он проснулся в собственном гамаке в мужской каюте от рева Ксондо.

– Поднимается ветер, – продолжал орать помощник капитана, – Вставай и иди работать, Черный Сэм. Ветер поднимается. – Недостаток словарного запаса он восполнял громкостью. Сэм скатился из гамака на ноги и тотчас пожалел об этом. Голова грозила взорваться от боли, один из волдырей ночью лопнул, к тому же его мутило.

Но Ксондо не ведал жалости, и Сэму ничего не оставалось, как начать одеваться в свои черные одежды. Он обнаружил их на палубе под гамаком сваленными в одну влажную кучу. Он принюхался, определить, не воняет ли от них, и вдохнул запах моря, соли и смолы, влажной парусины и плесени, фруктов, рыбы и черного рома, заморских специй и экзотических деревьев и резкий запах собственного пота. Но среди всего букета присутствовал и запах Лилли, чистый аромат ее волос, сладкий запах ее молока, вот почему он был рад вновь одеть эту одежду. Впрочем, он многое отдал бы за сухие и теплые носки. Между пальцев ног уже появился какой?то грибок.

Стоимости сундука с книгами далеко до стоимости проезда на четверых из Браавоса в Старомест. Однако, на Ветре не хватало рабочих рук, поэтому Кухуру Мо согласился взять их, при условии, что они отработают недостающее. Когда Сэм начал протестовать, что мейстер Эйемон слишком слаб, ребенок совсем младенец, а Джил боится моря, Ксондо только рассмеялся:

– Черный Сэм – большой и толстый. Он будет работать за четверых.

Сказать по правде, Сэм был настолько неуклюж, что сомневался насчет способности справиться с работой одного нормального человека, но он старался. Он скреб палубы, натирая их до блеска камнями, вытягивал якорные цепи, укладывал в бухты канаты и охотился на крыс, он зашивал рванные паруса, заделывал течи с помощью кипящей смолы, очищал от костей рыбу и нарезал фрукты для кока. Лилли тоже старалась. С такелажем она обращалась лучше, чем Сэм, но время от времени вид морской пустыни заставлял ее закрывать глаза.

«Лилли», – подумал Сэм, – «Что же мне делать с Лилли?»

День выдался жарким и тягучим. И длинным. Из?за гудящей головы он казался нескончаемым. Сэм сосредоточился на канатах, парусах и поручениях, которые ему давал Ксондо, и старался не смотреть на бочку с ромом, в которой находилось тело старого мейстера Эйемона, … и еще на Лилли. Сейчас он не мог смотреть в лицо одичалой девушке. Не после того, что они сделали прошлой ночью. Когда она выходила на палубу, он спускался вниз. Если она шла на нос, то он шел на корму. Когда она улыбалась ему, он отворачивался, ощущая себя негодяем. – «Мне следовало прыгнуть в море, пока она спала», – думал он, – «Я всегда был трусом, но до сего дня еще не был клятвопреступником».

Если бы мейстер Эйемон был жив, то он посоветовал бы, что делать. Если бы на борту был Джон Сноу, или даже Пип или Гренн, он бы обратился к ним. Вместо них у него был Ксондо. – «Ксондо не поймет, что я говорю. А если поймет, то просто посоветует, еще раз трахнуть девушку». «Трахаться» было первым словом на Общем Языке, которое выучил Ксондо, и оно ему очень нравилось.

Ему повезло, что «Коричный Ветер» был таким большим. На борту «Черной Птицы» Лилли загоняла бы его до полусмерти. «Лебедиными кораблями» в Вестеросе прозвали большие суда с Летних Островов из?за их белых парусов и резных фигур на форштевне, чаще всего изображавших птиц. Несмотря на свои огромные размеры, эти корабли плыли по волнам со свойственным им изяществом. При хорошем свежем ветре за кормой «Ветер» мог обогнать любую галеру, но во время штиля он был беспомощен. И еще, он предоставлял трусу множество мест, где можно спрятаться.

Ближе к концу своей вахты Сэма, наконец, загнали в угол. Он спускался вниз по вантам, когда Ксондо схватил его за шкирку.

– Черный Сэм идет с Ксондо, – сообщил он, волоча его по палубе, а затем бросил его к ногам Коджи Мо.

Далеко на севере на горизонте виднелась низкая дымка. Коджа указала на нее:

– Это побережье Дорна. Песок, скалы, скорпионы и ни одной хорошей якорной стоянки на сотни лиг. Ты можешь доплыть до берега, если пожелаешь, и идти пешком в Старомест. Тебе придется пересечь море песка, перебраться через горы и переплыть Торентайн. Или ты можешь пойти к Лилли.

– Ты не понимаешь. Прошлой ночью мы…

– … почтили своего мертвеца и богов, которые сотворили вас обоих. Ксондо сделал то же самое. Я была с ребенком, иначе я провела бы с ним ночь. Все вы, вестеросцы, превращаете любовь в позор. Если ваши септоны говорят подобное, то ваши Семеро должно быть демоны. Нам на островах виднее. Наши боги дали нам ноги, чтобы бежать, носы чтобы обонять, руки, чтобы касаться и чувствовать. Какой безумный и жестокий бог мог дать человеку глаза и велеть ему держать их закрытыми, и никогда не любоваться красотой мира. Только чудовище, демон тьмы. – Коджа сунула руку между ног Сэма: – Эту штуку боги дали тебе тоже не без причины, а для того, чтобы… как будет на вестероском?

– Трахаться, – услужливо подсказал Ксондо.

– Да, чтобы трахаться. Чтобы получать удовольствие и делать детей. В этом нет никакого стыда.

Сэм отодвинулся от нее:

– Я дал обет. Никогда не брать жены, и не быть отцом детям. Я поклялся.

– Она знает о твоих обетах. В некотором смысле она еще дитя, но она не слепая. Она знает, почему ты носишь черное и направляешься в Старомест. Она знает, что не может удержать тебя. Она хочет тебя только на время, только и всего. Она потеряла отца и мужа, мать и сестер, дом, свой мир. Все что у нее осталось – это ты и ребенок. Так что иди к ней или плыви.

Сэм в отчаянии взглянул на дымку, скрывшую далекий берег. Он не сможет туда доплыть, он понимал это.

Он пошел к Лилли.

– То, что мы сделали… если бы я мог иметь жену, я бы скорее выбрал тебя, чем любую принцессу или иную благородную девушку, но я не могу. Я все еще ворона. Я дал клятву, Лилли. Я пошел с Джоном в лес и поклялся перед чар?древом.

– Деревья наблюдают за нами, – шепнула Лилли, вытирая слезы с его щек. – В лесу они видят все… но здесь нет деревьев. Только вода, Сэм. Только вода.

 

Серсея

 

День выдался холодным, серым и промозглым. Все утро моросил дождь, и даже после того, как вечером он прекратился, тучи не хотели убираться прочь. Солнце так и не выглянуло. Такая мерзкая погода могла расстроить кого угодно, даже малютку?королеву. Вместо того чтобы выехать на прогулку вместе со своим курятником, охраной и толпой поклонников, она весь день провела в Девичьей Башне, слушая с кузинами Голубого Барда.

У Серсеи этот день шел не лучше, но только до заката. Когда небо из серого стало темным, ей сообщили, что с вечерним приливом в порт пришла «Милая Серсея», и что ее аудиенции ожидает Ауран Вотерс.

Королева немедленно отправила за ним. Едва он появился в ее покоях, она поняла, что новости отличные.

– Ваше Величество, – с широкой улыбкой начал он. – Драконий Камень ваш!

– Великолепно. – Она взяла его руки в свои и расцеловала в щеки. – Я знаю, Томмен тоже будет счастлив. Это значит, что мы можем отпустить флот лорда Редвина и выбить железнорожденных со Щитов. – Новости из Раздолья становились мрачнее с каждой прилетевшей птицей. Железные люди, похоже, не удовлетворились одними скалами. Они большими силами поднялись вверх по Мандеру, и обнаглели настолько, что напали на Арбор и более мелкие окружающие его острова. Редвины держали в собственных водах не больше дюжины боевых кораблей, этот флот был разбит, и все они были либо потоплены, либо захвачены. И теперь приходят доклады о том, что этот безумец, который называет себя Вороньим Глазом, отправил корабли даже вверх по Шепчущей к Староместу.

– Когда «Милая Серсея» поднимала паруса, лорд Пакстер как раз брал на борт провизию для путешествия к дому. – Доложил лорд Вотерс. – Думаю, что к этому времени флот уже должен был выйти в море.

– Будем надеяться, что их путешествие окажется быстрым и погода будет лучше, чем сегодня. – Королева увлекла Вотерса за собой к окну, усадив в кресло подле себя. – Должны ли мы поблагодарить сира Лораса за эту победу?

Улыбка погасла.

– Кое?кто мог бы сказать и так, Ваше Величество.

– Кое?кто? – Она удивленно на него посмотрела. – Но не вы?!

– Никогда в жизни я не видел рыцаря храбрее. – Ответил Вотерс. – Но он обратил то, что могло стать бескровной победой в кровавую бойню. Погибла тысяча людей, или около того, что, в прочем, одно и тоже. И по большей части это были наши люди. И не простые люди, Ваше Величество, а рыцари и младшие лорды, лучшие из лучших и наихрабрейшие.

– А что сам сир Лорас?

– Он может стать тысяче первым. После битвы его отнесли в замок, но он получил ужасные раны. Он потерял столько крови, что мейстерам не удалось даже поставить ему пиявку.

– О, как печально. У Томмена будет разбито сердце. Он так привязался к нашему славному Рыцарю Цветов.

– Простолюдины тоже, – отметил адмирал. – Когда Лорас умрет, во всем королевстве будет не найти ни одной не заплаканной девушки.

Королева знала, что он прав. Когда сир Лорас отплывал, у Грязных Ворот собралась трехтысячная толпа и на три четверти она состояла из женщин. Подобное зрелище только прибавило ей решимости. Ей хотелось накричать на них, сказать им, что они жалкие овцы, что все, на что они смеют надеяться, это улыбка Лораса и цветок. Вместо этого она объявила его храбрейшим рыцарем в Семи Королевствах, и улыбалась, когда Томмен преподнес ему меч, украшенный драгоценностями, предназначенный для будущего боя. Король так же заключил его в объятья, что совсем не входило в планы Серсеи, но теперь это уже не имело значения. Она может себе позволить быть великодушной. Лорас Тирелл при смерти.

– Расскажи, – приказала Серсея. – Я должна знать все подробности с начала и до конца.

Когда он закончил, комната наполнилась мраком. Королева зажгла пару свечей и отправила Доркас на кухню принести хлеба, сыра и немного вареной говядины с хреном. Когда они перекусили, она заставила Аурана пересказать всю историю заново, чтобы получше запомнить детали. – Я не хочу чтобы наша драгоценная Маргери услышала об этом из чужих уст. – Пояснила она. – Я сама ей все расскажу.

– Ваше Величество так добры, – с улыбкой произнес Вотерс. – «Нехорошая усмешка», – отметила про себя королева. Ауран походил на принца Рейегара не так сильно, как она думала раньше. – «Волосы похожи, но такие, если слухи не врут, есть у половины шлюх Лисса. Рейегар был настоящим мужчиной. А этот всего лишь хитрый мальчишка, не более того. Но, полезный, в своем роде».

Маргери была в Девичьей Башне. Она потягивала вино, пытаясь с тремя кузинами разобраться в какой?то новой игре, прибывшей из Волантиса. Несмотря на поздний час, стражники сразу узнали Серсею.

– Ваше Величество, – начала она. – Лучше вам услышать новости от меня. Ауран вернулся с Драконьего Камня. Ваш брат – настоящий герой.

– Я всегда это знала. – Она вовсе не выглядела удивленной этим признанием. – «А с чего ей удивляться? Она этого и ожидала с того самого момента, когда Лорас потребовал передать ему командование». Но к концу рассказа щеки юной королевы были залиты слезами.

– Саперы Редвина рыли туннель под крепостной стеной, но для Рыцаря Цветов это был слишком медленный путь попасть в замок. Без сомнения, он думал о людях вашего лорда?отца, оставшихся на Щитах. Лорд Вотерс рассказал, что он назначил штурм меньше, чем через полдня после того, как принял командование, сразу после того, как кастелян Станниса отказался решить судьбу замка в решающем поединке. Лорас первым прорвался сквозь брешь, когда таран проломил ворота. Говорят, он ринулся прямо к дракону в пасть, весь в белом, раскручивая кистень над головой и сея смерть направо и налево.

К этому моменту Мегга Тирелл уже во всю ревела.

– Как он погиб? – спросила она. – Кто его убил?

– Такой чести не досталось никому. – Ответила Серсея. – Сир Лорас был ранен стрелами в бедро и в плечо, но не вышел из боя и продолжил храбро сражаться, несмотря на обильное кровотечение. Позже ему достался удар булавой, сломавший ему ребра. А после этого… нет, я не стану говорить вам о самом ужасном.

– Скажи! – потребовала Маргери. – Я приказываю!

«Приказываешь?» – Серсея сделала паузу, но потом решила спустить ей это с рук. – Когда куртина[11]пала, защитники заперлись в твердыне. И здесь Лорас тоже возглавил атаку. Он был обварен кипящей смолой.

Леди Алла стала белой как мел и выбежала из комнаты.

– Лорд Вотерс заверил меня, что мейстеры сделали все, что было в их силах, но боюсь ваш брат был обожжен слишком сильно. – Серсея заключила Маргери в свои объятья. – Он спас наше королевство. – Когда она поцеловала юную королеву в щеку, на ее губах остался соленый привкус ее слез. – Джейме занесет все его подвиги в Белую Книгу, а менестрели сложат о нем песни, которые будут напоминать о нем и через тысячу лет.

Маргери так резко вывернулась из ее объятий, что королева едва не упала.

– «Умирает» – еще не значит «умер», – заявила она.

– Но ведь мейстеры говорят…

– Умирает – не значит умер!

– Я только хотела разделить с тобой…

– Я знаю, чего ты хотела. Убирайся!

«Теперь ты понимаешь, что чувствовала я в ту ночь, когда умер мой Джоффри». – Она кивнула с непроницаемой маской холодной любезности на лице.

– Дорогая дочь. Я разделяю твою скорбь. Оставляю тебя с твоим горем наедине.

Леди Мерривезер этой ночью не появилась, а Серсея поняла, что слишком переволновалась и не может уснуть. – «Если б только лорд Тайвин мог видеть меня сегодня, он бы знал, кто является его преемником, и наследником, достойным Утеса», – размышляла она, лежа рядом с Джослин Свифт, тихо сопящей в подушку. В скором времени Маргери зальется горючими слезами, которые она должна была пролить по Джоффри. Мейс Тирелл тоже будет плакать, но она не дала ему ни малейшего повода себя обвинить. В конце концов, что она такого сделала, кроме того, что оказала Лорасу честь своим доверием? Он просил, стоя на коленях, половина придворных были тому свидетелями.

«Когда он умрет, я прикажу где?нибудь возвести статую в его честь, и устрою по нему панихиду, которую еще не видывали в Королевской Гавани». – Черни это понравится. Томмену тоже. – «Может, Мейс, бедняга, меня даже поблагодарит. Что же до его матери, если боги будут ко мне милостивы, то эта новость ее прикончит».

Рассвет был самым прекрасным из виденных Серсеей за многие годы. Таэна появилась почти сразу после этого, и призналась, что ей пришлось провести ночь с Маргери и ее дамами. Они пили вино, плакали и обменивались воспоминаниями о Лорасе.

– Маргери убеждена, что он не умрет, – доложила она, пока королева одевалась ко двору. – Она собирается отправить к нему собственного мейстера. Ее кузины молятся Матери о милосердии.

– Мне тоже нужно помолиться. Завтра мы пойдем в септу Бейлора и поставим сотню свечей за нашего храброго Рыцаря Цветов. – Она обернулась к своей служанке. – Доркас, принеси мою корону. Только, будь добра, новую. – Она была легче старой. Белое золото было изящно переплетено с изумрудами, которые ярко сверкали, когда она поворачивала голову.

– Утром появились еще четверо насчет Беса, – доложил сир Осмунд, впущенный Джослин внутрь.

– Четверо? – Эта новость приятно удивила королеву. В Красный Замок не иссякал поток посетителей, заявляющих, что у них есть сведения о Тирионе, но четверо сразу – это было необычно.

– Да, – подтвердил сир Осмунд. – И один принес вам голову.

– Я приму его первым. Пусть явится в мои покои. – «На этот раз пусть будет без ошибок. Я должна быть отомщена чтобы Джофф упокоился с миром». – Септоны утверждают, что семь – священное божественное число. Раз так, возможно седьмая голова даст ей то успокоение, которого жаждет душа?

Посетитель был из Тироша, низкого роста, коренастый и потный, с маслянистой улыбкой, напомнившей ей Вариса. У него была бородка, разделенная на два зубца, выкрашенная в зеленый и розовый цвета. Он не понравился Серсее с первого взгляда, но все его недостатки можно было не заметить, если он действительно принес ей голову Тириона в том сундуке. Он был сделан из кедра и инкрустирован резной костью в виде ягод и цветов. Петли и защелки на нем были из белого золота. Прекрасная вещица, но королеву интересовало только то, что могло быть внутри. – «По крайней мере, сундук достаточно большой. У Тириона чудовищно огромная голова для такого маленького и низкорослого человека».

– Ваше Величество, – пробормотал тирошец с низким поклоном. – Я вижу, что вы столь же прекрасны, как твердит молва. Даже за Узким морем мы наслышаны о вашей великой красоте и печали, испепеляющей ваше сердце. Никто не сможет вернуть вам вашего сына, но есть надежда, что у меня есть что?то, что уменьшит вашу боль. – Он положил руку на сундук. – Я принес с собой возмездие. Я принес вам голову вашего валонкара.

От древнего валирийского слова на нее повеяло холодом, и в тоже время придало ей надежду.

– Бес не брат мне более, как был прежде. – Объявила она. – И я не произношу его имя. Когда?то, до того, как он его обесчестил, это было знаменитое имя.

– В Тироше мы зовем его Кровавой Рукой, из?за той крови, что стекает с его пальцев. Королевской крови и отцовской. Поговаривают, что он убил и собственную мать, разорвав ее нутро своими ужасными когтями.

«Какой бред!» – подумала Серсея.

– Это правда, – ответила она. – Если голова Беса в этом сундуке, я дам вам титул лорда и богатые земли с замками. – Титулы дешевле грязи, а речные земли битком набиты руинами замков, стоящими среди бесхозных полей и сожженных деревень. – Меня ждут мои придворные. Открывай ящик и дай нам посмотреть.

Тирошец театральным жестом распахнул сундук и отступил, улыбаясь. Изнутри, с мягкого голубого бархата пялилась на нее голова карлика.

Серсея внимательно ее разглядела.

– Это не мой брат. – От слов во рту остался кислый привкус. – «Видимо, было слишком самонадеянно рассчитывать на подобный подарок, особенно после Лораса. Боги никогда не бывают настолько добры».

– У этого человека карие глаза. У Тириона один глаз был черным, а другой зеленым.

– Глаза, ах это… Ваше Величество, собственные глаза вашего брата… они истлели. Я взял на себя смелость заменить их стеклянными… но, как вы заметили, перепутал цвета.

Этим он только сильнее ее разозлил.

– Может у твоей головы и стеклянные глаза, но у меня?то нет. На Драконьем Камне есть горгульи, которые больше похожи на Тириона, чем это создание. Он лысый и вдвое старше моего брата. А что случилось с его зубами?

Человек сжался от ярости, прозвучавшей в ее голосе.

– У него были прекрасные золотые зубы, Ваше Величество, но мы… Я сожалею…

– О, еще нет, но скоро будешь.

«Так бы и придушила. Держала бы, пока его лицо не почернело, а он хватал бы ртом воздух, как было с моим сыночком». – Слова уже готовы были сорваться с губ.

– Обычная ошибка. Один карлик похож на другого, и… Ваше Величество, вы видите, у него нет носа…

– У него нет носа, потому что ты его отрезал.

– Нет! – Капли пота на лбу выдали его ложь.

– Да. – Голос Серсеи сочился ядовитой сладостью. – У тебя довольно сообразительности. Предыдущий дурак пытался уверить меня в том, что какой?то волшебник отрастил его заново. И все же, мне думается, что этим носом карлик обязан тебе. Ланнистеры всегда платят по своим счетам, и тебе тоже придется заплатить. Сир Меррин, отведите этого мошенника к Квиберну.

Сир Меррин Трант взял тирошца за руку и потащил его, протестующего, прочь. Когда они скрылись, Серсея обернулась к Осмунду Кеттлблэку.

– Сир Осмунд, уберите эту штуку прочь с моих глаз, и тащите остальных, которые утверждают, что знают про Беса.

– Хорошо, Ваше Величество.

Как ни печально, но от трех остальных «якобы осведомленных» пользы оказалось не больше, чем от тирошца. Один утверждал, что Бес прячется в борделе Староместа, своим ртом удовлетворяя мужчин. Картина вырисовывалась презабавная, но Серсея в это ни за что не поверила бы. Второй заявил, что видел карлика в представлении лицедеев в Браавосе. Третий настаивал, что Тирион стал отшельником в речных землях, поселившись на каком?то заброшенном холме. Каждому из них у королевы был один ответ:

– Если вы будете так добры, что проводите одного из моих храбрых рыцарей к этому карлику, вас щедро наградят, – пообещала она. – При условии, что это Бес. Если же это не так… что ж, мои рыцари терпеть не могут обманщиков, и тем более дураков, которые заставляют их гоняться за призраками. Лжец может лишиться языка. – И каждый из трех доносчиков тут же внезапно утрачивал уверенность в своей информации и говорил, что он встретил какого?то другого карлика.

Серсея и не подозревала, что на свете так много карликов.

– Не уже ли весь мир заполонен этими маленькими ничтожными уродцами? – пожаловалась она вслух, когда последнего из доносчиков увели прочь. – Сколько ж их всего?

– Меньше, чем было вначале, – заметила леди Мерривезер. – Позволена ли мне честь сопровождать Вас ко двору?

– Если ты в состоянии вынести эту скуку, – ответила Серсея. – Роберт по большей части был глупцом, но в одном он был абсолютно прав. Управлять королевством – утомительное занятие.

– Мне печально видеть Ваше Величество столь измученной заботами. Я предлагаю, бросьте все, сбегите, развейтесь, оставьте Королевскую Гавань со всеми этими скучными прошениями. Мы могли бы переодеться служанками и провести день среди черни, слушая, что они говорят о Драконьем Камне. Я знаю таверну, где играет Голубой Бард, когда он не развлекает своим пением малютку?королеву, и еще один подвал, в котором волшебник превращает свинец в золото, воду в вино, а девочек в мальчиков. Возможно, он испробует одно из подобных заклинаний на нас. Разве не забавно Вашему Величеству побыть одну ночь мужчиной?

«Если б я была мужчиной, то была бы Джейме», – пронеслось в голове у королевы. – «Если б я была мужчиной, я могла бы править от своего имени вместо Томмена».

– Только, если ты останешься женщиной, – ответила она, зная, что именно это желала услышать Таэна. – Это безнравственно с твоей стороны так меня искушать, но какой бы я была королевой, если б оставила свое королевство в дрожащих руках Хариса Свифта?

Таэна надула губки. – Ваше Величество слишком усердны.

– Да, – согласилась Серсея, – и к концу дня я в этом раскаюсь. – Она взяла леди Мерривезер под локоть. – Идем.

Прошение Джалабхара Ксо было первым в списке на этот день, что было привилегией его ранга принца в изгнании. Таким роскошным, в ярком плаще из перьев, он являлся только просить. Серсея позволила ему как всегда попросить людей и оружие чтобы помочь отвоевать долину Красных Цветов, затем сказала:

– У Его Величества сейчас своя война, принц Джалабхар. Сейчас у него нет людей, которыми он мог бы поделиться. Возможно, в следующем году. – Это был обычный ответ Роберта. В следующем году она скажет ему «никогда», но только не сегодня. Драконий Камень пал, и теперь принадлежит ей.

Лорд Каллин из гильдии Алхимиков прибыл лично, просить чтобы его пиромантам позволили высидеть все драконьи яйца, которые могут найти на Драконьем Камне после того, как он благополучно вернулся под управление короны.

– Если яйца и остались, то Станнис продал их, чтобы оплатить свой мятеж, – ответила она ему. Она не стала переубеждать его, что их план был безумием. После гибели последнего дракона Таргариенов все подобные попытки заканчивались смертями, бедствиями или позором.

Следующими была группа купцов, умолявшая ее от лица короны заступиться за них перед Банком Браавоса. Браавосцы потребовали с них оплаты просроченных долгов и отказались выдавать новые займы. – «Нам нужен собственный банк», – решила королева. – «Золотой Банк Ланниспорта». – Возможно, если она этому поспособствует, трон Томмена будет в безопасности. За неимением ничего лучшего, все что ей оставалось, это сказать купцам заплатить причитающееся браавосским ростовщикам.

Делегацию Церкви возглавлял ее давний друг септон Рейнард. По городу его сопровождали шестеро Сынов Воина. Вместе их было семеро – священное и счастливое число. Новый Верховный Септон или Главный Воробей, как прозвал его Лунатик, имел слабость к семеркам. Рыцари носили перевязи, раскрашенные семью священными цветами Церкви. Навершия рукоятей их мечей и шишаки их шлемов были из хрусталя. Они принесли с собой ромбовидные щиты. Такую форму не использовали со времен Завоевания. На них красовался символ, который в Семи Королевствах не видели несколько веков: сверкающий на фоне тьмы радужный меч. Квиберн доложил ей, что уже около сотни рыцарей посвятили свои мечи и жизни служению Сынам Воина. И с каждым днем прибывали все новые. – «Большей частью они одурманены богами. Кто бы подумал, что в королевстве таких полно?»

Многие были межевыми и придворными рыцарями, но только несколько из них были знатного происхождения: младшие сыновья, мелкие лорды, старики, мечтающие искупить грехи. И вместе с ними был Лансель. Она считала, что пошутил, сказав, что ее дурачок?кузен отказался от замка, земель, жены и отправился обратно в столицу, чтобы присоединиться к благородному и могущественному ордену Сынов Воина, но вот он стоял здесь среди других набожных глупцов.

Серсее это совсем не понравилось. Как и бесконечная вызывающая грубость и неблагодарность Главного Воробья.

– Где Верховный Септон? – потребовала она ответа от Рейнарда. – Я звала его.

– Его Верховное Святейшество отправил меня вместо себя. – Извиняющимся тоном начал Септон Рейнард. – И просил передать Вашему Величеству, что Семеро направляют его на дальнейшую борьбу с нечестивостью.

– Каким образом? Станет проповедовать целомудрие на Шелковой Улице? Он что, считает, что проповедью можно превратить шлюх обратно в девственниц?

– Тела наши созданы всевышними Отцом и Матерью, поэтому должны мы воссоединять мужчин и женщин, дабы рождать законных чад. – Ответил Рейнард. – Низко и греховно женщинам продавать свои святые тела за деньги.

Данное набожное увещевание было бы куда более убедительным, если б королеве не было известно, что у септона Рейнарда были особенные подружки в каждом борделе Шелковой улицы. Без сомнения, он решил, что чем скрести полы, лучше поддакивать щебету Главного Воробья.

– Только не начинайте проповедовать мне, – сказала она ему. – Содержатели борделей жалуются, и справедливо.

– Почему добродетель должна прислушиваться к грешникам?

– Потому что эти грешники пополняют государственную казну, – резко ответила королева. – А их гроши позволяют нам оплачивать жалование золотых плащей и строить галеры, чтобы защищать наши берега. Кроме того, это помогает торговле. Если б в Королевской Гавани не было борделей, корабли стали бы причаливать в Сумеречном доле или Чаячьем городе. Его Святейшество обещал мне покой на улицах. А шлюхи помогают поддерживать этот покой. Чернь, лишенная шлюх, начнет разбойничать и насиловать. Поэтому пусть Его Святейшество проповедует там, где ему полагается, а именно – в септах.

Следующим королева ожидала выслушать лорда Джильса, но вместо него появился грандмейстер Пицелль, жалкий, с посеревшим лицом. Он доложил, что Росби слишком слаб, чтобы подняться из постели.

– Как ни печально, боюсь, что лорд Джильс скоро воссоединится со своими благородными предками. Пусть Отец всевышний рассудит его по справедливости.

«Если Росби скончается, Мейс Тирелл со своей малюткой?королевой снова попытаются всучить мне Большого Гарта».

– Лорд Джильс жил со своим кашлем долгие годы, и раньше это не было смертельно. – Пожаловалась она. – Он прокашлял половину правления Роберта и весь срок правления Джоффри. Если он собрался умереть сейчас, то это только означает, что кто?то желает его смерти.

Грандмейстер заморгал, не веря своим ушам.

– Ваше Величество? К?кто может желать смерти лорду Джильсу?

– Возможно, его наследники. – «Или малютка?королева». – Какая?нибудь обиженная им женщина. – «Маргери, Мейс Тирелл, и Королева Шипов. А почему нет? Джильс встал на их пути». – Старые недруги. Новые. Даже вы.

Старик стал белым как полотно.

– В?ваше Величество шутит. Я… я ставил его милости клизму, пускал кровь, делал припарки и давал настои… от микстур ему становилось немного легче, а сладкий сон помогал снимать острые приступы кашля, но, боюсь, теперь вместе с кровью он отхаркивает куски своих легких.

– Пусть так. Вы вернетесь к лорду Джильсу и передадите ему, что мы не даем ему нашего дозволения умирать.

– Как будет угодно Вашему Величеству. – Пицелль напряженно поклонился.

Посетители все шли, и шли, и шли, и каждое новое прошение было скучнее предыдущего. Под вечер, когда последний из них наконец?то ушел, и она смогла скромно поужинать со своим сыном, она напутствовала его:

– Томмен, когда молишься перед сном, поблагодари всевышних Мать и Отца за то, что ты до сих пор ребенок. Быть королем – тяжкий труд. Обещаю, тебе он не понравится. Они слетаются отовсюду, словно кладбищенские вороны. Каждый клюет, и каждому хочется отведать кусочек твоей плоти.

– Да, матушка, – уныло ответил Томмен. Она догадалась, что малютка?королева рассказала ему про Лораса. Сир Осмунд говорил, что мальчик расплакался. – «Он еще молод. Когда он подрастет до возраста Джоффа, он уже и не вспомнит даже как выглядит этот сир Лорас». – Но я не дам себя заклевать. – Продолжил ее сын. – Я должен выходить ко двору каждый день, потому что Маргери говорит…

– … слишком много, – рявкнула Серсея. – Из?за ее пустого трепа я готова вырвать ей язык.

– Не смей так говорить! – Внезапно закричал Томмен. Его маленькое круглое личико налилось кровью. – Оставь ее язык в покое. Не смей ее трогать. Я король, не ты!

Она недоверчиво уставилась на него.

– Что ты сказал?

– Я король. Я приказываю, кому вырвать язык, а не ты. Я не позволю тебе причинить Маргери боль. Не позволю. Запрещаю.

Серсея взяла его за ухо и потащила, визжащего, к двери, возле которой на часах стоял сир Борос Блаунт.

– Сир Борос, Его Величество забылся. Прошу, проводите его в опочивальню и приведите Пэта. На этот раз я хочу, чтобы Томмен высек его сам. И он должен продолжать до тех пор, пока обе ягодицы не станут кровоточить. Если же Его Величество откажется, или скажет хоть слово против, вызовите Квиберна и прикажите вырвать Пэту язык, чтобы Его Величество узнал, какова цена оскорблениям.

– Как прикажете. – Сир Борос вздохнул, неуверенно глядя на короля. – Что ж, Ваше Величество, пройдемте со мной.

Когда на Красный замок опустилась ночь, Джослин разложила в камине огонь, а Доркас засветила у кровати подсвечники. Серсея отворила окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха, и обнаружила, что тучи вернулись, заслонив собой звезды.

– Какая темная ночь, Ваше Величество, – пробормотала Доркас.

«Да», – подумала она. – «Но не такая уж и темная, как в Девичьей Башне, или, скажем, на Драконьем Камне, где валяется обгоревший и истекающий кровью Лорас Тирелл… или в темнице под этим замком». – Королева не знала, почему вдруг это пришло ей в голову. Она решительно не позволила Фалис вновь мешать ее мыслям. – «Надо же – поединок. Фалис нужно было трижды подумать, прежде чем выходить замуж за такого болвана». – Из Стокворта пришли вести, что леди Танда скончалась от воспаления легких, спровоцированного сломанным бедром. Безмозглая Лоллис была объявлена новой леди Стокворт, а сир Бронн новым лордом. – «Танда умерла, и Джильс умирает. Хорошо, что у нас остался Лунатик, иначе при дворе останутся одни дураки». – Улыбаясь, королева опустила голову на подушку. – «Когда я поцеловала ее в щеку, я чувствовала соленый вкус ее слез».

Ей снился старый сон про трех девочек в коричневых плащах, про морщинистую старуху и шатер, в котором пахнет смертью.

В шатре старухи с острой крышей было темно. Ей снова не хотелось заходить внутрь, как когда?то в десять лет, но на нее смотрели старшие девочки, поэтому она не смела отступить. Во сне их всегда было трое, как в реальной жизни. Толстушка Джейн Фарман как всегда заробела. Удивительно, что она зашла настолько далеко. Мелара Хезерспун была гораздо смелее, старше и симпатичнее, но конопатая. Закутавшись в потрепанные плащи с натянутыми на нос капюшонами, которые они украли у своих служанок, они в поисках колдуньи перебрались через турнирное поле. Мелара слышала как служанки шептались, что ей под силу проклясть мужчину или заставить его влюбиться, вызвать демонов и предсказывать будущее.

В реальности девочки едва дышали от страха и возбуждения, перешептываясь на ходу, обмениваясь впечатлениями. Во сне все было по?другому. Во сне все шатры были окутаны тенью, рыцари и слуги, мимо которых они проходили, были сотканы из тумана. Девочкам пришлось идти довольно долго, прежде чем они отыскали шатер старухи. К этому времени все факелы вокруг погасли. Серсея видела, как девочки перешептываясь друг с другом сбились в кучку. – «Уходите», – пыталась сказать она им. – «Поворачивайте обратно. Здесь для вас нет ничего интересного». – Но сколько она ни открывала рот, слова не могли вырваться наружу.

Дочь лорда Тайвина первая прошла сквозь дверь, за ней последовала Мелара. Джейн Фарман вошла последней, и тут же, как всегда, попыталась спрятаться за спинами подруг.

Изнутри шатер был полон запахов. Корица и мускат, перцы – красный, белый и черный. Миндальное молочко и лук. Гвоздика, лимонник и драгоценный шафран, и еще какие?то очень странные и редкие пряности. Единственный свет исходил от железного светильника, выкованного в виде головы василиска. Он испускал тусклое зеленоватое свечение, от которого стенки шатра выглядели холодными, мертвыми и истлевшими. Так ли было на самом деле? Серсея уже не могла припомнить.

Во сне, как и в реальности, колдунья спала. – «Ну и пусть спит», – пыталась крикнуть девочкам королева. – «Вы, маленькие дурочки! Никогда не будите спящую колдунью!» – Но не имея возможности сказать ни слова, ей оставалось только наблюдать, как девочки сняли плащи, пнули постель старой ведьмы со словами:

– Вставай, мы хотим услышать предсказание нашего будущего.

Когда Магги Лягушка открыла глаза, Джейн Фарман испуганно пискнула и сломя голову стремительно умчалась прочь из шатра в ночь. Пухлая, глупая, робкая малютка Джейн, с одутловатым лицом и страшащаяся каждой тени. – «Но она оказалась самой умной из нас троих». – Джейн все еще спокойно живет на Ярмарочном острове. Она вышла замуж за одного из знаменосцев своего брата и нарожала с дюжину детишек.

Глаза старухи были желтого цвета и вокруг покрыты какой?то мерзкого вида коркой. В Ланниспорте рассказывали, что когда?то, когда муж привез ее с востока вместе с грузом пряности, она была юной и красивой, но годы и зло оставили на ней свой отпечаток. Она была низенькой и сгорбленной. У нее было несколько подбородков, с кожей зеленоватого оттенка, покрытой бородавками. Зубов у нее не осталось, а груди отвисли до коленей. Если встать рядом, то можно было почуять запах блевотины, а когда она говорила, у нее изо рта шла сильная, странная и отвратительная вонь.

– Убирайтесь. – Сказала она девочкам каркающим шепотом.

– Мы пришли за предсказанием, – ответила ей юная Серсея.

– Убирайтесь, – второй раз повторила старуха.

– Мы слышали, ты можешь видеть будущее, – вставила Мелара. – Мы просто хотели узнать, за кого мы выйдем замуж.

– Убирайтесь, – прокаркала Магги в третий раз.

«Послушайтесь», – если б у королевы во сне был язык, то она бы кричала, что есть мочи. – «У вас еще есть шанс убежать. Бегите, дурочки, бегите!»

Девочка с золотистыми кудряшками положила руки на бедра.

– Предсказывай, или я отправлюсь к моему отцу, лорду, и он выпорет тебя за твою наглость.

– Пожалуйста, – попросила Мелара. – Просто предскажи нам будущее, и мы уйдем.

– У кое?кого из здесь присутствующих нет будущего, – пробормотала Магги низким дребезжащим голосом. Она натянула на плечи платье и махнула девочкам приблизиться.

– Идите, если не желаете уходить. Дурочки. Да, идите. Я должна попробовать вашей крови.

Мелара побледнела, но только не Серсея. Львицы не боятся лягушек, несмотря на то, насколько они старые и мерзкие на вид. Ей нужно было уйти; прислушаться к совету и сбежать. Вместо этого она взяла протянутый ей кинжал Магги и провела изогнутым лезвием по подушечке большого пальца. Следом за ней это проделала Мелара.

В тусклом зеленом свете кровь казалась черной, а не красной. При виде нее беззубый рот Магги задрожал.

– Сюда, – шепнула она. – Давайте ее сюда. – Когда Серсея протянула руку, она всосала кровь деснами, мягкими как у новорожденного младенца. Королева до сих пор помнила, насколько мерзким и холодным оказался ее рот.

– Вы можете задать по три вопроса. – произнесла старуха, вкусив их крови. – Но вам не понравятся мои ответы. Спрашивайте или убирайтесь.

«Уходите», – кричали мысли спящей королевы. – «Держите языки за зубами и убегайте». – Но у девочек не хватило здравого смысла испугаться.

– Когда я выйду замуж за принца? – спросила она.

– Никогда. Ты станешь женой короля.

Личико под золотистыми кудряшками выглядело озадаченным. Несколькими годами спустя она решила, что этот ответ означает, что она не выйдет за Рейегара до того, пока не скончается его отец Эйерис.

– Но я стану королевой? – спросила ее юная копия.

– Да, – в желтых глазах Магги промелькнул злобный огонек. – Ты будешь королевой… пока не появится другая, моложе и гораздо красивее, чтобы свергнуть тебя и отобрать все, что было тебе дорого.

На детском лице вспыхнул гнев.

– Если она только попытается, я попрошу своего брата, и он убьет ее. – Даже после этого она не остановилась, потому что была своенравным ребенком. У нее остался последний вопрос, еще один клочок ее будущей жизни. – У нас с королем будут дети?

– О, да. Шестнадцать у него, и трое у тебя.

Для Серсеи это прозвучало глупо. Ее порезанный палец болел, и из него на ковер капала кровь. – «Как такое возможно?» – хотела она спросить, но все ее вопросы закончились.

Но оказалось, что старуха с ней еще не закончила.

– Золотыми будут их короны и золотыми их саваны, – продолжила она. – А когда ты утонешь в слезах, на твоей бледной шее сомкнет свои руки валонкар и задушит в тебе жизнь.

– Что такое валонкар? Какое?то чудище? – Золотой девочке не пришлось по нраву это предсказание. – Ты лживая, пупырчатая жаба и от тебя ужасно воняет. Я не верю ни единому твоему слову. Идем, Мелара. Не стоит ее слушать.

– Но у меня тоже есть три вопроса, – заупрямилась ее подруга. И когда Серсея потащила ее за руку к выходу, она вырвалась и обернулась к старухе. – Я выйду замуж за Джейме? – выпалила она.

«Ты глупая девчонка», – подумала королева, вне себя от гнева даже столько лет спустя. – «Джейме даже не ведает о твоем существовании». – Уже тогда ее брат жил только мыслями о мечах, собаках и лошадях… и о ней, своем близнеце.

– Ни за Джейме, ни за кого другого. – Ответила Магги. – Твою девственность получат черви. Ты умрешь сегодня ночью, малышка. Ты уже чуешь ее дыхание? Она близко.

– Единственный запах, что я чувствую, это от тебя. – Ответила за нее Серсея. Рядом с ее локтем на столе находился горшок с каким?то густым варевом. Она подхватила его и плеснула им в лицо старухи. В реальности старуха вопила на каком?то странном чужеземном наречии, проклиная их, когда они выбегали прочь из шатра. Но во сне ее лицо растворилось, распавшись на полосы серого тумана. Остались только глаза. Два желтых косящих глаза. Глаза смерти.

«Валонкар сомкнет свои руки на твоей шее», – услышала королева, но голос не принадлежал старухе. Из тумана появились две руки и сомкнулись вокруг ее шеи. Толстые руки и сильные. Над ними проплыло его лицо, ухмыляясь ей разноцветными глазами. – «Нет», – пыталась закричать королева, но пальцы карлика глубоко впились в ее горло, давя ее крики. Она брыкалась и взывала о помощи. Вскоре она издала звук, похожий на хрип ее сына – ужасный всасывающий звук, ознаменовавший последний в жизни вздох Джоффа.

Она очнулась в темноте, задыхающаяся от нехватки воздуха, с одеялом, закрутившимся вокруг шеи. Серсея начала распутывать его с такой яростью, что порвала, и села в кровати с тяжело вздымающейся грудью. – «Сон», – сказала она себе. – «Старый сон и запутавшееся одеяло, вот и все».

Таэна вновь проводила ночь с малюткой?королевой, поэтому рядом с ней сегодня спала Доркас. Королева грубо потрясла девушку за плечо:

– Проснись и разыщи Пицелля. Полагаю, он у лорда Джильса. Тащи его немедленно сюда. – Полусонная Доркас выбралась из кровати и торопливо направилась за одеждой, сложенной в другом конце комнаты. Ее босые ноги зашуршали на подстилке.

Спустя века в комнате появился, отдуваясь, грандмейстер Пицелль и встал перед ней, склонив голову, моргая слезящимися глазами и подавляя в себе желание зевнуть. Казалось, вес его цепи давит, прижимает его к полу. Пицелль был стар сколько его помнила Серсея, но когда?то он был великолепен: богатые одежды, полный достоинства, изысканные манеры. Его необъятная белая борода окружала его аурой мудрости. Но Тирион ее сбрил, и то, что выросло взамен, казалось жалким – несколько клочков тонких, хрупких волосков, не способных скрыть обвисшую розовую кожу под дряблым подбородком. – «Это не мужчина», – подумалось ей. – «А жалкие руины. Темница высосала из него все силы. Она и бритва Беса».

– Сколько тебе лет, – внезапно поинтересовалась она.

– Восемьдесят четыре, если угодно Вашему Величеству.

– Человек помоложе будет мне угоден гораздо больше.

Он провел языком по губам.

– Мне было сорок два, когда меня призвал Конклав. Когда избрали Каэта, ему было восемьдесят, а Эллендору около девяноста. Служба их надломила, и оба умерли всего через год после того, как их возвысили. Мерион был следующим, ему было шестьдесят шесть, но он скончался от простуды по дороге в Королевскую Гавань. После этого король Эйегон потребовал у Цитадели прислать человека помоложе. Он был первым королем, у которого я был на службе.

«А Томмен станет последним».

– Мне нужно от тебя снадобье. Что?то, что поможет мне уснуть.

– Бокала вина перед сном будет довольно чтобы…

– Я и так пью вино, безмозглый кретин. Мне требуется что?то посильнее. Что?то, что помешает сниться снам.

– Ваше… Ваше Величество не желает видеть сны?

– А что я только что сказала? Твои уши завяли, как и твой член? Ты можешь сделать мне такое снадобье, или я должна попросить лорда Квиберна исправить твое очередное фиаско?

– Нет. Нет нужды звать этого… звать Квиберна. Спать без сновидений. Вы получите свое снадобье.

– Хорошо. Ты можешь идти. – Но когда он повернулся к двери, она позвала его вновь. – Еще одно. Что Цитадель говорит насчет предсказаний? Возможно ли предсказывать наше будущее?

Старик заколебался. Одна морщинистая рука слепо метнулась к груди, словно пытаясь нащупать отсутствующую бороду.

– Возможно ли предсказать наше будущее? – медленно повторил он. – Возможно. В древних книгах были подобные заклинания… но Ваше Величество вместо этого должны были спросить: «Должны ли мы предсказывать будущее?». И я должен ответить: «Нет». Некоторые двери лучше держать закрытыми.

– Так смотри, не забудь закрыть мою, когда уйдешь. – Ей следовало знать с самого начала, что он даст ей ответ бесполезный, как он сам.

Следующим утром она завтракала с Томменом. Мальчик выглядел подавленным, использование Пэта, по всей видимости, сослужило добрую службу. Им подали яичницу, поджаренный хлеб, бекон и несколько кроваво?красных апельсинов, недавно прибывших из Дорна. Вместе с сыном находились его котята. Увидев снующих у его ног котят, Серсея почувствовала себя лучше. – «Пока я жива, никакая беда не может приключиться с Томменом». – Если потребуется для обеспечения его безопасности, она перебьет половину лордов Вестероса и всех простолюдинов.

– Ступай с Джослин, – сказала она мальчику после того, как завтрак был окончен.

Затем она послала за Квиберном.

– Жива ли еще леди Фалис?

– Жива, верно. Но возможно не совсем… в порядке.

– Понятно. – Серсея на мгновение задумалась. – Этот человек Бронн… не могу утверждать, что мне нравится столь близкое присутствие врага. Его силой является Лоллис. Если б мы могли предъявить ее старшую сестру…

– Понятно, – произнес Квиберн. – Но боюсь, леди Фалис более не в состоянии управлять Стоквортом. И даже самостоятельно есть. Рад доложить, она принесла мне огромную пользу, но результаты не даются задешево. Надеюсь, я не превысил инструкций Вашего Величества.

– Нет. – Что бы она ни собиралась предпринять, было уже слишком поздно. Не было смысла на этом останавливаться. – «Будет лучше, если она умрет», – убеждала она себя. – «Она бы и не захотела жить без своего ненаглядного мужа. Он был простофилей, но дурочка была от него без ума».

– Есть другой вопрос. Прошлой ночью мне приснился ужасный кошмар.

– Все время от времени это испытывают.

– Этот сон касается ведьмы, которую я однажды навестила, будучи еще ребенком.

– Это была лесная ведьма? По большей части они безобидные создания. Они немного разбираются в травах и акушерстве, но во всем остальном…

– Она была другой. Половина Ланниспорта ходила к ней за снадобьями и заговорами. Она была матерью мелкого лорда, выскочки из числа богатых купцов, возвысившихся при моем дедушке. Отец этого лорда нашел ее во время своих путешествий по востоку. Говорили, что она наложила на него приворотное заклятье, хотя, думаю, единственное заклятье нужное ей для этого, находилось у нее между ног. Молва утверждала, что она не всегда была уродиной. Я не могу припомнить ее имя. Что?то длинное, восточное и туземное. Чернь звала ее Магги.

– Майега?

– Это так нужно произносить? Женщина могла по капле крови из пальца предсказать, что будет с тобой в будущем.

– Магия крови самая темная из всего колдовства. Говорят, что и самая сильная.

Серсее вовсе не хотелось выслушивать подобные вещи.

– Эта, майега, сделала достоверные предсказания. Я сперва посмеялась над ними, но… она предсказала смерть одной из моих служанок. Когда предсказание было сделано, девочке было одиннадцать лет, она была здоровой как жеребенок и находилась в полной безопасности на Утесе. Однако, скоро она упала в колодец и утонула. – Мелара умоляла ее никогда не рассказывать о случившемся в шатре ведьмы. – «Если мы не станем об этом говорить, то скоро забудем. И вскоре это останется просто плохим сном». – Они обе были такими юными, что подобное поведение показалось им довольно мудрым.

– Вы до сих пор печалитесь о подруге детства? – Спросил Квиберн. – Это вас беспокоит, Ваше Величество?

– Мелара? Нет. Я едва могу вспомнить как она выглядела. Просто… майега знала сколько у меня будет детей, и она знала про бастардов Роберта. И за многие годы до того, как он зачал своего первенца. Она знала. Она обещала мне, что я стану королевой, но появится другая королева… – «Моложе и гораздо красивее». – Другая королева, которая отберет у меня все, что мне дорого.

– И вы желаете предотвратить это пророчество?

«Более чем». – Подумала она. – А его можно предотвратить?

– О, да. Ни капли в этом не сомневаюсь.

– И как?

– Думаю Ваше Величество знает ответ.

Она знала. – «Я всегда его знала», – подумала она. – «Даже тогда в шатре. Если она только попытается, я попрошу своего брата, и он убьет ее».

Однако, знать то, «что» нужно сделать – это одно, а знать «как» – другое. На Джейме больше нельзя положиться. Внезапная болезнь оказалась бы кстати, но боги редко настолько к нам добры. – «Тогда как? Нож, подушка, чашка ‘губителя сердец

Date: 2015-12-12; view: 468; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.009 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию